– Достаточно. Я уже абсолютно сухая.
«И по-прежнему абсолютно голая, – напомнил внутренний голос. – До какой степени бесстыдства мы докатимся?»
Дан отложил полотенце, отступил на шаг и склонил голову к плечу, любуясь делом рук своих.
– Можно приступать к главному, – заявил он. – Ложитесь на кушетку. Нет-нет, – улыбнулся он, наблюдая за Таней. – Начнем со спины. Вы хорошо усвоили, как готовить клиентов к массажу? Хорошенько прогреваем кожу и доводим ее чувствительность до максимума. Ведя мочалкой вниз, описываем окружности слева направо. Затем наоборот: справа налево и снизу вверх. Усвоили?
– Ага, – пробормотала Таня, подозревая, что чувствительность ее кожи превысила допустимую норму.
– Теперь разомнем мышцы.
– Осторожнее, – взмолилась Таня, уронив голову на скрещенные руки и прикусив ту, в которую упирались губы.
– Расслабьтесь, – посоветовал Дан, не прекращая массажа. Перебрав все складки кожи на спине Тани, он занялся ритмичным простукиванием позвоночника, постепенно добираясь до ягодиц.
Таня зевнула. Возбуждение постепенно покидало ее, сквозь истомную дремоту она чувствовала, как, казалось, обновляются ее суставы, кости, сухожилия.
– Хорошо, – прошептала она.
Дан промолчал, с сопением обрабатывая ноги Тани от ляжек до пяток. Его руки были проворны и неутомимы. Его пальцы становились то твердыми, как стальные щипцы, то нежными, словно цветочные лепестки. Уткнувшись подбородком в кушетку, Таня скрипнула зубами, когда Дан бесцеремонно оседлал ее, чтобы было удобнее обрабатывать лопатки и шею. Мысль о том, что он оказался на удивление легким, оборвалась, вышибленная из головы внезапной серией стремительных хлопков по затылку. Процедура завершилась за миг до полного помрачения рассудка.
– С меня хватит, – простонала Таня.
– Осталось чуть-чуть, – успокоил ее Дан.
Соскочив на пол, он дал Тане небольшую передышку, занявшись ее коленями, сгибая и выворачивая их так энергично, будто вознамерился наградить ее многочисленными вывихами и растяжениями связок. Потом была включена тягучая, заунывная мелодия, на фоне которой поступило распоряжение перевернуться на спину.
Сил сопротивляться не было. Вялая и равнодушная, Таня подчинилась. Ей было почти безразлично, что произойдет дальше. Она устала контролировать ситуацию. Апатия была столь велика, что Таня даже не пошевелилась, чтобы защититься от пальцев таиландца, забегавших по ее плечам, груди, животу. Время от времени по ее телу проходила судорога, подбрасывавшая ее, подобно разряду электрического тока, но потом Таня вновь бессильно вытягивалась на жестком ложе, бездумно уставившись в потолок, попеременно погружающийся во мрак, белеющий и переливающийся всеми цветами радуги.
– У вас очень хрупкие ключицы, – сообщил Дан, отыскивая все новые и новые чувствительные точки. – Как у ребенка.
Нужно было что-нибудь ответить, но одеревеневший язык не подчинялся Тане. В ответ на прикосновение пальца Дана к горлу Тани ее тряхнуло… раз, другой… выгнуло дугой… распластало на кушетке. В его глазах, устремленных сверху, читалось жадное любопытство. Затем Тане почудился проблеск виноватого выражения, но понять, чем оно было вызвано, было суждено значительно позже.
6
Последнее, что зарегистрировало сознание, была ладонь Дана, заслонившая собой окружающий мир. Обрушившаяся на Таню темнота была пронизана смутными запахами и резонирующими звуками. Появилось ощущение перемещения в пространстве, однако понять, куда ее влечет и зачем, не получилось. Черная воронка засасывала, вращаясь все быстрее и быстрее, тогда как время, казалось, остановилось. Тане было одиноко и страшно, словно ей еще только предстояло появиться на свет.
Когда глаза обрели способность смотреть и видеть, мозг не сразу получил возможность воспринимать действительность. Лишь побарахтавшись между сном и явью, Таня окончательно вынырнула из трясины беспамятства.
Рядом никого не было. Она находилась в комнате отдыха, где встретилась с Даном. Одетая в длинную полотняную рубаху, заботливо уложенная на диван. Электрический свет казался ей режуще-ярким, как в операционной, а сама она представлялась себе лягушкой, приготовленной к препарированию. Безмозглой лягушкой, утратившей инстинкт самосохранения.
Как и чем ее усыпили? Поднесли к носу пропитанную эфиром вату? Загипнотизировали? Подсыпали какую-нибудь дрянь в минеральную воду?
Хотя Таня не испытывала болезненных или неприятных ощущений, она поморщилась. Неужели таиландец воспользовался ее беспомощным положением? Что последует дальше? Продолжение фарса с массажем? Допрос с пристрастием? Пытки? Издевательства?
Опасаясь привлечь к себе внимание, Таня лежала совершенно неподвижно, лишь грудь тяжело вздымалась, с трудом удерживая в себе яростно колотящееся сердце. Чтобы успокоиться, она сосчитала до ста, выравнивая дыхание. И в тот же миг задохнулась опять.
Вошедший в комнату генерал Молотов деликатно кашлянул, опустился в кресло и окликнул:
– Татьяна Тихоновна, хватит притворяться. По моим подсчетам, вы очнулись… – Он сверился с часами. – Пять минут назад.
– Странные у вас тут подсчеты, – процедила Таня. – И забавы странные. Зачем было морочить мне голову всякими сказками, если на деле все оказалось проще простого? Дальние страны, приключения, модные наряды… Только последняя дура могла поверить этим небылицам! Они понадобились только для того, чтобы заманить меня в этот грязный притон разврата!
– Понимаю, что вы еще не вполне пришли в себя, а потому прощаю, – проворчал Молотов, – однако потрудитесь соблюдать приличия.
– Это вы мне предлагаете? – вскинулась Таня. – Приличия соблюдать? После всего того, что вытворял со мной ваш подлый наймит?
– Что вы городите?! Вас пальцем никто не тронул. В том смысле, что, кроме массажа, ничего не происходило.
– Можно подумать!
– Слово офицера! – гаркнул Молотов, седые усы которого показались белоснежными на фоне побагровевшего лица.
«Как облака на фоне грозовых туч», – пронеслось в голове Тани.
– Зачем же тогда меня одурманили снотворным? – спросила она, принимая сидячую позу.
– Снотворного не было, – тяжело качнул головой Молотов.
– Ну газ, или что там еще у вас имеется на вооружении?
– Никакого газа. Никаких отравляющих средств. Все произошло естественным способом.
– А вот мне подобные способы кажутся противоестественными, – строптиво заявила Таня. – Где моя одежда?
Молотов встал, развернул плечи, и в помещении сразу сделалось тесновато и темновато, словно сюда внесли громоздкий шкаф.
– Вот что, – глухо заговорил он, прохаживаясь перед сидящей Таней. – Вы не кисейная барышня, не мимоза. Вы подрядились поработать на ФСБ, так что будьте любезны соответствовать.
– Может быть, мне присвоили офицерское звание, пока я была в обмороке? – прикинулась простушкой Таня. – Жаль. Вы лишили меня возможности вытянуться по стойке «смирно» и крикнуть: «Служу Советскому Союзу».
– Отечеству, – ворчливо поправил ее Молотов.
– Отечеству, – согласилась она. – Но какому? Уж не тому, столицей которого является Бангкок? Прикажете мне работать в тамошних массажных салонах? Не выйдет. Я не рабыня и не наложница.
– Хуже, – бросил Молотов, не прекращая бесцельного хождения по комнате.
– Что это значит?
– Вы дура! Самоуверенная гусыня! Безмозглая курица!
Град незаслуженных оскорблений, обрушившихся на Таню, ошеломил ее до такой степени, что она не сумела выдавить из себя ни звука.
А Молотов бушевал, рубя воздух твердой, как доска, ладонью:
– Девчонка! Психопатка! Я приставил к вам лучших инструкторов, а вы? Вместо того чтобы перенимать опыт, вы то упражняетесь в остроумии, то корчите из себя неженку-недотрогу.
– Да! – закричала Таня со слезами на глазах. – Недотрога! Что я могу поделать, если такой уродилась? Меня воспитывали не нудисты-натуристы, а обычные люди, которые пришли бы в ужас от того, что со мной сегодня вытворяли.
– Молчать! – очень тихо, но очень яростно прохрипел Молотов. – Извольте сперва выслушать замечания руководства, а потом уж оправдываться, если вам есть что сказать в свое оправдание. Вас оскорбили? Унизили? Выставили на посмешище? Причинили боль? Нет. По какому же праву вы подозреваете соратников в низменных побуждениях? – Постепенно успокаиваясь, Молотов прекратил метаться по комнате и расположился напротив Тани. – Дан порядочнейший человек, умница, мастер на все руки. Женщин он перевидал столько, что появиться перед ним обнаженной – все равно что раздеться во врачебном кабинете. Но дело даже не в вашей излишней щепетильности. – Генеральский палец нацелился в присмиревшую Таню. – Дело в том, что глупые мысли помешали вам воспринять урок. Когда вы станете обрабатывать клиента, рядом с вами не будет наставника, чтобы прийти вам на помощь или исправить допущенную вами оплошность. Сначала разминка, затем обработка и наконец – р-раз! – Молотов стукнул кулаком по колену. – Момент истины! Вы поняли, как именно Дан отключил вас? Запомнили порядок его движений? Сумеете хотя бы приблизительно повторить процедуру?
7
– Нет, – растерянно призналась Таня. – Когда меня принимали на работу, не было и речи о том, что в мои обязанности входит массажировать каких-то клиентов. Тем более что мне придется отключать их. А если у меня не получится? Или если я перестараюсь?
– Вот это как раз не страшно, – буркнул Молотов. – Работать будете с подонком, по которому не только тюрьма плачет, но и петля. Вы не имеете права на ошибку. Вы обязаны найти нужную точку.
– Сен, – пробормотала Таня.
– Что вы сказали?
– Так называют таиландцы энергетические точки человеческого организма. Их семьдесят две тысячи. По-моему, Дан воздействовал на ту, которая находится здесь. – Таня прикоснулась к переносице. Ударил меня раскрытой ладонью, не сильно, но точно. Я моментально потеряла сознание.
– И пробыли в беспамятстве ровно пятнадцать минут, – сообщил повеселевший Молотов. – Времени хватит с лихвой.
– Для чего?
– Об этом позже. Завтра в семнадцать ноль-ноль Дан доложит мне о ваших успехах… или неудачах. – Молотов снова посмотрел на часы. – В зависимости от этого будем выстраивать наши дальнейшие действия. Хоть скисните в бассейне, хоть расплавьтесь от жары, а завтра из сауны ни ногой. – Молотов погрозил пальцем. – Мне нужен результат. Определенный и положительный. Отнеситесь к этому с должной серьезностью. Ведь одно неверное движение способно поставить под угрозу…
– Мою жизнь? – пискнула Таня.
– Да, вашу жизнь тоже, – неохотно подтвердил Молотов. – Но жизнь можно спасти, а вот намеченную операцию – вряд ли. Соберет наш вервольф камешки, сядет на стрекозку и – фр-р, поминай как звали.
– От этих намеков я совсем запуталась, – пожаловалась Таня. – Человекообезьяны, оборотни, стрекозы, камешки… Если это сказка, то уж очень она страшная.
– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. – Пропев строчку из песни, Молотов смутился. – Я не имею в виду страшную, я имею в виду… – Он развел руками, изображая то ли цветущий сад на Марсе, то ли салют над Москвой. – Короче, чтобы без человекообезьян и прочей зоологической пакости. И от вас, – он посмотрел на Таню, – от вас во многом зависит успех этой благородной миссии. Звериный оскал капитализма мы повидали, он нам не по нраву, такой оскал. Если уж строить капитализм, то с человеческим лицом, понимаешь. Вопросы есть? Вопросов нет. – Ответив себе, прежде чем Таня успела вымолвить хотя бы словечко, Молотов встал. – Значится, так, с раннего утра занятия с массажистом и психологом, попеременно. В семнадцать пятнадцать – ко мне на ковер. И не теряйте времени понапрасну, его у нас в обрез. Луна, она не стоит на месте.
– Опять луна, опять загадки, – жалобно воскликнула Таня, глядя на удаляющуюся генеральскую спину. – Хотя бы на один вопрос вы мне можете ответить, Мирослав Михайлович?
– Один, – предупредил обернувшийся Молотов. – И по существу.
– Я где-то слышала, что у таких мужчин, как Дан, голос высокий, как у мальчиков, а он разговаривает совершенно нормально. Значит, это излечимо?
Генеральское лицо выразило высочайшую степень изумления.
– Кто вбил вам в голову эту ерунду? – возмутился Молотов. – С какой стати голоса у таиландцев должны быть детскими?
– Не у всех, – уточнила Таня, подыскивая обтекаемые фразы. – У тех, которые… которые не могут стать отцами.
– Почему это они не могут?
– Допустим, в силу своей профессии. Ну, которая негативно сказывается на мужском здоровье.
– Детский лепет какой-то, – насупился Молотов. – Профессия у Дана, прямо скажем, не сахар, но он здоров как бык. Его жена – она наших кровей, между прочим, – третий год подряд исправно рожает ему сыновей…
– Как сыновей? – опешила Таня.
– Очень просто. Три мальчика. – Для наглядности Молотов выкинул соответствующее количество пальцев. – Он прекрасный работник и отличный семьянин. У вас к нему какие-то претензии?
– Нет, что вы.
Фыркнув, генерал вышел, оставив Таню в растерянных чувствах. Количество сюрпризов, выпавших на ее долю, превысило допустимую норму. Она потеряла способность негодовать и возмущаться. А ведь главные испытания были еще впереди.
Глава 13
Погребение заживо
1
Солнце еще только-только выглянуло из-за кромки леса, ночные тени все еще клубились в ложбинах, а трава была влажной, как после дождя, когда Иван и Олег добрались до облюбованной лужайки. Штаны обоих намокли от росы по колено, но они не обращали на это внимания, занятые негромкой беседой.
– Уверен? – мрачно спросил Олег.
– На все сто, – подтвердил Иван. – Дело даже не в том, что нам посулили чересчур крупный куш. Дело в подходе. Во время вчерашнего инструктажа МММ ни словом не обмолвился о том, как нам следует продавать алмазы. Сам понимаешь, какой переполох поднимется, если запустить на черный рынок больше пятидесяти килограммов алмазов. – Иван покачал головой. – Поползут слухи, спецы немедленно увяжут сделку с крымской эпопеей. ФСБ не заинтересована в том, чтобы ее обвинили в ликвидации и ограблении Шарко, но вместе с тем руководство абсолютно не заботится о заметании следов.
– Еще как заботится, – мрачно возразил Олег, останавливаясь посреди лужайки. – Но нашу команду не берут в расчет. Потому что МММ прекрасно осведомлен о том, что никакими алмазами мы торговать не будем. На нас поставили крест. Похоронили заживо. Кстати, погребение нужно отрепетировать.
– Опять ты со своими шуточками, – проворчал Иван, озираясь по сторонам. – Зачем ты меня сюда привел? Уж не на дуэль ли собираешься вызвать?
– А что, неплохая идея. – Олег подбоченился и выпятил грудь. – Сударь, вы имели наглость флиртовать с дамой моего сердца. Защищайтесь! – С этими словами он извлек из-под пуловера два спецназовских ножа, один из которых протянул товарищу. – Кто-то из нас должен остаться здесь, чтобы не препятствовать счастью второго. Пусть клинки рассудят, кому достанется Татьяна.
– Балабол, – буркнул Иван, не зная, что делать с машинально принятым ножом.
– Ага! – воскликнул Олег, обнажая клинок. – Вы не смеете разговаривать со мной в подобном тоне, сударь! Только кровь может смыть это оскорбление. А посему предлагаю перед поединком выкопать две могилы. – Опустившись на колено, он вонзил сталь в сырую землю. – Чтобы победителю не пришлось утруждать себя грязной работой.
– Ты что делаешь?
– Не видишь?
– Вижу. Но ни хрена не понимаю.
Прежде чем прокомментировать свои действия, Олег аккуратно вырезал земляной квадрат размером 30х30 сантиметров, поддел его ножом и стал раскачивать, освобождая от многочисленных стебельков и корешков.
– Этому трюку меня научили в Сомали, – пояснил он, запуская пальцы под пласт. – Тамошние партизаны способны проводить в таких убежищах сутки напролет. Неужели мы не выдержим несколько часов? – Олег поднял земляной квадрат и бережно положил его рядом с ямой. – Заляжем перед рассветом, помучаемся до вечера, зато ни одна собака не обнаружит.
– Здесь? – удивился Иван, скользнув взглядом по опушке.
– У стен вражеского замка.
– А! Так бы сразу и сказал.
Оживившись, Иван присел рядом и взял нож на изготовку.
– Не спеши поперед батьки в пекло, – остановил его Олег. – Смотри и мотай на ус. Работенка тонкая, а твоими клешнями только подковы гнуть.
Он извлек очередной кусок дерна, положил его рядом с остальными, отмерил длину шагами и возобновил процедуру. Иван не мешал, наблюдая за действиями напарника. В принципе, ему было все ясно. Когда верхние пласты земли будут срезаны, останется углубить яму, лечь на спину и накрыться заготовленными квадратами. Высокая трава скроет щели и неровности почвы. Спрятавшись таким образом возле особняка Шарко, можно будет возникнуть буквально из-под земли, совершенно неожиданно для парней из «Беркута». Преодолеть забор для Олега и Ивана не составит труда. Главное, чтобы Таня справилась. Хватит ли ей времени, чтобы научиться специальному массажу?
Олег словно прочитал мысли, бродящие в голове напарника.
– Лишь бы наша боевая подруга не подвела, – пробормотал он, размечая вторую полосу почвы рядом с первой. – А то промажет или не в полную силу ударит, и что? Стоит Шарко удрать в дом, и до него уже не добраться. А без его брелока не проникнешь в вертолет.
– Не удерет, – сказал Иван, тоже принимаясь за работу. – Вчера Таню учили парализующему тычку, а сегодня покажут, как делать обморок вечным.
– Почему не сразу?
– Это все равно что требовать от начинающего боксера нокаутирующего удара, не преподав ему азы.
Иван задумчиво поскреб затылок.
– Боюсь, не согласится она убивать, – сказал он.
– Почему? – осведомился Олег.
– Не согласится, и все тут.
– Никуда она не денется. Сам знаешь, как чекисты умеют убеждать. Не мытьем, так катанием. – Олег вонзил клинок в землю, отряхнул ладони и достал из кармана мобильный телефон, способный принимать в режиме SMS не только коротенькие послания, но и большие текстовые документы. – Вот, ознакомься. – Он высветил на дисплее нужный документ и протянул мобильник Ивану. – Перед операцией информация будет доведена до сведения нашей Танечки, чтобы она не мучались угрызениями совести. Здесь вся подноготная Шарко, причем преподнесенная в самом черном свете. Прикончить такого зверя сочла бы своим долгом даже монахиня, а Таня, к счастью, не святая.