Анна встала, полезла в комод и достала старый бархатный альбом для фотографий.
— Вот, взгляните, — она раскрыла альбом и показала мне черно-белый любительский снимок, где мой отец обнимал миловидную женщину с волосами и глазами Анны. Они оба улыбались в объектив: женщина смущенно, а отец слегка недовольно. Похоже, он не хотел фотографироваться, однако не посмел отказаться, чтобы не обидеть свою даму.
Я перевернул карточку, увидел написанную на обороте дату и отметил, что снимок сделан за четыре года до моего рождения. Мои родители тогда уже были женаты.
— Сколько тебе лет? — бестактно спросил я у Анны.
— Тридцать один…
«Она старше меня на три года, — подумал я. — Сроки сходятся, если учесть девять месяцев беременности».
Напряженные расчеты отразились у меня на лице, потому что Анна холодно заявила:
— Не стоит так нервничать. Я вам в сестры не напрашиваюсь.
«Овечка проявляет характер!» — мысленно констатировал я и так же холодно полюбопытствовал:
— Есть еще фотографии?
— Эта — единственная. Если хотите, порвите.
— Зачем же? — мои губы растянулись в саркастической ухмылке. — Я не варвар какой-нибудь.
Анна сердилась, и это шло ей гораздо больше смирения. Она с трудом сдерживала готовую сорваться с языка отповедь.
— Давай перейдем на «ты», раз уж мы родня, — примирительно предложил я.
Ссориться мне с ней было ни к чему. Это противоречило моему обязательству перед отцом.
— Давайте… давай, — недоверчиво согласилась она. — Ты приехал разоблачить меня?
Я прикинулся непонимающим, хотя она разгадала цель моего визита.
— В смысле?
— Ну, убедиться в том, что я самозванка, которая имеет виды на деньги господина Крапивина. А потом убедить в этом и его. Так вот, дорогой братец, мне плевать на ваши деньги! Моя мама до самой смерти молчала и никогда ничего не просила. Ни у кого! И я ничего не прошу ни у отца, ни у тебя. Если хочешь знать, я бы ни за что ему не написала! Меня мама заставила…
— Это из каких соображений? Тридцать лет молчала, а потом вдруг опомнилась?
— Она не могла оставить меня совсем одну.
— Запоздалая забота! — вырвалось у меня, и я тут же пожалел о своих словах.
Анна нахмурилась и замкнулась в себе. Я допустил промах. Нужно было исправлять положение.
— Отец умер, — брякнул я, не найдя лучшего способа встряхнуть ее.
До нее не сразу дошел смысл сказанного.
— У-умер? — тихо переспросила она.
— В конце марта. Он слег и больше не встал. Я пообещал ему позаботиться о тебе. Поэтому я здесь.
В глазах Анны промелькнули горечь, сожаление и непонимание, но она не пролила ни слезинки. «Это как раз нормально, — подумал я. — Она видела его только на снимке. Кто он ей? По сути, чужой человек. Странно было бы оплакивать чужого человека».
— Мама не рассказывала мне о нем, — грустно призналась Анна. — Я не успела к нему привязаться. В детстве я ненавидела его за то, что он нас бросил. А потом… просто вычеркнула его из своей жизни…
Громкий, требовательный стук в дверь прервал ее исповедь.
— К тебе гости, — сказал я, ликуя.
Пока она пойдет открывать, мне удастся пошарить по ящикам комода. Наверняка она держит документы там же, где и альбом с фотографиями.
Я метнулся к комоду, едва хозяйка покинула гостиную, выдвинул верхний ящик и торопливо зарылся в бумаги. Горка квитанций, паспорт… я не ошибся! Где-то тут наверняка хранится свидетельство о рождении. Так… это не то… школьный аттестат мне тоже не нужен… Черт! Она вот-вот вернется, а я…
У меня перехватило дыхание, когда я добрался до того, что искал. В графе «отец» был указан… Андрей Никитович Крапивин. Правда, с оговоркой «со слов матери».
Я чудом успел плюхнуться обратно в кресло, когда послышался скрип рассохшихся половиц, и в дверях показалась встревоженная Анна.
— Это сосед, — зачем-то сказала она, кутаясь в шаль. — Пришел денег одолжить. А где я возьму? Он пьющий. Вечно на водку не хватает.
— Ты ему отказала?
— Я в долг не даю.
Я молча кивнул, отметив несоответствие в ее объяснениях: сосед наверняка знает Анну не первый год и вряд ли пришел бы за деньгами туда, где ему откажут. По-видимому, она сама сообразила, что «прокололась», и начала ни с того ни с сего рассказывать мне о матери, — как та болела и тихо угасла.
— Там ей лучше, чем было здесь, — горестно заключила Анна, намекая на иной мир, куда попала многострадальная душа Вероники Ремизовой, одинокой женщины, которая всю свою жизнь посвятила дочери.
— Она была замужем?
— Нет, — покачала головой Анна. — С тех пор, как…
Она осеклась, давая мне понять, что ее мать любила только моего отца и осталась верна этому чувству. Меня такими баснями не проймешь. Я знаю цену романтическим историям с меркантильной подоплекой.
«Твои уловки со мной не пройдут, — мысленно усмехался я, слушая ее бредни. — Знаю я этих санаторных сестричек, которые норовят охмурить отдыхающих мужчин и устроить свою судьбу. А если объект окажется крепким орешком, то хотя бы закрутить курортный роман. Авось, дорогой подарочек обломится или денежная компенсация. Удовольствие с выгодой!»
— Ты тоже медицинский работник? — спросил я, прерывая затянувшуюся паузу. — Пошла по стопам матери?
— Да…
В ее ответе прозвучала насторожившая меня неопределенность. Не похоже, что Анна работает. Сегодня, к примеру, вторник. Я не надеялся днем застать ее дома, но застал. Живет она уж больно убого. На зарплату медсестры не разгуляешься, это ясно. Но я не мог представить Анну делающей укол, массаж или любую другую лечебную процедуру, как ни старался. Есть люди, рожденные для праздности. Она относилась именно к этому типу. Однако и им нужен источник материального обеспечения. Порой их свободный от повседневного труда ум отыскивает довольно хитрые пути обогащения.
— Работаешь посменно? — невинно осведомился я.
— Мне пришлось уволиться, — неохотно призналась она.
«Так я и предполагал, — констатировал мой внутренний двойник. — Она аферистка! Смотри, не попадись в ловушку, Нико. Будь начеку!»
— Давно ты на вольных хлебах?
— Тебе не все равно? — сердито поджала губы Анна. — От тебя мне ничего не надо. Боишься, что начну просить помощи? Расслабься. Я тебя в гости не приглашала. Сам приехал. Не нравится… вот тебе Бог, а вот — порог. Нас с тобой ничего не связывает.
Я пошел на попятную.
— Как-никак, мы дети одного отца.
— Ну и что? — презрительно прищурилась она. — Тебя это ни к чему не обязывает. Андрей Никитич умер, и все закончилось. Попил чаю? До свидания!..
Она загнала меня в угол. Теперь мне ничего не оставалось, как попрощаться. Но тогда я не выполню последнюю волю покойного родителя…
Глава 4
Я не поддался на ее провокацию. Временно отступил и прикинулся кротким ягненком.
— Ты неправильно меня поняла, — лепетал я, краснея, как подросток.
Благо, ребенком мама насильно отдала меня в драмкружок, где я неизменно играл главные роли в детских спектаклях, приуроченных к праздникам Нового года, Восьмого марта и Дня Победы. Природная склонность к лицедейству была, пожалуй, основным моим талантом. Перед Анной я поначалу спасовал, а когда спохватился, она уже раскусила меня. Однако я питал надежду, что все образуется.
Итак, я остался погостить у нее несколько дней. Не скажу, что она пришла от этого в восторг. Из нас двоих она либо превосходила меня в притворстве, либо… вела себя искренне.
Назавтра я попросил ее показать мне Старый Крым.
Анна согласилась. Она водила меня по развалинам древних мечетей и рассказывала о прошлом этого южного городка. Раньше он был столицей Крыма и назывался Солхат, здесь кипела торговля и шумели сады. Солхат соперничал богатством и роскошью с Багдадом и Дамаском. В земле до сих пор лежат гончарные трубы, по которым в город подавалась вода с гор. Вернее, горная роса, накапливающаяся в специальных бассейнах. А старики передают из уст в уста предания о кладах, зарытых в развалинах…
Я слушал вполуха. История мало интересовала меня. Но я вынужден был поддакивать Анне и выражать фальшивое восхищение ее познаниями.
«Меня-то ты не обманешь, — ерничал при этом второй Нико. — Как же! Она разбудила твое любопытство. Ты изучаешь ее, пытаешься проникнуть в ее мир. А тебя пока что держат на задворках».
Я запустил пробный шар:
— Поехали со мной в Москву, сестричка.
— Куда? — изумленно вскинула она свои тонкие темные брови.
— Я сниму для тебя квартиру. Работу тебе подыщу. Не в больнице, так где-нибудь в офисе. Компьютером умеешь пользоваться?
— Умею.
Утром, когда Анна была занята на кухне приготовлением завтрака из привезенных мной продуктов, я украдкой обошел весь дом. Кроме гостиной, там были еще две мрачные комнатушки, одна из которых служила спальней, а другая — чем-то наподобие кабинета. Все крохотное пространство занимали самодельные книжные полки, платяной шкаф, пара стульев и столик с компьютером. Последний по сравнению со всей остальной жалкой утварью выглядел чужеродно новым. Я заглянул в шкаф, но не обнаружил там ничего криминального, только поношенную одежду и стопки вылинявшего белья. Зато на полках с книгами мне попались несколько карточных колод, как побывавших в употреблении, так и запечатанных. Невольно на ум пришел персонаж с картины Жоржа де Латура — мошенник, прячущий за поясом бубнового туза. Почему именно это полотно украшало стену неприветливой гостиной Ремизовых? Может, Анна зарабатывает на жизнь игрой в карты?
— Умею.
Утром, когда Анна была занята на кухне приготовлением завтрака из привезенных мной продуктов, я украдкой обошел весь дом. Кроме гостиной, там были еще две мрачные комнатушки, одна из которых служила спальней, а другая — чем-то наподобие кабинета. Все крохотное пространство занимали самодельные книжные полки, платяной шкаф, пара стульев и столик с компьютером. Последний по сравнению со всей остальной жалкой утварью выглядел чужеродно новым. Я заглянул в шкаф, но не обнаружил там ничего криминального, только поношенную одежду и стопки вылинявшего белья. Зато на полках с книгами мне попались несколько карточных колод, как побывавших в употреблении, так и запечатанных. Невольно на ум пришел персонаж с картины Жоржа де Латура — мошенник, прячущий за поясом бубнового туза. Почему именно это полотно украшало стену неприветливой гостиной Ремизовых? Может, Анна зарабатывает на жизнь игрой в карты?
Задумавшись, я оступился и чуть не угодил ногой в яму.
— Осторожнее, — предупредила Анна.
— Мгм-м, — прочистил я горло перед следующей репликой. — Пожалуй, я устрою тебя в офис деловодом. У нас вечная неразбериха с документами. Решайся.
Я думал, Анна ухватится за мое предложение, а она упрямо мотнула головой.
— Никуда я не поеду. Здесь я родилась, выросла… здесь мне каждый кустик знаком, каждая тропинка. А в Москве я никому не нужна. Не хочу тебя стеснять, да и в милостыне не нуждаюсь.
Я слегка растерялся и взял паузу.
Мы шли с Анной по выгоревшему проселку в сторону горы Агармыш. По бокам тянулись холмы, поросшие кустарником. В низинах лежал туман.
— Весна нынче была поздняя, — сказала она, нарушив молчание. — Зато лето жаркое. Я тепло люблю. Привыкла дышать горным воздухом. А в Москве, говорят, смог стоит. Летом торфяники горят, зимой снегу по пояс наметает. Я там ни разу не была, и меня туда не тянет.
Анна поежилась. Ее платьишко насквозь продувал ветер.
— Значит, не поедешь?
— Не-а, — тряхнула она выбившимися из-под косынки кудрями. — Мне и здесь хорошо.
— Мы все-таки родня, — выдавил я.
В конце концов не силком же мне ее тащить из этой глухомани?
«Твоя миссия трещит по швам! — веселился мой внутренний критик. — Она оставила тебя в дураках, Нико. Теперь тебе придется изловчиться, чтобы увезти ее с собой. Что ты придумаешь? Какую приманку пустишь в ход?»
«Я ей ничем не обязан, — угрюмо огрызался я. — Не хочет, пусть сидит в этой дыре до седых волос!»
«Твой отец был бы разочарован, Нико. Ты подвел его. Не сумел договориться с обычной барышней. Бьюсь об заклад, она не была замужем. Кто ее возьмет? Здесь таких вековух, небось, пруд пруди. Любая сочтет за счастье вырваться из постылого городка, поселиться у богатых родственников и заполучить непыльную работу. А госпожа Ремизова упирается! Что-то тут нечисто…»
— У тебя есть бойфренд? — спросил я, догадываясь о причинах ее упрямства.
— Вот еще! — фыркнула она.
— Ты была замужем?
— Нет. А что? Обязательно — выходить замуж? Иначе женщина как бы неполноценная?
— Я не то имел в виду. Тебя здесь что-то держит?
— Я вольная птица, — гордо ответила она.
Ее ответ рассмешил меня. К полудню начало припекать, и мы повернули обратно. По толстым стволам деревьев вился плющ. В воздухе пахло сухой травой и йодом.
Анна остановилась и потянула носом.
— Чувствуешь? Это ореховая посадка.
Я наклонился и увидел под ногами раздавленный зеленый орех. На душе стало тревожно, как перед экзаменом. Впрочем, первое испытание я уже провалил.
Запах йода раздражал мне ноздри и щекотал гортань. Анна шагала впереди, не оглядываясь. Уродливое ширпотребовское платьице не портило ее стройную, ладную фигуру.
«Это уж совсем не братские мысли, — поддел меня второй Нико. — Это, парень, вожделение. Есть ли что-нибудь отвратительнее инцеста? Сдай-ка назад и остынь!»
Я опомнился и запретил себе смотреть на Анну, как на женщину. Она сестра. Пусть только по отцу, все равно близкая родственница. Будь она хотя бы двоюродной, я бы…
«Что «ты бы»? — охладил мой пыл внутренний оппонент. — Умение вовремя остановиться — одно из лучших качеств в мужчине. Не ударь в грязь лицом, Крапивин. Анна — не та барышня, из-за которой теряют голову. Она простушка и неудачница. К тому же она твоя сестра».
— Сестра! — дурачась, окликнул я ее. — Если честно, я приехал за тобой. Хватит выпендриваться. Я все понял. Ты бескорыстна, словно святая. Поедем в Москву?
— Я же сказала, нет, — отрезала она.
Во мне проснулся неожиданный азарт.
«Ладно, — сказал я себе. — Еще не вечер, детка. Поглядим, кто кого…»
* * *Мы мирно ужинали картофельной запеканкой с котлетами, когда в дверь постучали.
— У тебя нет звонка? — лениво осведомился я.
— Был. Давно сломался.
— А новый поставить слабо?
— Зачем мне звонок? — ничуть не смутилась сестра. — Я отлично без него обхожусь.
Я дожевал жесткую котлету и запил травяным чаем. Стряпуха из Анны была никудышная, но я мужественно терпел, поглощая то полусырые, то подгоревшие блюда. Я бы мог, конечно, питаться в кафешке, но это нарушило бы хрупкую симпатию между мной и сестрой. Не знаю, каким чудом она возникла, однако наши отношения потеплели. Портить их было не в моих интересах.
Стук в дверь повторился, теперь громче.
— Ты кого-то ждешь?
— Никого.
— Может, это опять сосед? — съязвил я. — Денег пришел на водку просить?
Анна пожала плечами. Ее щеки порозовели, что не укрылось от моего внимания.
— Хочешь, я проучу его? — предложил я. — Отважу раз и навсегда?
Мой спортивный торс и накачанные в фитнес-клубе бицепсы не оставляли сомнений, кто выйдет победителем в случае потасовки.
— Не хочу! — рассердилась Анна и отправилась открывать.
Я скользнул следом и навострил уши. Мужской баритон, доносившийся из темной прихожей, показался мне наглым и неприятным.
— Тише, тише… — уговаривала его сестра. — Я не одна…
— Я вам не помешаю, — настаивал баритон. — Втроем будет веселее. Выпьем, расслабимся…
— Выпивки нет…
— Я сбегаю в магазин. Это рядом.
— Уходи, прошу тебя…
— Покажи мне его!
— Лучше не надо…
Анна оглянулась, словно ощущая мое присутствие, и я спрятался за дверью. Она меня не заметила.
— Уходи, Джо! — она чуть не плакала, но незваного гостя это не остановило.
— Пусти, или хуже будет, — прорычал он.
У меня руки чесались надавать ему по шее и вышвырнуть вон, но я твердо решил не вмешиваться.
Едва я вернулся за стол и принялся как ни в чем не бывало потягивать чай, на пороге кухни появилась Анна и ее настырный гость. Он с любопытством выглядывал из-за ее плеча.
— Знакомься, Николай, это Джо… мой приятель.
— Любитель выпить? — не моргнув глазом, выпалил я. — Ты сказала ему, что в долг не даешь?
Фраза прозвучала двусмысленно, и Джо набычился, готовый ринуться в бой, если понадобится. Я сравнил наши возможности и совершенно успокоился. Уж с этим-то кретином я точно справлюсь.
— Я пью только на свои, — буркнул тот, выступая вперед и беспардонно усаживаясь за стол, куда его не приглашали.
— Будешь ужинать с нами? — спросила сестра.
— Спасибо, не голоден. А вот чайком побалуюсь…
С этими словами Джо потянулся за чайником. Анна дала ему чашку и блюдце для варенья. Я молча наблюдал за ними обоими. На вид Джо можно было дать лет тридцать пять — сорок. Чернявый, среднего роста, поджарый, словно гончая, с мелкими чертами лица и давно не стриженными волосами, которые на концах завивались, он производил впечатление жулика. Его клетчатая рубашка была не первой свежести, а обтянутые джинсами ляжки подрагивали, будто Джо в любую секунду готов был вскочить и дать стрекача.
— Ковбой с дикого Запада? — ухмыльнулся я.
Гость выпучил на меня глубоко посаженные глазки с прищуром.
— Чего-о?
— Почему вдруг «Джо»? — пояснил я свой вопрос.
— По кочану! Вообще-то меня Иваном зовут.
— Джо — это его прозвище, — вклинилась Анна.
Я решил выжать из создавшейся ситуации максимум пользы. Раз уж так сложилось, надо выудить из этого Джо побольше. Авось, он выболтает что-нибудь про Анну.
— Твоя тачка во дворе стоит? — осклабился гость.
— Считай, что моя. Я ее в аренду взял. Сестричку покатать хочу… с ветерком.
По выражению его лица я понял, что он уже знает, кто я. Очевидно, Анна успела поделиться с ним новостью.
— Давай выпьем за знакомство? — предложил Джо. — Я сам за водкой сбегаю. Идет?
У меня в машине были припасены несколько бутылок виски и коньяка, на всякий случай. Вот случай и представился.
— Ты гость, я тебя угощать должен, — заявил я, вставая. — Давай, сестричка, рюмки.