Никто не понял, это следует воспринимать как знак особого расположения или, наоборот, барского гнева, но тон был скорее доброжелательным. Красавчик, такой же растерянный, как и остальные, кивнул и расплылся в улыбке:
– Есть, хозяин!
А Вильямисар внезапно подумал, что Эскобар еще опаснее, чем принято считать. В его спокойствии и самообладании было что-то сверхъестественное. Красавчик попытался закрыть дверь со своей стороны, но не сумел, и второму пилоту пришлось ему помочь. Все были так взволнованы, что командир даже забыл отдать приказ о взлете. Пилот, привыкший действовать по команде, спросил:
– Взлетаем?
И тут Эскобар единственный раз выказал беспокойство.
– Конечно! – воскликнул он. – Давай поторапливайся!
Когда вертолет оторвался от поросшей травой площадки, Пабло спросил Вильямисара:
– Ну как, доктор? Все хорошо?
Вильямисар, не оборачиваясь, ответил вполне искренне:
– Прекрасно!
Больше он ничего сказать не успел, потому что полет закончился. Пролетев прямо над деревьями, вертолет сел на каменистом футбольном поле с разбитыми воротами, рядом с другим вертолетом, прибывшим на час раньше. Весь полет от резиденции губернатора до тюрьмы занял не больше пятнадцати минут и прошел как по маслу.
Но затем пришлось поволноваться. Правда, совсем недолго. Эскобар высадился первым, и его тут же обступило человек пятьдесят охранников в синей форме. Они были напряжены и слегка растеряны. Увидев наставленные на него со всех сторон длинные дула, Эскобар от неожиданности вспылил и властно крикнул, так что всех взяла оторопь:
– А ну убрать оружие, черт подери!
Начальник охраны мог бы и не повторять этот приказ, потому что когда он его повторил, команда Эскобара была уже выполнена. Пабло и его спутники прошли двести метров до здания, где их поджидало тюремное начальство, члены официальной делегации и Эскобаровы приспешники, приехавшие на машинах, чтобы сдаться вместе с боссом. Там же стояли жена Пабло и его мать, белая как полотно, с трудом сдерживавшая слезы. Проходя мимо, он ласково погладил ее по плечу, проговорив:
– Не волнуйся, родная!
Начальник тюрьмы шагнул навстречу Эскобару и протянул руку:
– Приветствую, сеньор Эскобар! Я – Луис Хорхе Патакива.
Эскобар обменялся с ним рукопожатием. Затем задрал левую штанину и отстегнул от лодыжки кобуру. Это был не пистолет, а настоящее сокровище: «зигзауэр-9» с золотой монограммой, инкрустированной в перламутровую ручку. Обойму Эскобар вынимать не стал, а просто вытащил патроны один за другим и бросил их на землю.
Этот несколько театральный жест, вероятно, отрепетированный заранее, был призван продемонстрировать доверие к начальнику тюрьмы, который, получив назначение в Энвигадо, лишился сна. На следующий день в газетах написали, что, отдавая Патакиве пистолет, Эскобар произнес:
– Ради мира в Колумбии!
Правда, никто из свидетелей этого не помнит. И уж тем более Вильямисар, который был совершенно заворожен красотой оружия.
Эскобар поздоровался с собравшимися. Уполномоченный по правам человека взял его за руку и проникновенно сказал:
– Я приехал сюда, сеньор Эскобар, чтобы проследить за соблюдением ваших прав.
Эскобар поблагодарил его и подхватил под руку Вильямисара:
– Пойдемте, доктор. Нам надо о многом поговорить.
Пабло довел его до дальнего края внешней галереи, и они побеседовали минут десять, облокотясь о перила и повернувшись ко всем спиной. Эскобар поблагодарил Вильямисара. Затем, опять-таки ужасающе спокойно, выразил сожаление, что заставил его семью страдать. Но просил учесть, что ему эта война тоже многого стоила. Пользуясь случаем, Вильямисар решил получить ключ к разгадке трех самых таинственных событий в своей жизни: узнать, почему убили Луиса Карлоса Галана, зачем покушались на него самого и чем было вызвано похищение Марухи и Беатрис.
В первом случае Эскобар решительно отрицал свою вину.
– Доктора Галана хотели убить все кому не лень, – заявил он. И подтвердил, что присутствовал при обсуждении покушения, но не участвовал ни в разговорах, ни в убийстве.
– В это включилась уйма народу, – сказал Эскобар. – А я даже был против, понимая, к чему приведет его смерть. Но раз люди приняли такое решение, я не мог воспротивиться. Пожалуйста, передайте это донье Глории.
По второму вопросу Эскобар заявил: дескать, друзья-конгрессмены убедили его, что Вильямисар – человек неуправляемый и упрямый. Поэтому его надо любым способом остановить, пока он не добился принятия закона об экстрадиции.
– В войне, которую мы все вели, человека могли убить, даже не разбираясь, поверив сплетням, – заметил Эскобар. – Но теперь, когда я узнал вас, доктор Вильямисар, я благодарю Бога за то, что с вами ничего не случилось.
Ну а насчет Марухи объяснение было простым до примитивности:
– Я похищал людей, чтобы добиться своих целей. Но ничего не добивался. Никто со мной даже не разговаривал, меня игнорировали. И тогда я решил захватить донью Маруху. Думал: может, хоть тогда чего-то добьюсь?
Больше Эскобар ничего объяснять не стал, а переключился на подробный рассказ о том, как в процессе переговоров он постепенно узнавал Вильямисара все ближе и наконец убедился, что Вильямисар – человек серьезный и отважный. И по гроб жизни будет ему благодарен за умение держать свое слово.
– Я прекрасно понимаю, что друзьями мы быть не можем, – сказал Эскобар. Но заверил Альберто, что отныне ни ему, ни его родным ничто не угрожает. – Сам-то я неизвестно сколько тут пробуду, – хмыкнул Эскобар, – но у меня на воле хватает друзей. Если кто-то вздумает причинить вам или вашим близким зло, дайте мне знать – и все тут. Вы меня выручили, и я вас выручу. Из благодарности. Слово чести!
На прощание Эскобар попросил Вильямисара о последней услуге: успокоить его мать и жену, которые были на грани нервного срыва. Вильямисар попытался, но без особого успеха, поскольку обе женщины были уверены, что все эти китайские церемонии – сплошная фальшь, а на самом деле правительство коварно заманило Эскобара в ловушку и в тюрьме его убьют. Под конец Вильямисар зашел в кабинет начальника тюрьмы и, набрав по памяти телефон президентского дворца – 284-33-00, – спросил, где сейчас Рафаэль Пардо.
Тот был у советника по связям с прессой Маурисио Варгаса, который снял трубку и без комментариев передал ее Рафаэлю. Пардо узнал Вильямисара, чей голос, как всегда, звучал спокойно и сдержанно, но на сей раз в нем еще и сквозила радость.
– Доктор Пардо! – сказал Вильямисар. – Мы посадили Эскобара в тюрьму.
Для Пардо эта была, наверное, первая в жизни новость, которой он поверил безоговорочно.
– Чудесно! – воскликнул он и скороговоркой добавил еще пару фраз, которые Маурисио Варгас даже не пытался разобрать. Потом повесил трубку и, забыв постучаться, вошел в кабинет президента.
Будучи прирожденным журналистом, который двадцать четыре часа в сутки выискивает сенсации, Варгас догадался, что произошло нечто грандиозное. Больше пяти минут он прождать не смог – нервы не выдержали. Зайдя без доклада к президенту, Варгас увидел необыкновенное зрелище: Гавирия заливисто смеялся в восторге от того, что ему сообщил Пардо. Тут Маурисио все понял и, с радостью представляя себе толпу журналистов, которые с минуты на минуту ворвутся в его кабинет, посмотрел на часы. Половина пятого. Спустя два месяца Рафаэль Пардо станет министром обороны, оказавшись первым штатским человеком, назначенным на этот пост за последние пятьдесят лет.
В декабре Пабло Эмилио Эскобару Гавирии исполнился сорок один год. При его поступлении в тюрьму было проведено тщательное медицинское обследование, которое показало, что организм его молод, «физическое и психическое здоровье в норме». Врачи обратили внимание лишь на какой-то нарост на слизистой оболочке носа и на что-то похожее на шрам от пластической операции (опять-таки на носу). Эскобар объяснял это травмой, полученной в юности при игре в футбол.
Акт о добровольной сдаче подписали начальники национального и регионального Криминально-следственного управлений и уполномоченный по правам человека. Эскобар заверил свою подпись отпечатком пальца и указал номер утраченного удостоверения, которое ему когда-то выдали в Энвигадо: 8.345.766. Внизу секретарь Карлос Альберто Браво сделал приписку: «После подписания Акта сеньор Пабло Эмилио Эскобар обратился с просьбой о том, чтобы документ был подписан присутствующим здесь доктором Альберто Вильямисаром Карденасом. Просьба была удовлетворена». Вильямисар подписал Акт, хотя до сих пор не понимает в качестве кого.
Покончив с формальностями, Пабло Эскобар со всеми попрощался и вошел в камеру, где принялся вести такую же интенсивную деловую жизнь, как и «на гражданке», но теперь уже под покровительством государства, гарантировавшего ему покой и безопасность. Со следующего же дня «тюрьма как тюрьма», о которой говорил когда-то Вильямисар, начала превращаться в роскошный пятизвездочный отель, где созданы все условия для отдыха, веселой жизни и порочных наслаждений. Первоклассные отделочные материалы постепенно завозились в специально приспособленном для этого продуктовом фургоне. Когда через двести девяносто девять дней разразился скандал, правительство спохватилось и решило срочно, без предупреждения перевести Эскобара в другую тюрьму. Невероятная история о том, как правительству понадобился почти год, чтобы узнать о превращении тюрьмы во дворец, получила столь же невероятное продолжение: Эскобар якобы подкупил тарелкой еды насмерть перепуганного сержанта и двух солдат и бежал со своими телохранителями в лес под носом у чиновников и военных, отвечавших за его перевозку.
Тем самым Эскобар подписал себе смертный приговор. Позже он признавался, что не поверил в заявление о переводе в другую тюрьму, а решил, что его или убьют, или выдадут в США. Слишком уж стремительно и неожиданно действовали власти. Когда же Эскобар осознал грандиозность своей ошибки, он принялся добиваться, чтобы правительство смилостивилось и опять упекло его за решетку. А для этого действовал двумя способами: во-первых, при помощи динамита, развязав неслыханный за всю историю страны террор, а во-вторых, заявлял о своей готовности сдаться без предварительных условий. Но правительство не реагировало на его предложения о сдаче, страна не спасовала перед терактами, а карательные полицейские операции достигли небывалого размаха.
Мир для Эскобара изменился. У тех, кто мог бы снова помочь ему спастись, на сей раз не было ни желания, ни аргументов. Падре Гарсия Эррерос скончался 24 ноября 1992 года от острой почечной недостаточности, а Паулина, потерявшая работу и не имевшая сбережений, мирно коротала старость, утешаясь своими детьми и хорошими воспоминаниями. Она настолько удалилась от дел, что о ней уже не вспоминали даже в «Минуте с Богом». Альберто Вильямисар, назначенный послом в Голландию, получил от Эскобара несколько писем, но предпринимать что-либо было поздно. Огромное состояние наркобарона, оценивавшееся в три миллиарда долларов, было большей частью истрачено на войну и на разборки внутри картеля. Его семья ни в одной точке земного шара не могла спать без ночных кошмаров. Эскобар стал самой драгоценной дичью, на которую когда-либо охотились в нашей стране. Он не мог нигде задерживаться больше шести часов и, скрываясь от бешеной погони, проливал потоки невинной крови, а из его телохранителей кто был убит, кто схвачен полицией, а кто и перешел на сторону врага. Служба безопасности Эскобара утратила свое могущество, и даже его собственный звериный инстинкт самосохранения притупился.
2 декабря 1993 года, на следующий день после того, как Эскобару стукнуло сорок четыре, он не устоял перед искушением позвонить по телефону своему сыну Хуану Пабло, которого вместе с матерью и младшей сестрой выдворили из Германии и они только что вернулись в Боготу. Хуан Пабло проявил большую бдительность, чем отец, и уже через две минуты сказал, что надо прекращать разговор, а то полиция вычислит, откуда звонят. Эскобар, чья преданность семье была общеизвестна, не внял предупреждению сына. К тому моменту службам слежения как раз удалось установить точное место в медельинском районе Лос-Оливос, откуда велся разговор. В 15 часов 15 минут группа из двадцати трех переодетых спецназовцев ворвалась в дом и начала взламывать дверь на втором этаже. Эскобар услышал шум и сказал сыну:
– Все, я с тобой прощаюсь. Тут что-то странное происходит.
Это были его последние слова.
После явки Эскобара с повинной Вильямисар провел ночь в самых развеселых и опасных заведениях города, пьянствуя с телохранителями Эскобара. Красавчик, как следует набравшись, объявлял каждому встречному и поперечному, что доктор Вильямисар – единственный человек, перед кем его патрон когда-либо извинялся. В два часа ночи Красавчик неожиданно встал и помахал Вильямисару рукой:
– Прощайте, доктор Вильямисар! Я должен исчезнуть. Наверное, мы с вами больше не увидимся. Приятно было познакомиться.
На рассвете пьяного в стельку Вильямисара доставили в Ла-Лому. Когда он возвращался вечерним самолетом в Боготу, вокруг все только и говорили, что о сдаче Пабло Эскобара. Вильямисар в те дни прославился на всю страну, но в толпе людей в аэропорту его никто не узнал. Газеты упоминали о его присутствии в тюрьме Энвигадо, однако фотографий не печатали, и его важнейшая, решающая роль в этой истории могла так и не высветиться.
Возвратившись вечером домой, Альберто увидел, что повседневная жизнь входит в свою колею. Андрес занимался у себя в комнате. Маруха вела в тишине тяжелую борьбу с призраками прошлого, стараясь снова стать самой собой. Лошадь эпохи Танской династии обрела свое место на старинном столике между прелестными антикварными вещицами из Индонезии и со всего света. Встав на дыбы, она теперь красовалась именно в том углу, куда мечтала поставить ее Маруха бесконечно долгими ночами, томясь в плену. Сама же Маруха вернулась на работу в «Фосине» и ездила туда на том же автомобиле, из которого ее похитили. Правда, на стеклах уже не было следов от пуль и за рулем вместо убитого шофера сидел другой, который тоже был благодарен судьбе за хорошую работу. А почти через два года Марухе суждено было стать министром образования.
Ну а потерявший работу и не имевший никакого желания ее искать Вильямисар, которому набила оскомину политика, предпочел немного отдохнуть на свой манер: занялся дома мелким ремонтом, выпивал со старыми друзьями, ходил на рынок, чтобы потом побаловать себя и приятелей собственноручно приготовленными блюдами национальной кухни. Такой образ жизни весьма располагает к чтению по вечерам и к тому, чтобы отпустить бороду.
И вот однажды в воскресенье, когда прошлое уже терялось в ностальгической дымке, кто-то позвонил в обеденное время в дверь. Вильямисары решили, что Андрес снова забыл дома ключи. У прислуги был выходной, поэтому Вильямисар открыл дверь сам. Парень в спортивной куртке вручил ему перевязанный золотой ленточкой пакетик в подарочной обертке и, не дожидаясь вопросов, сбежал вниз по лестнице. У Вильямисара мелькнула мысль про бомбу. К горлу вновь, как при известии о похищении Марухи, подкатил тошнотворный комок, но Альберто все-таки развязал ленточку и осторожно, двумя пальцами развернул пакет, держась подальше от столовой, где его ждала жена. В футляре из искусственной кожи на атласной подкладке, как в гнездышке, лежало кольцо, которое отобрали у Марухи в день похищения. Одного бриллиантика не хватало, но это было оно.
Маруха не верила своим глазам. Надев кольцо, она поняла, что быстро идет на поправку, ведь кольцо уже спокойно налезало на палец.
– Потрясающе! Прямо как в романе! – мечтательно вздохнула Маруха. – Вот бы написать об этом книгу!
Примечания
1
Вирхилио Барко Варгас (1921–1997) – президент Колумбии с 1986 по 1990 г. Член Колумбийской либеральной партии. – Здесь и далее примеч. пер.
2
Армия национального освобождения – колумбийская леворадикальная террористическая организация, созданная в 1964 году, вторая по численности партизанская организация страны.
3
Привет, Эро! Как поживаете? (нем.)
4
Единственный в своем роде (лат.).
5
Прозвище Доктор было у самого Пабло Эскобара.