Но за это время я всё равно успел поднять по тревоге штурмовиков, проверить боеготовность всех орудий, подтвердить установленный Крайшем максимальный уровень защиты по всем экранам, включая метеоритную защиту (которую мы после случая возле аномалии решили не отключать), и проверить маскировочное поле. Ну, и в очередной раз подивиться неадекватности орудийного расчёта главного калибра и возжелать свернуть пару особо надоевших шей. По моему мнению, на боевом дежурстве не может существовать никаких столь важных тестов и испытаний, ради которых можно отключать установку от общей сети, да ещё не поставив в известность командование корабля. Биофизик думал по-другому, даже пытался протестовать, но после обещания «если через пять нормоминут установка не будет готова к бою, вскрою брюхо и на страховке из кишечника выкину в открытый космос без скафандра» погрустнел и пообещал уложиться.
Замечено давно и не мной; если точнее, моим воспитателем, от которого я эту привычку перенял. Обычные угрозы, вроде рыка «убью» или «голову оторву» на людей действуют, но слабо: они все привычные, нестрашные и воспринимаются не как угрозы, а как ругательства. А если подойти к обещанию с фантазией, добавить пару кровавых подробностей и не злоупотреблять ненормативной лексикой, объект приложения угрозы под действием собственного воображения воспринимает сказанное гораздо ближе к сердцу. Наличие подробного плана расправы делает её более реалистичной.
На мостик я влетел почти бегом, едва не уронив что-то оживлённо обсуждавших в проходе штурмана и связиста.
— Капитан, что с вами? — брови обеих женщин — сейчас, по странному стечению обстоятельств, опять выпало дежурство «счастливой» смены, Таммили и следящей Кавини (мудрая женщина в возрасте, из мирных), — взлетели на лоб.
— Всё с ним хорошо, всем бы так, — звонко расхохотался Кирш. Мимоходом продемонстрировав ему когти, я устроился в собственном отремонтированном кресле.
— Всё в порядке, — ответил уже женщинам. — Займите места, сейчас может быть весело.
Это были йали, но…
В почти пустой системе этого голубого гиганта, обделённого планетами, удобно расположенной практически посередине между двумя рукавами галактики, в последнее время стали пропадать корабли. Такое порой случается повсеместно, и даже Совет не в силах определить, как и почему: слишком далеко, слишком крошечный по сравнению с населёнными планетами объект — космический корабль. Обычно исчезают, — из-за ошибок ли в навигации, или из-за каких-нибудь других опасностей, которыми изобилует космос, — мелкие торговцы, частные маленькие транспортники. Иногда такое случается и с более серьёзными кораблями.
А здесь, возле этой огромной даже по галактическим меркам звезды, ставшей удобным перевалочным пунктом, в последний нормогод пропало пять регулярных пассажирских транспортников. Встревоженное Управление Флота, заподозрив неладное, отправило в систему сторожевой катер. Как раз перед нашим вылетом с Колыбели катер этот не вышел на связь, и мы в связи с этим изменили район дислокации.
Накрытые маскировочным полем, мы медитативно вращались в пустой системе на дальней орбите, и вот, наконец, ожидание было вознаграждено.
Четыре разнокалиберных туши звездолётов вынырнули в зоне выхода из системы, беря в клещи мирно следовавший по маршруту транспортник и транслируя по внешней связи требование остановиться. И были это хоть и йали, но предъявлять претензии за их поведение было некому: пираты были вне закона и у самих жукоедов.
Всё ещё под маскировкой, мы стремительно приближались к кораблям, как назло встретившимся на противоположном конце системы, за звездой.
— Сейчас будем проходить близко к звезде, маскировка может не выдержать, — предупредила штурман.
Я лишь кивнул, подтверждая предположение и одобряя риск. Один из кораблей уже приготовился вскрыть транспортник, аккуратно к нему приближаясь.
— Главный калибр докладывает о готовности. И они утверждают, что добьют с такого расстояния, и даже клянутся не задеть мирный транспорт, — сообщил оружейник со своего места. — Время перезарядки излучателя почти пятнадцать нормоминут. Время до выхода на расчётную дистанцию ближнего боя с учётом попытки отступления — шесть нормоминут.
Кивнув, я продублировал команду психополю корабля.
Эффективное космическое оружие редко бывает эффектным. Это только в развлекательных фильмах, — почему-то Экси очень удивлялась, что они у нас есть, и очень похожи на знакомые ей, — можно встретить яркие лучи и красивые цветные вспышки.
Прототип оказался очень… эффективным. Выстрела никто не заметил, зато всем оказался прекрасно виден результат. Космический корабль на долю мгновения вывернулся кривой изломанной спиралью с выпавшими из видимого спектра кусками, а потом сжался в гладкий, блестящий, совершенно однородный шар.
Какой всё-таки удобный навык, умение разделить сознание на несколько независимых потоков, и как хорошо, что психополе для общения можно использовать даже на очень близком расстоянии. Основная часть разума была занята планировкой операции, а остальные — одновременной отдачей приказов. С оружейником мы наметили основные цели и их последовательность, со связистом прикинули сообщения, необходимые к отправке на транспортник, пиратам и на Колыбель. Со штурманом и пилотом прикинули основные вероятные траектории. Штурмовики получили команду готовиться к высадке и занять места в штурмовых капсулах.
— Капитан! — обратилась ко мне Кавини по тому же персональному каналу связи. — У нас проблемы. Что-то глушит дальнюю связь за пределами системы, и наш стандарт, и связь йали. Судя по всему, это какое-то пространственное искажение, генератором которого является один из кораблей.
Проблемы? По-моему, она несколько недооценивает масштабы события.
Поблагодарив связиста, я отправил фантома к Хансу. Обсудив с отложившим свои химические опыты холодным ситуацию, мы пришли к одному выводу. Точнее, к двум: во-первых, тревога «ноль», и, во-вторых, подробности надо выяснить любой ценой.
Оценившие ситуацию пираты не стали играть в героев и пытаться прикрыться транспортником. То ли понимали, что в данной ситуации он нас не остановит, то ли не хотели рисковать. Только перестроенные пиратские посудины — не того пошиба звездолёты, чтобы тягаться в скорости с лучшим штурмовым крейсером этой галактики, и прогноз оружейника сбылся. Через шесть минут заговорили менее мощные, но гораздо более скорострельные орудия ближнего боя.
Пираты попытались разделиться, закрутить нас и дать кому-то из своих возможность бежать. Но такая тактика была, во-первых, весьма предсказуема, а, во-вторых, не у всех них было место для манёвра, уж очень близко они облепили транспортник. Да и психологический эффект от сворачивания четвёртого участника эскапады в правильный шар нельзя сбрасывать со счетов.
Первый из пиратов, зажатый между транспортником, своими товарищами и приближающимся крейсером, воспользовался единственным доступным направлением для отступления, и прямой наводкой влетел в установленную там антисетку.
Возможность физического воздействия на материальные предметы через психополе изучается очень давно. Установлено, что чем мельче предмет, тем проще на него воздействовать; скажем, пошевелить единственную пылинку сможет любой неподготовленный человек, а вот сдвинуть единственный человеческий волос под силу единицам, зависимость прилагаемых усилий от массы далеко не линейная.
В докосмический период истории особого применения этим умениям найти не получалось, а вот потом, когда человечество открыло для себя всю чудовищную мощь атомных сил, научилось получать антиматерию, пригодились забытые за более интересными исследованиями умения людей влиять на материю через психополе. Сразу обнаружилось множество очень странных зависимостей и парадоксальных выводов. Я так сразу все не вспомню, но, например, посредством психополя можно изменять полярность элементарных частиц. Не просто так — захотел поменял, захотел вернул обратно, — но вообщеебез затрат внешней энергии на преобразование, просто силой мысли. Это тяжело, это выматывает, но это работает, и называется «антисеть». Довольно нечестная вещь, но от этого не менее эффективная.
Маленькая магнитная ловушка выстреливается в определённую точку пространства, тормозится крошечными примитивными двигателями и лопается, оставляя после себя облако протонной пыли, невидимой глазу и трудноразличимой приборами. А потом ловчий волевым усилием превращает это безвредное для космического корабля облако в смертельно опасную ловушку. Во всяком случае, принцип именно такой, а подробностями я не интересовался; точные науки никогда не были моей сильной стороной.
Антисеть сработала на совесть: корабль лишился доброй трети обшивки, и двигатель совершенно точно вышел из строя. Пролом начал робко затягиваться защитной плёнкой.
— Передайте им предупреждение, что при попытке к бегству все капсулы будут уничтожены, — сказал связисту, наблюдая, как другие два корабля пока ещё успешно держат наш огонь. Пилот тем временем подвёл нас поближе к первому подранку, чтобы сбросить штурмовую капсулу под прикрытием собственных защитных полей.
— С вероятностью восемьдесят девять процентов генератор блокирующего связь поля находится на этом объекте, — доложил аналитик, и нужный корабль на обзорных экранах подсветился зелёным.
— Прогноз по действиям экипажа в случае поломки двигателей.
— Девяносто два процента на уничтожение установки, — с готовностью откликнулся аналитик.
Я нервно оскалился, сжав когти.
Если мы потеряем генератор, ловить концы можно будет очень долго. В чужой галактике, неизвестно в какой системе… Утопия. Тем более, почти наверняка эта разработка — не дело рук пиратов, а утечка из военных лабораторий. Или не утечка вовсе, а полевые испытания.
Даже если мы захватим живьём командование корабля, толку от него не будет. Вряд ли они имеют представление, где искать авторов технологии. Нет, есть шанс, но он слишком ничтожен. Учитывая, что вероятность взятия этого самого командования живьём тоже невелика, такой вариант неприемлем.
Идея осталась одна, и довольно сомнительная: «упустить» главного и как-нибудь за ним проследить. Не рискнув в одиночку принимать столь радикальное решение, я вызвал на приватный разговор одновременно Ханса и Хинтари, нашего аналитика.
Зря надеялся. Ханс похвалил мою прозорливость, Хинтари подтвердил всё расчётами.
В итоге, на костяке моей идеи наросла кривая, дырявая конструкция плана, основанного на предположениях, допущениях и непроверенных фактах. Не будь я свидетелем рождения этого уродца, никогда бы не поверил, что в его разработке участвовали гений Хин и почти гений Ханс, а не мы с Киршем придумали, укурившись арьяком до комплексных галлюцинаций и полного слияния с психополем Вселенной.
Но детали были продуманы хорошо. Прикинуться подбитыми и якобы потерявшими один из двигателей, в отчаянной попытке «не упустить» отправить вдогонку третью штурмовую капсулу и «скормить» её беглецу. Каждый из этих этапов, начиная с оптимальной траектории и участка щита, который нужно незаметно погасить, чтобы обеспечить «меткое попадание», и заканчивая пилотом штурмовой капсулы, был просчитан весьма точно и подробно, со всеми развилками и вероятностями. Даже план действий для штурмовиков внутри корабля был выработан.
Напрягала меня последняя фаза плана, начинавшаяся с такой успешной и продуманной сдачи в плен. В исполнении Ханса это звучало как «А дальше действуй по обстоятельствам».
Что мы не обсуждали совсем, так это личность будущего «пленника». Вариант был всего один, к чему спорить? Очевидно, что отправлять надо было либо носителя горячей крови, либо носителя холодной. Лучше, конечно, холодной, но у Ханса практически не было боевого опыта, а между мной и Киршем выбирать не приходилось вовсе: я сдержанней, спокойней и сильнее. Кроме того, пилотировать в сложных условиях, в отличие от первого помощника, умею. Да и отыскать меня потом будет проще, я заметный. Обидно, конечно, что со мной вляпается вся штурмовая группа, но если отправить одного, никто не поверит.
Ханс, получивший полномочия капитана в связи с объявленной на корабле тревогой «ноль» и моей «командировкой», устроился в моём кресле с настолько довольным видом, что в пору было заподозрить его в организации сложной многоходовой интриги с целью захвата власти на отдельно взятом корабле.
Когда я уходил с мостика, там воцарилось азартное оживление. Кажется, в успехе предстоящей операции никто не сомневался.
Глава 22 Экси
Мужчины, и я вместе с ними, нервничали. Сдержанно, деловито, и это странным образом вселяло уверенность. Наверное, потому, что самоуверенность никогда никого до добра не доводила, и осознание отсутствия этого порока у коллег успокаивало.
Нас разделили на четыре группы; три отправили по штурмовым капсулам, ещё одна осталась на корабле. Я ожидала, что меня, как наиболее неопытного члена команды, включат в неё, но у знающего Нирташа имелось другое мнение. Я не стала уточнять, — нет у меня такого права, — но частичное объяснение найти получилось. На корабле оставались самые опытные, прослужившие на данном конкретном крейсере дольше всего, знающие его наизусть без всякого психополя и карт. Последний рубеж обороны, самый ответственный; на случай, если придётся давать отпор на своей территории. В то же время я, новичок, помочь бы ничем не могла, в основном мешаясь под ногами, а «на выходе» есть возможность быстрее чему-то научиться.
Я думала, что штурмовыми капсулами служат те самые яйцеобразные летательные аппараты, на которых мы высаживались на планету. Но оказалось, экономия места и вытекающая из неё многофункциональность не имели на этом корабле первостатейного значения. Капсул было всего шесть, и представляли они узкие, плоские, тесные и сильно вытянутые автономные летательные аппараты, крепившиеся снаружи корабля сразу перед дюзами. Эдакий разделённый переборками вагончик, в каждое «купе» которого помещалось по четыре человека, двое напротив двоих. Переборки были созданы на случай пробоины в борт, чтобы не погиб сразу весь состав, а только четверо бедолаг.
Большую часть этих подробностей мне объяснил Алирес, когда мы уже погрузились и ждали команды. Переборки были открыты, и тесное нутро штурмовой капсулы заполнял тихий деловитый гул. Мы с Ресом оказались в предпоследней «ячейке», последнюю занимал наш командир, видящий Тарнас, и его друг, напарник и почти близнец — замыкающий Лармес. Это были, пожалуй, самые огромные люди, которых я видела в жизни; рост обоих составлял порядка двух с половиной метров, ширина и толщина вполне соответствовали. Но двигаться эти двое умудрялись с такой лёгкостью и таким проворством, будто на них не действовала ни гравитация, ни сопротивление воздуха.
— О! Первая капсула ушла, — вдруг сообщил Лармес вполголоса; впрочем, при силе, глубине и густоте его голоса шёпот получался совсем не тихим. Я хотела спросить у Реса, как он это определил, но напарник предупредил мой вопрос:
— Ларс хорошо людей чувствует, — пояснил Алирес. — Не всех, но с кем много общается — чует, даже фантомов отправлять не надо.
Через некоторое время ушла вторая капсула. Рес ободряюще похлопал меня по плечу и сообщил, что, раз мы последние, есть большой шанс так и отсидеться; последнюю капсулу обычно оставляли про запас. Наверное, он думал меня этим поддержать, и я не стала разочаровывать напарника. Мне очень хотелось попробовать свои силы в настоящем бою, и я бы искренне расстроилась, если бы мы никуда так и не улетели.
Я только сейчас, сидя в эргономичном кресле, привязанная пристяжными ремнями в ожидании неизвестно чего, окончательно поняла, почему для службы в армии нужен особый склад ума. Я как-то умудрилась наткнуться на высказывание, что многие боятся армейской службы потому, что там ты не принадлежишь себе. Мне было довольно сложно понять в тот момент, о чём идёт речь, а сейчас вспомнилась та фраза и пришло понимание.
Людей страшит неизвестность. Когда мы живём, мы можем тешить себя иллюзией, что всё под контролем, что мы управляем своей жизнью, что мы знаем о причинах и целях своих поступков. Человеческий разум обожает окружать себя иллюзиями и купаться в заблуждениях. Здесь же, в глухой коробочке, придумать себе иллюзию не получалось: слишком мало мы знали, чтобы получить хотя бы видимость полноты этих знаний. Нам противостоят йали, и это — все факты. Сколько их, где мы находимся, что происходит там, в большом мире, за стенками — неизвестно. Куда мы будем высаживаться, и будем ли высаживаться вообще? Никто не стремился снабжать нас интересной, но не являющейся объективно необходимой информацией.
Тягучее ожидание прервалось, когда по «вагончику» прокатилось тихое шипение открывающегося люка. Ожидая отбоя, штурмовики оживились; но команда так и не поступила. Где-то в носовой части, возле расположенного в кабине пилота второго люка, послышалась возня. По лестнице наружу прогрохотали шаги тяжёлых ботинков силовой брони. «Ларговы яйца!» — с какой-то обречённо-ошарашенной интонацией протянул за переборкой чувствительный замыкающий Лармес, за что на него раздражённо шикнул видящий Тарнас. С тихим чмокающим звуком люк вновь закрылся.
— Нормально, нас что, без пилота запустить собрались? — удивлённо пробормотал Рес. Будто в ответ на его слова капсула мягко вздрогнула, отстыковываясь.