– Почему не сразу?
– Это все равно что требовать от начинающего боксера нокаутирующего удара, не преподав ему азы.
Иван задумчиво поскреб затылок.
– Боюсь, не согласится она убивать, – сказал он.
– Почему? – осведомился Олег.
– Не согласится, и все тут.
– Никуда она не денется. Сам знаешь, как чекисты умеют убеждать. Не мытьем, так катанием. – Олег вонзил клинок в землю, отряхнул ладони и достал из кармана мобильный телефон, способный принимать в режиме SMS не только коротенькие послания, но и большие текстовые документы. – Вот, ознакомься. – Он высветил на дисплее нужный документ и протянул мобильник Ивану. – Перед операцией информация будет доведена до сведения нашей Танечки, чтобы она не мучались угрызениями совести. Здесь вся подноготная Шарко, причем преподнесенная в самом черном свете. Прикончить такого зверя сочла бы своим долгом даже монахиня, а Таня, к счастью, не святая.
– К счастью, – повторил Иван. – Дожили. Тургеневских барышень сменили стервы без страха и упрека, и это в порядке вещей.
– О времена, о нравы! – патетически воскликнул Олег. – Слушай, может быть, мы не тем делом занимаемся? Может, нам лучше в преподаватели женской гимназии податься?
– Разогнался! Вызвался волк овечек стеречь!
– Почему нет? Овчарки, они из волков получились, а не из ягнят. – Олег занялся углублением своей ямы. – Впрочем, у нас с тобой другой зверинец. Ознакомься с историей болезни пациента. Должен же ты знать, кого лечить предстоит.
2
Комментарии Ивана Долото по поводу прочитанного сводились в основном к витиеватым ругательствам, цитировать которые здесь совсем необязательно. В переводе на нормативную лексику фразы означали, что анализ психики Карла Марковича Шарко вызывает у наемника не слишком приятные эмоции.
Исследование начиналось с общего обзора легенд про оборотней. Оказывается, эта тема издавна волновала жителей тех стран, где волки представляли реальную опасность. Древние греки полагали, что оборотень – это скверный человек, которого боги превратили в зверя в наказание. Европейцы склонялись к мнению, что здесь не обходится без колдовства и нечистой силы.
Легенды Ивана не впечатлили, ибо все они были на один лад. Например, в средневековой Франции на одного охотника в лесу напал огромный волк. Он отрубил зверю лапу, но тот сумел вырваться и убежать, а охотник положил трофей в сумку. Возвратившись домой, он обнаружил, что лапа превратилась в женскую руку. Но на одном из пальцев он узнал кольцо, которое некогда подарил своей жене. Взбежав по лестнице, он увидел, что его жена лежит в постели, истекая кровью, хлещущей из отрубленной кисти.
Обозвав ее сукой, Иван перескочил сразу на несколько абзацев ниже и узнал, что физическое превращение человека в зверя невозможно, однако легенды про оборотней все же небезосновательны. Дело в редкой и крайне опасной болезни, именуемой ликантропия или «Lupinam Susaniam» – «волчье сумасшествие», в переводе на русский. Озверение, проще говоря. Человек, больной ликантропией, сохраняет человеческий облик, но ведет себя совершенно по-волчьи: рычит, воет, порывается встать на четвереньки, способен насмерть загрызть жертву.
Вытирая со лба обильную испарину, Иван заскользил взглядом по строкам текста в электронном формате.
Еще в 125 году до н. э. римский поэт Марцелл Сидет писал о ликантропии, указывая, что пораженного человека охватывает мания, сопровождающаяся стремительным ростом волос на теле, волчьим аппетитом и звериной свирепостью. Согласно Сидету, люди сильнее подвержены болезни в конце лета, особенно при полной луне, когда безумие принимает наиболее острые формы.
Почти у всех народов Европы есть истории о людях, пораженных «волчьим помешательством». Известен случай, происшедший в Падуе в 1541 году, когда один торговец твердо уверовал в то, что он волк, и стал гоняться за женщинами, стремясь искусать их до крови.
Описывая портреты уродов из картинной галереи замка Амбрас в Тироле, ученые Раду Флореску и Раймонд Мак-Налли упоминают портрет «человека-волка» Гогонзы, уроженца Канарских островов, подхватившего таинственную болезнь, «которая покрыла его шерстью с головы до пят». Напасть приключилась с ним после гибели дочери. В течение нескольких часов Гогонза растерял половину волос на голове, зато обзавелся густым волосяным покровом. На свою беду, мальчишки стали дразнить его. Дело происходило поздним вечером, когда взошла луна. Издав душераздирающий вой, Гогонза набросился на одного из обидчиков и впился ему в горло зубами. Мальчик скончался, а связанный односельчанами убийца несколько часов кряду катался по земле, испуская из глотки пену и издавая рычание. Местные собаки приблизиться к нему не решились: поджав хвосты, они сбежали в лес и прятались там до наступления утра.
Перед мысленным взором Ивана возникла картинка: Таня делает массаж, а плешивый, но волосатый Шарко ухает и крякает от удовольствия, поглядывая на луну. Неужели у него действительно ликантропия? А что, если он набросится на девушку раньше, чем она успеет вывести его из игры?
Помрачневший Иван выругался, не отрывая глаз от дисплея.
Похожих случаев зафиксированы сотни. Вот характерные изменения, сопровождающие начало приступа ликантропии. Человек начинает испытывать отвращение к воде и горячей пище, он стремится избавиться от одежды и обуви, его физическая сила и выносливость многократно возрастают. Незадолго до окончательного умопомрачения так называемый оборотень становится невероятно общителен, выбалтывая свои секреты первому встречному. Постепенно язык отказывается ему повиноваться, членораздельная речь переходит в бормотание. При виде бегущего человека или животного ликантроп теряет голову и устремляется в погоню, приобретая способность бегать босиком по острым камням, колючкам и даже осколком стекла. Набрасываясь на жертву, он прокусывает шейные артерии. Удовлетворив кровожадность, падает на землю и моментально засыпает.
– Жаль, что не подыхает, – процедил Иван.
В 2003 году профессор Лео Айлес из Хемпшира представил в британское Королевское медицинское общество работу под названием «О порфирии и этимологии оборотней». В ней на основании неопровержимых документов и глубоких научных исследований он доказывал, что вспышки оборотничества имеют достоверное медицинское обоснование. Речь действительно идет о тяжелой болезни, в результате которой люди теряют человеческий облик и нередко лишаются рассудка. Конечно, человек в этом случае не превращается в волка, но становится существом, весьма далеким от человека в его физическом и психическом понимании. Открытие Ли Иллиса, безусловно, сенсационно и во многом объясняет природу феномена, считавшегося в просвещенных кругах на протяжении столетий чушью. Однако и оно не дает ответа на ряд вопросов, главный из которых: каким образом оборотень вновь приобретает человеческий облик, причем в течение считаных часов?
– Плевать мне, каким образом, – пробормотал Иван, бегло прочитывая последние абзацы.
C давних времен люди с особым подозрением относились к таким необычным для человека чертам, как сросшиеся брови и обилие волос на теле, особенно если это сопровождалось повышенной импульсивностью, агрессией, бессонницей и водобоязнью. Однако невозможно было обвинить людей лишь по одним этим признакам, их стремились поймать в волчьем обличье, чтобы вылечить или же убить на месте…
– Убить на месте, – повторил Иван вслух. – Хорошая идея!
Чтобы лечить оборотней, французы (у них человек-волк называется loup-garou) считали необходимым уколоть их до крови или же громко назвать их по имени…
– Булавок при себе не держим. – Иван машинально подбросил и поймал нож.
Бытовало также мнение, что, если спрятать или сжечь одежду подозреваемого оборотня, он не сможет вернуть свой человеческий облик. В качестве эликсира против «волчьей болезни» применялась святая вода…
– Пуля предпочтительней.
Вынеся такой вердикт, Иван помянул негромким злым словом генерала Молотова, поставившего на кон жизнь Татьяны Токаревой, и собственный эгоизм, не позволивший воспрепятствовать включению в команду женщины. На помощь святой воды он не надеялся. Офицеры спецслужб не отличаются особой религиозностью, даже находясь в запасе.
3
– Наломали дров, – сказал Иван Олегу, усевшемуся в яму.
Тот положил на вытянутые ноги квадраты дерна и возразил:
– Пока нет. Даже костей не наломали, не то что дров.
– В любом случае щепки полетят, – продолжал развивать мысль Иван.
– Что это тебя на пословицы потянуло?
– Муторно. В кого мы с тобой превратились? Неужели человеческая жизнь дешевле каких-то камушков?
– Что это тебя на пословицы потянуло?
– Муторно. В кого мы с тобой превратились? Неужели человеческая жизнь дешевле каких-то камушков?
– Не каких-то камушков, а алмазов, – возразил Олег, не прерывая занятия. – Это во-первых.
– А во-вторых? – Иван взялся кромсать клинком землю, делая это значительно более нервозно, чем вначале.
– Спокойней, приятель. Мы не канавы для прокладки труб роем.
– Так что во-вторых?
– Алмазы – очень дорогие и твердые камни, но есть вещи подороже и потверже, – заговорил Олег, усмехаясь неизвестно чему. – Например, дружба, хотя ты не любишь употреблять это слово.
– Терпеть не могу, – согласился Иван, мостя снятый дерн на траву.
– Но оно тем не менее существует, как и само понятие, верно?
– Ну?
– Так вот, помнишь детский стишок про мяч? Все равно его не брошу, – продекламировал Олег, – потому что он хороший.
– Это про мишку, – сказал ему Иван. – Ему лапу оторвали. А мяч, он пустился вскачь. Ты все напутал, Кутузов.
– Суть от этого не меняется. Мы друг друга в беде не бросали и Таню тоже не оставим. Если она заартачится и откажется ехать в Крым, Молотов ее все равно со свету сживет. Вот пусть и едет. С нами не пропадет.
– Ага, не пропадет. Нам от ФСБ уходить придется.
– Уйдем, – беспечно отмахнулся Олег. – Я все продумал. План прост, как все гениальное. Итак, Таня вырубает Шарко, отключает блокировку вертолета и открывает двери. Мы по-быстрому валим самых геройских беркутовцев, остальных обращаем в паническое бегство, а сами улетаем на алмазной колеснице. – Олег оглянулся и, хотя поблизости никого не было, понизил голос. – Берем курс на Тамань, как и договаривались с МММ…
– Садимся на родную землю, а там нас крошат из автоматов и сжигают вместе с вертолетом, – подхватил Иван.
– Отставить паникерские настроения! – Олег тихонько засмеялся. – Знаешь анекдот про крокодилов? – Он улегся на спину, положил на грудь земляной пласт, его голос зазвучал глуше. – Спрашивает солдат у старшины, мол, летают крокодилы или нет? Тот: ни в жизнь! Солдат: а политрук на занятиях говорил, что летают. Старшина: да? Ну, тогда низко-низко… Вот и мы полетим низко-низко, над самым морем, чтобы пэвэошники не засекли. Сядем километрах в ста от назначенного пункта, сгрузим в укромном местечке товар, известим об этом ФСБ, заберем, что нам причитается, и обратно, на нэньку-Украину.
– Сдурел? – возмутился Иван. – После войны с тамошними ментами?
– Керченские менты доложат, что налетчики скрылись в России, а где-нибудь под Феодосией нас и не подумают искать, – пояснил Олег, отплевываясь от попавших в рот комьев. – Кроме того, прихватив алмазы, вертолет мы утопим подальше от берега, а потом поплывем. Не зря же на речке тренировались?
– Таня в молодости занималась плаванием, – подхватил Иван, – справится. Гм, хорошая идея.
– У меня плохих не рождается.
Голос Олега, доносящийся из-под земли, звучал замогильно, но все равно торжествующе.
Отойдя на несколько шагов, Иван убедился, что лежбище получилось идеальное. Обнаружить напарника можно было, лишь приблизившись вплотную. Вырытая земля была собрана в черные мешки для мусора, предусмотрительно прихваченные Олегом. Унести их подальше и спрятать в траве ничего не стоит. В такой засаде разве что степной орел приметит.
– Молодцы негры, – заключил Иван.
– Какие негры? – послышалось из укрытия.
– Ну, сомалийцы, которые тебя этой премудрости обучили.
– Сочинил я их, – глухо признался Олег.
– Как? – изумился Иван.
– Очень просто. Для убедительности. Если бы я сказал, что сам под землей прятаться придумал, то ты бы меня на смех поднял. Заявил бы, что в такой засаде от зари до заката не вылежишь.
– А ты пробовал?
– Нет, – признался невидимый Олег. – Вот, пробую. Присоединяйся.
– Как же мы за временем следить будем? – заколебался Иван, которому затея приятеля вдруг перестала казаться такой уж замечательной.
– Внутренний хронометраж включим, – последовал ответ. – И потом сквозь щелочки солнце видно.
– Радикулит можно запросто подхватить в такой берлоге. Сыро.
– Нам примочки пропишут. Свинцовые. И обливание.
– Сусликовой мочой?
– Потом и кровью, – захихикал Олег. – Закаляет.
– И слезами, – пробормотал Иван, принимаясь за работу.
– Поплачь-поплачь. Разрешаю.
– При чем тут я, трепло? Таня… Нас ведь теперь трое.
– Ах, как трогательно! Фраза войдет в золотой фонд мелодрамы. – Олег снова захихикал и заерзал, отчего трава над ним зашевелилась, словно потревоженная юркими ящерками. – Нас теперь трое, любимый.
– Да я тебя за такие шуточки… – Иван задохнулся от возмущения. – Закопаю, понял?
– Так я уже закопался, – напомнил Олег невинным тоном. – Добровольно.
– Но недостаточно глубоко, а?
Ответом было молчание. Решив не ввязываться в словесную баталию, где напарник всегда обставлял его по всем статьям, Иван приготовил себе ложе и занялся его углублением, сгребая разрыхленную почву руками. Олег, томящийся от неподвижности и безделья, вздохнул:
– Эх, одного не предусмотрел. Кое-что не учтено в моих расчетах.
– В следующий раз пивка ящичек прихвати, – посоветовал Иван, – с упаковкой коктейльных трубочек.
– Тогда шланг понадобится, – оживился Олег.
– Пиво сосать?
– Отливать. Не в штаны же мочиться.
Представив себе, как пришлось бы повозиться в схроне в случае малой нужды, Иван заулыбался. Настроение пошло в гору. Когда есть четкий план, остается лишь выполнять его, вместо того чтобы сушить мозги, ломать голову и нервничать. Нормальный расклад.
– Весы, – молвил Олег из подземелья. – Как станем свою долю отмерять?
– На глаз, – решил Иван. – Сколько потянем. Если чекисты среди нашего снаряжения весы обнаружат, они насторожатся и упредят. Им палец в рот не клади.
– Нам тоже. Я сегодня генералу сделку предложу. Мол, сами алмазы сбыть не беремся, просим выплатить деньгами. По государственным расценкам.
– Он тебе треть реальной стоимости предложит, этот жучара усатый.
– А я повздыхаю и соглашусь.
– Зачем?
– Для убедительности. Чтобы не заподозрил, что мы с дистанции задолго до финиша сойдем.
– Разумно, – одобрил Иван, лег в яму и задвигал плечами, приноравливаясь к неровностям почвы. – Все, кончаем базар. Я тоже в подполье ухожу, так что за окружающей обстановкой следить будет некому. Еще не хватало, чтобы нас подслушали.
– Последнее, – быстро произнес Олег. – Как куш делить станем?
– Ну ты спросил! Как обычно. Поровну.
– Но ведь нас теперь трое, лю… Гм. – Сообразив, что шуточки на эту тему могут закончиться плохо, Олег осекся. – Нас трое, – поправился он совсем другим тоном.
– Лично мне, – сказал Иван, – по барабану, на сколько целое делить. У меня арифметика простая. Заработал – получи.
– Но у Токаревой задача полегче нашей.
– Не уверен.
– Брось, Ваня. Основная работа на наших плечах.
– И правильно, – отрезал Иван. – Мы мужики, а она… – Поколебавшись, он нашел замену вертящемуся на языке слову «баба». – …А она женщина.
– Но… – попытался возразить Олег.
– Ты кого с кем равняешь? Женщину с нами или нас с женщинами?
Убийственный аргумент. Не поспоришь. Вздохнув, Олег умолк. Повозившись немного, Иван утихомирился тоже. Лужайка выглядела так, словно была совершенно безлюдной. Яркая зелень, безоблачное небо, радостный щебет птиц, беззаботное порхание бабочек с цветка на цветок… Тишь, гладь да божья благодать. Как всегда накануне боевых действий.
Глава 14
Тайное становится явным… но не вполне ясным
1
Несмотря на яркий солнечный день, в зашторенной комнате царил приятный полумрак.
– Вставляйте же, вставляйте, – нетерпеливо распорядился Молотов.
– Не получается, – пожаловалась Таня. – Он мне не подходит. Не мой размер.
– Глупости! Размер стандартный. У всех такие.
– Почему же у меня выпадает?
– А вы его слегка поворачивайте, как будто ввинчиваете, тогда он придется впору. Тютелька в тютельку.
Таня последовала совету, и ювелирный монокль в конце концов плотно засел в правой глазнице.
– Ну вот, – проворчал Молотов. – А то: не подходит.
Включив настольную лампу, он повернул ее таким образом, чтобы свет падал на стол перед Таней. Она взяла прозрачный камешек и поднесла его к лампе, любуясь радужной игрой вспышек на гранях. Глаз слегка заслезился от блеска.
– Ну как? – спросил Молотов.
– Красиво.
– Это все, что вы можете сказать?
– Отличный алмаз, – спохватилась Таня. – Наверное, стоит целое состояние?
– Смотря чье состояние. Если какого-нибудь бездомного пропойцы, то вы угадали. – Молотов забрал камешек из руки Тани. – Это кварц, ограненный специально для таких невеж, как вы. – Он вздохнул. – Ну, что ж, попробуем еще раз. – Порывшись в конверте из плотной коричневой бумаги, он выбрал один из камешков и выложил на стол. – Что это?