- Так, заканчиваем быстренько ремонт, что там осталось: кухня и коридор? и переселяемся голодать ко мне. Тут у тебя, - вдохнула она воздух, - будешь питаться ацетоном.
В Ларисе бурлила неуёмная энергия не только к радостям жизни.
С воодушевлённым подъёмом сдирала она в коридоре и на кухне всё лишнее и покрикивала на меня:
- Шевели помидорами! - как будто, я залез на неё меж ног, но ленился выполнять мужские функции.
В результате, на окончание ремонта ушло всего пару дней.
Мы лежим голые, расслабленные после бурного акта любви. Любовь – наша единственная пища уже третий день. Я голодаю в лечебных целях не в первый раз, и пришёл к чёткому выводу: голод не уменьшает, а обостряет сексуальное желание.
Чтобы найти подтверждение этому, я раздобыл роман Золя «Жерминаль», на последней странице которого влюблённые, оказавшись без пищи, заваленные в шахте, сливаются телами в страстном возбуждении.
- Я устрою тебе такое возбуждение, - с ленивым акцентом, так будоражущим меня всегда, говорит девочка, - что забудешь читать мне глупые книжки.
С этим, она достала из тумбочки медицинский термометр и … начала старательно впихивать его в щель моей головки.
- Ты что?! – возмутился я.
- Разве тебе больно?
- Да нет, но он стеклянный, может сломаться.
- Испугался! Тогда суй мне!
Она раздвинула свои широкие бёдра и засучила пальцами влагалище.
- Для тебя он маловат, - засомневался я.
- Дурак! Суй в уретру!
И, поскольку, я раздумывал, прикрикнула:
- Да ты до сих пор не знаешь, откуда женщины писают? Бедный малыш!
- Зачем тебе это?
- Узнаешь на практике!
- Ладно, получай, - согласился я, вспомнив сцену с шампанским в грудь, и, осторожно, начал вставлять градусник в узенькую дырочку на внутренней стенке влагалища под клитором.
К моему удивлению, он зашёл туда весь, и я только крепко придерживал его краешками пальцев за верхний кончик, чтобы не провалился.
Но тут Лариса отбросила мою руку и ударила градусник по шляпке. Медприбор, к моему ужасу, скрылся в отверстии весь без остатка, а Лариса завибрировала задницей и застонала. Я испугался так, что сразу бросился к телефону, звонить в скорую.
Чертовка захохотала:
- Успокойся!
Я понял, что это был обыкновенный оргазм, достигнутый необыкновенным методом.
Удовлетворившись, Лариса произвела влагалищными мышцами сокращательное движение, и градусник выскочил из отверстия.
- Вот как! – только изумился я.
- Теперь будем совать тебе.
Не было никакого желания испытывать этот эксперимент на себе, но мужское самолюбие не позволяло отступать после героического примера партнёрши.
Она не стала церемониться и запихала градусник полностью в мою щелку. После этого член непроизвольно задубенел и, не смотря на страх, чего-то захотелось.
Лариса оседлала меня сверху и принялась осторожно накачивать.
Через пару минут градусник выстрелил в её влагалище, а я ощутил болезненное и, в то же время, по необычному приятное, излияние жидкости по семенному канатику, раздражённому вставленным предметом.
- Ну, как? – спросила ведьмочка.
- Супер! – прохрипел я. И тут же добавил:
- Но больше этого не будет, ни в тебя, ни в меня. Ты маленькая дурочка и не задумываешься о последствиях, если он сломается.
- Не трусь, не в первый раз и ничего не случилось.
- Так это ты позволяла с другим?
- Позволяла. Знаешь, у меня был дружок-зычок. Он, вообще-то, в первый раз просто изнасиловал меня, а потом научил многим штучкам.
Я тут же вспомнил подслушанный разговор дочки с матерью, там на Дону.
- Уголовник?
- Ну да. У него под кожицей были вставлены металлические шарики, б-р-р! – встряхнулась она.
- Ну, ты точно, оторва! – смотрел я на неё, потрясённый очередной новостью.
- Только честно скажу тебе, с ним я так и не научилась кончать, хотя он очень хотел этого.
- А где он теперь?
- Ты что! Узнали мать с отцом, тут, ведь, за мной негласная слежка, прикатили сразу, у отца председатель Совета друг, Рустама сразу выселили за зону.
Я знал, что у местных властей есть право по закону о закрытых территориях выселять людей, чем нередко пользовались в личных целях.
- Не угодно ли, Вам мадемуазель, чтобы Ваш нынешний друг тоже загнал под кожу шарики? – с издёвкой спросил я.
- Не угодно. Мне с тобой и так хорошо, - поцеловала меня девушка с непритворной нежностью. За такой сердечный поцелуй я готов был любить её, даже если бы она сама была уголовницей и согласиться на всё.
- Тогда, давай, заменим градусник чем-нибудь безопасным, - предложила она.
- Чем? – испугался я.
- Сейчас! – спрыгнула голозадая нимфа с кровати и слетала в туалетную комнату. Она вернулась с длинным, сантиметров в двадцать, блестящим никелированным штырём.
Я понял, что очередной экзекуции не избежать, убедительных аргументов против применения орудия у меня не было. Я только взвыл, когда она всунула его весь в то же место, где недавно провалился градусник.
Только закруглённый кончик штыря кокетливо выглядывал из щелки моей головки.
Человек привыкает к любым превратностям судьбы и может радоваться даже насилию.
Мы стали использовать этот болезненно приятный способ, доводивший нас до остервенения в половых оргиях.
На третий день безумства с применением инструментальных средств, я проснулся утром с залитым кровью пахом. Нежная промежность оторвы тоже была вся в крови.
После этого она перестала применять орудие сладостной пытки, а, я, на всякий случай, выбросил его совсем.
На четвёртый день голодовки я ушёл на пару часов в свою квартиру, переставить мебель на высохшем полу. Лариса хотела со мной.
- Это не женский труд, - возразил я, - обойдусь сам.
Вернувшись обратно, я застал незнакомую гостью. Они с Ларисой болтали за столом… и пили портвейн.
- Что такое? – возмутился я.
- Вадик, мы не виделись с подругой полгода, пришла с бутылкой, не выгонять же!
- Она не сказала Вам, что четвёртый день без пищи? – обратился я к подруге.
- Да ну? За что Вы её голодом морите?
- Извините, - еле сдержал я бешенство, поднял со стола ополовиненную бутылку и выставил за дверь на лестничную площадку.
- Она ждёт Вас! – раскланялся потом я.
Гостья хотела, наверняка, сказать ещё что-то обидное, но Лариса тихо произнесла:
- Уходи Вика.
Вика хмыкнула, но поскольку я никогда не видел, чтобы кто-то из подруг спорил с Ларисой, удалилась.
- Я уж не говорю о том, что ты нарушила слово родителям, пить после голодовки просто опасно и глупо, - сказал я в расстроенных чувствах.
- А ничего не случится! Я крепкая! – махнула девушка рукой, - давай я салатик сделаю, мы же купили овощи на восстановление.
- Делай, - согласился я покладисто, во время голодания выделяется на язык ацетон, а я ещё и надышался им в своей квартире и, возвращаясь, мечтал покушать, чего бы, конечно, не допустил, если б не этот случай. И главное, раз Лариса выпила, лучше закусить, чтобы не раздражать желудок одним вином.
А она, дорвавшись наконец, до алкоголя, весёлая летала между комнатой и кухней и напевала, задевая меня:
- А ты такой холодный, как айсберг в океане…
Потом мы испытали с ней блаженство первого поедания пищи после голодания. Обыкновенный винегрет, чуть сдобренный растительным маслом, казался вкусным необыкновенно.
- Ешь малыми порциями, так положено, - учила Лариса, раскрыв мамину книжку.
- Понял, - согласился я и начал тщательно пережёвывать мелкую порцию пищи, не для того, чтобы легче усвоилась, а помочь своим примером преодолеть зверский аппетит нарушительнице обетов, написанный на её лице после приёма портвейна.
Весьма осчастливленные насыщением, мы плюхнулись на кровать дожимать блаженство сексуальными радостями.
- Как же со словом предкам? - спросил потом я.
- Всё, всё, сколько нам осталось? – заиграла девушка пальцами, - совсем ничего, двадцать дней. Это будет … - зажмурилась она, - 19 августа!
Она всегда разгуливала по комнате обнажённой. В первые дни любви мне нравилось это невообразимо, особенно наблюдать колыхание розовых половых губ под чёрным треугольником. Потом я, как-то, спросил её:
- Ты не думаешь, что от постоянного созерцания женского тела у меня не будет стоять на тебя х.й?
- Не думаю! – отрезала Лариса.
Она подошла к зеркалу и завертелась перед ним со всех сторон:
- Какая же я, блядь, красивая, кому же я, блядь, достанусь?
Нет, на неё, положительно, нельзя было долго обижаться, и нельзя не любить!
Я вышел первый день на работу, у Ларисы каникулы были до сентября. С тоской ждал, когда закончится рабочее время.
В первой половине дня любовь моя звонила дважды, но потом я сам не смог дозвониться до неё по обоим адресам.
Я забежал в кассу, там ожидала меня уже две недели премия, о которой узнал только на работе. Купил Ларисе на рынке огромный букет гладиолусов, коробку трюфелей и в самом приподнятом настроении явился домой, мы опять переселились ко мне.
Лариса лежала на тахте, пьяная в драбадан.
- О, какой ты галантный! – приподнялась она, увидев меня с подарками.
Подошла, шатаясь, поцеловала, обдав портвейным запахом.
Я скованно застыл на пороге комнаты.
Девушка переложила цветы в вазу и радостно захлопала в ладоши:
- А мне предки послали перевод!
- Если б знали, то послали бы плётку, чтобы излупить тебя, - мрачно заметил я.
- Ну, что ты сердишься, у нас ещё две бутылки.
Лариса открыла холодильник за углом в коридоре и достала два пузатых «бронебойных снаряда» по 0,8.
Такая явная демонстрация вывела меня из себя.
Я выхватил «снаряды» из её рук и изо всей силы грохнул их об пол. Одна бутылка попала на угол и разбилась, разлив пахучую жидкость, другая подскочила, словно футбольный мяч и встала на донышко.
- Вот видишь, приглашает! – не смутилась Лариса и подняла бутылку.
XV
Кончилось тем, что мы опять стали пить с ней почти каждый день.
Я смирился с тем, как есть, если отбросить мозги и не думать о последствиях и приличиях, такое времяпровождение в общении с юной секс-бомбой, было ошеломительно обалденным.
Моя квартира стояла на бойком месте, угловая между двумя центральными улицами. Сами мы не часто ходили по гостям, но к нам постоянно кто-то являлся, с непременной присказкой:
«Зашёл (зашла) по дороге».
Дверь на балкон была постоянно открытой. Лариса врубала на всю мощность музыкальный центр, что тоже способствовало привлечению гостей.
Сегодня у нас находились Юля и Света, которым Лариса открыла дверь, не потрудившись набросить халатик на голое тело, поэтому девчонки сами тоже распоясались сразу в буквальном выражении - разделись до плавок, даже сбросили лифчики и теперь бесстыдно возлежали вместе с Ларой на балконе, потягивая мадеру, её они принесли с собой. Я как заправский официант, тоже в одних плавках, но с полотенцем на руке, подносил фужеры с вином и закуску.
Был выходной, ярко светило солнце, пинк-флойд бередил душу космо-эротическими звуками, чудная картина загорающих полуголых красоток тоже, я был в меру пьян и безмерно счастлив.
Много ли человеку надо!
Кто-то ещё постучал в дверь. На пороге стояла Анка. Анка была подругой моей уехавшей жены Татьяны и сыграла немалую роль в совращении той блядским притоном местного офицерья. Из-за этого мы с женой и разошлись.
Именно Анка поведала мне раньше за коньяком детали Таниной измены, после чего я трахнул её дважды со злым остервенением, прямо на полу, диван был занят спящим сыном, но жёсткое ложе подружке понравилось.
Она, наверно, всё ждала, когда я снова явлюсь к ней, чтобы учинить очередное приятное изнасилование, но не дождалась, явилась сама.
- Проходи! – сделал я рукой широкий жест в комнату.
Анка заметила на балконе полуголых девок и засмущалась поначалу, она явно явилась на случку со мной, судя по возбуждающему наряду: полупрозрачному короткому платью и притягательному запаху духов.
- Иди сюда! – крикнула Лариса, махнув фужером, - только разденься!
Анка старше Ларисы в два раза, но безропотно подчинилась и скинула платье.
- Бюстгальтер тоже, - щёлкнула Лариса пальцами, - у нас цивилизованный пляж.
Новая гостья сбросила и бюстгальтер, я нацедил ей фужер, и она была, наконец, допущена в избранное общество.
Лариса тут же собрала с девушек деньги, кошельки, однако, они захватили с собой на балкон, и меня послали за бюраканом.
В магазине я встретил Игоря, тот, заглаживая свою вину передо мной и узнав, что там Юля, купил сразу две бутылки, и я вернулся с ним.
В комнате уже торчал коллега по кооперативу Сашка, с похотливой улыбкой переминавшийся с ноги на ногу перед дверью на балкон.
- Ладно, девки, на балкон все не влезем, кыш сюда! – дал я команду.
Девчонки потянулись цепочкой в комнату, прикрывая руками груди.
- Да ладно вам! – махнула рукой Лариса, плавки она, всё-таки, надела, - Вадика не стыдитесь, а тут ломаетесь.
Девки, только и ждали такой команды. Уж что-что, а если есть повод, и есть что показать, то женщины сделают это с удовольствием.
Пошла шумная пьянка, на шум прибежали из соседней квартиры Женька с Ольгой, тоже с вином, разухабисто загремел рок-н-ролл, все танцевали, на чём только могли: на полу, на тахте, на стульях. Светка заскочила покрасоваться на стол, не задев, кстати, стройными ножками ни одной рюмки.
- Теперь купаться! – скомандовала Лариса, с которой пот стекал градом от быстрых танцев, подруга, не смотря на юный возраст, набрала на маминых харчах за семьдесят килограмм веса.
- Эй, чуваки! – крикнула она на кухню Игорю с Юлей, уже пристроившихся, вдвоём на одну табуретку, - здесь блядство не разводить!
Компания с песнями двинулась к озеру.
Впереди, всё также в одних плавках без лифчиков, но в туфлях на высоких каблуках, шагала, шатаясь из стороны в сторону, отважная шеренга пьяных девчонок, заняв всю ширину тротуара.
Ошарашенные встречные прохожие застывали, вытаращив глаза на массовую демонстрацию живой плоти, и потом отпрыгивали в сторону на кусты.
Девчонки, обнявшись за плечи, и обжигая друг друга весёлыми чёртиками в глазах, проникновенно пели:
- Как ты могла подруга моя?
Лучше тебя, ведь, нет у меня!
Так поступить с любовью моей
На вечеринке лучших друзей.
- Милицию надо вызвать на вас! – взвизгнула немолодая дама, заскочив от надвигающейся компании в колючий шиповник.
Её спутник, пожилой мужчина с благообразной внешностью, напротив, раскланялся глубоко, пропуская девчонок:
- Шарман, какой шарман! Слава российской демократии!
Милиция как чёрт, только её поминаешь – она тут, как тут.
В сотне метров от озера нас настиг «воронок», который чуть проскочил злачную компанию и тормознул. Из него вышли три молодых мента и встали на дороге.
«Эх, жаль нет сегодня Фауката, - подумалось мне, - он умеет говорить со своими».
Мы остановились.
- Ну, вы уж совсем! – сказал старший из пикета, жадно, между тем, поглощая чудное видение обнажённых девичьих фигур.
- Да мы уже, практически, в пляжной зоне, - нашлась тут же Ольга.
- Ага, прошли сквозь город голышом! – встрял другой мент.
Лариса выдвинулась вперёд:
- Ты что голых девушек не видал? Посмотри! Между прочим, это обычная материнская грудь, которую ты сосал ребёнком.
- И её рисуют на всех картинах у мадонн, - поддержала Юля, пышная грудь которой смотрелась умопомрачительным диссонансом с хрупким телом.
Мент захлопал неуклюже глазами, не зная, что возразить на задорный демарш. Молодым служителям порядка вовсе не хотелось прослыть ханжами среди городской молодёжи в то время, когда страна переживала упоительное раскрепощение на пике новой демократии.
- Ну ладно Витас! – обратился Игорь, к оказавшемуся знакомым менту, - всё равно все девчонки в воронок не войдут!
«Витас», наверняка, в миру Виктор, отреагировал на свойскую кликуху и совсем расслабился от служебного рвения.
- Ты, что не узнал меня, Сергей? – обратилась Света к лейтенанту, старшему патруля.
- Что ты Светочек? – расплылся в улыбке лейтенант, - а где Фаукат?
- Пошёл загружаться в магазин, - тут же наврала неотразимая блондинка.
- Привет ему! Вы только там не очень на пляже, а то с ума мужики сойдут. Классно смотритесь! – передёрнуло его от взгляда на обнажённые девичьи тела, сгрудившиеся кругом. – Поехали!
Тут присоединился, откуда ни возьмись, Ванька, мой знакомый, тоже кооператор, но по пушной части.
- Да тебя жена ждёт! – бросила ему Лариса.
- Подождёт! – нервно отреагировал Иван на ехидное замечание. Мне было неприятно его присутствие, я ещё раньше заметил, как он пытался «подбить клинья» к Ларисе, чего не допускали уважающие меня друзья.
Когда подошли к берегу, уже смеркалось.
В воде начался беспорядочный сумбур, ребята хватали девчонок, юная Света явно не возражала против Сашкиных объятий, и мой весьма симпатичный друг выскакивал с ней из воды, как молодой жеребец.