– Не согласится ли высокородный тан разделить с нами тост во здравие Его Величества короля Бирка?
– Чихал я на короля Бирка! – громко произнес Диего, вызвав этим заявлением очередной приступ тишины. – Лучше давайте выпьем за здравие короля Гната Семнадцатого, да хранит его Вечный Огонь!
– Но ведь… – удивленно вскинул бровь чернобородый, – король Гнат… еретик!
– Плевать! – махнул рукой Диего. – Я желаю выпить за его здравие… и выпью! Вот! За здравие Его Величества короля Гната! – выкрикнул он, опустошая кружку.
Чернобородый последовал его примеру почти сразу же. Но перед тем – как и надеялся маленький тан, – не смог сдержаться и скосил глаза. Всего лишь на миг, но и этого мгновения Диего хватило, чтобы увидеть, как глазки-бусинки свернувшейся вокруг запястья чернобородого ящерки мерцают зелеными искорками.
– М-молодец! – одобрительно пробулькал Раскона. – С-славный парень! Не то, что эти п-помойные п-псы вокруг! Эй, хозяин! Вина мне и моему другу!
– Благородный тан…
– Диего! Для тебя, друг, п-просто Диего…
– Благ… Диего, – чернобородый замялся. – Вы, кажется, недавно прибыли в Кам-Лог?
– Угу. П-позавчера. Н-ну и дыра, – с чувством произнес Раскона, – этот проклятый городишко!
– Позавчера? – с деланным удивлением переспросил чернобородый. – Но позавчера в порт вошел только один корабль и с него еще никто…
– Тс-с-с! – маленький тан втянул голову в плечи и нервно оглянулся по сторонам. – Никто не должен узнать… ни один человек не может сойти на берег с «Бригадира Чурукки» без личного приказа капитана Сарзона. Никто-о-о-о, никто-о-о-о… кроме, – хитро прищурился Диего, – того, кто отдает приказы самому капитану Сарзону. Хе-хе.
– А в чем причина столь жестких мер? В городе ходят слухи о карантине…
– Не, не, не… никакого карантина! – маленький тан звучно икнул. – К-карантин, это если на борту е-е-е-эпидемия, верно? А у нас нет никакой е-е-е-эпидеминии.
– Говорят, по ночам с галеона свозят на берег умерших…
– Тс-с-с! Об этом нельзя говорить. Я, – хихикнул Диего, – сам, лично приказал: все лишние разговоры – пресечь! – маленький тан резко взмахнул рукой, снеся воображаемой саблей голову воображаемого же болтуна.
– Тогда в чем же дело? В грузе?
– Гру-у-уз… о грузе, – Раскона вновь нервно оглянулся, – говорить нельзя. И думать нельзя тоже. Н-не советую.
– Говорят, – словно не услышав последней реплики маленького тана, продолжил чернобородый, – что на борту галеона находится бесценное сокровище.
– Тс – с-с! На костер захотел?! – Диего не смог сдержать ухмылки, увидев, как исказилось при этих словах лицо чернобородого. – Тс-с-с! Щас кликну сражу и у-у-у…
Чернобородый начал было вставать, но Раскона цепко – разумеется, с поправкой на выпитое, – ухватил своего собеседника за рукав и притянул к себе.
– Хочешь узнать о сокровище? – нарочито громко прошептал он. – Хе-хе. Величайшее сокровище, легендарное сокровище… говорят, никто, кроме язычников, не видел его доселе. И кроме Альвареса, да… – Когда Альварес впервые пришел к королю язычников, то увидел его… – Диего покачнулся. – Большой камень, больше, чем сердце горного тролля. В навершии посоха владыки дикарей. А неделей спустя, когда тан генерал со своими людьми предательски напал на дворец, посоха в нем уже не было. – Раскона покачнулся вновь, и в этот раз только поддержка чернобородого удержала маленького тана от падения со стула. – Дворец был полон сокровищ, да… золото, изумруды. Но Альварес жаждал большего. Он велел пытать всех, всех, кто мог знать о камне… только признания их оказались ложью, боль развязала язычникам языки, хе-хе, но не вложила в их головы тайное знание. Камень, Око Дагна, как они его называли… пропал, исчез, так. Многие, хе-хе, не верят, что он был вообще. Хе-хе-хе, то-то удивились бы они, подняв крышку зеленого сундучка…
– Тан!
Окрик от входа хлестнул по таверне ничуть не хуже кнута. Чернобородый вскинул голову, заглядывая через плечо маленького тана… выпучил глаза, отшатнулся и вмиг растворился в толпе.
– Мой тан!
– Брат, ой, то есть, братья Агероко, – приветственно взмахнул кружкой Диего. – Как я вам рад. Сейчас угощу вас п-превосходнейшим вином… и п-познакомлю с моим новым дру… проклятье, куда он делся?
– Вам не следует оставаться здесь, мой тан.
– В самом деле? Честно?
– Нам надо уйти.
– Уйти? – недоуменно переспросил Раскона. – Куда? Зачем?
– Пойдемте, – согнувшись, монах подставил плечо, на которое Диего оперся, вернее, повис, едва доставая до пола носками сапог.
– И-ик!
Той же ночью.
– Думаю, вам лучше отпустить меня, брат.
Две сотни шагов свежего ночного воздуха оказали воистину волшебное действие на маленького тана. По крайней мере, голос его вернул себе прежнюю четкость.
– Уверены?
– Уверен… в том, что если не отпустите, меня вытошнит прямо на вашу сутану, брат Агероко. Новую, заметьте, сутану.
Монах фыркнул, перехватил маленького тана за бока и осторожно установил его на четвереньках перед лопуховым кустом.
– Значит, противоядие сработало, – задумчиво произнес он.
– Частично, у-у-у… – окончание фразы Диего растворилось в звуках, поименовать которое иначе как утробные было бы весьма сложно. – Знали б вы, брат, что за дрянь этот клятый отвар «золотого ястреба».
– Догадываюсь, – монах вздохнул. – Мне долго пришлось объясняться с братом Гильремо. Он был весьма… обескуражен вашей выходкой, мой тан.
– Столько вони из-за собаки еретика…
– Эта собака…
– …виновата во всем, что прохрипел на дыбе ее хозяин. Довольно, брат Агероко! У нас хватает своих забот!
– Много вы успели выболтать?
– Не так, чтобы очень, – Раскона яростно потер шею. – Проклятые москиты…
– И что же теперь?
– Ничего. Отплытие, как и планировалось, завтра. А сейчас, брат, живо взвалите меня обратно на плечо.
– Вы все еще не можете идти, мой тан? – озабоченно спросил монах.
– Могу. Но пусть лучше наши новые тени в конце улицы пребывают на сей счет в заблуждении как можно дольше…
– Сколько их?
– Не меньше восьми.
– Многовато.
– Могло быть хуже. Брат Агероко, – неожиданно сказал маленький тан, – как у вас обстоит дело с пением?
– Увы, Великий Огонь не наградил меня сим талантом, – вздохнул монах, – сочтя, видно, что прочих его даров и без того довольно.
– Очень хорошо, – кивнул Раскона. – Чем немелодичнее вы будете орать, тем лучше! На счет три… раз, два… когда мы приплывем к белым скалам!
– Назад, к белым скалам, – подхватил монах. – К нашим родным скалам!
– В рваных камзолах и золотых цепях, ой-йе, с дырявыми карманами, что набиты самородками… проклятье, как там дальше?!
– Я тоже не помню!
– Вот гадство… а что помните?
Монах задумался.
– Тан Хон-Гиль-Кон собирал в поход, – затянул он, – эскадрон малаширских гусар. Тан Хон-Гиль-Кон был бабник и мот, казну полковую…
Кортик был направлен умелой рукой и запросто мог бы возиться в намеченную цель – спину тана Раскона чуть пониже левой лопатки. Мог бы – если б не сгорел в заботливо выставленной братом Агероко «огненной кольчуге» второго уровня.
– Бей! Бей их!
– А-а-а-а!
Последний вопль издавали четверо бандитов, в которых били срывающиеся с рук монаха трескучие рыжие молнии – там, где эти молнии касались одежды или плоти, вспыхивало пламя.
Еще один разбойник упал навзничь, заполучив пулю прямо в лицо. Оставшиеся пятеро…
– Вы же сказали, что их восемь!
– Я сказал «не меньше восьми»!
– А-а, каналья!
Возглас монаха предназначался ловкому разбойнику, сумевшему не просто уклониться от брошенного Агероко заклятья, но и ударом каблука вышибить из дороги добрых полпуда песка, большая часть которого угодила прямиком в глаза монаха. Правда, мигом позже не успевший вскочить разбойник оказался пришпилен к дороге шпагой Диего, но четверо его друзей… Точнее, трое, мысленно поправился маленький тан, глядя, как четвертый бандит – каррасец, судя по длинным усам и вышитой безрукавке, – роняет шпагу и пытается ухватить захлестнувший его шею кнут.
Еще один нападавший молча повалился вперед, явив при этом взору маленького тана – и своим оставшимся пока еще в живых собратьям – жуткого вида рубленую рану поперек спины. Раскона не смог удержаться от восхищенного присвистывания – он-то хорошо представлял, сколь непросто нанести подобный удар тонким тарлинским клинком, а именно тарлинская шпага сверкнула в руке их нежданного союзника.
Вернее – союзницы. Ибо немногие женщины рискнут облачиться в мужской наряд – но вряд ли по эту сторону океана сыщется мужчина с пеллой.[25]
Восхищение, впрочем, ничуть не помешало маленькому тану аккуратно проткнуть горло предпоследнего разбойника. Последний негодяй, оценив явное численное превосходство противников, дико взвизгнул и бросился наутек.
Восхищение, впрочем, ничуть не помешало маленькому тану аккуратно проткнуть горло предпоследнего разбойника. Последний негодяй, оценив явное численное превосходство противников, дико взвизгнул и бросился наутек.
Ему удалось пробежать четыре шага – затем раздалось короткое шипение, глухой удар и бегущий упал.
– Интересно, – задумчиво произнес Диего, – где же учат так ловко метать картахайские ножи-бабочки?
– В бродячем цирке! – отозвалась их спасительница, наклоняясь, чтобы выдернуть упомянутый нож из трупа.
Сейчас маленький тан наконец получил возможность рассмотреть ее.
На вид женщине было лет двадцать с небольшим, но, подумав, Диего поднял мысленную планку до двадцати пяти, а то и шести. Обычно работа быстро стирает красоту юных простолюдинок… впрочем, танессам Эстрадивьяны тоже приходится рано обращаться за помощью к омолаживающей магии… и краскам. Исключения редки… и одно из таких исключений стояло сейчас перед таном в темно-коричневом дорожном костюме.
– А фехтованию в стиле мастера Шоггея учат там же? – Раскона, присев, коснулся шеи каррасца и снова присвистнул, на сей раз огорченно.
– Фехтовать меня научил мой муж, благородный тан ги Торра.
Маленький тан нахмурился.
– Мне довелось слышать, – медленно сказал он, – историю о том, как некий благородный тан навлек бесчестье на свой древний род, осмелясь не просто воспылать страстью к бродячей танцовщице, но и сочетаться с ней законным браком. Мне довелось слышать, что, не желая враждовать с родней, этот благородный тан вместе с возлюбленной отплыл за океан, надеясь найти на новых землях новое счастье. Также мне довелось слышать, что финал сей истории был горек – они погибли, когда на их гасиенду напали пираты Зеленого Томми.
Про слухи, упоминавшие про толику нечеловеческой крови – что делало брак еще более непредставимым – Диего упоминать не стал.
– Те, кто рассказывал вам финал, – сухо произнесла женщина, – ошибались. На гасиенде и в самом деле умерли двое ги Торра: мой муж… и моя пятилетняя дочь. Я в тот день была в городе, а вернувшись…
– Вам нет нужды лишний раз возвращаться в тот день, – поспешно сказал монах. – Мы с таном Раскона недавно имели возможность лицезреть, что за следы оставляют за собой эти проклятые псы, тана…
– …Интеко Шарриэль ги Торра, если мне не изменяет память.
– Ваша память, тан Раскона, столь же остра, как и ваш клинок, – усмехнулась женщина.
– Ваш клинок разит ничуть не хуже… как, впрочем, и кнут. Хотя, – вздохнул маленький тан, – признаюсь, я бы предпочел, чтобы хоть один из нападавших на нас мерзавцев мог сейчас говорить без помощи некроманта.
– Зачем?
– Назвать имя пославшего их, разумеется.
– Имя могу назвать и я, – фыркнула Интеко. – Потому как видела Нурлана, шептавшегося с этим вот, – женщина пнула одно из тел, – отродьем ската так же ясно, как вижу сейчас вас.
– Нурлана?
– Вы разговаривали с ним в таверне.
– Занятно, – весело сказал маленький тан. – Похоже, моему новому другу очень понадобилось, чтобы я забыл о нашей встрече.
– Если вы надеетесь застигнуть его в «Попугае», ворвавшись туда с десятком стражников…
– Нет, ну что вы, я и в мыслях не держал столь безнадежной идеи, – возразил Диего. – Ваших слов для меня более чем довольно. И…
– И, мой тан, я полагаю, – вмешался монах, – самое время спросить, чем мы может отплатить благородной тане за спасенье наших жизней.
– Брат Агероко, – маленький тан церемонно раскланялся, – порой мне кажется, что сам Вечный Огонь говорит вашими устами.
– Отплатить мне? – переспросила женщина. – Это просто. Возьмите меня на ваш корабль.
Тан и монах озадаченно переглянулись.
– Не уверен, – тихо произнес Агероко, – что капитан Сарзон придет в восторг при мысли о женщине на борту его галеона.
– «Бригадир Чурукка» – собственность Его Величества, а не капитана Сарзона, – резко произнес Диего. – И потому восторг нашего капитана мало волнует меня. А вот причины вашей, тана, просьбы…
– Причины… – криво усмехнулась Интеко. – Это еще проще. После того дня у меня мало что осталось. Клинок, пара тряпок… горсть монет… и месть. До меня дошел слух, что барк Зеленого Томми видели неподалеку. Если это и в самом деле так, что на борту вашего галеона я вряд ли смогу избежать встречи с ним.
– Месть, – задумчиво повторил Раскона. – Что ж, месть – это очень веская причина. Добро пожаловать на борт, тана Интеко.
* * *21-е вотана, двадцатью милями южнее Кам-Лога
– Семь… нет, восемь! – лицо опустившего дальновзор капитана было белее полотна. – Восемь кораблей!
– Должно быть, – спокойно, будто речь шла о чем-то вроде меню завтрашнего обеда произнесла Интеко, – сюда собрались почти все поклонники Черного Петуха, что были в этой части Моря Рейко.
– А Зеленый Томми?
– Его нет среди них, – с сожалением сказала Интеко. – Не повезло.
– Что ж, возможно, повезет в иной раз.
– Иного раза не будет. Сак почуяли кровь.
– Девять напастей Хра на твой дурной язык, отродье длинноухих! – взвизгнул капитан. – Накличешь… клянусь, Великим Огнем, уже накликала… – простонал он, дрожащей рукой тыча в сторону черного плавника, словно клык вспоровшего волну всего в полусотне футов от борта галеона. – Да ты ведьма!
– Полегче, любезнейший, полегче, – тан Раскона произнес эти слова почти вкрадчиво, но шагнувший к Интеко капитан замер на полушаге. – Я так и не решил пока, верить ли в примету насчет женщины на борту, – продолжил Диего, – но зато твердо уверен: бросаться подобными обвинениями в присутствии служителя Великого Огня, не имея неопровержимых улик виновности, это очень, очень плохая идея, капитан Сарзон.
– Тан Раскона прав, капитан. – Монах искоса глянул на капитана, который из белого начал понемногу равняться цветом с забортной водой. – Ведовство – весьма тяжелое обвинение…
– Но взгляните сами, мой тан! – голос капитана дрожал еще больше чем унизанный тяжелым перстнем палец, которым Сарзон тыкал во все новые и новые черные треугольники. – Их прибавляется с каждым мгновением. Кто как не она приманила этих проклятых…
– Ты еще больший дурак, чем выглядишь, капитан, – презрительно бросила Интеко. – За каждым пиратским кораблем в Море Рейко плавает стая сак. Твари отлично знают, что поклонники Черного Петуха не оставят их без ужина. Вот и сейчас они почуяли шанс на поживу…
– Что ж, – задумчиво произнес тан Раскона. – Я не вижу большого греха в обмане людей, души которых и без того загублены лживыми речами Темного, но вводить в заблуждение рыб не намерен. Прикажите отвязывать баркас, капитан…
Капитан Сарзон моргнул. Впрочем, стоявший в полудюжине шагов боцман то ли сумел правильно истолковать этот жест своего командира, то ли просто решил, что для дотошного соблюдения субординации – в смысле прохождения команды по всем звеньям командной цепочки – время не очень подходящее.
– Руби конец, сучий выкормыш!
– Баркас? – подавшись вперед и схватив леер, Интеко вгляделась в тяжело переваливающуюся с волны на волну посудину. – Что еще за рыбья требуха?
– Ну почему же чуть что, так сразу «рыбья требуха»? – усмехнулся Диего. – Никакой требухи на баркасе нет, зато есть два десятка бочек, три из которых до краев наполнены превосходным пушечным порохом. В одной его, правда, чуть меньше, ибо некое место занял хитроумный механизм, соединенный с нашим галеоном посредством тонкого линя…
– То-то я гляжу, за этим баркасом будто паучье дерьмо тянется!
– …длиной ровно две храмовые лиги, – невозмутимо закончил тан Раскона. – Впрочем, – прищурился он, – пираты нагоняют нас столь быстро, что нет нужды травить линь на всю длину. Стопорьте ворот! – подчеркнуто игнорируя Сарзона, скомандовал он боцману.
– Хорош травить!
– Всего три бочки! – разочарованно выдохнула Интеко, глядя на вспухшее за кормой белое облачко. – Три бочонка пороха, да еще взорванных в доброй сотне ярдов от ближайшего пирата… на что ты надеялся, красавчик?
– На содержимое остальных семнадцати бочек, разумеется.
– И что же в ни… ого!
– Сия черная и редкостно вонючая субстанция, – промолвил монах, – именуемая гаккорельским земляным маслом ведома немногим. Однако ж получаемое из нее лампадное масло ценится весьма дорого…
– Скатово отродье!
Возглас Интеко явно предназначался первому из настигавших галеон пиратских кораблей – двухмачтовому флейту, которому с ловкостью, больше похожей на чудо, удалось отвернуть в сторону от полыхавшего на воде костра. Шедший за ним шлюп, однако, оказался не таким везучим и прорезал огненное поле наискось. Языки пламени, лизнув низкий борт, дотянулись до парусов – и вцепились в них стаей ярко-рыжих змеек…
– Минус один, – прокомментировал маленький тан. – Меньше, чем я надеялся… но больше, чем рассчитывал.