Если раньше я хотела его всего лишь побить, то теперь просто жаждала его смерти. Надеюсь, она не за горами.
11.Моя профессия научила меня сдерживаться.
Именно поэтому я не откусил Додику голову, хотя жаждал этого. А до того мне хотелось разнести в пух и прах раздевалку, однако она осталась цела.
А еще раньше… Ах да, я прочитал то письмо. Точнее, это было даже не письмо, а ответ на некий запрос.
Суть этого ответа была проста, как манная каша. Никаких генеральных сражений в ближайшее время планета, которой я принадлежу, вести не могла, причем по очень простой причине. Война, та самая, работая на которую, я раз за разом побеждал на ринге, полгода назад кончилась, и выиграла ее именно моя планета. Точнее — планета моих хозяев. Выиграла мощно, уверенно, безжалостно. По мнению экспертов, это произошло потому, что у нее было больше ресурсов, в том числе и финансовых.
— До выхода на арену осталось полчаса, — сообщил мне Додик. — Будь готов.
— Всегда готов, — рявкнул я.
— Что-то не так? — поинтересовался он. — Проблемы?
Проблемы? Слово-то какое нашел… Есть у меня проблемы, но его они не касаются. Хотя… кажется, сейчас у меня есть почти уникальная возможность взять кое-кого за глотку. Почему бы ее не использовать? Другого случая не представится.
— Критяне выиграли свою войну полгода назад, — заявил я.
Додик замер, словно был роботом, которого выключил хозяин.
Нет, даже не так, он словно окаменел. И уже это было неплохо. Люблю удивлять этих кретинов-людей. Сейчас, кажется, мне это удалось.
Надо отдать должное Додику. Пришел в себя он быстро. Ему хватило всего лишь нескольких секунд. Вот он шевельнулся, даже открыл было рот, собираясь что-то спросить, но я не дал ему этого сделать, я задал свой вопрос первым.
— У них не появилось желания покончить с рабством?
Новая пауза.
Ага, кажется, и эта стрела попала в цель.
— Мне нужно посоветоваться с руководством, — пробормотал тренер.
Ну конечно. А как иначе? Первая реакция любого подобного Додику человека. Ускользнуть от ответственности.
Дудки, не выйдет. Он хотел быть моим тренером? Он думал, что это не очень сложная работа? По большей части — да. Однако бывают весьма интересные моменты. Такие, как сейчас, например.
— Время, — сказал я. — До выхода на арену осталось совсем немного. Ты не успеешь посоветоваться с руководством. А я, если ты сейчас не ответишь на некоторые мои вопросы, могу отказаться от боя. Потом состоится пресс-конференция, на которой зададут массу вопросов теперь уже мне, и я на них очень подробно отвечу. Думаешь, история о том, как руководители боев обманули меня и эту несчастную Дизи, не заинтересует репортеров? Они ухватят ее, словно собака — мозговую косточку. Не сомневаюсь, твои хозяева попытаются замять скандал, но что-то в средства информации просочится. И вот тогда у них, у хозяев, не останется ничего иного, как сдать «стрелочника». И они сдадут. Догадываешься, кто им станет? Особенно если учесть, что ты тут новая птица.
— То есть ты меня…
— Ну да, — я показал зубы. — Самый банальный, классический шантаж. Как в художественных роликах. Твоих хозяев им не проймешь, а вот тебя лично… Думаешь, я блефую?
— А разве нет?
— Нет. Я знаю, что вот сейчас именно тот случай, когда я вас всех поймал. После боя сила снова окажется на вашей стороне. Но сейчас я могу получить почти все, что пожелаю.
Новая пауза, после которой Додик признался:
— Это верно. Молодец.
Кажется, он умнее, чем я думал. Расслабляться, конечно, не стоит, но лед уже треснул. Или тронулся, как там сказано у классика? Наверное, все-таки треснул, поскольку каким образом лед может сойти с ума, я даже представить не могу. Или я не совсем понимаю язык, на котором разговаривают земляне?
— В таком случае, — сказал я, — давай-ка быстро ответь мне на пару вопросов, только честно. Учти, если соврешь, я догадаюсь.
— А потом…
— А потом я пойду драться. Если, конечно, ответы меня удовлетворят.
Судя по запаху, Додик буквально обливался потом, и можно было поспорить, что он казался ему холодным, ледяным.
— У любого хорошего тренера должен быть контакт со своим подопечным, — заявил он.
— Конечно, должен быть, — подтвердил я. — Собственно, мне от тебя надо немного. Я сейчас поведаю некоторые свои умозаключения, а ты скажешь мне, есть ли в них ошибки. Договорились?
— Да.
Вот и умница. Начнем, пожалуй.
— После того, как полгода назад планета Крит выиграла войну, — сказал я, — ее политика должна была измениться. Думаю, они сейчас буквально жаждут общаться с другими планетами и федерациями, а более всего — торговать. Так?
— Вполне возможно.
— Так, так. Торговцы, нажившиеся на военных поставках, мечтают о новых перспективах. А что им еще делать? Для того, чтобы выгодно торговать, кроме всего прочего нужен один немаловажный фактор — респектабельность.
— Ты прямо как по электронной книжке шпаришь, — пробормотал тренер. — Так же складно. А ведь ты…
— Какой-то грязный, вонючий ящер? — докончил я.
— Нет, я имел в виду…
— Продолжаю, — сказал я. — Итак, Криту сейчас нужна респектабельность, причем даже больше, чем заработанные мной деньги.
Респектабельные торговцы, к примеру, могут рассчитывать на кредиты, доходы от которых значительно превысят дивиденды от моих боев. Но главное даже не это, а то, что никто из серьезных партнеров, кроме землян, конечно, не будет вести торговые дела с работорговцами, с планетой, поощряющей рабство, как бы оно ни называлось. Пусть даже раб всего один, да и тот какой-то ящер-гастарбайтер. И если наличие этого раба делает невозможным общение с сотнями торговых миров… Дальнейшее можно не рассказывать. Я верно ухватил суть перемен, случившихся с планетой моих хозяев за последние полгода?
— Верно, — неохотно подтвердил Додик.
Я с шумом выпустил из ноздрей воздух. Один этап позади. Идем дальше.
— На то, чтобы осознать новые правила игры, им потребовалось некоторое время, — продолжил я. — Думаю, полгода — достаточный срок. А потом они насели на устроителей боев, требуя дать мне «вольную». Это совпало с появлением идеи стравить на арене самку и самца. Ну, а раз я вот-вот должен получить свободу, почему бы не сделать мой последний бой особенно эффективным? При этом моя верная гибель — частность, не имеющая большого значения.
— Не совсем верно, — поправил Додик. — Тут сыграло роль и то, что ты очень необычный мнемозавр. Ты слишком… умный, что ли? Да, ты слишком умный. Ты отошел от природы в сторону разума. А это значит, что тебе будет легче преодолеть поставленные ею барьеры.
Вот тут я удивился.
— Устроители боев и в самом деле верят, что природу можно обвести вокруг пальца?
— Нам, людям, подобное удавалось, и не раз. Если ты знаешь нашу историю, то можешь найти в ней множество тому подтверждений.
— И каждый раз вам приходилось дорого за это платить, — буркнул я. — Так что победы, скорее, походили на поражения.
— Возможно, — промолвил Додик. — Но это нас не остановило, и мы все-таки вышли в космос, мы стали космической расой.
— Которой трудно общаться с другими расами, прошедшими иной путь.
— Это наши проблемы.
Тут он был прав. Это — их проблемы. Мне до них сейчас дела нет. Мне бы со своими расплюхаться. Кстати…
Мне в голову пришла весьма любопытная мысль. Если они действительно верят, что наложенные природой табу можно преодолеть…
— То есть этот бой не единственный, — попытался уточнить я. — Барьер должен быть сломан? Вас, похоже, ничему, совсем ничему все ваши прошлые схватки с природой не научили. Более того, теперь от результатов предстоящего боя зависит, родится ли новый вид ристаний, сулящий прекрасные дивиденды. Поединки между самками и самцами. Ты в это веришь?
— Я — нет, — ответил Додик. — Именно поэтому я так откровенен с тобой. На мой взгляд, она тебя просто убьет, и никто о нашем разговоре не узнает. Но некто, повыше меня рангом… у него другое мнение на этот счет.
— Вот как?
— Да, он считает, что ты сумеешь переломить природу. Поэтому мне велено передать тебе некое особое предложение. Я должен сделать его минут за пять до боя.
— Как раз столько и осталось, — подсказал я.
— Поэтому и передаю.
— Жду.
— Если ты выживешь, то получишь свободу. И это немало, поскольку критяне нам не указ, а договор с ними составлен с такими допусками, что мы могли бы удерживать тебя на своей территории вечно.
— А если?..
— Если ты ее убьешь, то вдобавок к свободе получишь еще такое количество денег, что его хватит на безбедное существование до конца жизни на собственном астероиде, буде пожелаешь. В общем, очень много денег.
— Вот как, — пробормотал я.
— Да, именно. Но только мне кажется, убить ее ты не сможешь. А вот она легко и безжалостно отправит тебя в морг. И это будет правильно.
— Думаю, ты ошибаешься, — отрезал я. — Когда потеряешь должность тренера, иди куда угодно, только не в предсказатели.
Сказал я это весьма уверенно.
Еще бы только мне эту уверенность чувствовать. Расчеты — расчетами, а арена — ареной. Здесь возможен любой сюрприз.
12.Клянусь, я его ненавидела!
Шагая на арену по коридорам, мимо шеренг вопящих от энтузиазма фанатов, мимо работников амфитеатра, бросивших свои дела ради того, чтобы полюбоваться на меня, мимо невозмутимых и бдительных охранников, я ненавидела его так люто, как никого в жизни. Я мысленно представляла, как буквально раздираю его на части, как во все стороны летят ошметки его мыслеплоти, как я откручиваю ему голову, и чувствовала от этого жгучую радость. Но этого было все равно мало, этого было мало для того, чтобы превратить желания в действительность.
На что подлец и рассчитывал, когда открыл мне глаза на махинации с моим детенышем.
А может, я не хотела, чтобы мне их открывали? Может, мне было хорошо и так?
В любом случае он за свою подлость заплатит, если, конечно, придуманный Кристиной план не провалится. А он не должен провалиться.
Я свернула за угол и увидела большую группу пестро одетых болельщиков с Риты-7. Один из них крикнул на вселингве, что верит в мою победу, и тотчас все остальные принялись скандировать приветствия. Делали они это, можно сказать, истово.
В ответ я открыла пасть, чтобы продемонстрировать клыки, и издала рык. Все, как положено, согласно ритуалу.
Вот только если еще вчера я безоговорочно принимала подобное за чистую монету, то сейчас у меня возникли сомнения. А может быть, эти ярые болельщики на самом деле наняты устроителями игр для того, чтобы поддерживать во мне уверенность, для того, чтобы я не оплошала в этой, такой важной драке?
Да нет, это уже слишком. Болельщики, как болельщики. Мои личные фэны. Никаких подстав.
Арена.
Она встретила меня ярчайшим светом, громкими криками и голосом комментатора.
Все, как обычно. И привычная, неистребимая, легкая нервная дрожь. Интересно, избавлюсь ли я от нее, когда буду выходить на свой сотый бой? Наверное, нет. И это правильно. Без нее удовольствие от схватки с опасным противником будет не таким полным. Ну, а если схватке не отдаешься полностью, без остатка, лучше ее и не начинать. В результате — проигрыш.
Мой противник еще не появился. Что ж, удобный случай заработать дополнительные очки — продемонстрировать публике свое новое тело. Оно того стоит. Великое дело, когда на твоей стороне большая часть зрителей. Тогда и сражаться легче. Да и противник, зная, что за него меньшинство, дерется не в полную силу, заранее настраивается на поражение.
Все это мне объяснила Кристина. И ее наставления имели смысл. Как всегда. Так же, как и те, которые я получила сейчас. О том, как выиграть бой, о том, как убить этого хитреца, решившего лишить меня заслуженной, законной победы, пытавшегося остановить меня на пути к моему блестящему будущему. Ну и пусть у меня сейчас нет детеныша. Он будет, как же иначе? И для того, чтобы это случилось, я должна выиграть этот бой, выиграть его вчистую, убить наглеца.
Как именно?
Природа. Она мешает мне это сделать, но она же мне и поможет. Это опять придумала Кристина. Барьеру, который не дает мне его примерно наказать, можно противопоставить нечто более сильное. Что?
Заложенный той же природой и, конечно, более могучий инстинкт самосохранения.
Именно он поможет мне выиграть этот бой. Если, конечно, я буду достаточно хитрой и ловкой, если сумею его должным образом использовать.
А я сумею. И залог тому — ненависть, которую я испытываю к своему противнику. Лютая ненависть.
13.Итак, это заговор. А мы с Дизи, значит, в нем фигуры, пешки, которыми при соответствующей ситуации можно не задумываясь пожертвовать. Точнее, нами уже пожертвовали, причем, кем именно, мы должны решить сами.
Ну-ну, господа люди. Не слишком ли много вы на себя берете?
Впрочем, все это будет потом. А сейчас — бой, красивая схватка, поскольку зрители заплатили деньги. Немалые, между прочим.
Зрелище.
Я слегка опаздывал, но это было не случайно, это был тонкий расчет.
Думаю, сейчас Дизи красуется перед публикой, показывает свое новое тело. Пусть красуется. После нее выйду я, и вот тогда зрители, увидев, что я приготовил для этого боя, забудут о самке. Последнее впечатление, конечно же, самое сильное. Не стоит об этом и говорить. И еще, тот, кто приходит последним, тратит меньше времени на общение с фэнами.
Если честно, то мне претят все эти проявления фанатской любви. Все эти «Дикая удача, что мы тебя увидели», «Мы запомним нашу встречу, мы о ней всем расскажем», «А вот скажи нам что-нибудь, и мы будем счастливы на всю оставшуюся жизнь». Все это вранье! И не такое уж для них счастье — встреча с тобой.
Но почему они все-таки приходят, почему рвутся через кордоны стражей порядка, обманывают охрану и подкупают тренеров? Для того чтобы прикоснуться к силе, к настоящей, внутренней силе. Не к той, которая дается деньгами или там шоблой занявших высокие посты корешей, а к внутренней силе понимания законов жизни, осознания, куда мы все, хоть люди, хоть мнемозавры, хоть другие мыслящие, идем, к умению встретить эту конечную цель, не дрогнув, как бы бессмысленна и жестока она ни была.
Смерть.
Ну да, я имею в виду ее — старушку смерть, поджидающую нас в конце любого пути. Она верная служанка природы, и она не колеблется. Приходит и делает свое дело.
А фэнам также свойствен страх перед ней. У них есть иллюзия, будто прикоснувшись к нам, они приобщатся к славе, получат некоторую защиту если не от смерти, то от сопутствующего ей забвения. Они думают, будто, пообщавшись с нами, сумеют перенять хотя бы частицу нашей силы, благодаря которой им не так страшно будет жить.
Наивные.
Какой-то человек шагнул мне навстречу и быстро заговорил: — Так рад вас увидеть. Вы не могли бы мне что-нибудь сказать? Моя жена не поверит, что я сумел очутиться так близко к вам!
Я оскалил клыки и зарычал.
Как бы не так. Его это только подзадорило. Похоже, он принял мой рык за приветствие. Спас меня вовремя подоспевший охранник, оттеснивший рьяного фэна к стене.
Люди… презренные, подлые существа, сумевшие прорваться к звездам, используя самые нечестные пути из всех возможных. Однако прорвались, в то время как наша раса обречена на вечное рабство. Или нет? Может быть, и у нас есть какой-то выход? Может быть, стоило нам несколько изменить своим принципам…
Принципы? Какие, к черту, принципы!
Я едва не сбился с шага.
А ведь мне сейчас следует думать совсем о другом. Принципы, фэны… Все это — чешуя. Главное для меня — найти выход из ловушки, в которую я угодил.
На что я рассчитываю? Правильно, мне надлежит сыграть этот бой вничью. Тогда я получу свободу, выполню договоренность с одним жучком, который вложил в этот бой кучу денег, и сам, кстати, оторву неплохой куш.
Победа? Нет, она мне не нужна. Более того — она мне вредна. А так ли? Конечно, я подведу Теллануса, и тот первый раз в жизни не угадает победителя, но жизнь есть жизнь, и в ней все бывает первый раз. А свои деньги я получу.
Одно не дает покоя. То, что мои планы совпали с планами людей. Им, оказывается, не нужна ничья, они ждут либо моего поражения, либо моей победы. И в том, и в другом случае они сразу же начнут раскручивать маховик боев между самками и самцами. Они уж придумают, как это подать поэффектнее! Им это не впервой.
Причем в любом случае я буду тем, с кого эта вакханалия начнется. Тем, на кого повесят всех собак.
Да плевать. Мне все равно, что обо мне скажут или напишут. Особенно если я к этому времени буду отдыхать на собственном астероиде.
Но есть еще совесть. Осознание того, что эти поединки будут самыми подлыми, поскольку каждого участника обработают самым жестоким образом. Так, например, как обработали меня, либо как Дизи. Ну и, конечно, добавятся варианты охмурежа под номерами три, четыре и так далее. Не менее подлые. Не менее человеческие.
Решено. Я просто сведу этот бой к ничьей, и каждый получит желаемое. Я — свободу и деньги, Дизи — деньги и возможность остаться на арене. Все будут счастливы. Относительно, конечно. Однако лучшего выхода нет.
А может, природа что-то придумала и на этот случай? Что-нибудь, делающее наш бой невозможным даже при такой накрутке? С нее станется… Да нет, вряд ли. Она не бог, она всего лишь всемогуща, но не всеведуща и, значит, ошибки совершает пачками. Сама же их и исправляет, но когда еще соберется заняться именно этой?
Нет, все будет в лучшем виде, все пойдет по плану.
— Сейчас выйдешь на арену! Приготовься! Тебя ждут зрители!