Наверное, с час я сладострастно представлял себе, что я сделаю с убийцей, когда доберусь до него. За это время солнце успело выкарабкаться из-за горизонта и сразу начало припекать. Дорога шла краем леса, слева – поля и пастбища, справа – зеленые джунгли стеной. Мой путь лежал на восток, солнце немилосердно светило прямо в глаза, но я рассчитывал воспользоваться тенью деревьев, когда оно взберется повыше и откочует на юг. Черта с два – прошел еще час, стало жарче, а раскаленный солнечный диск все так же упрямо маячил прямо перед глазами. Кромка леса загибалась к югу – здесь фермеры особенно усердно сводили джунгли, вогнав в Дикую территорию огромный тупой клин, – и дорога загибалась вместе с кромкой. Желтели поля. Кое-где над желтым морем взлетали и опускались крылья жаток – фермеры принялись за работу с утра пораньше, пока еще пекло не стало невыносимым. Один рачительный хозяин уже успел собрать урожай и теперь пахал быками свой участок, рассчитывая вырастить еще что-нибудь до начала сезона дождей. Стайка мелких копытных, попировав всю ночь в овсах какого-то ротозея, перебежала мне дорогу и скрылась в зеленых зарослях, прежде чем я успел прицелиться. Навстречу мне пылил маленький трактор с огромным прицепом. Мирная картина, но скучная. И жарко.
Я привстал в стременах и осмотрелся из-под руки. Не до конца пересохшее русло небольшой речки петляло по отвоеванному у джунглей клину, и было понятно, почему люди так упорно продвигают свои поля в глубь Дикой территории именно здесь, – наверняка воду разбирали на полив до последней капли. Если я так и буду все время трюхать по дороге, то поверну вместе с нею на северо-восток как раз после полудня, а значит, опять не смогу укрыться от солнца. Вот ведь подлость. Головная боль не унималась и даже, кажется, усилилась. Приложив ладонь к волосам, я чуть не отдернул руку. Этак недолго солнечный удар схватить. Я обвязал голову тряпкой, вылив на нее немного воды, и стал похож на разбойника из фильмов о земной старине. А кто виноват, что я не догадался попросить у дяди какую-нибудь старую шляпу? Он, что ли, виноват? У него и без шляпы забот хватало.
И что самое обидное – в лес убегали тропинки. Конечно, их протоптали всего-навсего сборщики дров, никакой дороги через джунгли здесь не могло быть. Мне еще предстояли два, а то и три дня пути через Дикую территорию, но не сегодня и не завтра. Хм… а почему бы мне, собственно, не сделать это прямо сейчас? Пожалуй, даже удастся немного срезать путь – конечно, принимая в расчет только расстояние, а не время в пути. Снаряжение у меня отменное, оружие есть, боеприпасов полно…
Кстати. Если сделать крюк к югу, то можно вновь оказаться в окрестностях Одинокой горы. Что там за Врата такие? На месте ли еще? В тот раз я не имел времени заняться ими как следует, но теперь-то меня никто не держит, никто мне не мешает…
Трактор с гигантским пустым прицепом пропылил мимо меня. Водитель – пожилой чернокожий – приветствовал меня поднятием руки. Я ответил вяло. С каждой минутой мысль свернуть на Дикую территорию казалась мне все более заманчивой.
Когда тряпка на моей голове высохла и как раз подвернулась уходящая в лес тропинка, я так и сделал.
Глава 6
Согласно известной у нас поговорке, чем глупее человек, тем лучше его понимает лошадь. Повинуясь наилегчайшему движению поводьев, Зараза с величайшей охотой сменила палящие солнечные лучи на тень и относительную прохладу леса, заодно поселив в моей голове сомнение: а не глуп ли я? В первую минуту я успокаивал себя: нет, не глуп, потому что в джунглях меня уж точно никто не опознает. Но вскоре я бросил эти потуги. Кому опознавать-то и на дороге? Кто знает меня в этих краях? Какое кому до меня дело? Лишенного особых примет человека не очень-то опознаешь по устному описанию, а если бы полиция разослала повсюду изображения наших с Джафаром физиономий, дядя сообщил бы мне об этом. Приходилось также признать, что и не палящий зной гонит меня на Дикую территорию – уж мы с Заразой как-нибудь перетерпели бы, не впервой. Врата – вот главное.
Чьи они? Десять к одному – земные. Даже сто к одному, потому что чьи же еще? Инопланетян каких-нибудь? Таковых в Галактике пока не встречено. Хотя, конечно, не исключено, что я отстал от жизни или что такого рода данные земные власти строго секретят. Или, может быть, гиперканал пробили к нам колонисты вроде нас, но только с другой планеты, обращающейся вокруг совсем другой звезды? Тоже вряд ли. Кто передаст им эту технологию? А технология, судя по тому, что Врата не привязаны ни к какому материальному телу, самая что ни на есть наиновейшая. Метрополия расщедрилась? Не надо рассказывать сказок. Сами додумались и создали? Да кто им даст сравняться с землянами? Колония – она везде колония, хоть у нас на Тверди, хоть еще где. Служи сточным коллектором для избытка населения метрополии, добывай для нее дефицитное сырье, паши землю, мечтай о доступных землянам благах и не рыпайся.
Значит, сто к одному за то, что новые Врата – затея метрополии. Тогда почему молчит Администрация? Ей полагалось бы трубить об этом ежедневно и помногу. Земля и Твердь, мол, едины. Совместными, мол, усилиями решаем грандиозные задачи. Два грузопотока вместо одного! Диаметр Врат! Пропускная способность! Возможность посетить прародину человечества! Туристические и деловые поездки! Импорт всякой земной всякости!
А нет ничего этого. Может, в метрополии решили не вводить Администрацию в курс дела? Но почему?
Кто-нибудь от большого ума сказал бы, что новый гиперканал наверняка чисто военный. А я спрошу: кому он нужен? Твердь – лояльная колония, особенно если смотреть на нее со стороны не очень пристально, и народные волнения у нас бывали только на почве голода, да и то среди новопоселенцев. Не все из них умеют работать, да не все и хотят. Бестолковый народ. Многие воображают, будто в райское место попали, где повсюду изобилие, только руку протяни. А в итоге пошумят-пошумят, пошвыряют камнями в полицию, поймут на личном опыте, что лучше так не делать, залечат телесные повреждения, да и возьмутся понемногу за работу. Кто поумнее, тот сразу с этого и начнет, а лет через десять уже будет смахивать на нормального твердианина. О социальном пакете у нас только в школе услышишь на уроках землеведения и поржешь, конечно, над очередной земной несуразностью. А у нас на Тверди так: хочешь жить – работай, иди на фабрику или паши землю, здесь ее предостаточно. Ну, слабые, глупые и фатально ленивые поумирают, как же без этого. Нам же проще без балласта. Но никогда не бывало, чтобы с Земли на Твердь посылали какие-то воинские части для наведения порядка!
Словом – та еще загадка, свербящая, как чирей. Протоптанная дорожка еще не исчезла, а я уже понял, что никогда не простил бы себе, упусти я возможность еще раз достичь Одинокой горы и разобраться, что там за Врата такие. Опасно? А где не опасно? Еще вчера я был уверен, что в дядином доме мы с Джафаром находимся в полной безопасности…
Зараза фыркнула – видать, в ноздрю ей залетела мошка. Спустя секунду-другую сразу из трех мест раздалось точно такое же фырканье. Эхо– слизни. Самое время было вспомнить, что я уже в джунглях Дикой территории, и отложить на потом несвоевременные мысли. Тропинка совсем пропала, но меня это не особо беспокоило. И не зря: стоило мне продраться сквозь кусты, буйно разросшиеся в местах порубок, как пошел совсем иной лес. Толстые стволы без единого сучка возвышались над землей метров на тридцать, и только там, наверху, ветвились и смыкали кроны. Никакой дикий кот не полезет на такое дерево для внезапного прыжка сверху, а если среди них найдется ненормальный, то пусть себе разбивается в лепешку, я не против. Объезжай подальше деревья, особо густо заплетенные лианами, и держись поближе к голым стволам, вот и вся наука. Ну и поглядывай, конечно, чтобы не наехать на что-нибудь колючее или плюющее ядом. Можно, а когда точно известно, что поблизости нет котов, то даже полезно шуметь, чтобы знало зверье: идет тот, кто не боится. Сильный идет. Да только с котами этот номер не проходит – далеко не всякий кот сразу поверит, что не он здесь самый-самый, а кто-то другой. Это мы с Джафаром уже проверили на себе, а дядя Варлам подтвердил, что так оно и есть. Выходит, «опытные охотники» из числа наших с мамой соседей-фермеров травили нам байки вместо правды. Или, может, у котов в буше и котов в Диких землях разные привычки?
За весь день я сделал только одну остановку на полчаса, чтобы слегка подкрепиться и дать кобыле немного передохнуть. От моей мигрени не осталось и следа. Я был в глубине Дикой территории, а значит, вновь жил полной жизнью. Курсопрокладчик-навигатор показывал, что к ночи я скорее всего одолею половину расстояния до Одинокой горы.
Так и вышло. На ночлег я расположился возле лесного ручья, выбрав, однако, местечко поодаль от звериных троп, ведущих к водопою. Привязал Заразу, задал ей корм, поел сам, активировал «сторожки», расстелил одеяло и уснул, не разводя костра. Усталость и прошлая бессонная ночь взяли свое – последний час в седле я откровенно клевал носом, да и место ночлега себе обустраивал с расторопностью сонной мухи. Может быть, это нехорошо и даже постыдно, но думать о Джафаре я не хотел и не мог. Лег – и сразу провалился в сон.
Снилось странное – не то кошмары, не то просто какой-то абсурд, сразу и не разберешь. Для начала голова моя разбухла, надулась воздушным шариком и лопнула, как созревший нарыв, что принесло мне большое облегчение. Но то, что вывалилось из моей дырявой черепушки, ни в какую не хотело расставаться со мною. Это была полупрозрачная бесцветная масса вроде желе, однако летучая, как туман. Она окутала меня клейким саваном и прилипла намертво. Я пытался счистить ее с себя, но проще, наверное, было содрать с себя кожу.
Мучился я целую вечность, а это довольно долгий срок. Когда вечность подошла к концу, я внезапно обнаружил, что желе понемногу впитывается мне в кожу, причем в ускоренном темпе. Через минуту я уже был как новенький, только внутри меня что-то растекалось и побулькивало. А потом оно начало вести себя.
Ни к селу ни к городу я вдруг вспомнил правило Ленца, затем – закон сохранения момента вращения и почему-то сразу уравнение Шредингера. Во сне люди обычно не изумляются, а либо принимают все несуразности как должное, либо как-то сопротивляются им, но я точно помню, что изумился. Я вспомнил! Как можно вспомнить то, чего отродясь не знал? Никакого Шредингера в школьной программе вообще нет!
Если бы тем и кончилось! Но процесс был подобен урагану – не остановить, пока сам не утихнет.
Физика вплоть до кварковых реакций и основ теории гиперполя. Биология земная и твердианская, включая молекулярную. Математика вплоть до операционного исчисления и Булевой алгебры. Отдельно геометрия, начиная от теоремы Менелая и кончая Риманом и Лобачевским. Какого такого Менелая? Того самого, что ли, который работал епископом и считался чудотворцем? Или то Николай был?
Но ужас только начинался, потому что дальше пошла история – земная история! Вопрос с Менелаем-геометром был сейчас же разрешен, и я больше не путал его ни с мифическим спартанским царем, ни с христианским святым, который совсем не Менелай. Имена, даты и деяния замелькали с пулеметной скоростью. Я понимал, что весь этот чудовищный ком не уляжется в несчастной моей голове, но твердо знал: придет время – и я вспомню. Александр Македонский, Ганнибал, Цезарь, Марк Аэций, Юстиниан, Карл Великий, Фома Аквинат, Крестовые походы, Чингисхан, Кортес, Тоётоми Хидэёси, Генрих Четвертый, Петр Великий… у-у, сколько их! Всевозможные религиозные доктрины, столкновения культур, экономика, Гоббс, Адамс, Маркс, наука и технология, социология, кризисы, мировые войны, опять борьба культур, перенаселение, преждевременное начало космической эры, снова мировые конфликты, открытие гиперполя, начало колонизации Галактики, история первых колоний… У-у-у!..
Мне казалось, что этот кошмар никогда не кончится. Я был уверен, что еще чуть-чуть – и я не выдержу: либо начну кататься по земле и выть, либо просто помру. Но кошмар и не думал кончаться, а я, теряя последние силы, периодически и совсем неожиданно обнаруживал в себе способность потерпеть еще чуть-чуть… и еще чуть-чуть… и еще…
Потом что-то оглушительно забабахало, отвратно завоняло, и я, проснувшись, не сразу понял, что сработали «сторожки». Зараза дико ржала и металась на привязи, а длинное тело дикого кота, казалось, замерло в воздухе, изогнувшись самым невероятным образом. И сейчас же время побежало в обычном темпе. Насмерть перепуганный «сторожками» кот завершил свой бестолковый скачок в воздух, отвратно вякнул и в три гигантских прыжка пропал из виду, прежде чем я успел взяться за ружье.
Я ошалело осмотрелся. Светало. Древесные стволы перестали угадываться и стали просто видны. Никаких теней, конечно, – под сплошной полог крон просачивался только сильно рассеянный и тщательно профильтрованный свет.
Больше не бабахало. Эхо-слизни, которых в джунглях пруд пруди, не повторяют чересчур громких звуков – наверное, их слегка контузит. Я встал, успокоил Заразу и только тут сообразил, что меня спасли исключительно «сторожки». Меня! Что это со мной? Почему я не проснулся сразу, как только кобыла начала беспокоиться?
Менторедуктор!
Если бы просто ментопередатчик – тогда бы еще ладно. Но тот объем знаний, который во что бы то ни стало решил запихнуть в меня дядя, потребовал бы десятков сеансов и по меньшей мере нескольких дней, а их у нас не было. Менторедуктор вбивает знания в мозги в спрессованном виде, они потом сами как-то разворачиваются и распрямляются. Отсюда и головная боль, и желание немедленно упасть и заснуть, и мои неотвязные ночные кошмары. Очень удобно для хищного зверья.
– Сволочь! – сказал я неизвестно по чьему адресу, зато с большим чувством.
Потом обратил внимание на себя и честно признал:
– Придурок.
Ну что мне стоило упереться рогом: не нужны, мол, мне никакие насильственные внедрения знаний в мою голову. Это моя голова! Не дам грузить в нее лишнее! Силой бы меня дядя заставлять не стал, а на уговоры я бы не поддался. Вот так и бывает: нужное решение находится тогда, когда уже поздно что-либо менять.
С другой стороны, дядя не виноват. Он был убежден, что у меня хватит ума не свернуть в Дикие земли в первый же день, ну а я – свернул. Знал ведь – правда, чисто в теории, – как действует менторедуктор, но почему-то забыл. Корявый Билл – это наш сосед, горчайший пьяница – тоже уверяет, что ничуть не пьян, когда лыка не вяжет, и я убежден: не врет при этом. Просто честно заблуждается.
Вот сожрал бы меня кот и не спросил бы, честно ли я заблуждаюсь или просто вкусный дурак!
Однако я недолго предавался самоуничижению. Это занятие не по мне, да и обстановка не располагала. Сделал выводы – вот и ладно, и хватит ругать себя. А хорошо, что кот разбудил меня так рано! Это знак свыше. Если не тратить времени на костер и горячий чай, а пожевать что-нибудь прямо в седле и обойтись обеззараженной ручьевой водой, а потом точно так же сэкономить на времени обеда, то до Одинокой горы я, пожалуй, доберусь не затемно, а при еще ярком, хотя и вечернем солнце. Заразе такая прыть не понравится, но кобыла выдержит, она хорошо отдохнула и подкормилась на дядиной конюшне. Ну а я-то тем более выдержу. Главное, если я быстро найду Врата и разберусь, чьи они и зачем, то мне не придется коротать ночь поблизости от них. Мало ли что. В темноте человек слаб даже с тяжелым ружьем и ноктовизором, а я терпеть не могу быть слабым. И вообще, если бы я боялся принять бой, то разве отправился бы к Одинокой горе? И разве позволил бы себе влипнуть во всю эту историю, начиная от нашего бегства? Ясно, нет. Интересно, какие слова нашла бы для меня мама, будь я законопослушным паинькой?
Не знаю, каких еще услуг хотели от нашего твердианского курсопрокладчика-навигатора изнеженные земляне. По мне, так отличный прибор. Он вывел меня точно на Одинокую гору, причем часа за два до заката. Я даже не слишком устал. Заразе приходилось хуже – ее укусил в шею волчий жук. На месте укуса вздулся волдырь с кулак величиной, и я себе представляю, какую боль довелось вытерпеть животному! Не был бы я наездником с трех лет – конец бы пришел и кобыле, и мне. Обязательно понесла бы, либо разбив меня о какое-нибудь дерево, либо сбросив наземь с одним ружьем, без пищи и снаряжения.
Но жуки кусают, коты выслеживают и нападают, фермеры пашут, планеты вращаются, а Одинокая гора стоит на своем месте и тем вписывается в естественный порядок вещей. Для начала я все-таки выбрал подходящее местечко для ночлега, чтобы не заниматься этим делом впотьмах, если поиски Врат затянутся надолго. Затем нашел место, где видел Врата в прошлый раз, и начал искать по раскручивающейся спирали. Зараза еле плелась, но я не хотел ни оставлять мою кобылу на произвол судьбы, ни вести в поводу. Поводья я бросил, кобыла слушалась ног, и обе мои сжимавшие ружье руки были готовы немедленно реагировать на любую внезапную опасность – картечью.
Очень долго мне ничего не попадалось, и я уже начал думать, что Врата давно исчезли. К тому же с каждым витком спирали я был вынужден все выше взбираться по склону горы, что совсем не нравилось моей измученной кобыле. Через час я понял, что ничего этак не найду. Может, бросить поиски и повернуть на восток к пресловутому лесничеству и неведомому Рамону Данте?
Мама говорит, что я упрям, как толстопят в сезон миграции: если чего задумал, то не отступлюсь. Наверное, она права. Я не повернул на восток, а вновь нашел точку начала поисков и двинулся в том же направлении, в каком в прошлый раз дрейфовали Врата. Азимут, скорость, погрешность… Прикидочный расчет показал, что за истекшее время Врата, если только они продолжали перемещаться по прямой линии с прежней скоростью, должны были отъехать на пять-десять километров курсом примерно шестьдесят-семьдесят градусов. Такой разброс сулил мне довольно обширный сектор поиска, однако не настолько большой, чтобы исчез смысл попытаться.
И я попытался. Имея компас, курсограф, часа полтора времени до заката и лошадь, которая еще не падает, чего ж не попытаться? Конечно, рассудок говорил о том, что уж если Врата не привязаны к одной точке вблизи поверхности Тверди, то они могут дрейфовать самым причудливым образом, и огибать неровности рельефа они вовсе не обязаны, могут, наверное, уйти под землю, да и кто сказал мне, что Врата до сих пор существуют? Там, откуда их пробили, могли посчитать задачу выполненной и ликвидировать гиперканал одним прикосновением к сенсору. И в то же время рассудок, конфликтуя сам с собой, диктовал другое: искать, пока в этом есть хоть крупица смысла. Майлс Залесски искал – и нашел. Вряд ли он целенаправленно искал выходы скандиевой руды – скорее просто имел привычку смотреть по сторонам и под ноги. Там, где он нашел руду, в те времена тоже лежала Дикая территория. Ну а я? Мне случайно попалось еще большее диво – чужие Врата! – и я отступлюсь? Ага, как же. Вот прямо сейчас и отступился, ждите! Успех – это использование случайностей. Кто боится или недостаточно подготовлен к их использованию, тот проиграл. Тонкокожий струсит, толстокожий вообще не заметит шанса, ну а у меня кожа нужной толщины. Искать!