– Доктор?
Элис подошла к Стивенсу и положила руку ему на плечо. Тот казался подавленным и потирал лицо.
– Сын этой женщины… – мягко начала девушка.
– Сейчас я не могу об этом думать, – пробормотал доктор. – Это слишком… Я просто не могу. Нужно выбраться отсюда – другого шанса может не быть. – Он протяжно вздохнул, опустив глаза и качая головой. – Эти люди… Им просто придется научиться жить без нас.
Элис взглянула на него.
– Вы правы. Я понимаю. Все будет хорошо.
– Эй! – шепотом одернул их Мартинес. – Давайте вы разберетесь с этим позже – сейчас у нас просто нет времени!
Он повел группу дальше – по тротуару, через очередную дорогу и по боковой улице к переулку, который начинался в двухстах ярдах к югу от них.
Обрушившаяся на город тишина пугала Мартинеса. Он слышал гул генераторов и шуршание проводов по стенам. Шаги беглецов казались ему оглушительными, как ружейные выстрелы, а биение их сердец – достаточно громким, чтобы отбивать ритм на параде.
Он ускорил темп. Прохожих не было, они остались одни. Мартинес перешел с быстрого шага на бег трусцой, остальные не отставали. Спустя мгновение он услышал, как женщина по имени Мишонн бросила странную фразу в адрес кого-то, кто шел позади.
– Не смотри на меня так, – сказала она на бегу. – Обо мне не волнуйся.
Голос Ленна был едва слышен за шумом их шуршащих шагов и тяжелого дыхания.
– Ладно… Извини.
– Тише!
Оглянувшись, Мартинес шикнул на них, когда они достигли переулка. Подняв руку в перчатке, он сделал группе знак остановиться, а затем завел беглецов в темноту за угол соседнего здания, где все было забросано мусором.
В переулке гуляли черные тени. Вдоль одной из стен выстроились мусорные баки, из которых воняло гнильем, свет давала только мигающая лампа аварийной сигнализации, висевшая в дальнем конце. Сердце Мартинеса забилось чаще. Быстро осмотревшись, он заметил вдалеке часового.
– Так, подождите минутку, – сказал он остальным. – Я сейчас вернусь.
Мартинес приготовился к новому представлению – к роли внутри роли, – сдержал волнение и направился в противоположный конец переулка. В тридцати ярдах от него на подъемнике спиной стоял юный гангстер, в руках которого виднелся автомат Калашникова. Часовой внимательно следил за временной баррикадой из перевернутых стальных панелей.
По другую сторону баррикады простиралась темнота – и свобода.
– Эй! Эй, дружище! – Мартинес подошел к пареньку, приветливо махнув рукой. Голос его казался спокойным, но властным при этом, как будто бы он прогонял кошку с обеденного стола. – Я тебя сменю!
Часовой вздрогнул, развернулся и посмотрел вниз. Совсем юный и нескладный, одетый во все каперские регалии, с повязкой на кудрявой голове, он казался просто ребенком, который играл в полицейского. Еще казалось, что он был слегка под кайфом и как будто бы подозревал что-то.
Мартинес подошел ближе.
– Давай мне автомат и беги. Я закончу твою смену.
Часовой пожал плечами и принялся спускаться.
– Ладно, как скажете… – Он спрыгнул на тротуар. – Но… Зачем вам это? Мне нужно заняться чем-то другим?
Мартинес потянулся к автомату, который держал юнец, и снова сказал голосом строгого хозяина:
– Ничего не спрашивай. Я оказываю тебе услугу. Давай автомат, скажи спасибо – и отдыхай.
Часовой с удивлением уставился на него и передал автомат.
– Э-э… само собой.
Парень пошел прочь по переулку, бормоча себе под нос:
– Как скажете… Как скажете… Вы начальник… Я просто исполняю приказания.
Беглецы не выходили из тени, пока часовой не завернул за угол и не растворился в ночи, сбивчиво читая какую-то пэр-вечерку. Затем Рик кивнул Геенну, и все друг за другом прокрались в переулок, быстро зашагав по забросанному мусором вонючему тротуару.
Мартинес ждал на подъемнике, по-деловому смотря вниз.
– Давайте! – Он махнул беглецам, чтобы те поднимались к нему. – Перелезем через стену – и мы свободны.
Вся группа собралась у основания баррикады.
Мартинес взглянул на них.
– Все прошло лучше, чем я ожидал, но нам все равно нужно спешить. С минуты на минуту здесь может появиться кто-нибудь из часовых Губернатора.
Придерживая искалеченную руку, Рик поднял на него глаза.
– Так, так… Думаешь, мы сами не хотим побыстрее убраться отсюда?
Мартинес натянуто улыбнулся:
– Хм, ты прав.
За спиной Рика раздалось какое-то неразборчивое ворчание, которого Мартинес не расслышал.
Рик резко развернулся и посмотрел на Мишонн. Глени сделал то же самое. В общем-то, все повернулись к стоявшей в тени темнокожей женщине, которая угрюмо и мужественно вглядывалась в ночь.
– Я не с вами, – произнесла она таким холодным и безразличным голосом, как будто бы представлялась по уставу старшему по званию.
– Что?! – воскликнул Глени. – О чем ты?!
Мишонн взглянула на парня темными бездонными глазами, а затем монотонно, как пономарь, ответила:
– Я иду к Губернатору.
Глава шестнадцатая
Тишина, которая обрушилась после заявления Мишонн, казалось, на несколько мгновений поглотила группу, пока беглецы безмолвно оценивали ее намерения, неловко переглядываясь и как будто бы заражая друг друга неведомой болезнью посредством этих взглядов. Все поняли, как она собиралась поступить с Филиппом Лейком, хотя никто и не решился озвучить это, и сначала все ужаснулись именно этому. Но молчание в провонявшем насквозь переулке чересчур затянулось, и Мартинесу, который смотрел на все это с платформы погрузчика, стало очевидно, что неодолимое намерение Мишонн было связано с чем-то гораздо более страшным, чем простая месть. Настали жестокие времена, и жажда расплаты – на глубинном уровне присущая каждому человеку в нормальном мире – теперь взывала к вселенской неизбежности, и теперь это было так же естественно, как стрелять в голову ходячим мертвецам или наблюдать за превращением близкого человека в монстра. В чудовищном новом мире зараженные органы отсекались с невероятной быстротой. Злые люди больше не становились легендами, их не показывали в полицейских шоу. В этом мире их просто считали больными животными, которых надо изолировать от стада. Просто сломанными деталями, которые необходимо заменить. Никто из тех, кто стоял тем вечером у стены, не мог винить Мишонн или удивляться ее неожиданному и непоколебимому решению развернуться и найти раковую опухоль на теле этого города – человека, который надругался над ней, – но смириться с этим все равно было нелегко.
– Мишонн, мне кажется… – начал возражать Рик.
– Я вас догоню, – перебила она. – Или нет.
– Мишонн…
– Я не могу уйти, не сделав этого. – Она пронзительно посмотрела в глаза Рику. – Идите. – Затем она повернулась и взглянула на Элис. – Где он живет?
В этот момент на другом конце города никто не заметил двух человек, которые проскользнули в темный переулок, который примыкал к зигзагообразному изгибу Дуранд-строит, – в самой дальней от суеты гоночного трека и центрального квартала части безопасной зоны. Стражников так далеко к югу от Мейн-стрит не было, кусачих сдерживали сетчатые заграждения.
Затянутые в джинсовую одежду, держа под мышками свернутые одеяла, двое двигались бок о бок и старались не привлекать к себе внимания. Один тащил на плече длинную холщовую сумку, содержимое которой слегка позвякивало при каждом шаге. Добравшись до конца переулка, они протиснулись в узкий зазор между кабиной фуры и железнодорожным вагоном.
– Боже, куда ты меня ведешь? – спросила Лилли, следуя за Остином по пустой парковке, погруженной во тьму.
Остин хитро усмехнулся.
– Увидишь… Просто доверься мне.
Лилли осторожно ступила на колючий молочай и почувствовала запах гнилья, доносившийся из соседнего леса, лежащего примерно в двухстах ярдах за внешним периметром. По шее пробежали мурашки. Остин взял ее за руку и помог девушке перебраться через упавшее дерево. Они оказались на поляне.
– Аккуратно, смотри под ноги, – сказал он, придерживая ее с преувеличенной заботой будущего молодого отца, которая одновременно раздражала и в некоторой степени восхищала Лилли.
– Я беременна, Остин, а не искалечена.
Она прошла за парнем в самый центр поляны. Место было уединенным: со всех сторон его скрывала листва и упавшие ветки. В земле было небольшое углубление, в котором виднелась сажа, – видимо, там однажды выкопали яму для разведения костра.
– Откуда ты вообще знаешь о беременности? Из мультиков?
– Очень смешно, просто обхохочешься… Садись.
Два старых поваленных дерева были идеальным – хоть и не совсем удобным – местом, где можно было устроиться и поговорить. Вокруг шумели сверчки. Остин опустил сумку на землю, а затем сел рядом с Лилли.
Небо над их головами поблескивало и пульсировало мириадами звезд, как бывает только далеко за городом. Облака рассеялись, из воздуха наконец-то исчезла знакомая вонь ходячих. Пахло соснами, черной землей и ясной ночью.
Небо над их головами поблескивало и пульсировало мириадами звезд, как бывает только далеко за городом. Облака рассеялись, из воздуха наконец-то исчезла знакомая вонь ходячих. Пахло соснами, черной землей и ясной ночью.
Впервые за долгое время Лилли чувствовала себя нормальным человеком. Она даже не могла припомнить, когда в последний раз ощущала себя так. Ей казалось, что у них на самом деле был шанс разобраться со всем этим. Остину было далеко до настоящего отца, да и идеальным мужем его представить не получалось, но было в нем что-то такое, что трогало Лилли. У него было доброе сердце, а сейчас и этого казалось достаточно. Впереди их ждало много сложностей, нужно было многому научиться, пройти огонь, воду и медные трубы, но теперь Лилли верила, что они выживут… вместе.
– Так зачем ты меня сюда притащил? Хочешь устроить какой-то таинственный ритуал? – наконец спросила она, поднимая воротник и разрабатывая затекшую шею.
Грудь ее саднило, живот весь день тянуло, но почему-то ей казалось, что никогда в жизни она не чувствовала себя лучше.
– Мы с братьями каждый год устраивали это на Целлоидин, – сказал он, махнув в сторону своей холщовой сумки. – Подозреваю, мы все придумали, когда были под кайфом… Но сейчас, как мне кажется, для этого самое время. – Он посмотрел на Лилли. – Ты принесла все, что я просил?
– Ага, – кивнула она и порылась в кармане куртки. – Все здесь.
– Так… Отлично. – Остин встал, подошел к сумке и расстегнул ее. – Обычно мы разводим костер, чтобы бросать туда все барахло… Но сегодня нам, наверное, не стоит привлекать внимания. – Он вытащил лопатку, подошел к кострищу и принялся раскапывать его. – Вместо этого мы просто все закопаем.
Лилли вытащила несколько фотографий, которые обнаружила в своем кошельке, патрон от пистолета «руге» и какой-то маленький предмет, завернутый в бумажный платочек, и положила все на колени.
– Так, я готова. Ждем только тебя, красавчик.
Остин отложил лопатку, вернулся к сумке и вытащил из нее литровую пластиковую бутылку и два бумажных стаканчика, после чего наполнил каждый темной жидкостью.
– Я раздобыл виноградного сока… В твоем положении вино пить не стоит.
– О, ты сведешь меня с ума своими материнскими замашками, – усмехнулась Лилли.
Остин не обратил на это внимания.
– Тебе не холодно? Дать еще одно одеяло?
– Я в порядке, Остин… – вздохнула девушка. – Ради бога, прекрати беспокоиться обо мне.
Он протянул Лилли стакан сока и вытащил из кармана маленький мешочек.
– Ладно, я первый, – сказал он.
В пакетике лежало несколько граммов марихуаны, маленькая металлическая трубка и папиросная бумага. С тоской посмотрев на содержимое, Остин сказал:
– Пора отбросить ребячество. – Он поднял стакан. – За любовь к травке длиною в жизнь. – Он снова взглянул на пакет. – Чего ты только мне не принесла, но пришла пора расставаться.
Парень бросил травку в яму.
Лилли подняла свой стакан.
– За воздержание… Та еще гадость, но все к лучшему.
Они выпили.
– Не могу поверить, что она просто ушла, – сказал Глени, забравшись на стену.
Защитные доспехи поскрипывали, пока он стоял на ветру у края платформы погрузчика, помогая подняться Элис. Девушке было непросто – силы рук не хватало, – и она с трудом лезла на платформу. Крякнув от натуги, Глени перетянул ее через край.
– Стоило помочь ей? Я бы тоже с радостью навалял этому парню.
Рик стоял на платформе позади Ленна и наблюдал за тем, как Мартинес спустился к Стивенсу, чтобы помочь доктору перебраться через баррикаду.
– Поверь мне, Глени, – тихо сказал Рик, – мы были бы для нее обузой. Безопаснее всего выбраться сейчас, пока есть возможность.
Доктор забрался на стену и вылез на платформу, присоединившись к остальным.
Мартинес проверил, что все в порядке. Все глубоко вздохнули, повернулись и осмотрели неровный ландшафт по другую сторону баррикады. В узком проеме между двумя заброшенными зданиями виднелись окрестные леса. Ночной ветер гонял мусор по пустынным улицам, в отдалении, подобно поверженному гиганту, стоял проржавевший поезд. Луна поднялась высоко и светила в полную силу, молочно-белый свет подчеркивал темноту каждой расщелины, каждого тенистого закоулка, каждого извилистого оврага, в котором могли скрываться кусачие.
Рик снова вздохнул и ободряюще потрепал Ленна по спине.
– Мишонн может сама о себе позаботиться, – тихо сказал он. – Кроме того, мне показалось, что она хочет одна со всем разобраться.
– Дамы вперед, – сказал Мартинес Элис, махнув в сторону дальнего конца платформы.
Девушка нерешительно начала спускаться, тяжело дыша.
Мартинес помог ей найти уступ, а затем спустил ее со стены.
– Вот так, – произнес он, взяв ее под мышки и случайно дотронувшись до ее груди. – Все хорошо. Ты почти на земле.
– Не распускай руки, – бросила Элис, пыхтя и отдуваясь.
Спустившись еще ниже, она наконец спрыгнула на дорогу, подняв небольшое облачко пыли. Она инстинктивно пригнулась и внимательно осмотрела опасную зону. Девушка явно была настороже.
Следующим Мартинес спустил Ленна, а затем доктора. Мужчины приземлились возле Элис, подняв еще больше пыли. В тишине слышалось лишь их тяжелое дыхание, в ушах отдавались гулкие удары сердца. Каждый изучал лежащую перед ними темную дорогу, которая выходила за пределы города и погружалась в темное небытие ночи.
Мартинес почти бесшумно спустился по стене и приземлился с глухим стуком. Оружие ударило его по спине. Затем он снова взглянул наверх.
– Так, Рик… Пора.
Стоявший на платформе Рик прижал к груди забинтованную руку.
– Будет непросто, – пробормотал он. – Поймаете?
– Поймаем, друг. – Мартинес протянул к нему руки. – Просто спускайся.
Рик принялся неловко спускаться по стене, держась одной рукой.
– Боже, – ужаснулась Элис, наблюдая за этим. – Не уроните его. Аккуратно!
Мартинес, крякнув, поймал немаленького мужчину и опустил его на землю. Рик болезненно вздохнул и огляделся.
На другой стороне забросанной мусором дороги в тени пустынной витрины магазина стоял доктор Стивенс. Потрепанная и покосившаяся вывеска гласила: «Корма и семена Мак-Мак-каллимаС облегчением вздохнув, доктор проверил сумку с медикаментами. Стеклянные флаконы с антибиотиками и обезболивающими были нетронуты, инструменты лежали в полном порядке.
– Не могу поверить, что мы так просто выскользнули оттуда, – пробормотал он, копаясь в сумке. – Знаете, эти стены построены, конечно, не для того, чтобы сдерживать людей… но…
За спиной у доктора в темном магазине Мак-каллима задвигались тени. Никто этого не заметил. Никто не услышал ни неуклюжих шаркающих шагов, которые приближались к говорившим, ни слабого хруста осколков и обломков.
– У меня как камень с души упал, – произнес Стивенс, захлопнув сумку.
В дверном проеме показалась фигура – в темноте мелькнули зубы, изодранная одежда и синюшная кожа, – а затем челюсти мертвеца ухватили ближайший к нему кусок человеческой плоти.
Иногда жертва ни о чем не догадывается, пока не становится слишком поздно, и на каком-то глубинном уровне это, возможно, самый милосердный вариант развития событий.
Тварь, вонзившая свои зубы в шею доктора Стивенса, была огромной – может, когда-то этот мертвец был рабочим на плантации или складским грузчиком и привык с утра до ночи ворочать шестидесяти фунтовые мешки с удобрениями или заводить скот в кузов – и сжала челюсти так крепко, что их было не разжать и ломом. Ходячий был одет в заплесневевший комбинезон, редкие волосы походили на паутину, покрывавшую его испещренный венами белый череп, желтые глаза светились, словно лампы. Он хрипел и кашлял, не выпуская из гнилых зубов живой плоти.
Доктор Стивенс мгновенно замер, руки его взметнулись вверх, очки слетели с лица, сумка упала. Из горла его от неожиданности сам собой вырвался жуткий вопль. Он не видел нападавшего и не мог найти его – взгляд застилало красной пеленой агонии.
Внезапность атаки застала всех врасплох. Беглецы в один голос ахнули, схватились за оружие и попятились.
Элис крикнула: «Доктор Стивенс!» – и увидела, как под весом огромного кусачего доктор, непроизвольно скорчившись, качнулся и не устоял на ногах, упав на спину.
Стивенс повалился на нападавшего. Раздались чавкающие звуки. Кровь хлынула на гигантского кусачего, заливая его потоком темной маслянистой субстанции, в темноте похожей на патоку. Сдавленным голосом доктор прохрипел:
– Что… Что это? Это… Это один из них? Это… Это кусачий?
Беглецы бросились к нему, но Элис уже потянулась к позаимствованному у часового автомату Калашникова, который висел на плече Мартинеса, прокричав:
– ДАЙ ЕГО МНЕ!
– Эй! – Мартинес не понимал, что происходит: кто-то потянул его за плечо, вокруг раздались голоса, все у него за спиной начали быстро двигаться.