Тетка оборвала речь, увидев направленный на нее глушитель пистолета в руке неизвестного мужчины:
— Да, да, минуту!
Женщина поднялась. На ней висел какой-то балахон вместо ночной рубашки.
Капитан спросил:
— Где ключ от соседней комнаты?
Тетка указала на трельяж:
— Вон, на полке!
— Полина в комнате?
— Да! Так вы пришли за девочкой?
— За девочкой! Надеюсь, она в порядке?
— А что ей будет?
— Хорошо!
Капитан слегка перевел в сторону пистолет.
Женщина закричала:
— Не стреляйте! Меня Петр заставил смотреть за девочкой. Я ни в чем не виновата!
— Заткнись! Пистолет заряжен капсулой со снотворным. После выстрела ты уснешь! Проснешься через восемь часов. Будет болеть голова, найдешь, чем снять боль. У тебя в комнате запах, как в аптеке.
— Я женщина больная!
— Мне тебя не жалко! Все, спи спокойно!
Ефремов выстрелил. Женщина завалилась на кровать и тут же захрапела. Препарат действовал мгновенно! Артем взял ключ, прошел к соседней комнате. Открыл дверь. Свет от ближайшего уличного фонаря очертил детскую кровать. На ней, свернувшись калачиком, спала девочка. Подошел. Присел рядом с ней. Тихо назвал:
— Полина! Поля!
Девочка проснулась и отпрянула к стене.
Капитан взял ее за руку:
— Не бойся, милая! Я от мамы. Ты хочешь к ней?
— Да, да!
— Ну, вот и хорошо! Мама ждет тебя. Она здесь, рядом. Давай не спеша оденемся, заберем твои вещи и пойдем к маме. Договорились?
Девочка неожиданно заупрямилась:
— Я никуда не пойду! Если мама рядом, пусть придет сюда.
— Ты мне не веришь?
— Когда меня увезли сюда, тоже сказали, что едут к маме, а привезли в этот дом. И тоже дядя, который говорил добрые слова.
Капитан покачал головой.
Запугали ребенка, суки! Но ничего, ничего. Отойдет!
Артем согласился:
— Хорошо! Если ты хочешь, чтобы пришла мама, она придет.
Капитан включил радиостанцию:
— Вакула? Артем!
— Слушаю тебя!
— У нас все в порядке. Проблема с Полиной. Ольга рядом?
— Да!
— Передай ей рацию!
Ефремов услышал встревоженный голос любимой женщины:
— Да, Артем?
— Оля! Девочка боится. Не желает выходить из дома. Не верит мне. Просит, чтобы ты пришла за ней!
— Ой, я готова, как это сделать?
— Скажи Вакуле, чтоб проводил на второй этаж. Там увидишь открытую дверь. Мы с Полиной в комнате, за этой дверью!
— Бегу, Артем!
Капитан отключил станцию.
Поднялся с кровати, прошелся по комнате, включил свет, сказал:
— Сейчас ты увидишь свою маму!
Девочка спросила:
— А кто вы?
— Я? Это тебе мама объяснит, хорошо?
— Ладно!
В комнату буквально влетела Ольга, бросившаяся к дочери.
Капитан вышел в коридор.
От лестницы его окликнул Клюев:
— Артем! Иди, обговорим план дальнейших действий! Пока мать с дочерью занимается.
Капитан подошел к майору. Они спустились в фойе. Присели на диван.
Клюев спросил:
— Как ты хотел обработать Василько?
— Ну, как? Обычно! Припугнуть, и все!
— А как думал добраться до него в развлекательном центре?
— Тоже проблема?! Придушил бы слегка охранника на входе, тот сам провел бы к шефу!
— Короче, планировал переть буром?
— Ну не записываться же к этой скотине в очередь на прием?
— Понятно!
— Думаешь, не добрался бы до этого ублюдка?
Майор улыбнулся:
— Добрался бы! Но представляю, сколько шума было бы, и вряд ли обошлось бы без жертв. И вот в этом случае тебя уже прикрыть стало бы реально невозможно.
— Что предлагаешь?
— Деловой разговор с Василько!
— Что?
— Что слышал! Иногда, Артем, и ты это не хуже меня знаешь, слова решают гораздо больше, нежели автоматные очереди. Просто надо найти эти нужные слова.
— И ты их нашел?
— Скажем так, тебе есть что сказать ублюдку Васильку!
Капитан, погладив подбородок, согласился:
— Ладно! Пусть будет по-твоему. Но как мы или я встречусь мирно с Василько?
Майор обвел дом рукой:
— А разве то, что произошло здесь, не аргумент?
— Хм! Аргумент!
— Тогда вот что, снимаем помехи, восстанавливаем мобильную связь, и ты звонишь Василько! И говоришь ему то, что хотел высказать, прорвавшись в развлекательный центр! Поймет – хорошо! Не поймет – поговорим иначе. Но не думаю, что он настолько глуп, чтобы пойти на конфликт с антитеррористической службой! Мы ж его, как клопа, раздавить можем! И он должен это понимать. Договорились?
Ефремов и на этот раз согласился:
— Лады! Будь по-твоему. Сейчас вновь командуешь ты!
Майор вызвал прапорщика:
— Шелест! Слышишь?
— Слышу, командир!
— Вырубай агрегат радиопомех, собирай его со всеми причиндалами в контейнер и возвращайся в усадьбу!
— Принял, командир! Выполняю!
Клюев взглянул на Ефремова:
— А вот номерок мобильный господина Василько тебе предстоит узнать у невесты. Кстати, ты с ней, что, решил по-серьезному отношения строить?
Капитан уверенно ответил:
— Да, командир! И, судя по всему, холостяцкая моя жизнь близка к завершению!
— Дай бог, чтобы только холостяцкая! Ну ладно, иди к возлюбленной, узнай номер. Я буду здесь! Отсюда и позвоним этому ублюдку.
Ефремов направился на второй этаж.
Глава 7
Рустам подъехал к дому Артура со стороны пустыря. Не выходя из машины, осмотрелся, перекурив. И, убедившись, что никого поблизости нет, покинул салон. Зашел в дом. Хозяин оказался на месте. Он спросил:
— Как дела, Рустам?
Чеченец ответил:
— Все нормально! По крайней мере, ничего неординарного не ожидается. Кроме того, что этой ночью предстоит сделать нам с тобой!
Артур удивился:
— Что такого неординарного должны сделать мы с тобой?
Рустам безразлично произнес:
— Завалить одного козла!
Удивление Артура возросло.
— Завалить? Но… ты сам говорил, что здесь надо работать предельно осторожно и аккуратно?
— Я и сейчас готов повторить это, но как ты считаешь, Артур, мы можем допустить, чтобы наше общее дело было поставлено под угрозу?
Рустам внимательно посмотрел на помощника:
— Ты хорошо знаешь прапорщика Детруна?
— Не особо, можно сказать, не знаю. В курсе, что он под Грабовым и при деле, в доле.
— Вот именно, ты плохо знаешь этого Детруна.
— А ты его знаешь лучше?
— Этот прапорок воевал в Чечне. И большей частью против мирных жителей, воевал неплохо, награды, сука, имеет. Он ненавидит нас, Артур! Да, служит делу, но до поры до времени. Детрун в любой момент может сдать всех, участвующих в транзите. Представляешь, если он решится на это, когда прибудет главная партия? И потом, мы просто обязаны отомстить за земляков. Он должен сдохнуть, а значит, сдохнет. И завалим его мы с тобой! Граб говорил, ты знаешь, где он живет.
Артур утвердительно кивнул:
— На ближней окраине Осиновска, недалеко отсюда. У него собственный дом. Живет с семьей. Женой и дочерью. Но они вроде как уехали на время куда-то.
— Верно. Сейчас Детрун холостует. Что облегчает нам задачу. А задача такова – завалить прапора таким образом, чтобы его смерть выглядела результатом несчастного случая. Нам долгие ментовские разборки и следствие не нужны. Сделаем все просто. У прапора не проведен природный газ, и он пользуется привозным, баллонным. А сколько раз ты слышал по «ящику», что то в одном, то в другом месте эти баллоны взрываются?
Артур почесал затылок:
— Я, кажется, начинаю понимать тебя!
— Молодец! Эти баллоны рвут так, что целые здания обваливаются. А уж дом Детруна разнесет на куски, если, конечно, все сделать с умом. От самого же прапора останется черная головешка. Как думаешь, в случае взрыва и пожара менты начнут раздувать дело или спишут все, в том числе и смерть прапорка, на несчастный случай?
— Скорее всего, спишут на несчастный случай. Зачем им очередной «глухарь»?
— Не скорей всего, а точно спишут смерть Детруна на взрыв.
Артур кивнул, спросив:
— Когда пойдем на дело?
Рустам ответил:
— В полночь и пойдем! Самое время для дел темных. Да и дом успеет разгореться, пока местная пожарная команда сообразит, что надо делать. Люди ночью привыкли спать. Пожарники тоже!
— А не вызовет смерть подчиненного осложнений по службе у Грабова? Ведь армейцы, кроме ментов, наверняка пришлют сюда свою комиссию?
— Ну и что? Ты не знаешь, что представляют собой эти комиссии? Хорошая банька, пойло, бабы, подарки, и комиссия увезет отсюда такое заключение, какое напишет сам Грабов.
— Ты все продумал!
— Для этого я и прибыл сюда!
— Значит, в полночь?
— Да! Сейчас перекусим и спать!
Отпросившись у командира, прапорщик Детрун тут же, поставив «УАЗ» в парк боевых машин, на своей «семерке» поехал в Осиновск. Но не к дому, а к парикмахерской в центр поселка. Она, как обычно, в это время пустовала.
Прапорщик уселся в кресло перед зеркалом.
Прапорщик уселся в кресло перед зеркалом.
Из подсобки вышла полная женщина лет тридцати. Тонкое кольцо на безымянном пальце ее левой руки указывало на то, что женщина была разведенной. Увидев прапорщика, расплылась в улыбке:
— Ба! Какие люди, и без охраны! Давненько не заглядывал, Гришок! Или бабенку постройней нашел? А может, решил примерным мужем стать? Только со шлангой твоей это вряд ли получится. Как стричься будем, хахалек ты мой пропащий?
Прапорщик положил руку на ляжку парикмахерши, медленно поднял ее до полной, упругой ягодицы, задирая форменный халат женщины:
— Я, Ленок, не стричься пришел!
Парикмахерша, и не подумав убрать руку кавалера, спросила:
— Тогда для чего? Уж не трахнуться ли прямо здесь, в парикмахерской? В кресле! Вот только удобно ли будет?
— Нет, дорогуша! Трахаться в кресле не будем. А вот вечерком, как стемнеет, приходи. Дорогу еще не забыла?
— Как забыть? Помню! Все помню. И ласки твои тоже в семейной спальне. Только куда жену денешь, дорогой?
Прапорщик, хлопнув парикмахершу по выпуклому широкому заду, поднялся:
— Уехала жена с дочерью. К родителям своим! Так что оторвемся по полной! И сегодня, и завтра, и… короче, буду ждать! Придешь?
— Ну о чем ты спрашиваешь? Конечно.
— Шампанского взять, винища какого, водки? Или самогонкой обойдемся? У меня первачок почище и полегче спирта!
Лена, как назвал прапорщик парикмахершу, расстегнув пуговицы рубашки, провела пухлой рукой по волосам груди Детруна:
— Самогоночкой обойдемся, Гриша. И без резинок!
— Да? А трепака не поймаю? Люди поговаривают, ты как-то с одним черным из приезжих недавно в баньке кувыркалась.
Парикмахерша надула и без того толстые, ярко накрашенные губы:
— Фу, какая гадость! Я и с черным? Врут все! Потому как – завидуют. Им с муженьками, у которых от пьянки встает раз в неделю, жить приходится, а я птица вольная, ко мне мужики стоящие клеятся. Но не подумай ничего, Гриша. Отшиваю! Ты лучше всех. После тебя никакого члена не захочешь. Умеешь продрать так, что потом враскоряк ходишь. Насчет этого тебе в поселке равного нету! Иначе стала бы я ждать, когда позовешь? Вот еще развелся бы со своей шпалой, эх зажили бы!
— Ну ты это! Говори, говори, да не заговаривайся! Семья – святое.
— А я так себе?
— Хорош базарить! Короче, потемну жду!
Прапорщик вышел из парикмахерской. Увидел двух пожилых женщин. Те захихикали, заметив Детруна. Прапор сплюнул.
«Тьфу, бля, теперь разговор, что был у Ленки, по всему поселку пойдет! А впрочем, и хрен с ним. Жена, Зойка, и так знает, что я не дурак подвернувшуюся телку трахнуть. И про отношения с парикмахершей знает. Да толку-то? Что она может сделать? Ничего! Кроме как навсегда свалить с дочерью к предкам. И пусть валит, потеря небольшая».
Сзади его окликнул хриплый голос.
Прапорщик обернулся, увидел пропитую физиономию соседа Федьки.
— Ленка, что ль, от ворот поворот дала?
— Тебе какое дело?
— Как какое, Георгич? Ты мне сосед, аль как? Ты мне как брат, я за тебя… только скажи! Вот и беспокоюсь. Бабы – суки. Такую подлянку подкинуть могут… Мне же, Гриша, бабы эти тапереча и на хер не нужны. Как и я им.
— Что? Нестояк?
Сосед утвердительно кивнул.
— И давно?
— Да уж неделю! Да, ровно неделю. Пошли со своей в баню, ну она по привычке в позу. Любила, стерва, на полках, да с жарком. А чтобы все ништяк прошло, стакан мне перед этим делом выделяла. Ну, я лобастый заглотил и к женушке. За задницу схватился, хотел всадить, а… перец-то на полшестого. Сначала не понял. Дрюканул. Без толку. Жена тоже не поймет. Давай подымать! Уж чего она только не делала. Хрен в грызло. Не встал агрегат. Ну, она мне устроила! Допился, мол. Тапереча ни грамма, пока не восстановлюсь. Ага! Дурака нашла. Я-то сразу въехал: раз упал, то кранты, уже не поднять, это она еще на что-то надеялась. Теперь не надеется. Мне Колюха с пожарки сказал, мол, видел, как моя с их начальником в кустах раком. А мне плевать. Уйдет, наверное! Че ей с импотентом, да еще алкашом маяться?
Федька вздохнул:
— Вот такая у меня беда, Георгич. Одно остается, жрать самогон! Больше радости в жизни не осталось. Хорошо, когда литруха под рукой. Тогда все по херу, а по утрам, да спросонья, как сейчас, на белый свет глядеть неохота. А надо. Хоть глоток найти, иначе…
Прапорщик остановил соседа:
— Так тебе выжрать надо?
Федька закивал головой, с которой свисали свалявшиеся лохмотья немытых, когда-то шикарных волос:
— Вопрос жизни и смерти! Выручишь? Полпоселка обошел, ни один пидор копейки не дал. И не налил. Правильные все, козлы! Один я такой! Повеситься, что ли?
Детруну вдруг стало жаль Федьку, которого знал давно. Тот всегда называл прапорщика Георгичем, хотя был младше всего на три года. Представил Детрун и жену Федьки. Такую же пышную, как и Ленка, Машку. Значит, она с пожарником схлестнулась? А неплохо бы ее приголубить в баньке! Но для этого надо Федьку ублажить. Самогона хватит, а соседу более ничего и не надо, раз утерял мужские качества. Но по трезвяни Машка от него вряд ли в открытую загуляет. По пьяни совсем другое дело. Да, сегодня – Ленка, а завтра следует к Маше подкатить. Аккуратненько прощупать, как она насчет того самого. Согласится – хорошо, нет – Ленка есть!
Детрун любил женщин. Как и они его. А вот женился на больной, тощей Зойке. Хотя не только болезнь иссушила ее. Помог еще и он своими гулянками. Но такова доля бабья! Ничего не поделаешь. Детрун ее не гонит, но и менять свои привычки не собирается. Дочь от этого страдает? Пустое! Да и что такое дочь? Ребенок, конечно, поначалу. А потом выйдет замуж – только и видели ее! Молодежь сейчас какая? С гонором, с понтами! Это хорошо, если замуж выйдет и съедет к муженьку. Тогда и помочь можно. А если по рукам пойдет? Но нет, не пойдет. Детрун не допустит. По крайней мере, в поселке. А захочет рвануть в Москву, держать не станет. Пусть. Может, в отличие от других и найдет какого-нибудь полудурка с толстым кошельком.
Детрун не любил свою семью. Он вообще, кроме себя и денег, никого и ничего не любил. Да, воевал, что еще больше озлобило его. Но как раз на войне он и понял, что все эти побрякушки типа орденов да медалей – шалость. Деньги главное! С ними ты – человек. И понял это Детрун, когда в составе спецгруппы проводил зачистку в одном из богатых домов крупного чеченского села. Группа разделилась, и Детруну с напарником достался этот дом. Мужчин в нем, кроме старика да пары пацанов десяти-двенадцати лет, не было. Только бабы, шестеро. И сундук в большой комнате. Как они встали возле этого сундука! Словно сторожевые псины! Пришлось разогнать прикладом. В сундуке оказались драгоценные украшения и… деньги. Как сейчас прапорщик помнит, десять пачек по десять тысяч долларов. Все с напарником забрали. Бабы и старик шум подняли. Детрун уж хотел их всех разом, одной гранатой. Но тут как раз чечены из «зеленки» поперли. Пришлось группе оборону возле мечети занимать. Напарник знал, что Детрун забрал из дома старика и женщин, подмигивал, справедливо рассчитывая на честный дележ. Да рано радовался. Пуля ему в висок попала. Во время очередной атаки боевиков. Вот только странно, что пуля попала в висок, а не в лоб! Для других потом странно было, но не для прапора, потому как это он всадил пулю в башку напарника.
Тогда Детруну крупно повезло. Командир группы, видя, что подразделение долго не продержится, вызвал на селение огонь артиллерии. Те и ударили в основном по «зеленке», отогнав уцелевших в огненном аду чеченов, но один снаряд попал как раз в тот дом, где поживился Детрун. Потом, когда подмога подошла, осмотрели хату. Всех, кто в нем был, разнесло в клочья. Что ж поделать, на войне и не такое бывает. Короче, Детрун и «бабки» с золотишком неплохо сорвал, спрятав в вещмешке до прибытия на базу, и от свидетелей избавился, точнее, избавился он от напарника, дабы не делиться награбленным, а уж семью чеченскую на случай списали. Да еще прапор за тот бой орден Мужества получил, как и все, оставшиеся в живых из спецгруппы.
А потом командировка закончилась, и он с добычей благополучно вернулся обратно в часть, в Осиновск, где его еще и медаль ждала за образцовое исполнение воинского долга. Героем, короче, вернулся. И человеком для поселка богатым. Но ни деньги не тратил, ни золото не сдавал. До сих пор в тайнике лежат. Ждут своего часа. К ним прибавились и бабки, что платил Грабов. Через годик, когда контракт закончится, можно, бросив жену с дочерью, укатить куда-нибудь подальше на восток. Да домик двухэтажный где-нибудь за Уралом поднять. Жениться не будет, а вот блядей заведет столько, сколько захочет. На все денег хватит. Человеком жить будет. Только год еще отпахать! Ничего, время летит быстро! А пока поимеем Ленку да соседку попробуем оприходовать. Это в личном плане. В быту же следовало гараж поднять. Черт его дернул стройку затеять. Но раз начал, надо закончить. Мысль о том, что ему сегодня еще надо блоки перетащить, вернула в реальность.