– Скорее всего, сэр. Когда за ним прибыла наша команда, он уже был без сознания.
– Вернемся к нашему разговору.
– Сэр?
– Итак, вы говорили о некоем «толчке». Если пациент вспомнит этого человека… своего спасителя, то, может, вслед за этим по цепочке вспомнит и все то, о чем он, к большому сожалению, сейчас не может нам поведать.
– Я помню этот наш разговор, сэр. Да, это может послужить неким толчком для процесса «перезагрузки»… пользуясь компьютерной технологией. И может возыметь нужные последствия.
– Прекрасно, – сухо произнес Уилер. – Именно это я и хотел от вас услышать.
Спустя короткое время Козак, приодетый в халат, сетчатую шапочку и бахилы, прошел вслед за медиком в палату. На руках у него тонкие перчатки. Сетчатую «маску» надевать не пришлось. Внутри блока тепло, сухо. Освещение комфортное для глаз: не слишком яркое, но достаточное, чтобы, не напрягая зрения, можно было разглядеть любую деталь.
Помещение довольно просторное для одного-единственного пациента. На специальной кровати, поднятой под небольшим углом, лежит накрытый по грудь пациент с закрепленным полосками пластыря на выстриженной голове тампоном. Поверх черепа, что не сразу рассмотрел Козак, надета еще и тонкая эластичная сеточка. Внешне этот человек здорово напоминает мумию.
Шея и грудная клетка больного зафиксированы специальной конструкцией. Установлена капельница, от оголенного запястья правой руки к аппаратуре тянутся проводки датчиков. Лицо бледное, вид у него не очень здоровый. Но это и неудивительно. Бедняга сначала пережил авиакатастрофу (если еще до этого не было чего-то зубодробительного). А затем, после жесткой посадки, получил ранение от осколка той самой мины, что оторвала ступню его коллеге.
Причем, судя по обмену репликами между Уилером и эскулапом, именно это осколочное ранение привело к частичной потере памяти, к локальной амнезии.
Рядом с постелью, у ног больного, на табуретке, сидит тот самый пацан, смахивающий на галчонка, которого наряду с двумя взрослыми подобрали и вывезли с минного поля Козак и подоспевший Кэмпбелл… Этот тоже в халате и шапочке; халат ушит, подогнан по фигуре, на ногах подобранные по размеру бахилы.
Козак поймал на себе его взгляд – знакомый уже ему недетский, внимательный, пожалуй, даже оценивающий взгляд. Парень, похоже, его узнал… Он даже слегка привстал; но уже в следующую секунду опустился на свой табурет (не сводя, впрочем, глаз с вошедших).
По другую сторону койки, расположившись на табурете, устроилась молодая женщина в голубом халате и такого же цвета брючках. Голова повязана медицинской косынкой, на лице хирургическая маска.
Одна из стен палаты состоит из двух больших непрозрачных, матовых, поглощающих свет стеклопакетов. Иван, чуть повернув голову, посмотрел в ту сторону. Наверняка те двое, что заняли места в небольшом помещении по другую сторону «спецстекла», имеют возможность видеть и слышать все, что происходит в этом изолированном медблоке.
Он вновь уставился на женщину, которую поначалу принял за медсестру-сиделку. Что-то в ней было такое, что заставляло смотреть на нее; его глаза прикипели к этой особе. Она тоже, подняв голову, смотрела на него. В тот момент, когда их взгляды пересеклись, Козаку почудилось, что он явственно слышит потрескивание – настолько электризованной вдруг сделалась атмосфера в этой отдельной палате.
Его брови удивленно поползли вверх. Он уже хотел было обратиться напрямую к этой «сиделке», как вдруг прозвучал голос медика, встречавшего их в тамбуре и сопроводившего его в этот медблок:
– Оставьте, пожалуйста, нас наедине с Бобом.
Женщина в медицинской униформе гибко поднялась со стула. Она оказалась довольно высокого роста, хотя была в обуви без каблуков. Подошла к пареньку; наклонившись, что-то прошептала ему на ухо на понятном этому мальцу языке. Тот сразу же поднялся; проигнорировав попытку женщины взять его – как маленького – за руку, направился в сторону выхода.
«Сиделка», проходя мимо застывшего посреди помещения «гарда», легким летучим жестом поднесла указательный палец к закрытым «маской» губам. Со стороны это могло выглядеть так, словно она хотела поправить маску, но знак явно был адресован приведенному в медблок мужчине. Козак ощутил легкий, на грани осязания, запах хорошо знакомых ему духов…
«Джейн? – охнул он про себя. – Джейн! Но что она здесь делает? И каким ветром эту особу занесло в наше афганское захолустье?..»
Он с трудом сдержался, чтобы не окликнуть ее, чтобы не остановить ее, прежде чем за ней закроется дверь.
Врач подошел к постели больного.
– Боб, – негромко сказал он, – как вы себя чувствуете?
– Спасибо, док, – тихим шелестящим голосом произнес пациент. – Нормально.
– К вам посетитель…
– Кто? Я его знаю?
– Надеюсь, узнаете. Вот этот джентльмен…
Врач, взяв визитера под локоть, подвел его к медицинской койке.
– Это он вас спас, Боб…
Пациент особо охраняемого медблока некоторое время, чуть скосив глаза, смотрел на крепкого рослого мужчину в белом халате.
– Кто вы? – спросил он.
– Меня зовут Айвен, – сказал Козак. – Я сотрудник охраны.
– Так это вы нас, значит… спасли?
– Я всего лишь оказался в нужном месте.
– У вас небольшой акцент… Вы иностранец? Вы… не британец?
– Я не подданный Ее Величества…
В палате вновь повисла тишина.
– Спасибо… – вновь прозвучал тихий голос. – А кого еще удалось спасти?
– Еще двоих, – торопливо сказал врач. – Я вам уже говорил, Боб…
– Айвен?.. – Пациент поискал глазами визитера. – Вы еще здесь?
– Да, сэр, – отозвался Козак. – Я слушаю вас, сэр.
– Зовите меня Боб.
Мужчина говорил довольно внятно, раздельно выговаривая слова; но голос его был так тих, что приходилось напрягать слух.
– Хорошо, Боб. Как скажете.
– Я вас… я совсем вас не помню, – облизнув сухие губы, сказал пациент. – А должен бы помнить, верно?.. У меня какие-то проблемы с памятью.
– Мне жаль, Боб. Но это, наверное, временные проблемы.
– Нет, не могу припомнить… Извините.
Сказав это, больной прикрыл глаза.
«Ну, вот и все, – подумал Иван. – Если Уилер и Грэй рассчитывали, что этот бедняга, увидев меня, его «спасителя», вспомнит что-то важное для них, то их расчеты не оправдались…»
Он уже ждал команды медика «на выход», когда вдруг в палате вновь зазвучал тихий голос:
– Айвен, скажите-ка… Вы еще здесь?
– Да, Боб? – Иван чуть подался вперед, чтобы было лучше слышно тихую речь. – Что вы хотите спросить?
– Скажите… а остальных спасли?
– Остальных? О ком речь? О мальчишке?
– Нет, я не про Залмая…
– А про кого, Боб?
– Я спрашиваю… – Он перевел дыхание. – Спрашиваю про тех, кто остался в черных пещерах…
От Козака потребовались весь его опыт, вся его выдержка, чтобы сохранить на лице то же отчасти вежливое, отчасти вопросительное выражение.
– Простите… как вы сказали, Боб? «Черные пещеры»?
– Да… «Черные пещеры»…
– Не понимаю, о чем вы?
– Так вы спасли… тех троих наших… кто остался там?
– Сожалею, Боб. Я впервые слышу это название – Черные пещеры.
– Значит, вас там не было? – тихо спросил «Боб».
– Я служу охранником в Кемп Бастион. И я впервые слышу о каких-то «черных пещерах».
– Хе-хе… – Когда послышался этот тихий странный смешок, у Козака зашевелились волосы. – Считайте, Айвен, что вам повезло.
Пациент замолчал. Судя по посеревшему лицу, по прерывистому дыханию, его самочувствие ухудшилось. Возможно, причиной этого криза послужило волнение, которое Боб испытал в последние несколько минут, когда разговаривал с заявившимся в больничную палату гостем.
Медик бросил встревоженный взгляд на приборы, к которым от лежащего на койке пациента тянулись проводки датчиков. Сверился с показателями другого прибора. И тут же нажал кнопку вызова персонала.
Уже через несколько секунд в палату вошли двое: мужчина с нашивками военного медика – «медик-лечебник» – и невысокая полноватая женщина в униформе – старшая медсестра, судя по всему.
Собственно, на этом «психологические опыты» закончились: визитера, привезенного в госпиталь лично генералом Уилером, попросили выйти из палаты.
– Жаль, – сказал генерал, когда они втроем, уже без медика, оказались в «шлюзе». – Я рассчитывал на старину Роберта.
– Такой маленький осколочек. – Грэй сокрушенно покачал головой. – И ведь на излете вошел… А память у человека теперь, как дырявое решето.
Грэй поднес руку к двухкнопочному настенному пульту, намереваясь включить механизм отпирания двери. Генерал жестом остановил его; в «тамбуре» зазвучал его сухой наждачный голос:
– Айвен, кажется, Боб говорил что-то о «черных пещерах»?
– Айвен, кажется, Боб говорил что-то о «черных пещерах»?
– Он говорил очень тихо… я мало что расслышал.
– А вы что думаете обо всем этом?
– Сэр? – Козак бросил на генерала удивленный взгляд.
– Вы разве не слышали прежде это название – Черные пещеры?
– Затрудняюсь сказать, сэр. Если бы вы детализировали, о чем идет речь…
– О комплексе пещер и подземных ходов, который носит такое название.
– Хм…
– Вы ведь не новичок, Айвен? Вы, кажется, прежде, до нынешнего контракта, уже работали в этой стране?
– Да, сэр, это так.
– Козак почти год служил в одном из наших местных филиалов, – уточнил Грэй. – Он хорошо знает эту страну. Равно как и весь этот регион.
«Значительную часть этого периода времени Козак провел на странном объекте, напоминающем секретную тюрьму, – подумал про себя Иван. – Но даже вы двое, несмотря на свое высокое положение, возможно, ничего не знаете ни об этом объекте, ни о связанном с ним эпизоде моей славной, но несколько путаной биографии…»
– Вот видите? – получив эту короткую, но емкую справку от главы филиала «Армгрупп», генерал вновь обратился к Козаку. – Если вы так долго работали в Афганистане… а год пребывания здесь идет за три… то не могли не слышать хоть что-то о Черных пещерах?..
– В каждом афганском вилайете есть свои «черные пещеры», сэр.
– Да, это так… А «Змеиные пещеры»?
– Змей в этих краях много, сэр.
Козак не стал уточнять, что одну смертельно опасную тварь он обнаружил у себя в постели. Уилер несколько секунд сверлил «частника» буравчиками глубоко залегших глаз.
– Все, о чем мы разговаривали между собой, как и то, о чем вы слышали от Боба, – все это забудьте!.. – сказал генерал. – Я ясно выражаюсь, Айвен?
– Да, сэр, вполне.
– Вы ничего никому не расскажете? Из того, что слышали сегодня?
– Мне не о чем рассказывать, сэр.
– Скажите еще вот что, Айвен… Вы видели пулевые пробоины на фюзеляже потерпевшего крушение в минувшую субботу вертолета?
– Не припомню такого, сэр, – глядя командующему британскими войсками в глаза, сказал Козак. – Я смотрел исключительно под ноги… чтобы не наступить самому на какой-нибудь опасный для жизни предмет.
– Похвально. Вы не только отважный, но еще и умный человек, мистер Козак.
– Благодарю, сэр… Я обычный сотрудник, старающийся хорошо делать свою работу, обусловленную контрактом.
– Если кто-то из коллег спросит, кто за вами приезжал и кто вас вызывал… – Генерал вопросительно посмотрел на Грэя. – Каков будет ответ?
– Айвен просто пошлет «интересующегося» подальше, – чуть усмехнувшись, сказал глава филиала. – У нас в компании не принято выпытывать чужие секреты.
Спустя некоторое время Козак и Грэй выбрались из джипа – их высадили неподалеку от места базирования филиала, рядом с домиками-трейлерами старшего начсостава.
– Зайдете в гости, Айвен? – Грэй кивком указал на свой трейлер, освещенный тусклым светильником над входом и находящийся метрах в двадцати от места, где они стояли. – Спиртного я вам предлагать не стану… Вам ведь уже через два часа, после брифа, на «миссию», не так ли?
– Да, сэр. Брифинг назначен на семь утра, а в половине девятого колонна по графику выдвигается из лагеря.
– А вот кофе или чай – этим могу угостить.
– Благодарю, сэр. Не сочтите меня неблагодарным, но… Хотелось бы принять душ и подготовиться к надвигающемуся трудовому дню.
Грэй коротко кивнул.
– Не буду настаивать… Одно только хочу спросить, Айвен…
– Да, сэр.
– Я получил через дежурного записку от вас. – Грэй извлек из нагрудного кармана сложенный в четвертушку лист. – Это ваше послание?
Козак, развернув листок, прочел короткую запись, сделанную печатными буквами:
БОСС, ПРОШУ О ВСТРЕЧЕ.
ВОПРОС СРОЧНЫЙ.
КОЗАК
– Да, это я писал, – сказал Иван, возвращая листок.
– Последние несколько дней я был в Лашкаргахе и не мог сразу отозваться на вашу просьбу… – Грэй пристально посмотрел на подчиненного. – Так что случилось, Айвен?
Иван несколько секунд медлил с ответом. Эту записку он написал тем же утром – после «брифа» – когда в лагере случились кое-какие неприятности: сначала ему подбросили эфу, а затем в двух гаражных боксах обнаружили растяжки. И передал ее Джонсу с просьбой доставить боссу при первой оказии.
Да, все это произошло утром тех самых суток, когда он получил и расшифровал послание, переданное ему через Анну кураторами. То самое порядком удивившее его послание, что состоит из трех слов: «черная», «пещера», «змея».
Записку эту он отправил Грэю с дальним умыслом. В тот момент, анализируя сложившуюся ситуацию, сам Козак пришел к выводу, что вряд ли сможет выполнить задание «центра», продолжая службу в этом филиале, в Кемп Бастион. Еще прежде, в июле, во время таиландского курортного отпуска он получил через Анну новые целеуказания от кураторов. Если коротко, то задача перед ним ставилась такая: следовало добыть инфу про некий секретный объект, расположенный предположительно на территории Афганистана (или в афгано-пакистанском пограничье). Антонов, а затем и высокое руководство обратили особое внимание на один из фрагментов перехваченной этим летом переписки крупной охранной структуры «Бритам».
Речь о написанном предположительно в июне этого года письме аналитика этой крупной охранной компании одному из директоров. В тексте, среди прочего, есть такой фрагмент:
«Парни из ЦРУ, а также некоторые наши коллеги из «Армгрупп» этой весной собирали сведения о ядерных испытаниях Советов в среднеазиатском регионе… Появились основания считать, что «друзья» клепают на каком-то закрытом объекте <в Афганистане? на границе с Пакистаном? Где-то в Пакистане?> «грязную» бомбу. Или что-то такого рода. Это предварительные данные, но они настораживают…»
Учитывая, что вся инфа, добытая из этой же «хакнутой» внутренней переписки крупной западной охранной компании, оказалась аутентичной (что подтвердили некоторые события в Сирии и в Катаре), то и к этому фрагменту отнеслись весьма серьезно. Надо сказать, что ЦРУ и вправду резко активизировало работу в странах Центральной Азии. Группы американских граждан с завидной регулярностью въезжали под разными предлогами и под разным прикрытием в республики Средней Азии. В их состав определенно входили «церэушники». Данный контингент был замечен в тех районах, где некогда находились полигоны Двенадцатого спецглавка МО, а также аэродромы дальней авиации и прочие интересные объекты…
Так что тревожных сигналов было достаточно. В итоге перед группами Митрохина и Антонова-Званцева поставили конкретную задачу: собрать максимум информации по данной теме и в возможно кратчайшие сроки выяснить, что или кто за этим стоит.
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове у Козака.
Если бы Грэй спросил у него «в чем дело, Айвен?» до их посещения госпиталя, до визита к находящемуся под усиленной охраной и присмотром врачей Боба, Иван сделал бы следующее заявление. «Босс, прошу о переводе в наш филиал в Кандагаре… Причина? Здесь у меня не складываются отношения с некоторыми сотрудниками. И это все зашло слишком далеко…»
Тут, как ему казалось, все как-то само удачно сложилось. Эти инциденты с подброшенной змеей и обнаруженными в гаражах растяжками – одна из которых, если бы сработала, могла бы отправить Козака на тот свет – казались вполне достаточными поводами, чтобы потребовать перевода в другой филиал. Куда именно? Козак, как ветеран, имеет право вносить предложения насчет собственного трудоустройства. Он попросил бы перевести его в ближайший территориально филиал компании, расположенный в том самом месте, куда он стремился попасть изначально. А именно в город Кандагар, столицу одноименной провинции.
Но теперь, после поездки в госпиталь, когда всплыла некая история с ключевыми словами «черные пещеры», «змеиные пещеры», он передумал проситься в другой филиал.
– Извините, что вмешиваюсь не в свою компетенцию, – сказал Иван после несколько затянувшейся паузы. – Надо усилить охрану, сэр… Именно это соображение я и хотел довести до вашего сведения.
– Вы про эпизод со змеей?
– Да хотя бы и это.
– Мне доложили о данном инциденте. Есть предположение, что это была чья-то глупая выходка. Эксперт осмотрел принесенный вами… экспонат. Выяснилось, что у этой змеи предварительно «сцедили» яд из желез.
– Вот как…
– Соответственно, ее укус не мог бы привести к серьезным последствиям… – Грэй с усилием потер подбородок. – Конечно, это неприятный случай; такое в нашей дружной товарищеской среде недопустимо. Поэтому будет проведено внутреннее расследование. И виновный, коль он будет обнаружен, понесет серьезное наказание.
– А «растяжки» в гараже?