Часто наш полк называют „стрелково-пограничным“. Это связано не только с размещением полка в нескольких сотнях метрах от границы, но и с тем, что мы решаем задачи оказания помощи пограничным частям в обеспечении охраны границы. В течение 45-ти минут один из наших батальонов должен поступить в распоряжении пограничников. По результатам боевой и политической подготовки полк считается лучшим в дивизии. В день 23-й годовщины Красной армии командир полка награжден орденом Красной Звезды. В полку служит интернациональный состав. Кроме русских много лиц нерусской национальности: чувашей, казахов, ингушей, чеченцев, грузин, евреев, призванных в армию осенью 1940 года и весной этого года. Многие из них совсем не знают русский язык. Так что на это надо обратить особое внимание и помогать осваивать русский язык личному составу».
Потом Аношкин поинтересовался моими знаниями по организации политработы с личным составом. Ну, я и выдал то, что знал по учебе и службе. Похоже, даже удивил и заинтересовал. Во всяком случае он задал вопрос — откуда я так хорошо это знаю? И получил абсолютно правдивый ответ: «Изучал, да и поработать пришлось пропагандистом и секретарем комитета комсомола».
В это время Матвеев закончил просматривать материалы, и, задумчиво гладя на меня, передал для изучения материалы начштаба.
— Скажите, лейтенант, кто автор этого документа? И откуда он у Вас?
— Автор всего этого я. Написан по материалам изучения Финской кампании, а также действиям немецких штурмовых подразделений в ходе прошлой мировой войны и французской кампании вермахта.
— Не знал, что у нас в училищах сейчас это преподают, — скептически сказал Матвеев. — А откуда брали материалы?
— Из периодической печати и справочников. В том числе и из этого, — достал из планшетки и передал командиру «Тактический справочник по германской армии», купленный на вокзале в Тамбове.
— Понятно, — просматривая справочник, ответил командир. — И что еще интересного Вы тут вычитали?
— То, что при возникновении вооруженного конфликта с немцами крепость будет мышеловкой для гарнизона, ее обороняющего, — с вызовом ответил я. При этом все присутствующие пристально стали на меня смотреть. Если бы не был готов к той буре чувств, которые вызвали мои слова у сидящих в комнате командиров, наверняка перепугался бы не на шутку.
— Почему Вы так решили? — медленно, старательно проговаривая слова, спросил Матвеев.
— Согласно данным справочника немецкая артиллерия полностью накроет своим огнем крепость, город и пригороды. Наиболее приоритетными объектами ее воздействия окажутся казармы, мосты, автомобильные и артиллерийские парки. С 1939 г. немцы, бравшие тогда крепость, знают все цели и их координаты. Мы же вселились в те же казармы, где раньше были поляки. Вести огонь по нам не составит труда. Даже если стены казарм выдержат и личный состав не пострадает от обстрела, то выходить из крепости и выводить технику для занятия позиций по боевому расчету придется под огнем противника. Выход частей нашей дивизии может составить часов 5–7. Это не считая того, что противник будет продолжать обстрел. Насколько я понял из рассказов, с Центрального острова выход на Кобринское укрепление только один — через Трехарочный мост. А выходов из Кобринского укрепления в сторону Бреста три — Северо-западные, Северные и Восточные ворота. Вот при таких условиях и получается, что крепость станет мышеловкой для ее гарнизона. А так же для всех гражданских, проживающих здесь. Как я уже говорил, обстрелу и бомбежке с воздуха подвергнутся и части, расположенные поблизости от города. Лейтенант Седов доклад закончил.
Пока я это говорил, присутствующие внимательно слушали меня. Периодически Руссак кивал головой, соглашаясь со мной.
— Устами младенца… — тихо сказал замполит.
— Все это мы знаем и понимаем… Командование уже неоднократно поднимало вопрос о выводе ряда частей гарнизона из крепости. Но не хватает казарменного фонда, вот и приходится тесниться. Ладно, с этим все понятно. Давайте вернемся к вопросу о том, что Вы говорили о подготовке личного состава и формировании штурмового подразделения. Как Вы понимаете задачи и цели штурмового подразделения? Какова его численность и вооружение? Тактика действий? — сказал Матвеев.
— Классические пехотные подразделения выполнять многие специфические задачи попросту неспособны. Именно это послужило толчком к созданию в Германии «панцергренадеров» и реформирования части мотопехоты. Нашей армии в ходе Финской войны пришлось столкнуться с проблемой значительных потерь во время операций по взятию укрепрайонов, а также в уличных боях.
Долговременные огневые точки прикрывали друг друга, а за ними стояли артиллерийские и минометные батареи, а также противотанковые орудия. Все подходы к ДОТ-ам опутывались колючей проволокой и густо минировались. В городах в такие огневые точки превращался каждый канализационный люк или подвал. И даже руины превращались в неприступные форты.
Для штурма этих укреплений нами использовались обычные линейные пехотные части, не имевшие опыта взятия подобных укреплений. И естественно несли при этом большие и неоправданные потери. На амбразуру можно было бросаться грудью — поступок, конечно, героический, но абсолютно бессмысленный.
Идею создания отдельного штурмового подразделения, как я уже говорил, взял из опыта русской и немецкой армий. В русской императорской армии, как и в других армиях мира, имелись специально подготовленные гренадерские, штурмовые и ударные части, использовавшиеся для штурма крепостей и укреплений противника. И показывавшие неплохие результаты. Наиболее близкий к нам пример — это действия штурмовых подразделений кайзеровской армии. В 1916 году во время сражения за Верден немцы использовали специальные саперно-штурмовые группы. У них было специальное вооружение — ранцевые огнеметы и ручные пулеметы и их личный состав прошел спецкурс подготовки. Насколько я знаю, сейчас у немцев таких подразделений нет. Задачи прорывов укрепрайонов решают обычные саперные, гренадерские и танковые части.
В качестве основы для штурмового подразделения требуются, главным образом, технически грамотные и подготовленные специалисты, поскольку спектр ставящихся перед ними задач довольно сложен и широк.
Это изучение вражеских укреплений. Бойцы должны уметь определить огневую мощь и прочность укреплений. После этого составить подробный план, с указанием расположения ДОТ-ов и других огневых точек. Что из себя они представляют (бетонные, земляные или иные), какое имеется вооружение. Также указывается наличие прикрытия, расположение заграждений и минных полей. Используя эти данные, командованием разрабатывается план штурма.
После этого в бой должны вступать штурмовые группы. Бойцов для них нужно отбирать заранее. Тугодумы, физически слабые и бойцы старше 40 лет сюда не подходят.
— Ну, я туда по возрасту точно не попаду, — с усмешкой перебил меня командир. — Продолжайте.
— Высокие требования объясняются просто: боец-штурмовик несет на себе груз в несколько раз больше, чем простой пехотинец. В стандартный набор бойца должны входить каска и стальной нагрудник, обеспечивающий защиту от мелких осколков и пистолетных пуль. Кроме того, мешок, в котором находится «набор взрывника». Подсумки использовать для переноски увеличенного боекомплекта гранат. Было бы неплохо использовать ранцевые огнеметы. Бойцы должны быть вооружены автоматическим оружием, ручными пулеметами, снайперскими винтовками и противотанковыми ружьями. Противотанковые ружья нужны для подавления огневых точек и поражения танков противника.
— Насчет вооружения понятно. А что за стальной нагрудник? Откуда Вы его возьмете? — спросил Руссак.
— В русской императорской армии и армиях мира для тяжелой кавалерии использовались панцирные латы, защищавшие тело кавалериста от ударов, осколков и пуль. Вот по типу их и нужны стальные нагрудники.
— Это какой же лишний вес будет таскать боец! А кроме того, Вы себе представляете, что будет с бойцом, если скажем, пуля или осколок попадет в такой нагрудник? Удар по телу будет очень сильный, да такой что все тело станет синим. И как вообще должен выглядеть такой нагрудник? Как обоюдосторонний панцирь, одеваемый через голову?
— Зато боец останется живой и в строю. Годным для продолжения боя. Вес нагрудника, если использовать металл толщиной около 2-х мм, составит по моим расчетам около 3,5 килограмм. Для смягчения удара можно одевать под нагрудник ватник или телогрейку. Защищать нагрудник должен только грудь бойца. Одеваться при помощи ремней на тело. Чертеж я нарисовал, он есть у Вас в папке.
— Наверное, я пропустил. Извини, продолжай.
— Необходимо научить личный состав бегать с таким грузом на плечах и минимизировать его возможные потери. Для этого надо бойцам устраивать жесткие тренировки. Бег по полосе препятствий с полной выкладкой. В том числе и обстрел бойцов боевыми патронами, обкатку танками. На крайний случай тракторами. Таким образом, бойцы научатся «не высовываться» еще до первого боя и закрепят это умение на уровне инстинкта. Кроме этого, личный состав должен изучать оружие, как нашей армии, так и сопредельной, тренироваться в стрельбе из всех видов оружия, имеющихся в подразделении. Так же в программу тренировок нужно включить рукопашный бой, метание топоров, ножей и малых пехотных лопаток.
— Это какой же лишний вес будет таскать боец! А кроме того, Вы себе представляете, что будет с бойцом, если скажем, пуля или осколок попадет в такой нагрудник? Удар по телу будет очень сильный, да такой что все тело станет синим. И как вообще должен выглядеть такой нагрудник? Как обоюдосторонний панцирь, одеваемый через голову?
— Зато боец останется живой и в строю. Годным для продолжения боя. Вес нагрудника, если использовать металл толщиной около 2-х мм, составит по моим расчетам около 3,5 килограмм. Для смягчения удара можно одевать под нагрудник ватник или телогрейку. Защищать нагрудник должен только грудь бойца. Одеваться при помощи ремней на тело. Чертеж я нарисовал, он есть у Вас в папке.
— Наверное, я пропустил. Извини, продолжай.
— Необходимо научить личный состав бегать с таким грузом на плечах и минимизировать его возможные потери. Для этого надо бойцам устраивать жесткие тренировки. Бег по полосе препятствий с полной выкладкой. В том числе и обстрел бойцов боевыми патронами, обкатку танками. На крайний случай тракторами. Таким образом, бойцы научатся «не высовываться» еще до первого боя и закрепят это умение на уровне инстинкта. Кроме этого, личный состав должен изучать оружие, как нашей армии, так и сопредельной, тренироваться в стрельбе из всех видов оружия, имеющихся в подразделении. Так же в программу тренировок нужно включить рукопашный бой, метание топоров, ножей и малых пехотных лопаток.
— Ну и чем тогда они, кроме нагрудников будут отличаться от разведчиков? И их тренировок? Какой груз должны носить бойцы? — просил замполит.
— Да, тренировки у тех и других похожи. Но цели разные. У одних захватить сведения у противника, у других — взять штурмом и удержать до подхода резервов и линейных частей укрепления противника. Тренировки штурмовиков должны быть гораздо труднее, чем у разведчиков. Разведчики идут на задание налегке и главное для них не обнаружить себя. В это же время боец-штурмовик не имеет возможности прятаться по кустам и он не может потихоньку «смыться». Вес груза около 50 килограмм на одного. Что туда входит: 4–6 гранат Ф-1, РГД-33, по максимуму боеприпасов, взрывчатка, детонаторы, фляги с водой, перевязочные материалы, веревка метров 6–8, ножи, пехотные лопатки и так далее. Часть груза можно носить на специальных разгрузках, которые можно одевать на нагрудники. На тренировках вместо всего этого носить мешки с песком.
— Это понятно. А как они должны действовать? — спросил Матвеев.
— Мне кажется, что внезапно для противника. Тихо пройти через заранее подготовленные проходы в минных полях. Без артподготовки и криков «ура». Отряды автоматчиков и пулеметчиков отрезают от поддержки пехоты ДОТ-ы. А огнеметчики и взрывники должны разобраться с самим вражеским бункером.
— Тогда получается, что в данном подразделении должны быть саперы? — сказал командир.
— Конечно. Или лица, подготовленные как взрывники. Они должны уметь заложить в вентиляционное отверстие заряд или вылить в него несколько канистр керосина, после чего подорвать. Это позволит вывести из строя даже самое мощное укрепление. Ну и для прохода через стены, где это возможно. Например, в городских кварталах использовать тротил для прокладки пути. Еще можно использовать реактивные снаряды, что сейчас есть в нашей авиации, для борьбы с ДОТ-ами, танками и пехотой противника.
— Какие-то у вас, Владимир Николаевич, универсальные бойцы получаются. И разведчики, и автоматчики, и саперы и ракетчики. Все могут и умеют. И без артподготовки любое укрепление возьмут, — сказал Аношкин.
— Нет, я думаю, что штурмовые подразделения не панацея на поле боя. Без тесного взаимодействия с артиллерией, танками и линейной пехотой они действовать не могут. Если позиции прикрываются артиллерийским и минометным огнем, который предварительно не был подавлен, штурмовые группы будут бессильны. Ведь какую бы подготовку не прошли бойцы, для снарядов и мин они так же уязвимы, как и остальные.
— Значит в штурмовые группы, нужны еще и связисты, — задумчиво сказал начштаба, что-то черкая у себя в блокноте.
— Да, и связисты. Радисты и телефонисты для обеспечения взаимодействия с подразделениями и штабом части, — ответил я ему.
— Тут вся проблема в том, где взять таких специалистов. Точнее где и кто их подготовит, — сказал Матвеев, ходя по кабинету со сложенными за спиной руками. И продолжил, — Какова численность одной такой группы — человек 10–12?
— Да. Но в каждом случае надо подходить индивидуально, в зависимости от цели и задачи. Одно дело взять или уничтожить отдельно стоящий дзот или дот, другое — взломать оборону противника, на которой имеется несколько таких укреплений.
— Это понятно. Я о том, сколько нужно, в общем, иметь человек в подобных штурмовых подразделениях.
— Я думаю от взвода в роте. До роты в батальоне.
— Тогда получается, что нам надо один из батальонов готовить именно по такой программе. Все это конечно хорошо, но где взять людей? Кто их научит? И как будут учить? Если у нас половина полка русского языка не понимает, — задумчиво сказал Матвеев.
— В основном тематика и план подготовки такого подразделения мною описаны. Конспекты по большинству тем тоже есть. То, что связано с подготовкой по взрывному делу вполне могут преподавать командиры — саперы. Остальное, если разрешите, я сам мог бы им дать. Знаний хватит. Срок подготовки такого подразделения до полугода. Но можно и уменьшить срок. Если будут бойцы уже послужившие в армии и имеющие первичную подготовку.
— Ну, правильно сам предложил, сам и выполняй, — сказал начштаба.
— Задумка то у лейтенанта полезная. Сколько можно людских жизней сохранить, используя такие группы, — вставил свое слово замполит.
— Это понятно. С вооружением таких групп решить можно. Скоро на СВТ и ППД полностью перейдем. А вот где людей найти? Если изъять наиболее подготовленных бойцов и младших командиров из остальных рот, что в них останется? Кто будет руководить отделениями? Ноль без палочки. Так полк имеет более или менее ровные подразделения. А с чем останемся? С одними штурмовыми группами. Ты что скажешь, Виталий Павлович? — обратился командир к Руссаку.
— Идея в целом мне кажется полезной. Надо подумать над ней как следует. Я бы не спешил от нее отказываться.
— Ладно, Седов. Загрузил ты нас своими мыслями, а у нас своих хватает. Сейчас время уже обеденное, ты давай в столовую сходи. Пообедай. Знаешь где столовая? — спросил Матвеев.
— Знаю, — ответил я.
— Ну, так вот сходи, пообедай, а потом подойдешь к начштабу. Он тебе должность подберет. Конспекты и план оставь, мы тут его еще пообсуждаем. А потом вернем. Надеюсь не против? Счастливой тебе службы, лейтенант, — попрощался со мной командир.
Мне ничего не оставалось, как попрощаться и покинуть кабинет командира. Куда идти? В комнату переодеться. Потом выполнить приказ командира части — сходить поесть. Действительно, время предобеденное. Ну, а затем к начштабу за должностью. Что-то нехорошо они на меня смотрели. Может, зря со своим предложением вылез? Служил бы как все — тихо, мирно, незаметно. Нет, надо было себя показать, языком потрепать. Как же, сделать вброс информации. Поторопить будущее. А теперь буду на примете у командования — как слишком умный. Еще неизвестно, на какую должность определят, а то придется все оставшееся до войны время портянки на складе перебирать. Дело конечно нужное, я и это делать умею, но совершенно не хочется. Ладно, чего теперь самого себя корить. Жизнь то продолжается. Вперед к свершениям, товарищ трижды лейтенант.
* * *— Как вам этот прожектёр? — спросил, после ухода лейтенанта Седова, своих сослуживцев командир полка. — Без году неделя в армии, а уже проекты создания нового подразделения в полку предлагает. И куда нам его с такими идеями девать? Ваши предложения.
— Но идея, согласитесь товарищ полковник, здравая. И хорошо проработанная. Вполне выполнимая. — вступился за лейтенанта Руссак.
— Лично мне Седов понравился. Сразу видно грамотный и знающий командир. Очень уверенный в себе и своем мнении парень? — ответил замполит и продолжил. — Теперь понятно, почему Кравцов вчера по нему звонил.
— А, ну да. Я об этом совсем забыл. Кстати, а чего они его у себя сразу не оставили?
— Кравцов сказал, что вакансия, на которую Седов приехал, пока не освободилась и не известно будет ли освобождена. Вот по моей просьбе о пополнении командного состава полка грамотными специалистами и командирами его к нам и отправили.
— Ох, не верю я, что в штабе округа должностей нет. Ну, и что нам с ним делать? Куда назначать будем?
— Я бы его к себе на политработу забрал. Он мне очень понравился. Кадровый командир с хорошей подготовкой. Партполитработу знает, опыт имеет. О таком только и можно мечтать. А то у нас большинство из запаса или с курсов и совсем без опыта. Делают все формально, знают, что не сегодня-завтра форму снимут и по домам разъедутся. А этот полностью наш, армейский. На всю оставшуюся жизнь себя армии посвятил и на гражданку не побежит. По всей видимости, завтра из округа выписку из его личного дела привезут. Я ее изучу и могу договориться с Управлением политической пропаганды округа о назначении его политруком роты. Думаю, мое предложение и в дивизии поддержат. Сначала на роту поставим, скажем, в третий батальон, а потом может и на батальон подойдет.