- А с Галкой как? - не по-хорошему усмехнулся Ванюшка.
- Возьмем!
- Ты что, лук ел или так поглупел?
- Но это единственный шанс спасти экспедицию, командор! - взмолился Кольча.
До чего додумался - Галку взять! Да это же не поход будет, а одна мука. Сразу раздоры да ссоры начнутся. В деревне с одним не поладил, начинаешь дружить с другим. А в тайге как? Лучше уж плюнуть на все и домой поворачивать.
- Мальчики, идите завтракать! - позвала от палатки Галка.
Мы поднялись и пошли к палатке.
- Единственный шанс! - повторил Кольча.
- С Галкой водиться, что в крапиву садиться! - отрезал Ванюшка.
- Вот-вот! - поддакнул я.
У палатки на зеленой лужайке нас ожидали три миски с сухарницей. Наша таежная еда, сухарница. Приготовить ее можно очень быстро и вкусно, а главное, сытно поесть. Дома ржаной хлеб порежут тоненькими дольками, на противень положат, круто солью посыплют крупной и в печь на вольный жар. Соль к сухарикам прикипит, и станут они румяно-седыми. На охоте или на рыбалке воду вскипяти, брось в котелок эти сухарики, плесни три ложки топленого масла, вот тебе и сухарница готова. Садись скорее, ешь: сухарики должны не совсем размокнуть, аппетитно на зубах похрустывать. От этого у них особый вкус получается.
У Галки сухарница получилась куда с добром, но ели мы ее молчком, а потом поварихе никто даже спасибо не сказал. Чай пить не стали. Ванюшка поднялся и сделал нам с Кольчей знак за ним следовать. У Галки хватило ума не тащиться за нами, принялась посуду мыть.
- Взять ее придется, ребята, - тяжко вздохнул командор, присаживаясь у лодок на песок: там, где мы раньше сидели и Галку увидели.
Я этого никак от него не ожидал, изумленно вылупил глаза.
- Девчонка не мед, с придурью, - голос у Ванюшки зазвучал еще тверже и решительнее, по-командирски. - Меня самого от одного вида ее с души воротит. Но Кольча прав - хочешь не хочешь, а брать придется.
- Я с Галкой не поплыву! - уперся я.
- Вольному воля! - Ванюшка вскочил, резко повернулся и мотнул головой в сторону Галкиной берестянки. - Садись в ее посудину и скатертью дорожка!
Не сказав мне больше ни слова, он направился к палатке.
- Да ты сам себе этого потом не простишь, когда остынешь! миротворно и жалеючи сказал мне Кольча. Душевно так сказал, дружески. Пошли, перестань дурака валять, Миха.
Он подхватил меня под руку и потащил на угор, к палатке. Я не сопротивлялся.
Галка кормила сухарницей Чивчукчака.
- Вторую миску уминает, - сказала она Кольче, когда мы подошли, - а этот осмодей Дружок нос воротит.
- Ты их из одной миски?! - ужаснулся Кольча.
- А что?
- Дружок скорее лапы протянет с голодухи, чем уронит свое собачье достоинство!
- Гляди-ка, куражливый какой!
- Голод не тетка! - изрек командор. - Прижмет, так перестанет модничать.
"Человек практичного ума!" - вспомнились мне слова нашего классного руководителя, сказанные однажды в адрес Ванюшки.
По всему было видно, что он уже объявил о своем решении Галке. После я узнал, что в ответ она лишь бросила коротко:
- Давно бы так!
Не было у меня злости на Ванюшку, он прав: не поворачивать же нам оглобли?.. А вот на душе все равно было муторно. Галке вида не показываю, что мы из-за нее схватились сейчас на берегу, решаю установить с ней мирное сосуществование по принципу: нас не трогай, мы не тронем. Что из этого получится - не знаю. Боюсь, что она мне житья не даст.
17
Появись Галка-задавалка на этом острове двумя часами позже, и не видать бы ей экспедиции как своих ушей.
Впрочем, интересно, как бы тогда Кольча попытался удержать нас тут, запоздай она приплыть. Вчера-то он из кожи лез, чтобы утащить нас ночевать на этот остров, потому что они здесь договорились встретиться. Галкина мать работает бригадиром в рыбацкой артели на Киренге. Галка к ней сразу и помчалась с Малинового озера.
А получилось у нас вот что. Мы с Ванюшкой снимали палатку, а Кольча пошел Галкин мотор опробовать, проверить, как он потянет груженый шитик на течении. Оттолкнулся веслом от берега, сев в берестянку, и завопил во все горло:
- Ура-а, парни, ура-а! Мотор нашелся!
- Какой мотор? - крикнул ему Ванюшка.
- Да "Вихорек" наш!
- Где?
- На дне! - Кольча ткнул пальцем в воду.
Берестянка его покачивалась в тихой заводи, отгороженной от быстрой протоки каменной грядой. Вода в ней светлая-светлая, "зоркая", как у нас говорят. Мы по камням подобрались с Ванюшкой к Кольче.
- "Вихорек"! - ахнул я.
А глубина порядочная, никак не меньше десяти метров. Может, даже побольше, потому что угадать трудно, вода всегда скрадывает расстояние. Я сажусь на камень и начинаю торопливо раздеваться. А комары будто этого и ждали: яростно набрасываются на меня со всех сторон и жварят вовсю. Спасу от них нет, но я терплю. За такую награду, как "Вихорек", можно и помучиться.
Ванюшка пыхтит рядом, стягивая сапоги.
Я успеваю раздеться первым и, вытянув руки над головой, "рыбкой" лечу в омут. Иду, иду на дно с раскрытыми глазами. Еще, еще маленько. Вот они, камушки на дне, вот мотор... Но едва успеваю коснуться пальцами мотора, как мне делается невтерпеж. Грудь разрывает, в ушах бешеный шум и звон, ломит виски. Кажется, еще миг, и я тут кончусь. Что есть силы отталкиваюсь ногами и взлетаю вверх. Вынырнув, кручу головой, отфыркиваюсь, жадно хватаю воздух широко открытым ртом.
- Достал дна? - лезет с расспросами Кольча.
- Достал!
Хочу еще раз нырнуть, но Ванюшка останавливает меня окриком:
- Погоди! Успеешь еще нахлебаться.
Он уже разделся и сразу стал мохнатым: с ног до головы комары облепили. Выбрал камень потяжелее. Кольча подает ему веревку. На конце петля. С камнем он как колун на дно пойдет, сбережет драгоценные секунды. Хорошо придумал! Корежась под укусами комаров, Ванюшка прижимает петлю с камнем к груди и "солдатиком" летит в воду. Веревка тянется за ним.
Но получилась осечка. Сначала как поплавок веревка выскочила из воды, потом показалась Ванюшкина голова.
- Петля из рук выскользнула!
Я уже наготове. Ныряю, как Ванюшка, с камнем, но иду вниз головой. Это дает мне возможность маневрировать: одна рука у меня свободна, и я подгребаю ею прямо к мотору. Ухватился за скобу для переноски, камень бросаю, а петлю накидываю на винт мотора. Все, порядок! Дело сделано!
Чувствую себя победителем стихии. Воды в данном случае. Замерз, посинел, все тело зудится, искусанное комарами, а я плясать готов от радости.
- Ну что ж, теперь давай трогательно попрощаемся! - говорю Галке, злорадно посмеиваясь.
- Прям уж! - фыркнула она в ответ.
Да я это просто так сказал, чтобы позлить ее. Разве теперь от Галки отвяжешься? Гуранка она и есть гуранка.
- Потерпеть уж придется, Миша, - отвел меня в сторонку командор. Кашеварить зато будет, одежонку продырявим - залатает, постирушки устроит...
- Парни, теперь вы верите, что это диверсия? - опять принялся за свое Кольча. - Вору наш мотор до лампочки! Ему главное - нас домой вернуть.
- Умный ты, Колян, как утка, - засмеялся Ванюшка. - Только отруби не ешь!
- Это ты к чему, командор? - насторожился Колокольчик.
- Да к тому, что Чак помешал вору. Понял? Вот он и фуганул мотор в омут.
- Не вам, не нам?
- Вернуться хотел за ним, когда мы отсюда уберемся!
18
Тяжелый выдался денек. Кутима злая горная река, это не Чистюнька. Часто сжимают ее с боков гольцы. Внизу они зализаны до синеватого камня, покрыты, как плесенью, зеленым мхом, оплеваны пеной. А вверху лишайниками разрисованы, и уже только потом земляная корка все укрыла, и щетиной кажутся на ней высоко у тебя над головой редкие сосны. Местами идем как по дну глубокого ущелья. Я чуть было не налетел на топляк, когда сидел у руля. Бревно несло водой, поставив на попа. Валялось оно где-то на берегу, один конец сох, а другой мок. Потом дожди прошли, речка поднялась, слизнула его и поперла стоймя. Если бы я оплошал немного, могло бы насквозь борт прошибить у шитика.
Галкину берестянку мы погрузили в шитик. Практицизм хозяйственного командора: зачем зря бензин жечь?
Вечер того и гляди в ночь перейдет, а мы все в пути. Где-то тут поблизости должна быть переночуйка, помеченная для нас дедушкой Петрованом на карте. Он ее назвал хижина Джека Лондона. Оказывается, давно-давно, еще в первые годы Советской власти, геологи наткнулись на нее, голодные и холодные. Сбились с намеченного пути, остались без продуктов, а дело было уже к зиме. И вот заходят они в эту избушку, а там и сухие дрова припасены, и вяленая рыбка, и мешочек крупы, и соль... Да еще лежит на полочке томик рассказов Джека Лондона. Так и стали потом звать эту переночуйку - "хижина Джека Лондона".
- Там огонек! - разглядела во тьме глазастая Галка.
Верно. Костерок горит у хижины.
- Право руля! - скомандовал причалить к берегу командор.
- Охотники, наверное, - сказал Кольча.
- Чего ты буровишь? Какая тебе сейчас охота?
Верно. Костерок горит у хижины.
- Право руля! - скомандовал причалить к берегу командор.
- Охотники, наверное, - сказал Кольча.
- Чего ты буровишь? Какая тебе сейчас охота?
- Может, тот ворюга, который наш мотор утопил? - сделал предположение я.
Мы пристали к берегу, набрали в кустах всякого валежника и на всякий случай замаскировали наши лодки. Для табора командор выбрал дно глубокого оврага. Заметить нас в нем можно разве только с вертолета.
- Командор, давай я в разведку слетаю! - загорелся Кольча, едва мы поставили палатку.
"Перед Галкой хорохорится!" - решил я.
Ванюшка развернул на коленях карту, освещая ее карманным фонариком.
- Да, костер у переночуйки.
Наткнуться в тайге на избушку можно в самых неожиданных местах. Где орех, там и мех. Увидят летом охотники кедровник, обещающий богатый урожай шишек, и рубят себе переночуйку. А на следующий год или через несколько лет шишки облепят другой кедровник. Все звери и птицы, которых кедр кормит, туда подадутся. За ними пойдут и охотники, новые избушки поставят.
- Давай я подкрадусь к костру? - пристал к Ванюшке Кольча.
- А что это нам даст? - спросил командор. - На лбу у человека не написано, кто он такой.
- Во-первых, мы будем знать этого человека в лицо, - зачастил возбужденно Кольча. - А во-вторых, он может быть там не один, и тогда по их разговору можно кое-что понять. Ну а в-третьих, командор, интуиция поможет.
- Ну что ж, валяй, - разрешил вдруг Ванюшка.
Я думал, он шутит. Гляжу на него во все глаза. Нет, не шутит.
- Только пойдешь вместе с Мишаней, - добавляет Ванюшка. - Да только там поаккуратнее, Миша. Попридержи его, если что.
Меня эта разведка не шибко обрадовала, день сегодня был маетный, как я уже сказал. Раза три мы заломы на Кутиме растаскивали. Подмытые на берегах деревья речка прет почем зря и валит в кучи на перекатах да так уминает, что они только хрустят, перегородив Кутиму от берега до берега сучкастой плотиной. Не знаешь, как к ней и подступиться.
- Пошли, что ли? - буркнул я Кольче.
Ночь уже легла. Вызвездило. Луна повисла над речкой. Светлая ночь. Нам, с одной стороны, это на руку, а с другой - не очень. Идти хорошо, все видать, а вот как к избушке будем подкрадываться? Она на взлобке стоит, по костру видать.
Пошли сперва берегом, потом свернули в кусты. Прореди перебегали согнувшись в три погибели, а кое-где и ползком приходилось пробираться. Так и кажется, что вот-вот кинется кто-нибудь на тебя из засады. Каждый шорох вгонял в дрожь. Пискнула какая-то пичуга ночная, а у меня уж и сердце оборвалось, шмякнулся в траву под куст. Кольча делал вид, что ему совсем не страшно, а весь дрожал как в ознобе и, чтобы я не заметил, старался держаться подальше от меня.
Виден уже лабаз для хранения продуктов, поставленный по обыкновению на четыре столба. Эти лабазы мне всегда кажутся похожими на скворечники, если бы скворцы были ростом с теленка.
У костра я различил две человеческие фигуры. Мы с Кольчей уже не шли, а подбирались на четвереньках по высокой траве, стараясь держаться поближе к реденьким кустикам, шапками разбросанным по взгорку. Как бы не нарваться на собак. Но их нет, кажется, у этих людей. Теперь бы собаки нас уже учуяли.
Кто же по тайге без собак ходит?
Прямо у окна переночуйки возвышался одинокий кедр. Ночью он выглядел очень плотным и был похож на гигантский черный гриб подберезовик. Есть такие подберезовики с черной шляпкой. Деревья ночью все, особенно большие, при луне кажутся незнакомыми, будто ты их видишь первый раз в своей жизни.
Махнул Кольче, что дальше ползти опасно: перед нами голая поляна. Затаились в жиденьких кустиках ольшаника. До костра теперь метров шестьдесят-семьдесят. У меня сердце так колотилось, будто я десятикилометровку пробежал без передыху.
Эти двое у костра по виду молодые парни, но лиц их разглядеть нельзя, они под накомарниками. Один дрова в костер подбрасывал, ломая их через колено, другой сидел на обрубке полешка, уткнувшись носом в карту.
Оба одеты одинаково, как одеваются геологи-поисковики или туристы: зеленые штормовки, такие же брюки, кирзовые сапоги.
- Чечако! - шепнул мне Кольча в самое ухо.
- Кто? - не понял я.
- Джек Лондон так новичков называет, которые впервые на Севере...
- Почему ты решил, что они новички?
- А ты погляди, как они костер палят!
Верно, черт побери! Что меня всегда поражает в Кольче, так это его наблюдательность. Я же не обратил на это внимания. Настоящий таежник, бывалый, нарубил бы сухой лиственник или кедрачка смолевого, а эти приперли пихтарника. Пихтарник для костра не годится, искры кидает шибко. Без глаз можно остаться или одежду сжечь.
Только я успел об этом подумать, как в костре будто патроны начали рваться. Даже не искры, а угли горящие полетели в разные стороны. Который дрова подкладывал, едва успел отшатнуться.
- Из какой-то экспедиции! - шепчу я Кольче. - Заблудились, наверное...
Молчат и молчат оба-два. Конечно, заблудились. Мы, когда заблудимся, обязательно перегрыземся. Каждый начинает свою правоту доказывать. Вот и эти, видать, поругались. Может, голодают? Один чайник на тагане. А мы, вместо того чтобы выручить людей, шпионим за ними, подслушиваем. Некрасиво получается.
- Давай подойдем! - шепнул я Коляну.
Тот вместо ответа поднес к моему носу кулак. Жалко, что шуметь нельзя, а то бы я ему показал, как кулаки под нос совать.
Скорей бы уж чай садились пить, что ли. За ужином, глядишь, разговорятся. Меня уж в сон стало клонить. Сколько можно тут валяться? Может, они вот так до самого утра будут в молчанку играть. Я толкнул Кольчу в бок и стал приподниматься.
- Лежи! - Он навалился на меня и прижал к земле.
Спихнуть мне его ничего не стоило, но я не стал сопротивляться. Не хватало еще драку устроить в этой нашей засаде!..
- А ты уверен, что это были те самые? - спросил вдруг тот, что уткнулся в карту.
- А то кто же! - не оборачиваясь к нему, хмуро буркнул ломавший дрова.
Поругались, ясное дело. А про кого же они говорили? Уж не про нас ли?
Опять молчанка. Надо ждать, ничего не поделаешь. Если бы не эти загадочные слова их, то я бы все равно настоял на своем, подошел к костру и все бы у них разузнал, что и как. Но теперь и так и эдак можно подумать, значит, надо ждать, чтобы еще что-нибудь услышать.
Наконец один из них поднялся. Тот, который в карту глядел.
- Сглупил ты, милейший, - начал он опять неожиданно и жестко, прохаживаясь у костра. - Зачем тебя в деревню-то понесло?
- Значит, надо было! - с вызовом бросил его напарник, выбирая палки потолще.
- Тебе что было велено? В городе нас ждать!
В руках у него блеснул пистолет. Я невольно зажмурился, отпрянув назад. Кольча попридержал меня за куртку.
Я открыл глаза, не дождавшись выстрела. Протерев пистолет тряпочкой, тот, что у костра разгуливал, не спеша положил его в карман куртки и опять давай пробирать своего кореша:
- Почему ты не дождался нас в Иркутске?
- Исхарчился вконец!.. - последовал раздраженный ответ.
Голос показался мне знакомым. Жаль, что недоговорил он, глотнув дыму. Набежал ветерок, и весь дым свалил прямо на него. Он закашлялся, начал сквозь сетку тереть кулаками глаза. А напарник не унимался:
- Ты же получил командировочные?
- Много ли на них поешь!
- Шеф за такое не похвалит!
- Я к вам, между прочим, не напрашивался! Когда в кармане есть деньга...
Его опять охватило дымом, и он поперхнулся.
"...Все романтичным кажется!" - мысленно закончил я сам за него, похолодев от страха.
Это же Антошка! Вот это кто!
Кольча тоже его узнал.
Ветер налетел снова да так сильно зашумел листвой, что не дал нам ничего разобрать: далековато все же до костра. И как назло, мирно там пошла беседа, тихо. Этот, с пистолетом, откинул сетку с лица, сел у костра, нагнулся за угольком. В зубах у него появилась сигарета. Я успел разглядеть его лицо. Парень как парень: усики черным жгутиком на самом краешке губы, бакенбарды на щеках пушатся, волосы аккуратно уложены волнистыми прядями. Значит, из города недавно. Симпатичный парень.
Попали мы в передрягу! Если они нас тут засекут, живыми нам от них не уйти. Я выбрал момент и рывком повернул назад, пополз к ближним кустикам в сторону речки. Кольча последовал за мной.
19
Назад мы улепетывали без оглядки, не чуя под собой ног.
- Антошка! - одним духом выпалил Кольча, повалившись на траву у Ванюшкиных ног.
- Ништяк! - Командор вопросительно поглядел на меня.
- Антошка! - мотнул я головой.
- А вам не поблазнилось?
- Попугивают! - прыснула Галка.
- Лопни мои глаза, если я вру! - клятвенно ударил себя в грудь Кольча.
- Ладно, не тяните! - перестала смеяться над нами Галка. - Говорите толком.
Она решила, что все это представление мы для нее затеяли, хотим ее испугать.
- Тебе все хаханьки! - показал я ей разбитое в кровь колено. Растянулся в темноте со всего маху на берегу.