Но когда вошла в универмаг, то моментально пересмотрела свои ожидания. Лодыжку парня украшала татуировка — декоративная лоза, а на лодыжке женщины поблескивала тонкая золотая цепочка.
Марина вспомнила описание, которое дал Родриго, — богема. Эти двое были единственными людьми из богемы, которых Марина видела за эти три дня.
Родриго вышел в зал из двери, видневшейся за прилавком, и что-то сказал по-португальски. Женщина не согласилась и снова беспомощно потянулась за каким-то товаром, а ее спутник скрестил на груди руки.
Что она так хотела достать — губки, пропитанные моющим средством?
Родриго повернулся за стремянкой и увидел стоящую у двери Марину. За долю секунды он поместил ее в нужную ячейку памяти, вспомнил, кого она хотела найти, и обрадовался возможности представить друг другу незнакомых людей.
— О-ла! Доктор Сингх! — воскликнул он, а когда молодая пара повернулась на его возглас, он простер к ним руки. — Бовендеры!
Наделенные весьма развитым социальным инстинктом, Бовендеры шагнули к Марине с сияющими улыбками. Если даже прежде они избегали контакта с ней, то теперь это мастерски скрыли. Казалось, что встреча с Мариной в этом магазине стала для них самым желанным событием в их жизни и что они не в обиде на нее за небольшое опоздание.
— Барбара Бовендер, — представилась блондинка, подавая руку, и улыбнулась, обнаружив небольшой дефект крупных белых зубов.
— Джеки, — сказал ее спутник.
Марина пожала и его руку.
Ей показалось, что они говорят с австралийским акцентом. Для англичан они были слишком смуглыми.
Родриго что-то сказал Барбаре. Она слегка прищурилась, когда он говорил, словно переводила каждое слово отдельно и лишь потом соединяла их во фразу.
— Nos?[6]
— Доктор Свенсон, — сказал он.
— Да, конечно, — проговорила Барбара, — вы ищете доктора Свенсон.
— А вот нас никто не ищет, — буркнул Джеки.
— Потому что никто не знает, где мы, — ответила Барбара и засмеялась. — Впрочем, мы не прячемся.
Марина попыталась понять, какое отношение эта экстравагантная пара может иметь к доктору Свенсон.
Она мысленно попыталась поместить всех троих в одну комнату.
Не получилось.
— Я оставляла для вас письма.
— Для нас? — удивился Джеки. — В квартире?
— В доме, где находится квартира доктора Свенсон. Я оставляла их у консьержа.
Тем временем Родриго установил стремянку, забрался на нее и достал с верхней полки коробку с антистатическими салфетками. В магазине Родриго отчетливо прослеживалась иерархия, по которой разные товары размещались на полках в зависимости от покупательского спроса: что-то хранилось под потолком, а что-то внизу, во всеобщем доступе. Антистатические салфетки не представляли интереса для всех жителей Манауса, за исключением Барбары Бовендер.
— Вся почта попадает в ящик, — сказал Джеки. — Энник просматривает ее, когда наведывается в город.
— Или не просматривает, — добавила Барбара. — Она не очень любит почту. Я не раз предлагала ей свою помощь в сортировке писем, но она говорила, что это напрасная трата времени. Думаю, что ей просто наплевать на письма.
Джеки повернулся к жене. Хотя — была ли она его женой? Бовендеры ведь могли быть братом и сестрой или кузеном и кузиной.
Они были поразительно похожи.
— Ей и без писем дел хватает.
Барбара покачала головой, полуприкрыв глаза, словно вспоминала многочисленные занятия доктора Свенсон:
— Да, верно.
— Впрочем, у нас есть и почтовый ящик, — сказал Джеки. — Когда мы переедем в другой город, нам перешлют туда всю почту.
— Вы уезжаете? — спросила Марина.
— О-о, мы рано или поздно уедем, — ответила Барбара и перевела взгляд на Родриго, державшего в руке упаковку с антистатическими салфетками. — Мы все время переезжаем с места на место. Здесь мы и так задержались дольше обычного.
Марина надеялась, что Барбара имела в виду не Манаус. Сама она не знала, как сможет прожить здесь хотя бы неделю.
— Где? В Бразилии?
— Нет, здесь, — ответил Джеки и раскрыл ладонь, словно хотел сказать, что они провели слишком много времени в магазине Родриго.
Барбара строго нахмурила брови и повернулась к Марине.
— Вы знакомы с Энник?
Марина колебалась так недолго, что молодые люди этого не заметили.
— Да, — ответила она.
— Ну, тогда вы все знаете. Ее работа настолько важная…
Джеки прервал ее:
— И она всегда была к нам добра.
— Думаю, мы не очень хорошо ей помогали, — сказала Барбара. — Ведь мы не ученые. Но раз она считает, что мы ей помогаем, если мы можем ее как-то отблагодарить, мы и задержались здесь на какое-то время. Не проблема. Во всяком случае, для меня — я могу делать свою работу где угодно. Вот у Джеки все сложнее.
— Чем вы занимаетесь? — спросила Марина, адресуя вопрос к обоим Бовендерам.
— Я писатель, — ответила Барбара.
Джеки поднял руку и провел пятерней по волосам.
— Я занимаюсь серфингом.
Да, ему сложнее.
Марина подумала о черных водах реки Рио-Негро, которые сливаются с белыми водами реки Салимоес и становятся Амазонкой. Она уже хотела спросить его, как серфинг может считаться работой и где он им занимается, но тут в открытую дверь вошел ее новый знакомый — Милтон. Увидев их втроем, он очень обрадовался. Свой строгий костюм он оставил дома и был одет по погоде — в аккуратно выглаженную светлую одежду из хлопка.
— Превосходно! — воскликнул он. — Вы нашли друг друга и без меня.
Марина протянула ему руку. Она знала, что он умеет решать разные проблемы, и была особенно рада его появлению.
— Не самое благоприятное время для прогулок, но все сложилось удачно, — заметил Милтон. — У меня гора с плеч долой. Я говорил им, чтобы они зашли в ваш отель.
Джеки отошел в сторону и взял упаковку мячей для тенниса. Казалось, у Родриго имелись товары на все случаи жизни. Барбара взглянула на Милтона, и тот, казалось, смутился под ее суровым взглядом.
— Извиняюсь, — пробормотал он, не очень понимая, в чем провинился.
Барбара вздохнула и попыталась сбросить с плеча какое-то насекомое средней величины — жесткое, черное, с крошечными шипами на лапках. Оно упрямо цеплялось за ткань. Тогда она сбила жука щелчком.
— Вы простите нас, — сказала она Марине. — Мы всячески стараемся помогать Энник прятаться от прессы, от других докторов и фармацевтических компаний, мечтающих украсть ее работу. Ведь никогда не знаешь, чего ждать от человека, что бы он там ни говорил.
— Мне ужасно жаль, — сказал Милтон.
— Журналисты тоже к ней приезжают? — удивилась Марина.
Барбара посмотрела на нее долгим взглядом.
— Ну, будут приезжать, если пронюхают про ее исследования. Да и крутились тут уже, до нашего приезда. Но важнее всего, чтобы люди ее не отвлекали. Даже с самыми благими намерениями. — Она пыталась говорить твердо, но ей не хватало опыта.
— Доктор Сингх работает в компании «Фогель», — вмешался Милтон, пытаясь загладить свою оплошность. — Там же, где и доктор Свенсон. Ее послали сюда, чтобы… — Он посмотрел на Марину и замолчал.
Ведь она не говорила ему о цели своего приезда.
— «Фогель»… — Барбара посмотрела на Марину. — Извините, но я как раз об этом и говорю. «Фогель» хуже всех. Их интересует только одно — как продвигаются исследования. Скажите на милость, как она может заниматься делом, если ее постоянно дергают?! Ведь речь идет о науке. Постороннее вмешательство может все испортить. Она не может просто так все бросить и встречаться с людьми. Вам известно, что вы второй доктор, которого «Фогель» прислала сюда после Рождества?
— Да, я знаю, — ответила Марина.
Если бы она испытывала хоть малейшую симпатию к молодой женщине, она бы ее остановила.
Вернулся Джеки с мячами для тенниса. Может, он знал где-то поблизости корт…
— Вы знакомы с доктором Экманом?
— Мы вместе работали.
Барбара пожала красивыми плечами с золотистым загаром.
— Ну, если он ваш друг, извините. Конечно, он очень приятный человек, но ужасно нам мешал. Вечно тут болтался, задавал нелепые вопросы, увязывался за мной. Он мешал даже мне. И я даже не могу представить, каково пришлось Энник.
— Он ходил со мной смотреть птиц, — сказал Джеки.
— Я втолковывала ему, что у Энник нет времени, но он отказывался уезжать, пока не встретится с ней. Наконец она приехала и забрала его с собой. Насколько мне известно, он все еще там.
— Нет, — ответила Марина. — Или, вернее, да. Он умер.
Конечно, вины молодой женщины тут не было, совсем не было, но Марина почувствовала, что ее печаль перешла в гнев.
Джеки положил на полку теннисные мячи и взял Барбару за руку — в знак сочувствия или солидарности. Барбара побледнела, ее лицо, шея и даже плечи уже не казались золотистыми.
— Доктор Свенсон похоронила его там же, на месте. Об этом она сообщила нам в письме. О его смерти она пишет очень скупо, лишь пару слов, но, как вы говорите, ей некогда, она занята исследованиями. Жена доктора Экмана попросила меня поехать сюда, в Манаус, и по возможности выяснить, что случилось. Она хочет понять, что ей сказать детям о смерти их отца.
Тут в магазин вошли три женщины, одна из них с ребенком, а через минуту появилась еще одна пара. Казалось, они знакомы между собой. Мать передала ребенка своей спутнице, а сама стала выбирать растительное масло.
— Мне нужно сесть, — Барбара сказала это без всякой драмы в голосе.
Бовендеры вышли на улицу и сели на цементные ступеньки у входа. Джеки тут же вернулся в магазин за бутылкой воды.
— Ах, какое несчастье, — сказал Милтон Марине. — Бедный доктор Экман. Мне очень жаль.
Марина кивнула, не в силах сфокусировать зрение на Милтоне, Бовендерах или на чем-либо в магазине.
Барбара выпила воду, и Бовендеры удалились.
Родриго собрал отложенные ими товары — салфетки, теннисные мячи, широкополую шляпу, манго и бананы, — разложил их по сумкам и выписал подробный счет компании «Фогель».
Марина уже досадовала на свою несдержанность: возможно, она оборвала единственную нить, которая могла привести ее в джунгли. Возможно, Андерс с его дотошностью показался им назойливым, ухитрился их утомить.
Но все-таки ей хотелось думать, что, если бы умерла она, а он приехал ей на смену, его терпение тоже имело бы пределы…
Четыре
Джеки сидел впереди рядом с Милтоном, а Марина сзади с Барбарой. Они ехали по дороге на Понта-Негра. Ветер врывался в машину и проносился через заднее сиденье. Пряди волос Барбары взлетали и били Марину по щекам, хотя Барбара старательно придерживала их обеими руками. Джеки плохо переносил езду в автомобиле, а дорога на пляж не могла похвастаться прямизной и отсутствием выбоин.
— Лучше, когда машину продувает? — спросил Милтон у Джеки.
Ответа он не получил.
— Ему нужен свежий воздух! — крикнула Барбара с заднего сиденья.
Марина чуть было не возразила, что воздух не очень-то и свежий, но воздержалась от комментариев.
Бовендеры позвали ее на пляж, и она решила продемонстрировать свою признательность. Когда Милтона попросили их отвезти, он сказал, что им нужно выехать в шесть часов утра, не позже. Что пляж, как и рынок — исключительно утреннее дело.
Но Бовендеры и слушать не хотели об этом.
Они заявили, что самое раннее время — девять утра, иначе они будут просто никакие. В девять утра Милтон и Марина ждали их у дома, но молодая пара появилась почти в десять.
По мнению Марины, старт был неудачный.
— А от занятий серфингом вас не укачивает? — спросила она, перекрикивая шум ветра. Они ехали быстро, об этом попросил Джеки, чтобы поскорее выбраться из машины.
— Нет, с этим у меня нет проблем, — ответил он.
— Он может прокатиться даже на волне-убийце, а вот лодки не переносит, — сообщила Барбара. — Господи, он даже смотреть на лодки не в состоянии! Не может даже гулять возле порта.
— Пожалуйста, не надо, — слабым голосом простонал Джеки.
— Извини, — сказала Барбара и отвернулась к окну.
— Зато когда я сажусь за руль, все мои проблемы исчезают, — сообщил Джеки.
После очередного крутого поворота Милтон резко ударил по тормозам, потому что на дорогу выбежала белая коза с шелковистой шерстью. Даже Марина, не страдавшая от укачивания, почувствовала, как у нее едва не вывернулся желудок. Коза еле-еле избежала гибели, но не поняла этого. Лишь с легким удивлением подняла голову, понюхала асфальт и двинулась дальше. Джеки открыл дверцу, и его стошнило.
— Я не могу пустить вас за руль, — заявил Милтон.
— Знаю, — ответил Джеки и прикрыл глаза рукой.
Накануне вечером, в ресторане, Бовендеры составили список всего, что Марине нужно посмотреть в Манаусе.
— Постарайтесь посетить местные достопримечательности, — сказал Джеки. — Больше тут нечего делать.
Они предложили ей съездить с ними на пляж и в Музей естественной истории. Но для этого была нужна машина. Тогда Барбара вытащила свой сотовый и позвонила Милтону. Его номер был в меню ее телефона.
Бовендеры приехали к ней. Почти неделю они выжидали после той неудачной первой встречи, но все-таки позвонили. Они хотели расспросить ее об Андерсе, ошибочно полагая, что Марина знает о его смерти гораздо больше, чем рассказала.
— Что вам написала Энник? — Барбара наклонилась к ней так близко, что Марина ощутила запах ее духов — смесь лаванды и лайма.
— Она сообщила, что он умер от лихорадки. И что она похоронила его там же. Это все, что я знаю.
Ресторан был слабо освещен, с цементным полом и сухими пальмовыми листьями над баром. В углу стояли два автомата для игры в пинбол; они трещали и звякали даже тогда, когда возле них не было играющих.
Барбара нервно помешивала в стакане тонкой красной соломинкой.
— Оттуда практически невозможно перевезти тело в Манаус.
— Но ведь люди как-то перевозят умерших даже из более удаленных мест, — возразила Марина. — Я понимаю, что доктор Свенсон лишена сентиментальности, но и она взглянула бы на ситуацию иначе, будь на месте Андерса ее муж. Жена Андерса хочет похоронить его на родине. — «Но больше всего ей бы хотелось, чтобы он никуда не уезжал», — мысленно добавила она.
— У Энник есть муж? — спросила Барбара.
— Я ничего не знаю об этом.
— Вы говорили с Энник о том, что нужно сделать с телом доктора Экмана?
Разговаривала в основном Барбара. Джеки занялся твердыми, солеными полосками плантайна, которые в Манаусе заменяли чипсы.
— Насколько я понимаю, у нее нет телефона. Она написала письмо, а когда оно пришло в «Фогель», Андерс был мертв уже две недели, — Марина пригубила фруктовый ромовый пунш, который Джеки заказал для всех. — Она написала письмо мистеру Фоксу.
Барбара и Джеки переглянулись.
— Мистеру Фоксу, — в один голос проговорили они неодобрительным тоном.
Марина поставила пунш на стол.
— Вы его знаете? — спросила Барбара.
— Он президент компании «Фогель», — ровным голосом ответила Марина. — Я работаю у него.
— Он жуткий?
Марина посмотрела на собеседницу и улыбнулась.
Честно говоря, она злилась на мистера Фокса. Он сдержал свое обещание и прислал ей еще один телефон, несколько разных антибиотиков и столько лариама, что его хватит на шесть месяцев. Если он намекал этим на что-то, то смысл намека ее не обрадовал.
— Нет, — ответила она бесстрастным тоном, — он вовсе не жуткий.
Барбара махнула рукой:
— Зря я спросила… Но вы поймите…
— Мы очень заботимся об Энник, — заявил Джеки, обкусывая край полоски.
Барбара энергично закивала; закачались ее длинные серьги, украшенные крошечными изумрудами. Она нарядилась к обеду; на ней был изумрудно-зеленый шелковый топ без рукавов. Такая красивая женщина. Вероятно, здесь ей нелегко, ведь здесь даже особо некуда пойти…
— Конечно, вы огорчены из-за смерти вашего друга. Мы и сами расстроились, но вины Энник тут нет. Просто она крайне сосредоточена на своей работе. Иначе она не может.
После приезда в Амазонию Марине стало казаться, что здесь запросто можно погибнуть от бесчисленного множества причин, и винить будет некого, разве что мистера Фокса — на него можно свалить что угодно.
— Я никогда и не считала ее виноватой.
Барбара восприняла ее слова с большим облегчением.
— Я рада! — воскликнула она. — Энник нужно понять, а когда поймешь, становится ясно, что таких, как она, больше нет. Вероятно, вы давно ее не видели или забыли. (Казалось, она знала такие вещи, которые просто не могла знать.) Энник — стихия, сила природы. У нее увлекательная работа, но вообще-то, к ней невозможно приложить никакие мерки. Что поразительно, она сама по себе явление, вы согласны? Я пытаюсь представить себе, что вот бы у меня была такая мать или бабушка, абсолютно бесстрашная женщина, которая видит мир без всяких границ и пределов…
Марина вспомнила, что когда-то думала то же самое.
У нее тоже возникала мимолетная мысль, сидевшая где-то в глубине сознания: «Что, если бы доктор Свенсон была моей матерью?»
И она тут же приказала себе позвонить перед сном матери, пусть даже это будет поздно.
— Но при чем здесь мистер Фокс?
— Он достает ее, — заявил Джеки.
Он словно внезапно проснулся и увидел себя в ресторане, в разгар беседы. Его голубые глаза ярко сияли из-под бахромы необычайно длинных ресниц.
— Он шлет ей письма, спрашивает, что она делает. Раньше звонил ей.
— Тогда-то она и выбросила телефон, — пояснила Барбара. — Еще за несколько лет до нашего приезда.
Марина сняла с ободка стакана ананасный ломтик, макнула в пунш и съела.