— Ключи от автомобиля? — удивился Бублански. — У Саландер нет машины.
Мириам By объяснила, что Лисбет купила винно-красную «хонду» и оставила ее на улице перед домом. Бублански встал и переглянулся с Соней Мудиг.
— Можешь подменить меня на допросе? — спросил он и вышел из комнаты.
Ему пришлось пойти к Йеркеру Хольмбергу и попросить его провести технический анализ винно-красной «хонды». И вообще ему нужно было побыть одному, чтобы подумать.
Сотрудник тайной полиции Гуннар Бьёрк, занимающий должность заместителя начальника отдела по делам иностранцев и в данное время пребывающий на больничном, сидел на своей кухне с прекрасным видом на Юнгфруфьерд весь бледный, как привидение. Микаэль смотрел на него терпеливо и бесстрастно. Сейчас он был уже совершенно убежден в том, что Бьёрк не имеет ни малейшего отношения к убийству в Энскеде. Поскольку Даг Свенссон не успел с ним встретиться, Бьёрк ни сном ни духом не догадывался, что вскоре его имя и фотография должны появиться в разоблачительном репортаже о клиентах секс-мафии.
От Бьёрка Микаэль узнал только одну новую деталь, представляющую интерес. Выяснилось, что он был лично знаком с адвокатом Нильсом Бьюрманом. Они встречались в стрелковом клубе полиции, активным членом которого Бьёрк состоял уже двадцать лет. Одно время он даже входил в состав правления вместе с Бьюрманом. Это было поверхностное знакомство, но несколько раз они встречались в свободное от работы время и как-то вместе обедали.
Нет, за последнее время он не видел Бьюрмана уже несколько месяцев. Насколько он помнит, в последний раз они встречались прошлым летом, когда зашли выпить пива в кафе на открытом воздухе. Ему очень жаль Бьюрмана, которого убила эта психопатка, но на похороны он идти не собирается.
Такое совпадение заставило Микаэля задуматься, но его вопросы скоро иссякли. У Бьюрмана могли быть сотни таких знакомств, связанных с его профессиональной и клубной деятельностью. В том, что один из его знакомых упоминался в материалах Дага Свенссона, не было ничего такого уж невероятного — ведь даже у самого Микаэля обнаружился один знакомый журналист, о котором также писал Даг Свенссон.
Пора было заканчивать. Бьёрк прошел через все ожидаемые фазы: сначала все отрицал, потом, когда Микаэль показал ему часть документального материала, сердился, угрожал, пытался откупиться и наконец перешел к мольбам. Все это Микаэль пропустил мимо ушей.
— Вы понимаете, что разрушите всю мою жизнь, если опубликуете это? — спросил его наконец Бьёрк.
— Да, — ответил Микаэль.
— И вы все равно это сделаете.
— Непременно.
— Почему? Неужели нельзя пожалеть человека? Я же болен.
— Забавно, что вы вспомнили про жалость.
— Вам же ничего не стоит проявить гуманность!
— В этом вы правы. Сейчас вы плачетесь, что я хочу разрушить вашу жизнь, а между тем сами не побоялись разрушить жизнь нескольких молоденьких девушек, совершая против них преступление. Мы можем документально подтвердить три таких случая. А сколько их было еще, одному богу известно. Где же тогда был ваш гуманизм?
Он встал, собрал свои документы и спрятал их в сумку для ноутбука.
— Можете не провожать, я сам найду дорогу.
Уже направляясь к двери, он вдруг остановился и снова повернулся к Бьёрку:
— Скажите, вы слышали когда-нибудь о человеке по имени Зала?
Бьёрк посмотрел на него. Он все еще не оправился от испуга и не сразу понял слова Микаэля. Имя Зала ему ничего не говорило. И вдруг его глаза расширились.
Зала!
Не может быть!
Бьюрман!
Неужели это он?
Микаэль заметил, как изменилось его лицо, и сделал шаг в сторону кухонного стола.
— Почему вы спросили про Залу? — выдавил из себя Бьёрк. У него был потрясенный вид.
— Потому что он меня интересует, — ответил Микаэль.
В кухне повисло глухое молчание. Микаэль буквально мог видеть, как крутятся колесики в голове Бьёрка. Наконец хозяин протянул руку и взял с подоконника пачку сигарет. Это была первая сигарета, которую он закурил за время беседы.
— И если я что-то знаю о Зале… Какую цену вы готовы за это заплатить?
— Это зависит от того, что именно вам известно.
Бьёрк думал. В нем боролось множество мыслей и чувств.
Откуда, черт побери, Микаэль Блумквист мог что-то знать о Залаченко?
— Давненько мне не приходилось слышать это имя, — выговорил наконец Бьёрк.
— Так значит, вам известно, кто он такой? — спросил Микаэль.
— Я этого не говорил. Зачем вам это надо?
Подумав секунду, Микаэль сказал:
— Это одно из имен из моего списка лиц, которых откопал Даг Свенссон.
— Какую цену вы готовы заплатить?
— Цену за что?
— Если я выведу вас на Залу… Согласились бы вы тогда забыть меня в вашем репортаже?
Микаэль медленно опустился на стул. После Хедестада он решил, что никогда в жизни больше не будет вступать ни в какие торги, и теперь не собирался торговаться с Бьёрком. Как бы ни обернулось дело, он в любом случае решил его разоблачить. Однако Микаэль понял, что не остановится перед тем, чтобы вести двойную игру и заключить сделку с Бьёрком. Совесть его не мучила. Бьёрк был полицейским, совершившим преступление. Если этот тип знает имя возможного убийцы, то он обязан вмешаться, так что пускай льстит себя надеждой, что может откупиться, выдав информацию о другом преступнике. Микаэль сунул руку в карман куртки и включил магнитофон, который выключил, собираясь уходить.
— Рассказывайте, — приказал он.
Первый допрос, проведенный после ухода инспектора Бублански, пошел вкривь и вкось. Соня Мудиг страшно злилась на Ханса Фасте, но ничем не выдавала своих чувств, а Фасте, словно нарочно, не замечал ее сердитых взглядов.
Соня Мудиг искренне удивлялась. Ханс Фасте с его мачизмом ей никогда не нравился, но она считала его грамотным полицейским. Сегодня его поведение отличалось крайним непрофессионализмом: его явно выводило из себя присутствие красивой, умной женщины, ничуть не скрывавшей своих лесбийских наклонностей. Также очевидно было, что Мириам By почувствовала его раздражение и все время старалась побольнее поддеть взбешенного Фасте.
— Так значит, ты нашел в моем комоде искусственный член. И какие же у тебя пробудились фантазии? — спросила она с любопытством. Мириам By хихикнула.
Фасте сидел с таким видом, точно он сейчас лопнет от злости.
— Заткнись и отвечай на вопрос! — сказал он.
— Ты спрашивал, играла ли я с его помощью с Лисбет Саландер. И я отвечаю тебе: не твое это дело.
Соня Мудиг подняла руку:
— Допрос Мириам By прерван в одиннадцать часов двенадцать минут.
И выключила магнитофон.
— Пожалуйста, подождите нас здесь, Мириам! Фасте, можно тебя на несколько слов?
Фасте встал и, кинув на Мириам By яростный взгляд, вышел вслед за коллегой в коридор. Мириам By проводила его нежной улыбкой. В коридоре Соня резко повернулась к Фасте и приблизила к нему лицо:
— Бублански поручил мне заменить его во время допроса. От тебя пользы ни черта!
— Ну да! Эта чертова шлюха скользкая, как уж.
— Ты вкладываешь в это сравнение какое-то фрейдистское содержание?
— Чего?
— Забудь! Пойди отыщи Курта Свенссона и подбей его сыграть с тобой в шахматы или спустись вниз и постреляй в клубном помещении, вообще займись, чем тебе вздумается. Но только не суйся в этот допрос!
— Да что это с тобой, Соня, чего ты на меня накинулась?
— Ты портишь мне весь допрос!
— Ты что, так возбудилась от нее, что хочешь допрашивать ее наедине?
Прежде чем Соня Мудиг успела подумать, ее рука сама взметнулась и влепила Хансу Фасте пощечину. В ту же секунду она об этом пожалела, но было уже поздно. Оглядевшись, она с облегчением убедилась, что в коридоре, слава богу, никого не было и никто этого не видел.
Ханс Фасте сначала очень удивился. Затем недобро ухмыльнулся ей в лицо, перекинул через плечо куртку и пошел прочь. Соня Мудиг уже готова была окликнуть его, чтобы извиниться, но передумала и решила промолчать. Она постояла минуту, пытаясь успокоиться, затем пошла к автомату, взяла два стаканчика кофе и вернулась к Мириам By.
Некоторое время обе молчали. Наконец Соня взглянула на Мириам By:
— Простите меня. Это был один из самых скверно проведенных допросов за всю историю полицейского управления.
— Похоже, что с таким лихим парнем не просто работать вместе. Я бы сказала, что он гетеросексуал, разведен и имеет проблемы с женщинами.
— Он пережиток темного прошлого. Вот все, что я могу сказать.
— А вы — нет?
— Во всяком случае, я не гомофобка.
— О'кей.
— Мириам, я… и вообще, все мы вот уже десять дней работаем почти круглосуточно. Мы устали и раздражены. Мы пытаемся расследовать двойное убийство в Энскеде и такое же ужасное убийство в районе Уденплана. Ваша подружка как-то связана с обоими местами преступления. У нас есть технические доказательства, и она объявлена в розыск по всей стране. Вы же понимаете, что мы должны любой ценой найти ее, пока она не причинила вред другим людям, а может быть, и себе.
— О'кей.
— Мириам, я… и вообще, все мы вот уже десять дней работаем почти круглосуточно. Мы устали и раздражены. Мы пытаемся расследовать двойное убийство в Энскеде и такое же ужасное убийство в районе Уденплана. Ваша подружка как-то связана с обоими местами преступления. У нас есть технические доказательства, и она объявлена в розыск по всей стране. Вы же понимаете, что мы должны любой ценой найти ее, пока она не причинила вред другим людям, а может быть, и себе.
— Я знаю Лисбет Саландер… Не могу поверить, что она кого-то убила.
— Не можете или не хотите поверить? Мириам, мы никого не объявляем в розыск по всей стране, если нет серьезных причин. Могу сказать вам, что мой начальник, инспектор криминальной полиции Бублански, тоже не совсем убежден, что она виновна в этих убийствах. У нас обсуждается такой вариант, что, возможно, у нее был соучастник или что она еще как-то была втянута в это преступление. Но мы должны ее отыскать. Вы, Мириам, думаете, что она невиновна, но вдруг вы ошибаетесь? Вы ведь сами говорите, что мало что знаете о Лисбет Саландер.
— Не знаю, что и думать.
— Тогда помогите нам выяснить правду.
— Я за что-то арестована?
— Нет.
— Я могу уйти, когда захочу?
— С формальной точки зрения — да.
— А не с формальной?
— Для нас вы останетесь под вопросом.
Мириам By поразмыслила над услышанным:
— О'кей. Задавайте вопросы. Если они мне не понравятся, я не стану отвечать.
Соня Мудиг снова включила магнитофон.
Глава 20
Пятница, 1 апреля — воскресенье, 3 апреля
Мириам By провела час в беседе с Соней Мудиг. Под конец допроса в кабинет вошел инспектор Бублански, молча сел рядом и слушал, не произнося ни слова. Мириам By вежливо с ним поздоровалась, но продолжала говорить, обращаясь к Соне.
Под конец Мудиг посмотрела на инспектора Бублански и спросила, нет ли у него еще вопросов. Бублански покачал головой.
— В таком случае я объявляю допрос Мириам By законченным. Сейчас тринадцать часов девять минут.
Она выключила магнитофон.
— Я слышал, что были какие-то недоразумения с инспектором Фасте, — заметил Бублански.
— Он не мог собраться, — спокойно ответила Соня Мудиг.
— Он дурак, — пояснила Мириам By.
— У инспектора Фасте много достоинств, но он не самый подходящий человек для того, чтобы вести допрос молодой женщины, — признал Бублански, глядя прямо в глаза Мириам By. — Мне не следовало поручать ему это. Я прошу меня извинить.
Мириам By посмотрела на него удивленно:
— Извинение принимается. Я и с вами поначалу вела себя не очень дружелюбно.
Бублански только махнул рукой и, посмотрев на Мириам By, сказал:
— Можно, я задам в завершение еще несколько вопросом? При выключенном магнитофоне.
— Пожалуйста!
— Чем больше я слышу о Лисбет Саландер, тем больше удивляюсь. Впечатления знающих ее людей совершенно не сочетаются с тем образом, который рисуют бумаги социального ведомства и судебно-медицинские документы.
— Вот как?
— Не могли бы вы просто ответить мне не задумываясь?
— О'кей.
— Психиатрическая экспертиза, проведенная, когда Лисбет Саландер было восемнадцать лет, описывает ее как умственно отсталую.
— Чушь! Лисбет, пожалуй, поумнее нас обоих!
— Она не закончила школу и не имеет даже свидетельства о том, что умеет читать и писать.
— Лисбет Саландер читает и пишет значительно лучше, чем я. Иногда она занимается тем, что как орешки щелкает математические формулы. Из области алгебры. Я о такой математике вообще не имею представления.
— Математика?
— Это ее новое хобби.
Бублански и Мудиг помолчали.
— Хобби? — вопросительно повторил Бублански через несколько минут.
— Какие-то там уравнения. Я даже значков таких не знаю.
Бублански вздохнул.
— В семнадцатилетнем возрасте она была задержана в Тантолундене в обществе пожилого человека, и в связи с этим социальная служба написала в отчете, что она якобы зарабатывала на жизнь проституцией.
— Лисбет — и проституция?! Чушь собачья. Я не знаю, какая у нее работа, но меня нисколько не удивило, что она выполняла какие-то задания для «Милтон секьюрити».
— А на что она живет?
— Не знаю.
— Она лесбиянка?
— Нет. У Лисбет бывал секс со мной, но это вовсе не значит, что она лесбиянка. Думаю, что она и сама не знает толком, какая у нее сексуальная ориентация. Можно предположить, что она бисексуалка.
— По поводу ваших там наручников и прочего такого… Нет ли у Лисбет Саландер садистских наклонностей, на ваш взгляд?
— Мне кажется, что вы чего-то не поняли. Использование наручников — это ролевая игра, которой мы иногда занимаемся, она не имеет ничего общего с садизмом или насилием и какими-то там извращениями. Это просто игра.
— Она когда-нибудь позволяла себе насилие по отношению к вам?
— Да ну! Это уж скорее я играю доминирующую роль в нашей паре.
Мириам By очаровательно улыбнулась.
Второе совещание, проведенное в три часа дня, привело к появлению первых серьезных разногласий среди участников следственной группы. Бублански подытожил достигнутые результаты и затем объявил, что считает необходимым расширить масштаб действий.
— Мы с первого дня сосредоточили всю энергию на поисках Лисбет Саландер. Она у нас главная подозреваемая, и тому есть объективные причины, но наше представление о ней единодушно опровергают все знавшие ее лица. Ни Арманский, ни Блумквист, ни Мириам By не воспринимают ее как психически больную убийцу. Поэтому я хочу, чтобы мы немного расширили свои горизонты и подумали об альтернативе Лисбет Саландер в качестве подозреваемой и о том, не мог ли у нее быть какой-то сообщник и не мог ли там в момент выстрела хотя бы присутствовать еще один человек.
Намеченная инспектором Бублански линия расследования вызвала бурные дебаты, в которых против него жестко выступили Ханс Фасте и Сонни Боман из «Милтон секьюрити». Оба утверждали, что самое простое объяснение чаще всего оказывается правильным и что сама мысль об альтернативном подозреваемом отдает конспирологией.[62]
— Возможно, Саландер и не одна тут действовала, но у нас нет даже намека на улики, которые говорили бы о наличии соучастника преступления.
— Можно, конечно, притянуть за уши «полицейский след», о котором говорит Блумквист, — кисло заметил Ханс Фасте.
В этих дебатах инспектора Бублански поддерживала только Соня Мудиг. Курт Свенссон и Йеркер Хольмберг ограничились короткими замечаниями, а Никлас Эрикссон ни разу не раскрыл рта. Под конец руку поднял прокурор Экстрём:
— Бублански! Как я понимаю, ты вовсе не собираешься выводить Лисбет Саландер из круга подозреваемых.
— Разумеется нет! У нас есть отпечатки ее пальцев. Но до сих пор мы все время ломали себе голову над мотивом, которого так и не нашли. Я хочу, чтобы мы начали думать и о других возможностях. Могло ли в этом деле быть замешано несколько лиц? Может ли это все-таки иметь отношение к книжке о секс-мафии, которую писал Даг Свенссон? Блумквист прав в том, что целый ряд лиц, упомянутых в книге, имели мотив для убийства.
— И что ты хочешь сделать?
— Я хочу, чтобы два человека занялись поиском других кандидатур в подозреваемые. Этим могут заняться вместе Соня и Никлас.
— Я? — удивился Никлас Эрикссон.
Бублански выбрал его как самого молодого в группе и потому, скорее всего, наиболее способного мыслить нестандартно.
— Ты будешь работать с Мудиг. Пройдись по всему, что мы уже узнали, и попробуй отыскать то, чего мы не заметили. Фасте, ты, Курт Свенссон и Боман продолжаете работать над поисками Саландер. Это приоритетная задача.
— А я что должен делать? — спросил Йеркер Хольмберг.
— Сосредоточься на адвокате Бьюрмане. Еще раз обследуй его квартиру. Поищи, не пропустили ли мы чего. Есть вопросы?
Вопросов ни у кого не было.
— О'кей. Мы придержим информацию о том, что нашли Мириам By. Возможно, у нее есть еще что рассказать, и я не хочу, чтобы на нее сразу накинулись СМИ.
Прокурор Экстрём принял решение, что группа будет работать по плану, предложенному инспектором Бублански.
— Ну, — сказал Никлас Эрикссон, глядя на Соню Мудиг, — полиция — это ты, так что тебе решать, что мы будем делать.
Они остановились в коридоре перед конференц-залом.
— Я думаю, что нам нужно еще раз встретиться с Микаэлем Блумквистом. Но сперва мне надо кое о чем поговорить с инспектором Бублански. Сегодня среда и уже середина дня, в субботу и в воскресенье я не работаю. Это значит, что мы приступим не раньше понедельника. Используй выходные для того, чтобы подумать над материалом.