- А где часы?
- Что? - переспросил майор.
- Часы, - Буржуй смотрел на него в упор.
- Дежурный! - гаркнул Мовенко.
- Да, товарищ майор, - отозвался дежурный.
- Часы там в списке есть?
Дежурный просмотрел список и доложил:
- Никак нет. Никаких часов не значится.
- Нет так нет. Носи на память, - издевательски бросил Буржуй майору.
- Эй, погоди, - вскинулся тот. - Ты что это возомнил, Коваленко? Что я на твои поганые часы позарился?
- Да не дергайся ты. Говорю же: носи на память! Пусть они отсчитывают самое черное в твоей ментовской жизни время.
- Пошел ты! Мне мои министр подарил, ясно?
- Ясно. Я ему при встрече скажу, что он ошибся. - Коваленко отвернулся к Толстому и Варламову: - Пойдемте, господа. Воняет здесь!
Когда вся троица оказалась вне отделения, Варламов, лукаво усмехаясь, обратился к Коваленко:
- В следующий раз сообщайте мне раньше, Володя. Номер телефона не изменился.
- Удивительный ты все же человек, Максим Максимыч, - признал Буржуй. - Ты что - даже не удивился, что я жив?
- Скорее, обрадовался, - невозмутимо проговорил адвокат. - Я, видите ли, гораздо больше люблю живых клиентов, чем покойных. Платежеспособность, сами понимаете...
После того как были проведены переговоры по телефону и получено добро на начало операции, командир и те, кто сидел в автомобиле, обменялись какими-то странными знаками. Потом первый вновь отправился на опушку и припал к окулярам, а оставшиеся занялись приготовлениями - достали из багажника мотки веревки и натянули на лица черные маски.
В окуляре стереотрубы видны были сидевшие у могил Вера и Зина, и наблюдатель уже поднял руку, чтобы подать условный знак. Но тут в поле зрения объектива появился мотоцикл, выкрашенный в желто-синие цвета. Рука опустилась.
Мотоцикл подкатил к гранитным обелискам, и из седла выбрался человек в милицейской форме. Узконаправленный микрофон, прикрепленный к тубе стереотрубы, прекрасно улавливал звук.
- А я оцэ думаю - хто то до старои бабы Кати завитав... Прывит, Bиpo. Здрастуйтэ, - милиционер кивнул Зине. Вера, конечно, еще издалека узнала участкового Дончика.
- Здравствуйте, Василь Васильич. Вот, помянуть приехала и подругу привезла.
- Цэ дило хорошэ... - покивал Дончик и снял фуражку. - Посыджу з вамы трохы. Вы як, дивчата?
- Конечно, садитесь...
- Что значит - садитесь! - тут же раскокетничалась Зина. - У нас, между прочим, есть...
- Э, ни, на служби, - и Дончик с сожалением посмотрел на бутылку с соблазнительной этикеткой.
Наблюдатель, вернувшийся от стереотрубы к машине, поднял мобильный телефон и нажал кнопку повторного набора.
- Алло, это снова я. У нас осложнения... Понял, уходим.
Горячие струи приятно обжигали и расслабляли каждую мышцу, холодные - дарили бодрость и заставляли кровь быстрее бежать по жилам. Буржуй постанывал от наслаждения. Пять минут такого контраста, и можно позабыть о ночи, проведенной в камере. Он выключил воду и подошел к зеркалу. Рассеченная губа, синяк под глазом - как это напоминало былые времена. Владимир еще раз взглянул на свое отражение и иронично хмыкнул.
Толстый, который все время, пока его друг смывал с себя тюремную грязь, топтался под дверью ванной, радостно приветствовал его возвращение к цивилизованной жизни. Вместе они направились в гостиную. По дороге Буржуй заглянул на кухню, приоткрыл двери в другие комнаты.
- Да, хата у тебя миллионерская, - подвел он итог осмотру. - Вот не думал, что ты так роскошь любишь.
- Это что! - довольный Толстый с гордостью обозрел свои владения и потащил Буржуя к широкому окну. - Ты панораму оцени! Видно, что в столице проснулся, не спутаешь. Опять же до нашей "Круглой башни" - рукой подать. До стойки - сто двадцать семь шагов ровно, я сам замерял.
- Я ж говорю - куркулина ты.
- Мне что! - Толстый тут же надел на себя личину аскета. - Я могу и на матрасике. Под пальтишком. Солдат всюду дома! Я, между прочим, о твоей сестре забочусь, ясно?
- Ясно, - ухмыльнулся Буржуй. - У тебя выпить есть?
- Полно. Мне же ведьма "стоп-машину" сварганила, так закрома нетронутые стоят.
Бар действительно ломился от разнокалиберных бутылок. Буржуй налил себе коньяку и отпил. Толстый проводил бокал тоскливым взглядом и непроизвольно сглотнул.
- Кстати, ты о Вере вспомнил, - оторвал его от невеселых мыслей Коваленко. - Она где?
- Понятия не имею, - признался любящий супруг.
- Да... - протянул Буржуй. - Достался мне зятек. Или кто ты мне, если по правилам? А вообще, неважно, потом разберемся. Когда все же Верка придет?
- Сейчас позвоню, узнаю...
- Погоди звонить-то. Давай решим, как действовать будем.
- А чего решать? Ты ж уже тут, - Толстый всегда отличался железной логикой.
- Так что мне - дверь ей открыть?
- Нет, - засомневался Толстый, - дверь - это больно люто. Слушай, давай так. Ты прячешься в шкаф...
- Ага! А когда Вера входит, вою оттуда погромче! Умнее ничего не придумал?
- Так ты не дослушал просто, - Толстый укоризненно поглядел на друга. - Не надо выть. Я просто ей все выкладываю, она, ясное дело, не верит, тут я тебя и предъявляю! По-моему, гениально. Могу даже поспорить с ней на что-нибудь. Для понта.
- Идиотски как-то получается. Год врал родной сестре, а потом еще и в шкаф залез.
Толстый задумался, взвешивая этот довод. Потом оценивающе обвел взглядом всю обстановку в комнате. Для верности заглянул в спальню. И подвел итог:
- Все равно в шкаф лучше, чем под кровать.
- Думаешь? - засомневался Буржуй.
- Сто пудов! Или можно еще так. Мы оба залазим в шкаф, я появляюсь первый и говорю: мол, Верка, спорим - я тут не один? Она железно решит, что я вру, захочет проверить, а там...
Вера стояла в двери и держалась за косяк. Еще полчаса назад она сидела на могиле Буржуя и поминала его, а теперь он появился в ее гостиной живой, здоровый и в превеселом настроении. В том, что это живой Буржуй, а не его тень, не его привидение, она не усомнилась ни на секунду. Первой мыслью было, что весь прошлогодний ужас - это всего лишь страшный сон, кошмар, и вот теперь она очнулась от него, и ее брат просто забежал к ней в гости, а где-то там живая Амина нянчит своего ребенка, и баба Катя, как всегда, хлопочет по дому. Но потом пришло понимание: нет, жив только Буржуй - каким-то чудом, по какой-то причуде судьбы.
Потом нахлынула ярость. Как же они могли! Как же эти два паясничающих урода посмели так с ней поступить! Как смеют они юродствовать сейчас! Да она же разорвет их в клочья!
На смену злости пришла радость - брат все-таки жив! И жалость как же несладко ему приходилось весь этот год! И понимание - значит, так было назначено судьбой и нужно случившееся принять и жить дальше.
Друзья так по-мальчишески увлеклись, что и не заметили - в гостиной они давно не одни. Буржуй продолжил мысль Толстого:
- ...А там мой скелет! Нет уж, давай лучше, как сначала придумали. Я залезаю в шкаф...
- Не надо... Не надо залезать в шкаф...
Буржуй и Толстый, вздрогнув, замерли. Вера подошла к ним и остановилась в шаге, переводя взгляд с одного на другого и не произнося больше ни слова. Толстый первым не выдержал молчаливого упрека и с грохотом рухнул на колени. Через секунду к нему присоединился Буржуй. Вера взяла обе такие дорогие ей повинные головы за волосы и столкнула их, потом прижала к себе. Она и плакала, и смеялась.
- Родные вы мои... Любимые... Что ж вы со мной делаете... Что бы я без вас делала...
Вопль Артура разнесся по пустому залу и эхом отозвался в самых дальних закулисных углах.
После очередной репетиции кутюрье, отпустив девиц, сидел у режиссерского столика и в свете настольной лампы тихо-мирно рассматривал рекламно-модельные журналы. Время от времени он отрывал глаза от глянцевых страниц и, возведя взор к потолку, восхищенно прицокивал языком. В один из таких моментов приобщения к великому перед просветленным этим взором вдруг предстал покойник в старом спортивном костюме, маловатом ему размера на два. Вот тогда Артур и заорал. А замолчав, попытался неумело перекреститься.
- Хватит комедию ломать! - рявкнул покойник. - Что ты делал вчера?
- Господи Боже. Вы... - пролепетал Артур. Перед ним стоял Борихин, а позади, в проходе, топтался Василий в странной вязаной кофте, рукава которой едва прикрывали ему локти.
- Я видел... Вас это... На куски... Обоих... - продолжал лепетать перепуганный кутюрье.
- Значит, видел, - с торжеством в голосе проговорил сыщик. Выходит, не ошиблись мы!
- И...извините... Можно я вас потрогаю... - Артур начинал понимать, что перед ним не привидения, но желал в этом убедиться.
- Так, шутки закончились. - Борихин брезгливо отдернул руку. Сразу тебе башку прострелить?
- Нет... Не сразу... В смысле - не надо...
- Минировал сам или нанял кого? - поинтересовался Борисыч. - Ну!!!
- Что вам от меня надо? Не мент, а Вечный Жид какой-то! Природная наглость начала в Артуре брать верх над страхом. - Вас что - танком переехать надо?
- Что вам от меня надо? Не мент, а Вечный Жид какой-то! Природная наглость начала в Артуре брать верх над страхом. - Вас что - танком переехать надо?
- Не дождешься, мразь, - рассердился Борихин. - Отвечай: взрывчатку сам закладывал? Кто приказал?
- By зет маляд! Какая взрывчатка, вы что?! - опешил Артур и тут наконец сообразил: - Вы... Думаете, это я?! Да я за всю жизнь никого не заминировал. Я не умею!
- Кем в армии служил? А?! Я тебя спрашиваю!
Такое безумное предположение возмутило Артура до глубины души.
- В какой еще армии? Этого мне только не хватало! Нигде я не служил. Нашли зеленого берета.
Сыщик присмотрелся к сидевшему перед ним хлыщу и вынужден был признать:
- Да уж это точно. Повезло отечеству. Теперь насчет "видел".
- Да по телевизору я видел! Очень хорошая передача была, между прочим. И ваши изуродованные тела подробно показывали! Никому нельзя верить...
- Где был во время взрыва?
- Где, где... Дома, конечно.
- Один? - Василий внес и свою лепту в допрос.
- Нет. У меня свидетели есть! В смысле, свидетельницы. Несколько.
Борихин пристально посмотрел на приободрившегося Артура. Было очень похоже, что тот не врет,
- Ладно, живи пока, - решил сыщик. - Но мы еще вернемся. Смотри, если соврал!
И оба, Борихин и его молодой помощник, торопливо зашагали по проходу. Артур взглядом проводил их до двери, а потом в изнеможении откинулся на спинку кресла.
- Но, сэт эмпосибль, - пробормотал он. - Я больше не могу. В Брюссель я хочу, в Брюссель.
"Ну вот, теперь и здесь у меня есть родная душа", - подумал Буржуй, когда навстречу ему, задрав трубой хвост и требовательно мурлыча, выбежал Рыжий. Еще утром такая мысль показалась бы Владимиру кощунственной здесь, на руинах прежней его жизни, где как будто бы до сих пор витали тени самых, близких ему людей. Но сейчас... Сейчас он чувствовал себя человеком, у которого появилось будущее. Он с улыбкой вспомнил, как не хотели его отпускать Вера и Толстый, упрашивая остаться у них. Но он хотел вернуться в свой старый дом. Он ощущал, что теперь у него появились для этого силы.
Буржуй присел на корточки и стал гладить трущегося о ноги кота, приговаривая:
- Что, потерял хозяина? Потерял, да, маленький? - Он подхватил Рыжего под грудь и выпрямился. И остолбенел. Перед ним стоял Кудла и глядел на него насмешливо-презрительно своими водянистыми глазами.
- Ты... что здесь делаешь? - вырвалось у Буржуя.
И уже когда слова были произнесены, он понял, насколько глуп этот вопрос. Перед ним стоял враг. Человек, которого еще совсем недавно он считал виновником гибели своих близких, за которым год безуспешно гонялся по огромной стране, за океаном и которого при встрече готов был убить как бешеного пса без слов и разбирательств...
Кудла словно понял его смятение, криво усмехнулся и процедил:
- Не притворяйся большим идиотом, чем ты есть. Я жду тебя.
Разговор был начат, разговор следовало продолжать. Это был лучший выход из положения.
- Почему здесь? - спросил Буржуй и снова почувствовал себя второгодником.
Кудла только пожал плечами.
- Потому что, в отличие от тебя, я не забираюсь в чужие дома как вор...
- Да, ты не вор, - произнес Буржуй. - Ты убийца.
Кудла спокойно кивнул:
- Мне приходилось и так расчищать себе дорогу в жизни. Что это меняет? И вообще, не слишком ли часто ты об этом говоришь?
- Зачем ты пришел? - сдавленным от сдерживаемой ненависти голосом проговорил Коваленко.
- Как ни странно, предложить тебе стать на время союзником. Не думай, что мне самому это приятно, но я не хочу постоянно оглядываться и чувствовать, как ты дышишь мне в затылок.
- Даже если я соглашусь, ты должен знать - я все равно убью тебя.
Кудла устало вздохнул.
- Давай вернемся к этому разговору после того, как сделаем то, что должны сделать. Сделаем вместе. Я ведь, кажется, не говорил, что собираюсь брататься с тобой навеки. Так что нам никто не помешает выяснить, кто из нас лишний на этом свете. Но согласись - тебе будет легче умирать, зная, что убийца Амины тоже умер.
- Ты... узнал что-нибудь? - спросил Буржуй, и голос его дрогнул.
- Пока нет. Сейчас все не так просто, как когда-то. Кроме того, я хочу услышать, как это было. Услышать именно от тебя.
Это последнее требование помогло Буржую выйти из оцепенения, в которое он и раньше часто впадал в присутствии Кудлы. Нет, он не станет рассказывать этому человеку о том, как умирала его семья. Просто не сможет. И на союз с ним не пойдет, какие бы выгоды тот ни сулил и каким бы разумным в данной ситуации ни казался. Это не вопрос логики. Но Кудле такое не понять. И, пожалуй, впервые за все время знакомства с ним Буржуй посмотрел на стоявшего напротив человека с чувством превосходства и даже какой-то жалости:
- От меня ты не услышишь ничего. Убирайся.
- Будет нелепо узнавать детали от посторонних людей, - пожал плечами Кудла, и Буржуй про себя отметил, что это самый характерный для его врага жест. - Впрочем, как знаешь. Но тогда уж сделай одолжение - не путайся под ногами. Я отомщу сам. Так будет проще.
И человек с глазами цвета застоявшейся воды спокойно повернулся к Буржую спиной и зашагал прочь.
- Так. Приворотное из Йоркшира, ерунда полная. Это Сассекс, это пригодится. Это - тоже Сассекс, от сглаза. А вот это, по-моему, Девоншир. Это очень интересно...
Доктор Костя сидел за столом в светлице ворожкиной хаты и при свете свечей - Стефания электричества не признавала - разбирал свои британские чемоданы. Из-за аврального режима, в котором он под нажимом ворожки работал все последние дни, руки до вожделенных снадобий у него дошли только сейчас.
- Я бы, честно говоря, именно с этого и начал, - Константин обратился за одобрением к Стефании.
- Добрэ. Робы, як знаеш, - согласилась та. Доктор с подозрением уставился на ворожку.
- Какая вы сегодня демократичная. Надо же!
- Toби жыты, - улыбнулась мудрая старуха. - Нэ мэншэ за мэнэ знаеш.
- Спасибо за комплимент, коллега, - засиял осчастливленный Костя.
За их спинами скрипнула дверь. На пороге стояла бледная Потылычиха. Она дышала так, словно бежала через все село.
- И не хотила йты до тэбэ, Стэфо, а ногы сами прынэслы... отдышавшись, произнесла гостья.
Стефания взглянула на нее так, будто давно ожидала ее появления.
- То душа твоя хочэ тягар скынуты, бо вжэ нэ сыла твоя, проговорила ворожка. - Сидай, бидолашна. Стара Стефа тоби допоможэ, - она повернулась к доктору: - Костыку, иды до коморы, прынэсы...
Но Константин уже шагал к двери.
- Знаю, все знаю. Бессонные ночи дают результат. Между прочим, спецслужбы аналогичные препараты называют "сывороткой правды", - он исчез за дверью.
- А ты нэ бийся, сэстро, нэ бийся, - Стефания усадила дрожащую Мотрю на лавку. - Цэ брэхаты важко, а правду казаты лэгко, правда - вона як вода тэчэ. Лэгко, чысто...
...Костя, держа в руке зажженную свечку, возился в стоящем в стороне от хаты сарае, то и дело спотыкаясь в полумраке и высматривая нужные склянки и пучки трав.
- И еще вот это, - он уронил одну из баночек и, пристроив свечку на полке, принялся ползать по полу. - Вот зараза! Нет, хранить препараты в таких условиях - это уже совершенно... Ничего, я здесь скоро сам все систематизирую. Электричество проведу. И будет у нас порядок...
Между тем в хате Стефания ворожила, склонясь над обмякшей бабой Мотрей. Она проводила ладонями у той над головой, оглаживала ей плечи и приговаривала:
- Ничого, моя бидна. Ничого. Я тилькы сылою жывою тоби допоможу и правда з тэбэ лэгко-лэгко пидэ. Бо хто в coби чорнэ носыть, той сам бэз свитла жывэ...
Таинственную тишину разорвал громкий стук молотков. Казалось, он доносится отовсюду, четкий и безжалостный. В щелях закрытых ставней показались огоньки пламени.
Потылычиха выпучила глаза, прикрыла ладонью разинутый от ужаса рот и вскочила с лавки. С удивительной для своего грузного тела легкостью она заметалась по светлице. Потом бросилась к двери и с криком стала о нее биться. Но дверь была заколочена наглухо.
- Ой, рятуйтэ! - взвыла Мотря. - Людонькы добри, та що ж воно робыться?! Допоможитъ!!! Люды-ы-ы!!! Стефания, совершенно спокойная, с торжественным видом подошла к иконам и перекрестилась:
- Господи Всэдэржытэлю! Просты и помылуй мэнэ, рабу твою гришну...
...Костя, испуганный стуком и криками, припал к щели в стене сарая. Хата уже пылала, и в свете пожара он увидел страшные фигуры, подобные той, которая являлась ему когда-то в ночных кошмарах - черные комбинезоны, глухие маски. Теперь фигур было много. Доктор отполз в темную глубину сарая, зажал рот рукой и беззвучно заскулил, выпучив безумные глаза.
Толстый зашевелился и разбросал руки. Сквозь сон в его сознание пробилось ощущение какого-то дискомфорта. Оно оформилось в мысль: что-то не так, что-то не в порядке. Он открыл глаза. Его рука лежала на простыне там, где должна была лежать Вера. Толстый судорожно приподнялся и посмотрел на циферблат. Второй час ночи. Он вскочил с кровати и пошел искать жену.