— Как красиво… — быстро похвалила Женя. — Вы сами все это подбирали?
— Да, — улыбнулся он, довольный, — заказал по каталогу. Я же… — Он сбился от волнения, но справился с собой: — Я же не дал тебе времени собраться…
И он посмотрел на нее восторженно — первый раз в его взгляде появилось что-то мужское, что-то человеческое.
— Во всем этом ты будешь выглядеть как настоящая леди, — с легким придыханием произнес он.
Женя тут же просчитала, что произойдет в следующие несколько секунд. Оливье попросит ее примерить и…
— Выйди, пожалуйста, — строго произнесла она, — я должна переодеться.
Он тут же сник и послушно поплелся к двери.
* * *Женя осталась одна. «Леди…» — горько вздохнула она, разглядывая весь этот ворох одежды. Такой красивой и такой… ненужной. Ей вспомнился приветливый дом Мартины Валенте. И своя радость, с которой она примеряла все, что подобрал ей Ян. И, конечно же, его сентенции насчет титула леди.
— Леди? — презрительно рассмеялся он после того, как Женя назвала имя знаменитой певицы, умеющей, по ее мнению, одеваться как истинная леди. — Дорогая моя! Чтобы заслужить обращение «леди», недостаточно хорошо одеваться. А вручать этот титул каждой даме, научившейся мало-мальски прилично выглядеть… — Ян махнул рукой, словно смахивая со своего пути недостойных претенденток. — Это просто некорректно. Уж поверь мне, я в Лондоне не один год прожил. «Леди» — звание ненамного ниже, чем «ваше величество».
— Точно! — согласилась Женя. — Ведь леди — жена лорда!
— Да, или баронета. В общем, титул, который женщина получает при замужестве с представителем знати. Высокой знати. Это очень, очень почетно. Кстати, замуж необязательно выходить. Дочь леди становится леди автоматически. А вообще палата лордов присваивает титулы от имени Елизаветы II. Кстати, Элтона Джона в рыцари посвящала тоже она.
— То есть получается, можно стать леди, минуя замужество? — улыбнулась Женя.
— Да! Но не за счет умения одеваться! Чтобы королева присвоила этот титул, нужно как минимум что-то сделать для страны! Сэром могут сделать, например, за выдающиеся заслуги в искусстве, как Элтона, или за благотворительную деятельность.
Женя сидела на кровати рядом с костюмами и платьями, купленными ей Оливье, и думала о том, как настойчиво возвращаются к ней странички из ее прошлого — далекого и недавнего, как они заново перечитываются, наполняясь неожиданным смыслом… Интересно, что ЭТОТ человек подразумевает под понятием «леди»? После разговора с Яном она задумалась: что же такое настоящая леди? И поняла, как только вспомнила принцессу Диану.
Леди Ди — женщина, которая в глазах англичан была леди не столько благодаря своему замужеству, сколько вопреки ему. Сдержанность и такт — вот что отличало принцессу Диану. И редкое для женщины умение значительно промолчать. Казалось бы, как это просто, и как на самом деле нелегко промолчать! Вовремя сдержаться, остановиться, не поддаться нахлынувшим эмоциям. Не давать с ходу отрицательных оценок, не сорваться в обвинения, перевести негатив в плоскость иронии. Молчать, даже если тебе что-то очень не нравится. Как это вежливое молчание все меняет…
— Да, — сказала она себе, — вот у меня и появился уникальный шанс проявить чудеса сдержанности. Придется промолчать. Правда, титул леди мне за это никто не присвоит.
* * *Женя просидела в каюте часа два. После чего все-таки пришлось выйти: Оливье постучал в запертую дверь и недовольно сказал, что ждет ее к ужину через пять минут. Она быстро выбрала из своего нового гардероба максимально закрытое платье и прошла на камбуз, где ее снова ждал ужин при свечах…
Ели молча. Женя была не в состоянии выдавить хоть слово, а Оливье вел себя так, будто за столом он вообще один.
— Благодарю вас за прекрасный ужин, — наконец нарушила молчание Женя. — Все было очень вкусно.
Он кивнул головой, вытер губы салфеткой и встал из-за стола. Женя тоже поднялась.
— Пойдем, — скомандовал он.
Женя послушно пошла за ним.
Они прошли в главный салон. Дескампс включил мягкий свет, музыку.
— Давайте потанцуем? — обратился он к Жене, сиротливо стоящей посреди каюты, и, не дожидаясь ответа, подошел и положил руки на ее талию.
Жене не оставалось ничего другого, как положить руки ему на плечи. Оливье сделал пару неловких па, а точнее, просто немного потоптался на месте и вдруг крепко обхватил ее, прижался к ней всем телом. Женя еле сдерживалась, чтобы не начать вырываться. И он поцеловал ее в губы. Мокрый, детский поцелуй… Женя не смогла ответить на него. Она вообще ничего не могла — ни пошевелиться, ни сказать, ни даже заплакать. Она просто стояла…
Не дождавшись ответа на поцелуй, Дескампс отпустил ее и устало присел на диван, низко опустив голову. Она подошла и села рядом с ним.
— Прости, но я еще не готова…
Он откинулся на диван и уставился в потолок. В его глазах Женя с ужасом увидела самые настоящие слезы.
— Просто посиди со мной, — попросил он тихо.
Женя села рядом и держала Оливье за руку до тех пор, пока он не уснул.
* * *Совершенно вымотанная морально и физически, Женя прошла в кабинет. Она схватила диванную подушку — крайнюю справа, — нырнула под обшивку и… По спине поползла ледяная струйка пота: телефона не было. Трясущимися руками Женя взяла следующую подушку и вздохнула с облегчением: вот он… Но она же не могла ошибиться! Получается, Дескампс менял подушки местами? Зачем? Просто так или что-то искал? Будем надеяться, что просто так, но как же страшно…
«Привет», — набрала она сообщение.
На этот раз Алекс ответил не сразу:
«Женя, как ты?»
Она горько усмехнулась. Как ответить на этот вопрос? Жаловаться? Глупо. Делать вид, что все в порядке? Не хочу. Она не стала отвечать и сама задала вопрос:
«Где мы находимся?» — спросила она.
«Недалеко от Ливии. Как он с тобой обращается?»
И на этот вопрос Женя не ответила. Как тут ответишь, когда этому и названия-то нет… Пока она думала, вслед прилетело еще одно сообщение:
«Женя, прости меня, прости, если можешь!»
«Все нормально», — ответила она. Хотела было добавить «ты не виноват», но не стала этого делать. Потому что Алекс был виноват. Даже не в том, что она здесь, а в том, что испугался собственных чувств.
Сейчас, когда Женя была так далеко от остального мира, фактически находилась на необитаемом острове, наедине с преступником и сумасшедшим, многое ей виделось по-другому.
«Ноут видела. Пока не представляю, как можно узнать пароль».
«Забудь про пароль, забудь про все! Постарайся сделать так, чтобы он куда-то причалил. Скажись больной. Мы сразу тебя вытащим».
«Хорошо, попробую».
«Клянусь, я вытащу тебя оттуда».
Женя не ответила. Солнце уже погружалось в море — прожит еще один день на лодке, впереди — еще одна ночь. Сколько проспит этот человек сегодня? Поведет ли он яхту еще куда-нибудь? Как направить его к берегу? Ведь он слышит только то, что хочет слышать.
Она вспомнила, как Дескампс стучал наперстком по клавиатуре, хищно глядя в монитор. Потом повертела в руках телефон — может, написать Алексу еще что-нибудь? Нет, не хочу…
Нельзя расслабляться, нельзя… Она подошла к дивану, чтобы спрятать телефон, но, сделав пару шагов, остановилась — вспомнила. «Вот, — сказала она себе, — прямое тому доказательство — нельзя расслабляться. Ну как я могла забыть, что телефон надо перепрятать?» Два раза повезло, третьего может и не быть…
Подумав немного, Женя решила заглянуть в технические помещения в кормовой части судна. Она прошла на корму, открыла первую дверь, и мир померк в ее глазах…
Рядом с какими-то ящиками сидел, неестественно скорчившись, Даниэль Лейбман. Его широко открытые глаза, уже подернутые мутной пленкой, смотрели в мертвое никуда. Доверенное лицо Оливье Дескампса навсегда потеряло его доверие.
Глава 9
У Жени подкосились ноги, и она опустилась прямо на палубу — напротив распахнутой двери в кладовую, в которой сидел мертвый Даниэль. Воздух с трудом поступал в легкие — она буквально задыхалась от внутреннего крика. И вдруг…
— Извини, — раздался сзади хриплый голос.
Женя медленно повернула голову и увидела стоящего за ее спиной Оливье Дескампса… Новая волна ужаса накрыла ее. Она закричала.
— Не кричи, — поморщился он, — не переношу громких звуков.
Женя судорожно дышала, не в силах пошевелиться. У нее тряслись ноги, руки, губы, а в довершение ко всему она вдруг почувствовала исходящий от трупа запах — слабый, но омерзительный.
Женю замутило. Накатившая тошнота, как ни странно, привела ее в сознание. «Жить, жить! — забилось, застучало у нее в голове. — Что угодно, я все вынесу — только бы выжить!»
Женя судорожно дышала, не в силах пошевелиться. У нее тряслись ноги, руки, губы, а в довершение ко всему она вдруг почувствовала исходящий от трупа запах — слабый, но омерзительный.
Женю замутило. Накатившая тошнота, как ни странно, привела ее в сознание. «Жить, жить! — забилось, застучало у нее в голове. — Что угодно, я все вынесу — только бы выжить!»
— Я забыл про него, — спокойно, словно разговор шел о погоде, объяснил Дескампс. — Надо было давно его выкинуть, но я слишком обрадовался тебе…
Женя, все еще сидевшая на палубе, смотрела снизу вверх в его лицо, вдруг ставшее незнакомым и жестким.
Оливье Дескампс сам разглядывал ее с большим вниманием, чуть наклонив голову набок.
Наконец, что-то решил. Подошел к Жене и слегка пнул ее ногой в бок, как дворовую псину.
— Вставай, — приказал он, брезгливо морщась. — Не люблю, когда женщины валяются в ногах — как моя мамаша…
Женя медленно поднялась и нашла в себе силы заглянуть ему прямо в бесцветные глаза, отчетливо понимая: сейчас повиноваться беспрекословно, иначе…
— Я очень плохо сплю в последнее время, — пожаловался Оливье. — Пойдем…
Он взял ее за плечо и слегка подтолкнул вперед. Споткнувшись, Женя сделала несколько шагов вперед и замешкалась перед дверью в камбуз. Новый толчок в спину дал ей понять, что нужно следовать дальше. Через несколько шагов Дескампс остановил ее у дверей своей каюты.
Женя огляделась: окна — на все четыре стороны света и огромная кровать в центре…
Оливье протянул руку, и Женя зажмурилась, чтобы не видеть этой слегка трясущейся руки, а главное — искореженного похотью лица, с косящим сильнее обычного глазом и до крови закушенной губой.
Дескампс коснулся ее груди, нервно сглотнул и начал неумело стаскивать с Жени платье. Долго мучился с бретельками, а когда Женя оказалась, наконец, голой, издал хлюпающий горловой звук и застыл. У Жени из глаз не останавливаясь текли слезы, но она знала — реветь в голос и отбиваться нельзя. Если она издаст хоть звук, сделает хоть один неверный жест — ее ждет смерть. Немедленная смерть и исчезновение в морской бездне. Как и Даниэля Лейбмана.
Наконец, с Оливье спало оцепенение, и он, шумно сопя, обнял Женю, неловко опрокинул на кровать и стал покрывать мокрыми поцелуями все ее тело, сипло постанывая от наслаждения.
Женя лежала тихо, не шевелясь, немые слезы ручейками стекали по ее вискам на подушку. С ужасом она ждала, что вот сейчас Дескампс прекратит эти неумелые ласки и… Вдруг Оливье как-то странно задергался, отпрянул от нее и со всех ног побежал в душевую.
Женя приподнялась, прислушалась к шуму льющейся воды, села на кровать и закуталась в простыню. Она не знала, что ей делать, она боялась что-то делать.
Шум воды утих. Оливье Дескампс вышел из душевой с полотенцем поверх бедер и включил в каюте свет. Женя зажмурилась, чтобы не видеть его сутулые плечи, его бледную, обсыпанную родинками кожу. Но, почувствовав, что с нее стаскивают простыню, осмелилась открыть глаза.
Дескампс сидел на краю кровати и тянул, просто рвал простыню на себя. Женя крепко вцепилась в нее руками, и тогда Оливье дернул изо всех сил — да так, что Женя чуть не упала с кровати. Он подхватил ее, уложил обратно, аккуратно поправил подушку под ее головой и снова начал водить по ее безвольному телу трясущимися руками…
И снова продолжилась эта пытка: мокрые отвратительные поцелуи, хриплые стоны, неумелые ласки. Вдруг Женя почувствовала: что-то изменилось. В том, какими твердыми и злыми стали руки Дескампса, в том, как его поцелуи перешли в укусы, Женя ощутили нарастающую агрессию — и не просто агрессию, а злобу. Злобу и жажду мести. Если не взять ситуацию под контроль, то Женя погибнет.
Чувство самосохранения подсказало один-единственный выход: женские хитрости. Лживые, но безотказные женские хитрости — и в первую очередь притворство. Преодолевая отвращение, Женя заставила себя ответить на ласки Дескампса. Она провела рукой по его волосам, и Оливье тут же замер. Женя подождала немного, и ее руки вновь задвигались, лаская липкую кожу. Казалось, Дескампс перестал дышать. Женя коснулась губами мочки его уха… И вдруг Оливье как-то визгливо взвыл от наслаждения, потом с яростью оттолкнул Женю от себя, перекатился на другой край огромной кровати, и его тело в течение нескольких секунд корчилось, словно испытывая страшную боль. После этого Дескампс замер, шумно дыша…
Успокоившись, подполз обратно к Жене и, благодарно уткнувшись ей в подмышку, заплакал. Превозмогая гадливость, она снова стала гладить Оливье по потной спине, усеянной мелкими родинками, а он всхлипывал.
— Ты будешь моей женой? — спросил он, шмыгая носом.
— Конечно, — выдавила она из себя. — Конечно, давай поженимся.
Он снова уткнулся ей в подмышку:
— Давай завтра.
В который раз Женя подивилась тому, как трезво и расчетливо работает мысль в критической ситуации.
— Но… — разочарованно протянула она, — разве за один день к свадьбе подготовишься? Что же это за свадьба?
Дескампс тут же вскинулся и пристально взглянул ей в глаза.
— Нет-нет! — торопливо заговорила она. — Мне толпа гостей не нужна! Но без подвенечного платья… Понимаешь, для девушки подвенечное платье — это очень важно. Примета такая.
Оливье продолжал хранить напряженное молчание.
— Но если ты против, то конечно, — вздохнула она как можно жалобнее. — В конце концов, можно и без платья обойтись…
Недоверие в его глазах наконец угасло.
— Хорошо, — пожал он плечами, — если ты этого хочешь…
Он еще подумал и вдруг оживился.
— Платье я закажу. Я вообще-то уже подобрал одно. Нужно только заказать, и дня через два его привезут.
«Два дня! — Женина душа заныла. — Еще два дня терпеть ТАКОЕ? Нет, я не смогу, не смогу!!! Он не собирается даже высаживаться на берег! Мы будем стоять на якоре и ждать заказа… Как же быть?»
— А помолвка? — осенило ее. — Ты же должен сделать мне официальное предложение… Скажи, тут есть поблизости какое-нибудь красивое, романтичное место? Ты бы сделал мне там предложение — как полагается, в торжественной обстановке. Чтоб было что вспомнить. А то на лодке, честно говоря, как-то буднично все выглядит.
Оливье опять уставился Жене в лицо испытующим взглядом. И снова, кажется, не обнаружил ничего подозрительного.
— Да… — нерешительно ответил он. — Тут неподалеку есть один остров…
— Остров, остров! — захлопала Женя в ладоши. — Как здорово ты придумал! Ты молодец. А какой он, этот остров? Там красиво?
Оливье замер, ошарашенный ее бурной реакцией, и ответил чуть растерянно:
— Я купил его давно, но был там, честно говоря, только один раз… Остров как остров — пальмы, птицы.
Женя произвела над собой усилие и, обняв его за плечи, потерлась щекой о его щеку.
— А как он называется?
— Клото, — ответил он тихо. В его голосе вдруг прозвучала усталость.
— Клото… — повторила Женя, пытаясь вспомнить, где слышала это название.
— Скорее бы уже, — вздохнула она.
Оливье лежал неподвижно, глядя в одну точку.
— А когда мы будем на острове? — осторожно спросила Женя.
— Тут, вообще-то, недалеко, — устало произнес он. — Тут, в принципе, все недалеко… Я могу прямо сейчас встать за штурвал, но мне хочется спать.
— Конечно-конечно, — согласилась Женя. — Тебе надо обязательно поспать.
Она стала гладить его по голове, а Дескампс монотонно говорил, уставясь в пространство:
— Нужно, чтобы ты всегда была рядом. Больше не хочу видеть тебя только во сне. Хочу просыпаться рядом с тобой. Знаешь, — вдруг слегка оживился он, — если я буду это знать, тогда, может быть, ко мне вернется сон…
— Вернется, обязательно вернется, — обнадеживающе шептала Женя, продолжая гладить его по голове — до тех пор, пока Оливье не уснул.
* * *Женя осторожно спустила ноги на пол и, накинув на себя плед, на цыпочках вышла из каюты.
Телефон лежал там, где она его и оставила, — в ногах убитого Лейбмана. Стараясь не смотреть на труп, Женя быстро нащупала на полу телефон, схватила его и отошла подальше. Больше всего на свете ей хотелось не писать очередные sms, а просто поговорить — услышать голос Алекса…
Но значок зарядки аккумулятора на экране телефона показывал: время и sms успели растратить больше половины его сил. Кто знает, сколько еще это продлится?..
«Лейбман мертв, — написала она. — Завтра идем на остров Клото».
Она ждала ответа почти десять минут, и вот наконец:
«Мы знаем, где это. Откуда известно про Лейбмана?»
Женя не выдержала: неужели еще придется писать, что она нашла труп?! Трясущимися руками она набрала:
«Пожалуйста, я больше не могу. ПОЖАЛУЙСТА, СПАСИТЕ МЕНЯ, Я БОЮСЬ!!!»
«Держись, прошу тебя. Мы будем ждать тебя на острове. Завтра ты будешь свободна».