Королева, оставив своего любимчика, двинулась дальше. Сухо поздоровалась со стоящей предпоследней в этой шеренге дамой. Хотя та грациозно исполнила реверанс (при этом преданно, как собака, глядя на Хозяйку), задерживаться возле нее не стала.
Зато возле второй молодой леди королева остановилась на чуть более продолжительный, чем это предусмотрено церемониальным ритуалом, отрезок времени…
Разговор между Ее Величеством и приехавшей на церемонию из Москвы молодой женщиной шел полушепотом. Ивану, напрягшему до предела слух, удалось разобрать лишь две или три фразы… Королева спросила: «Как вам Лондон, милочка?..» Ответа Иван не расслышал. «Вы еще так молоды, – мягко сказала королева гостье напоследок, завершая этот их разговор. – А мужчины… мужчины, они все такие, их уже не переделаешь…»
Наконец настал черед того, ради которого здесь собрались эти люди. Королева прошлась вокруг стоящего неподалеку от возвышения мужчины – как бы оценивая его, присматриваясь к нему. Затем взошла, опираясь на руку гофмейстера, на небольшое возвышение.
Козак в этот момент даже дышать перестал. Хотя одета королева просто, а на голове у нее сегодня нет диадемы, все же не следует забывать, что Она – монаршья особа. И не просто королева – особ в королевском ранге в мире насчитывается десятки, – но глава всего Британского Содружества. А еще королева пятнадцати государств, кроме собственно Соединенного Королевства, глава англиканской церкви и верховный главнокомандующий Вооруженными силами Великобритании.
Иван поднял на нее глаза. Он смотрел… и в то же время не смотрел на королеву. У него от волнения сделался эдакий рассеянный, расфокусированный взгляд. Так, словно он сам надел очки и теперь смотрит не своим зрением, а через не слишком прозрачные, не подогнанные именно для его зрительного аппарата линзы.
На лице этой немолодой женщины не столько была видна, сколько угадывалась легкая загадочная полуулыбка.
– Подойдите поближе, молодой человек… Еще ближе.
Иван стоял теперь в шаге от королевы. Поскольку он гражданин иностранного государства, не входящего в Содружество, и – так он понял из разъяснения инструктировавшего его сотрудника – поскольку его не собираются посвящать в рыцари, то на краю невысокого помоста отсутствует небольшая атласная подушечка, на которую положено становиться коленом кавалеру и будущему рыцарю, дабы правящая особа коснулась шпагой сначала правого, затем левого его плеча… Но здесь, в Букингемском дворце, принято награждать не только подданных, но и граждан других государств, если у них есть соответствующие вручаемой награде заслуги.
По всему чувствуется, что протокол разработан до мелочей, а техника вручения награды отшлифована самой венценосной особой до автоматизма. Шталмейстер поднес открытую коробочку с лежащей на подушечке наградой ровно в то место, где в следующую секунду оказалась женская рука. Королева, находящаяся сейчас на некотором возвышении, не глядя на эту коробочку, взяла с подушечки орденский знак. Иван наконец увидел награду – это был Орден Британской империи, вернее сказать, «золотой офицерский знак» этого ордена. Причем, что было совсем уже удивительным, знак этот – или медаль – был не гражданским знаком (а именно такой знак или медаль вручают в основном иностранцам с титулом «почетный кавалер Ордена»), но военной наградой.
– Спасибо вам за все, что вы сделали для Великобритании, – сказала королева. – Наслышана о ваших подвигах. В виде исключения мною принято решение наградить вас Орденом Британской империи соответствующей степени…
Рука правящей особы с наградой вдруг зависла у самой груди приглашенного. Сквозь толстые линзы очочков на него внимательно глядела пара глаз самой влиятельной, самой могущественной женщины на планете.
– А вы, часом, не шпион? – спросила вдруг королева. – А то неловко будет, если такая награда достанется шпиону, врагу нашего королевства. Газетчики могут пронюхать, опять будут полоскать мое доброе имя…
Иван замер; он не нашелся, что сказать. На выручку – или же, наоборот, желая насолить коллеге – пришел Сэконд.
– Ваше Величество, разрешите разъяснить?
– Говорите, Майкл, я слушаю.
– Есть такое подозрение, что этот человек работает еще и на чужую разведку.
– Вот как.
– Но доказательств тому пока нет.
– Вот именно. Пока.
– Зато есть несомненные доказательства тому, что этот джентльмен неоднократно оказывал нам, нашей стране, Короне разного рода услуги.
– Продолжайте.
– Так, например, три дня назад он спас жизни двум нашим – вашим то есть – сотрудникам. Эти двое выполняли крайне важную и совершенно секретную миссию, но попали по несчастью в авиакатастрофу.
Кто-то из стоявших в шеренге за спиной Козака, кажется, генерал Уилер, судя по сухим интонациям голоса, произнес:
– Американцы говорят в таких случаях: «Он, конечно, сукин сын, но это – наш сукин сын».
Седовласый джентльмен выдал свою версию:
– Про таких еще говорят – useful idiot[17].
– Да он просто натуральный идиот, – подал голос Кэмпбелл. – Сами подумайте, разве нормальный человек попрется добровольно на минное поле?
– Я не раз докладывала, что Козак – безбашенный субъект, – подлила масла в огонь Джейн. – К тому же он русский, а доверяться русским в делах тонкого свойства – себе дороже.
Чинная картинка, отражающая пышные покои Букингемского дворца – разлетелась вдребезги! Горло вдруг сдавило так, словно на шее у него не бабочка, а удавка! Последним, что услышал Иван, был предупреждающий крик супруги:
– Милый, берегись! – явственно прозвучал предостерегающий голос жены. – Это не бабочка… это же змея!!!
Иван – находясь все еще на грани сна и яви – и вправду ощутил что-то холодное, противное, скользнувшее у него по груди.
Он сам не понял, как вскочил с постели, устроенной в дальнем, огороженном с трех сторон, углу «жилой» палатки!.. Как будто мощная пружина подбросила его в воздух!
Секунда – и включен фонарь!
Еще секунда, другая – и в свете фонаря стала видна ползущая по полу, извивающаяся – уползающая прочь – змея…
ГЛАВА 14
8 октября.
База Кемп Бастион
Практически одновременно Козак услышал два привлекших его внимание звука. Это если не считать собственного учащенного дыхания и сопения, протяжных фистул, похрапывания соседей по «общежитию».
Один явно сторонний звук – весьма характерный, довольно громкий, шуршащий – издавала, как выяснилось, пытающаяся уползти прочь змея; он, этот звук, является следствием трения зазубренных колец.
Второй – как ему показалось – послышался в другом конце палатки…
Что-то упало там; так, словно кто-то в темноте что-то опрокинул или же наткнулся на какой-то предмет.
Рептилия, ткнувшись в угол слева от изножья койки, в нижний двойной бортик, не найдя прохода или хотя бы щели, в которую можно было уползти, на какое-то мгновение замерла. Иван – он был в трусах и в майке, босиком – попятился, удерживая опасную гостью в желтом круге луча фонаря…
Отступив еще на шаг, он резко отбросил двойной сетчатый полог, закрывающий его «командирскую» жилую ячейку от открытого пространства этой большой, просторной двадцатиместной палатки. Стоя вполоборота к затаившейся ночной гостье, посветил в направлении выхода – между двух рядов коек, занятых сослуживцами, рядовыми сотрудниками компании, работающими в AGSM по контракту, как и он сам.
Жилая палатка имеет небольшой тамбур; пройдя через него, попадаешь вначале в общественный отсек: два холодильника и холодильные лари для напитков, шкаф для посуды – хотя питаются сотрудники в столовой, здесь можно перекусить бутербродами и выпить чая или кофе, – а еще два пластиковых стола, с дюжину составленных пластиковых кресел, пара кофеварок, СВЧ-печка… В правом от входа углу закреплен на подвесной конструкции плоский экран «плазмы»; имеется приставка для игр и домашний кинотеатр. Далее, по обе стороны центрального прохода, установлены раскладные койки, у изголовья каждой из которых стоят складные – из пластика и сеточного материала – «тумбочки». Для хранения верхней одежды, личных вещей и сменного комплекта униформы используются стеллажи или шкафчики в складском ангаре, расположенном в этом же «квартале»; здесь же, в жилом блоке, хранится лишь самое необходимое.
Луч фонаря рассек надвое все пространство палатки и, взяв чуть левее, уперся в опущенный полог «тамбура».
Никого.
Если, конечно, не считать спящих в своих койках сотрудников.
Сторожко прислушиваясь, повернул голову вправо. Снаружи, по проходу между палатками, кто-то прошел. Но и этот звук торопливых – человек, как показалось, почти бежал – шагов тоже вскоре стих.
Иван переключил светофильтр – на подсиненный. Направил луч в нужное место. Змея обнаружилась именно там, где она и должна находиться в данную секунду, – в том самом углу, куда она заползла первоначально, выискивая проход.
Луч фонаря рассек надвое все пространство палатки и, взяв чуть левее, уперся в опущенный полог «тамбура».
Никого.
Если, конечно, не считать спящих в своих койках сотрудников.
Сторожко прислушиваясь, повернул голову вправо. Снаружи, по проходу между палатками, кто-то прошел. Но и этот звук торопливых – человек, как показалось, почти бежал – шагов тоже вскоре стих.
Иван переключил светофильтр – на подсиненный. Направил луч в нужное место. Змея обнаружилась именно там, где она и должна находиться в данную секунду, – в том самом углу, куда она заползла первоначально, выискивая проход.
Несколько секунд Козак стоял недвижимо. Дыхание он почти выровнял; кожа покрылась пупырышками, а волосы на ней, там, где они есть – вздыблены. По спине, между лопаток, стекает холодная струйка пота.
Да, он весь взмок. Сердце все еще бешено колотится в груди. И неудивительно – такое пробуждение врагу не пожелаешь.
В свете фонаря он теперь хорошо видел «ночную гостью», напуганную, кажется, не менее его самого. Это была некрупная змея, длиной не более семидесяти сантиметров.
Золотисто-песчаного цвета, с мелкими жесткими чешуйками, со светлой зигзагообразной полосой, идущей по боковой поверхности, и едва заметными ребристыми выступами по верху. Маленькая уплощенная и удлиненная голова имеет своеобразную темную отметину – знак, похожий на крест. Хотя человек несколько отступил, находясь сейчас в трех-четырех метрах от угла палатки, где она находится, змея все равно заняла оборонительную позицию.
Или наступательную – это как посмотреть: находясь практически на одном месте, она извивалась, быстро перетекая из одного полукольца в другое, издавая уже знакомое на слух угрожающее шуршание… При этом чуть поднятая голова остается почти недвижимой; она находится ровно посередине между двух полуколец, между двумя этими вздымающимися, перекатывающимися серпообразными изгибами.
Иван шумно сглотнул. Его детство и юность прошли в республиках Средней Азии, где долгое время служил его отец и где проживала семья Козаковых – отец, мама и он. Сам Иван тоже начинал военную службу в глухих уголках Таджикистана. Именно поэтому о разновидностях и повадках змей, гадюк, тарантулов, скорпионов и прочих обитателей тех мест он знает не понаслышке; ему не раз доводилось и самому сталкиваться с этой опасной для человека живностью.
Ночную гостью он опознал без труда. Это Echis carinatus – песчаная эфа. Одна из самых ядовитых особей на планете; и одна из немногих, если не единственная из змей, что встречаются не только в Средней Азии, но и в этих краях, в Афганистане и в соседнем Пакистане. Кстати, местные аборигены – пуштуны, – обычно не заморачивающиеся с названиями, дали этой гадюке прозвище, точно отображающее издаваемый ею при передвижении по пустыне звук – «пххисси»…
Иван, не спуская глаз со змеи – давней знакомой по службе на таджикских погранзаставах, – судорожно пытался найти единственно верное решение.
Хотелось броситься на выход и попытаться нагнать того, чьи торопливые шаги он только что явственно слышал. Посмотреть, кто таков. И, возможно, прямо на месте – если удастся нагнать и прихватить одного по темному времени – задать ему пару-тройку вопросов. Например: сам ли додумался подбросить ядовитого аспида или кто-то надоумил? И если он лишь выполнял чью-то волю, то кто ему дал команду и за кем был выбор столь необычного способа устранения неугодного?
Но если Иван бросится за тем, чьи шаги он слышал, на которого он думает, что тот мог подбросить эфу в его отсек, то это означает, что эта смертельно опасная гадина останется одна в палатке со спящими богатырским сном мужиками.
А вот это уже чревато большой бедой.
Иван переложил фонарь в левую руку. Удерживая угрожающе шуршащую змею в круге света, не глядя, снял с металлической подпорной мачты, на которой крепится «полог», с крючка, свою замшевую наплечную кобуру. Офицеры среднего звена компании, к которым по должности относится и он, имеют право, в отличие от рядовых сотрудников, не сдавать личное оружие «арморам» по завершении миссии. Им разрешено ношение оружия в любое время суток, в любом месте базы, кроме американского сектора. Сам пистолет – «Глок-17» – Козак обычно кладет на ночь в пластиковую «тумбочку» рядом с изголовьем койки (его оттуда в «случ-чего» достать так же удобно, как если бы он лежал под подушкой). «Глок» и сейчас лежит там, в тумбочке; кобура – пуста. Но Иван не собирался устраивать стрельбу по аспиду. Ему нужно срочно обрести нечто, при помощи чего он сможет отвлечь рептилию.
Гостья словно догадалась, что двуногий что-то задумал. Эфа, надо сказать, сама редко нападает на человека. Ее добыча – мыши-полевки и прочая мелкая живность. Но если поймет, что ей самой или ее потомству угрожает опасность, то будет защищаться изо всех сил. И тогда будет по-настоящему опасна.
Иван, прекрасно отдавая себе отчет, с кем – или с чем – он сейчас имеет дело, решил все же действовать. Причем более уже не медля и секунды.
Слегка встряхнул кобуру, чтобы освободить намотанные ремни. Взяв за один из поддерживающих ремней, добился того, чтобы кобура оказалась внизу, чтобы она свободно свисала.
Змея, почувствовав исходящую от человека угрозу, тут же перешла из оборонительной в наступательную стойку!.. Теперь она уже не оставалась на месте; рептилия резко активизировалась! Передвигаясь молниеносными толчками, ломаными зигзагами – влево-вправо, влево-вправо, – на каждом таком витке как бы примериваясь к броску, эфа сама двинулась вперед! На того, кто загораживает ей проход, на того, кого она хотя и опасалась, но в ком видела теперь прямую угрозу своей жизни…
Зажатый в руке человека предмет теперь раскачивался подобно маятнику.
Следовало быть предельно внимательным, предельно осторожным – эта ядовитая тварь вдобавок еще и довольно прыгуча…
Подвижность, энергия и быстрота, с которой действовал данный конкретный экземпляр, даже на Ивана Козака, знатока подобных вещей, произвели большое впечатление.
Едва расстояние ей это позволило, эфа сразу атаковала! Ее зубы, смоченные токсичнейшим ядом – после резкого выпада с «подскоком»! – впились в замшевую кобуру! Но уже в следующее мгновение чуть ниже ощерившейся головы сомкнулись железные пальцы ее противника.
Первым побуждением Козака, чисто рефлексивным, было желание махом вытащить из висящей на передней спинке койки амуниции, из носимого чехла тесак и отрубить гадине башку.
Однако он подавил в себе это желание. Не стал «шинковать» ножом, решил сохранить аспиду жизнь – на то у него имелись свои причины.
Удерживая рептилию жестким хватом под самую распяленную, ощеренную голову, не позволяя ей выкручиваться кольцами – подбивая рукой с фонарем кончик хвоста, – Козак понесся со своей опасной добычей в другой конец палатки. Теперь нужно было найти нечто – мешок, пластиковый ящик, большую кастрюлю, наконец, куда можно было бы определить эту извивающуюся в его руке добычу…
– Что? – подняв голову с подушки, привлеченный шумом, спросил кто-то из коллег. – Уже подъем?
– Спи! – отрывисто бросил на ходу Козак. – Еще ночь!..
В тамбуре Иван заметил лежащую на полу пустую пластиковую емкость из-под воды.
«Эге… – подумал он. – А не в этой ли канистре сюда принесли эту змеюку?..»
Он придвинул босой ногой эту десятилитровую емкость. Пробки поблизости не обнаружилось, но на пластиковом столе нашлось то, чем можно на время заменить пробку – матерчатая салфетка.
Иван, установив канистру на полу в удобном положении, наклонно опустил в открытое горло сначала хвост рептилии; затем, разжав пальцы, позволил ей целиком оказаться внутри сосуда.
– Ну и куда ты теперь на хрен денешься, – пробормотал он, запечатывая горловину скрученной на манер кляпа салфеткой.
Оставив канистру с заключенной туда опасной рептилией на столе, Козак двинулся по проходу. Подсиненный сноп света рыскал под койками, заглядывал в проходы между кроватями и в прочие закутки… Следовало убедиться, что это милое создание не пожаловало сюда с дружками. Или, как вариант, что некто, замысливший подлость, ограничился одной лишь этой выловленной им эфой. А не решил устроить из палатки, где почивают свободные от дежурств и выполнения миссий сотрудники, филиал серпентария.
– Который час? – спросил кто-то из разбуженных им. – Че, уже утро?
– Половина третьего! Спи… еще три часа до подъема.
Закончив осмотр палатки на предмет отсутствия в ней «серпентисов» или иных опасных существ и предметов, Иван вернулся к себе в командирский закуток. Быстро оделся, перепоясался сбруей. Сунул в предварительно протертую платком кобуру с отметинами от змеиных зубов взятый из тумбочки «Глок». Прикрепил на бедро ножны с тесаком. После чего, прихватив также и фонарь, направился к выходу.