А Иван, улучив момент, когда я растирался полотенцем на берегу, прижал Ларису. Сам он был небольшого роста, но с высоты мне хорошо был заметен его огромный конский член, которым он пытался елозить по бёдрам девушки. Я только хотел спрыгнуть вниз и проучить нахала, как Лариса так толкнула его, что он ушёл под воду.
- Мало тебе других девок? – со злостью прошипела она, и красивым движением выскочила на берег.
Возбуждённый Ванька решил после этого прицепиться к меньше всех занятой Анке, но та тоже оттолкнула его, не желая играть роль запасной тёлки.
Отбивать Ларису от кобелей пришлось не раз. Однажды заскочил к нам, как всегда, уже пьяный Мишка, разведённый красавЕц лет тридцати пяти. Он работал в одном отделе со мной, в соседней группе. Мишка был слишком разбалован женщинами и постоянно пил за их счёт.
КрасавЕц, проглотив рюмку, пристроился подремать на диванчике, Лариса убирала со стола, я пошёл принять ванну.
Вдруг девушка вбежала ко мне, вся дрожа.
- Он, он… - не могла она найти слов.
- Что он? – выскочил я из ванны, едва запахнув халат.
- Он предложил мне пососать его член, - уже справилась с собой и спокойно сообщила Лариса последнюю новость дня.
Я вошёл в комнату. Мишка, безнадёжно пьяный, вытащил из штанов своё богатство и сидел, шатаясь из стороны в сторону.
Я схватил его за грудки, протащил по комнате, двум коридорам в квартире и снаружи, и спустил по ступенькам высокого крыльца.
Наверно, эта экзекуция несколько отрезвила его, он поднялся и, шатаясь, побрёл прочь.
Позже ребята рассказали мне, что Мишка давно полуимпотент, однако, женщины любили его, любят часто тех, на кого затрачено много сил.
К Ларисе всё время кто-то приставал.
Прихожу домой, у неё незнакомый гость, красивый молодой парень, сидят за столом, пьют вино. Слава богу, парень оказался интеллигентным и романтичным.
- Извините, - сразу обратился он ко мне, – У Вас такая красивая девушка, мы встретились на пляже, я попросил у неё разрешения посидеть с ней. Только посидеть, только полюбоваться на её лицо.
- Я и сказала ему, пошли домой, думала, что ты тоже дома, - пояснила Лариса.
- Ты простая, как три рубля, - сказал я ей.
- Не ссорьтесь, я ухожу, ухожу, - поднялся парень.
Я не задерживал его, девушка тоже молчала. Подошла, легла, не раздеваясь, на тахту на спину и задумчиво уставилась на потолок.
- Подвинься, - попросил я её и прилёг рядом. Она молчала.
- О чём думаешь? – спросил я.
- Какие у него ноготки!
- У кого?
- У Игоря.
- У Игоря? Это который был на Дону? – догадался я.
- Да. Розовые, перламутровые.
- Ты спала с ним? – захолонуло у меня.
- Это просто романтическая любовь.
- Вот так просто? – задохнулся я. – Ты и с Сергеем спала?
- С ним нет, кстати, когда ты удрал, я сразу поднялась наверх и всю ночь проплакала! А на утро мы сразу уехали на Дон.
Так я и знал, что Лариса когда-нибудь расскажет подробности своих приключений на Дону без меня. Но лучше бы молчала, не знаешь – не было.
- Больше я слышать не хочу ничего! – отвернулся я от подруги.
Тут приноровился посещать нас Костя, маленький, щуплый, лет тридцати, который жил в соседнем доме. Раньше он жутко пил, потом «зашился». Когда Лариса ещё не вернулась в город, он как-то забежал ко мне попросить автомобильный ниппель. Наши машины стояли рядом на гостевой стоянке, недалеко от дома.
Я стал рыться в ящике стола, и Костя увидел в нём аминазин. Однажды, мне стало так плохо без Ларисы, что я пошёл к психиатру, и он выписал это лекарство. Проглотив одну таблетку, я подумал, что сойду с ума. В голове закружились туманные вихри, и мой аналитик, похоже, выключился.
- Вот чем они потчуют психов! – зло выругался я на другой день и больше к таблеткам не прикасался, забыл, где они лежат.
Костя, аж, задрожал, прочитав название.
- Ты принимаешь их что ли?
- Раз попробовал, перестал.
- Так дай их мне! Меня врач знает и не выпишет, а они только по рецепту.
- Зачем они тебе?
- Надо! Очень надо,
- Да возьми!
Позже я узнал, что завязавшие варят из аминазина наркотическое зелье. Слаб человек, завязал с одним, ищет другое.
А Костя с тех пор очень даже стал меня уважать. Но не избегнул Ларисиных чар. Однажды я подслушал их волнительный разговор в моей кухне.
- Выходи за меня замуж, - приглашал неженатый Костя. – У меня квартира, сад, машина, буду любить тебя.
- А Ваня мне звероферму предлагал в качестве свадебного подарка, - язвительно подтрунила красавица.
- Так он же женат?! – выпучил глаза Костя.
- Сказал, разойдётся.
- У него Людка – красавица и ребёнок.
- Вот, всё нипочём.
Лариса явно издевалась над потенциальным женихом.
- Ладно, - перешла она на серьёзный лад, - будет тебе жена.
Скоро она свела его с Наташкой, худенькой, подвижной и миловидной женщиной, гармонирующей с щуплым Костей.
XVI
Жизнь текла весело, сумбурно и бесцельно.
Но кто знает, какая жизнь отвечает лучше сущности человека, такая разгульная, каждый день, как последний день Помпеи, или наполненная трудами, достижением поставленной цели, созерцанием природы, предметов искусства?
Иногда я задумывался над этим. Вспоминал, как в бытность, в командировках – меня часто направляли в них, искал малейшую возможность посетить выставку в Сокольниках, концерт своих или зарубежных знаменитостей, балет в Большом театре, музей, картинную галерею.
Вспомнил, как оказался случайно один, на целых полчаса, в небольшой комнате Эрмитажа, в которой на панно с двух сторон были выставлены только две картины Леонардо да Винчи.
Я попал в музей с самого утра, одним из первых посетителей, а потом вход на время закрыли, так как на парадную лестницу обрушилась с потолка лепнина, к счастью не придавив никого.
Я замер перед мадонной Литта, её лицо очень напоминало мне лицо любимой тогда жены Татьяны. Сознание того, что это подлинник великого мастера, который, наверняка, излучает энергию его души, вложенную в картину, привело меня в экстатическое состояние. Казалось, моё собственное биополе соприкоснулось с посланием потомкам из далёкого Средневековья.
Идеал вселенского добра и счастья в лице девушки, склонившейся над младенцем, усиливался удивительным расположением помещения, в котором она находилась, вне места и вне времени, как бы парящим в небесах. «Тут схвачен момент Вечности» - стремилась моя душа к чудному видению, «живописец познал божественное откровение, что Вершиной мироздания является Любовь, любовь чистая, незамутнённая плотскими страстями. Девушка невыразимо красива, но эта красота вызывает только стремление защитить её, оберечь от злостных посягательств».
Шумной толпой заполнили тесную комнату посетители с экскурсоводом, а я отправился по другим залам бесценного хранилища Красоты.
В своей нынешней жизни, сплошь поглощённой сексуальным и алкогольным марафоном, спрашивал я себя: «Куда ушло то время высоких побуждений и Гармонии души, вызываемых созерцанием Красоты?»
Теперь не замечал я ни причудливой игры красок в вечерних закатах, ни улыбок кудрявых облаков, подмигивающих из небес над безбрежной гладью озера, ни таинственного шороха листвы деревьев над головой.
Всё превратилось в стремление испытать очередное бодрящее опьянение от стакана с вином и распалённую похоть обладания сладостным девичьим телом.
Порой просыпался я ночью, и откуда-то из центра мозга устремлялись в эфир чередующиеся зебровые полоски теней и света, неумолимо укорачивающиеся по мере удаления, так что казались суживающей полосатой пирамидкой. Пирамидка, однако, никогда не оканчивалась острым углом, обрывалась на подходе к нему, но только под паническим влиянием моего сознания, запихивающим лесенку в никуда обратно в мозг.
Мне казалось, что допусти я формирование пирамидки до конца, до самого острия, и сознание моё схлопнется в одну точку, прекратив жизнь.
Просыпался я в таких случаях тяжело и долго приходил в себя.
Мой знакомый врач, с которым я поделился описанием замысловатых видений, однозначно заключил:
- Признаки алкогольного делирия, дальше появятся черти.
Я опять заключил с оторвой соглашение, на этот раз об ограничении потребления спиртного, к выполнению которого, впрочем, стремился один я. Здоровая, цветущая девушка алкала много, и никогда поутру не страдала от перебора веселящей жидкости.
Я поделился с Фаукатом своими терзаниями.
Он был психологически и криминально образован, да и, вообще, по отношению ко мне, душевный человек, хотя со многими задирался по бывшей милицейской привычке.
Он был психологически и криминально образован, да и, вообще, по отношению ко мне, душевный человек, хотя со многими задирался по бывшей милицейской привычке.
Он понял всё.
- Не лишены, не лишены оснований твои гуманные порывы. Но выбирай, как жить: или принуждать, слышишь - принуждать себя стремиться к высоким материям, или жить полнокровной жизнью, удовлетворять свои естественные желания. Что тебе надо? У тебя всё есть: девчонка с роскошным телом, денег хватает на выпивку.
- Так просто? Что я животное с рефлексами?
- А сущность человека на 50% наследуется этологически от животных, его дальних предков. И ещё на 30% закладывается в возрасте, когда ты ходил под стол и мечтал о сладкой конфетке.
- Так у меня отец был умный, главный бухгалтер крупного предприятия. И мама – педагог. Откуда дурная наследственность?
- Э, от родителей мало, что передаётся по наследству. Главная составляющая сущности закрепляется повторением во многих поколениях, кто твои предки, знаешь?
- Прадед и дальше из яицких казаков.
- Думаешь, они смотрели картины Леонардо да Винчи? Казаки – люди вольные, разгульные, так что не перечь своему наследству. Собственно, ради чего ещё жить на этом свете, кроме секса и пьянки?
- Ладно! – как бы согласился я с Фаукатом, и мы чокнулись.
Однако, не очень-то доверял я рассуждениям бывшего капитана милиции, сам он вёл бездумно разгульный образ жизни.
Один раз спасали уже Фауката в реанимации, когда, вдрызг пьяный, задрался он с мужиками в автобусе, а те выбросили его на улицу, на тридцатиградусный мороз.
Друг сбежал из больницы на второй день, как только забилось сердце, и позвонил мне.
У него были синие, отмороженные уши и щёки. Не знаю, следовало ли пить с ним в это время, с опасностью для его здоровья, но, он всё равно совершил бы это с другими или один. По крайней мере, после выпивки, которую я постарался ограничить, наложил ему компресс с цинковой мазью на больные места и не ушёл, пока он умиротворённо не уснул.
ХVII
Стоял жаркий душный вечер с терпким запахом скошенного сохнущего сена, проникающим через открытый балкон. Мой дом отделялся от проспекта широким газоном с зелёной травой, которую регулярно скашивали работники из службы благоустройства.
Лариса, как обычно, вежливо попросила гостей закончить вечеринку, а мне отдала обычную команду в скабрезном тоне, так не сочетающимся с её юным прекрасным лицом и, потому, обворожительную:
- Е..ться и спать!
Я накрутил на УКВ любимую радиостанцию «Апрель», и мы занялись любовью.
Сначала моя богиня встала на колени и уперлась руками в матрац, а я сзади, тоже на коленях, чуть не разрывая руками смачные ягодицы, проник глубоко в рубиновую щель. Породистая тёлка замычала от желания.
Манящий завиток сфинктера вызывающе торчал перед глазами, и я не мог преодолеть его притяжение, зная, что это оконце в сладостную тесную пещерку.
За несанкционированное вторжение в неё Лариса наградила меня парой крепких матюков, ещё более возбудивших меня, я знал, что её возмущение лишь элемент любовной игры, наивысшее наслаждение приходило к ней через боль вторгшегося в тесную юдоль насильника.
Она рухнула на живот, увлекая меня за собой плотно сжимающей кольцевой мышцей, и подставила кулак под свою промежность. Теперь её вульва оказалась плотно прижатой внутри тела к анусу. Ей непременно хотелось, чтобы задняя стенка влагалища ощущала мой прибор через оболочку торпедируемой задней щели. Юная нимфоманка призналась мне, что ещё в двенадцать лет нашла при мастурбации эрогенную точку на слизистой оболочке, которая успешно раздражалась давлением с обратной стороны.
Она распласталась на тахте задницей вверх, сомкнула ноги и расслабилась. Теперь я полностью возлежал на её теле, как на туго надутом резиновом матраце. Мой живот щекотал шёлковую кожу её спины, мой передок вжимался в сладостно мягкие подушки ягодиц, мой поршень восхищённо продирался по тугим кольцам ануса, моя мошонка купалась средь ягодиц, мои колени тёрлись о горячую кожу внутренней поверхности её бёдер.
Я испытывал невыразимое блаженство от плотного соприкосновения со всей задней поверхностью тела красавицы.
Она повернула на бок зардевшееся юное лицо, необыкновенно красивое, из огромных глаз скатывались капли слёз от боли и наслаждения сразу, она искала ещё большего слияния со мной, и я впился губами в её припухший зацелованный ротик в ожидании улёта в другое измерение пространства и времени.
Но неожиданно она вздыбилась и сбросила меня на тахту, вскочила на неё и прижалась спиной к стене.
Я понял – хочет меня спереди, тоже вскочил и вжал её распятое тело в стену со всей силой.
Она закрыла глаза, обняла меня за плечи, оторвала ноги от тахты и повисла своей плотью на моём напряжённом мускуле, я ощущал его основанием напряжение горошинки клитора, а щёлка устья матки плотно прижалась к щёлке моей головки.
Лариса демонстрировала затяжной поцелуй слияния двух половых начал.
Тёплый липкий коктейль наших смешавшихся соков оросил мои колени.
Моя любовь рухнула на тахту совершенно без сил, а я, перегретый изнурительными упражнениями в душном воздухе комнаты, включил, стоявший в ногах вентилятор и тоже свалился на постель.
«Однако, наверно, у женщины целых два половых начала, а, может быть ещё и больше, это у нас только одно», - была моя последняя мысль.
Мы заснули обнажённые и ничем не прикрытые.
Проснулся я от ощущения, что в комнате что-то происходит, и раскрыл широко глаза.
Тихо овевал место нашего отдохновения от плотских страстей вентилятор, медленно вращаясь вокруг вертикальной оси.
На тахте, перед обнажённой Ларисой, между распахнутых во сне ног, сидел на коленях мужчина, в рубашке и спортивных штанах.
Правой ладонью он пытался прихватить листы настенного календаря-ежемесячника, шуршащие под дуновением вентилятора, а левой осторожно трогал налитые груди Ларисы.
Сумасшедший балдел, и, похоже, был готов спустить в штаны без сексуального контакта с обнажённой красавицей.
Но тут от прикосновения Лариса проснулась и закричала.
Увидев, что все жители комнаты пришли в себя, мужчина молниеносно выскочил через балкон, откуда, по всей видимости, и появился.
Я выбежал вслед на площадку, непрошенный гость убегал, прихрамывая.
И тогда, наконец, я опознал этого «графа Монте Кристо».
После того, как Анка раскрыла мне под пыткой сладкого изнасилования подробности измены моей жены, я, озлобленный до умопомрачения, прихватил топорик для рубки мяса и отправился к капитану, совратившему мою Татьяну.
Я хотел порушить скотину, но он чистосердечно, при своей жене, раскаялся в грехе прелюбодеяния и выглядел довольно жалко. К тому же он был некрасив, хромоног, и я отнёс падение своей жены к случайности, в результате опьянения.
Много позже Юля, подружка Ларисы, которая тоже вращалась в блядском вертепе офицерья, рассказала, что капитан обладает членом феноменальных размеров.
Этот факт служил предметом притяжения к нему любопытных женщин, увы, моя жена оказалась в их числе!
Но самодостаточный орган не давал покоя и самому обладателю, он очутился в психологической зависимости от него и был обречён на поиск всё новых жертв, требовательному сластолюбцу.
Поэтому не пошёл ему впрок мой угрожающий визит. Не приближаясь близко, капитан следил за моей жизнью, затаившись, подсматривал в окна квартиры интимные сцены.
Наконец, улучив подходящий момент, не в силах преодолеть похоть, забрался к нам ночью через балкон.
Всё это тоже рассказала нам с Ларисой Юля, но капитан просил её передать мне, что глубоко сожалеет о своём невыдержанном поступке, он боялся моей мести.
Лариса громко хохотала по поводу истории и заявила:
- Видишь, как бесстрашно преследуют меня кобели! Ты же имел право прикончить его, если бы успел.
Я промолчал, а в голове крутилась пакостная мыслишка, что, оторва, наверно, сама не прочь отведать сладостный продукт.
XVIII
На работе я, славу богу, продолжал справляться с возложенными обязанностями, но начальство косилось, до него доходили слухи о моём образе жизни. Косилось не потому, что само было высоких моральных устоев или стремилось в жизни к каким-то великим целям, а от обычной зависти к тому, что я постоянно в кругу молодых девчонок, что свободно пью и весело живу, в то время, как им самим доставалось только изредка выпорхнуть из оболочки обыденной скучной жизни.
Потекли слухи, что у меня на квартире развратный притон. хотя никто не понимал, что вкладывается в этот смысл. На весь город прошумела демонстрация обнажённых тёлок.