— Нельзя разговаривать с незнакомцами, папочка!
— Детям нельзя.
Зои задумчиво нахмурилась:
— А если незнакомцы — сами дети?
Я поцеловал дочку в щеку и крепко прижал к груди, не обращая внимания, как больно ее острые пятки впиваются мне в ноги. Волосы Зои пахли уже не шампунем, а потом. И от меня запашок был наверняка не лучше.
— Джой! — позвал я.
— Да, милый? — откликнулась та.
— Можно воспользоваться вашей ванной? Хочется произвести на этого доктора благоприятное впечатление.
— Вряд ли он сам будет при параде, — прыснула Джой.
— Тоже верно.
— Господи, да что же это я! — всплеснула руками Джой. — Хороша хозяйка! Ну разумеется, Натан! Душ в ванной прямо по коридору. Сейчас принесу полотенца.
— Спасибо, — с благодарностью кивнул я.
Блондиночка, устроившись на нижней ступеньке крыльца, равнодушно глядела вдаль. Остальные выстроились перед нами в ряд. Признаться, я немного смутился под их взглядами. Я посмотрел вниз и заметил на рубашке жирное пятно. После душа противно было влезать в грязную, задубевшую от пота одежду, но сменную мы, увы, не захватили. Правда, Джой любезно предложила быстренько все перестирать, но я отказался: еще не высохнет вовремя, а эти ребята точно ждать не станут.
Первой заговорила рыжеволосая.
— Меня зовут Миранда Хейз, это моя сестра Эшли, — кивнула она на блондинку. — Наш отец, доктор Хейз, владеет ранчо в десяти километрах к северо-западу отсюда. Идеальное место для вас с Зои. Если поможете нам наполнить бак и пару канистр про запас, покажем дорогу. Правда, не обещаю, что отец позволит вам остаться.
— Так не пойдет, — прищурился я.
— Наверняка позволит, — оживилась Эшли. — Ребенку он точно не откажет.
— Да, но мы не знаем, скольких он уже приютил, — возразила Миранда. — Я тоже считаю, что не откажет, но и пообещать не могу.
— А эта троица? — кивнул я на парней. — Их, значит, пустят?
— Мы как бы члены семьи, — пояснил спортсмен. — Ну, кроме него. — Он кивнул на солдата.
Похоже, подобрали по пути, а значит, полагают, что их отец не будет против незваных гостей.
— Ладно, рискнем, — согласился я.
— Уже поздно, — вмешался Уолтер. — Встретимся с утра на заправке. Часы у вас есть?
Солдат кивнул.
— Тогда до встречи в восемь утра.
МИРАНДА— Дом, милый дом, — напевала Эшли, размахивая пустой канистрой и глядя на двухэтажное здание в четырех кварталах от магазина.
— Не совсем, — возразил Купер, пыхтя под тяжестью рюкзака.
Я грустно покачала головой. И что у парней за привычка пихать все в маленькую сумку? Можно подумать, они обходятся одной сменой белья!
Дом, куда мы направлялись, не представлял собой ничего особенного. Окна закрывали грязные ставни. Краска на стенах и крыльце облупилась. Лишь крохотная клумба перед входом свидетельствовала о наличии хозяев. Словно желая компенсировать непрезентабельный вид дома, маленький клочок земли радовал глаз бархатными фиалками всех цветов и оттенков. Трава вокруг цветов была аккуратно подстрижена, без единого сорняка. И земля совсем свежая.
Здесь дорога обрывалась. Дальше начиналось заросшее бурьяном поле, где паслось целое стадо коров. Ближайший дом был через два участка, на противоположной стороне улицы. В доме мы первым делом забаррикадировали вход мебелью, а окна заколотили досками от забора. Спать решили в подвале и по очереди держали караул, сменяясь каждые два часа. Только Джоуи не спал всю ночь, впрочем, казалось, он никогда не спит.
Наутро мы хорошенько укрепили все окна и двери, но ночевать все равно остались в подвале, куда для удобства и большей безопасности перетащили матрасы. Особенно после того, как спустя пару дней мы заметили, что Натан со стариком возвращаются откуда-то с полными руками оружия. На следующий день мы проследили за ними до красного кирпичного дома и, когда наши «соседи» ушли, обнаружили в нем целый арсенал, много превосходящий коллекцию моего отца и всех его знакомых, вместе взятых. Прихватив кое-что с собой, мы быстренько вернулись в наше укрытие. На следующий день наша парочка снова решила пополнить запасы, и мы проследили за ними до их убежища, но по пути спалились, а чуть позже заключили сделку, что поможем Натану в обмен на горючее.
Мы с Эшли поднялись на крыльцо и хотели было войти в дом, но Джоуи нас остановил:
— Погодите. Сперва убедимся, что там нет гостей.
От нечего делать сестра грызла ногти, а я пинала коврик у порога. Подумать только: совершенно посторонний вояка обыскивает наш временный дом на предмет кровожадных зомби, а мы спокойно ждем на крылечке.
И тут я обернулась и заметила, что Брюс вне себя и гневно кусает губы. Выражение его лица было настолько свирепым, что обычно добрые зеленые глаза превратились в ледяные изумрудные озера.
— Ты чего? — спросила я.
Брюс открыл было рот, но тут из-за двери высунулся Джоуи:
— Порядок. Все чисто.
Первым делом мы разобрали сегодняшнюю добычу, включавшую целый ассортимент всякого добра: от упаковок презервативов до консервированной кукурузы.
В спальне Брюс плюхнулся на кровать и стал поочередно сжимать и разжимать кулаки.
— Рассказывай, — потребовала я, понимая, что если он и дальше будет держать это в себе, то рано или поздно сорвется.
Брюс вскочил и хлопнул дверью с такой силой, что у меня зазвенело в ушах.
— Что этот парень о себе возомнил! Сперва мы подбираем его на обочине, такого бедного и несчастного, а теперь посмотрите-ка на него! Тоже мне, командир нашелся!
— Конкретно, в чем проблема? — спокойно спросила я, прекрасно зная, что последует далее.
Брюс так и будет вопить, пока не выпустит пар. Любой стресс всегда действовал на него одинаково. Помню, как он орал, когда его отец ушел к маникюрше по имени Даниэла. Правда, всего через пару недель отец раскаялся и вернулся в семью. Как-то раз Брюс даже наорал на меня по телефону. У Купера тогда заболела младшая сестренка, и Брюс вызвался подвезти его до дома. Под конец нашей телефонной беседы он уже всхлипывал, рассказывая о том, как тяжело было смотреть на домашних Купера, переживающих за девочку.
Брюс верил, что я люблю его со всеми недостатками, даже самыми вопиющими. Точно так же было и у нас с отцом, когда я упрекала его в вещах, над которыми он не был властен. Папа всегда спокойно выслушивал мои гневные выпады, а после начинал говорить, и в каждом его слове чувствовалась несомненная любовь. После развода у него осталось только мое доверие, и отец всячески старался его оправдать. Я никогда не признавала этого, но такой безвозмездной любви я научилась именно у него.
— Погодите, — начал Брюс, подражая голосу Джоуи. Потом состроил надменную гримасу, в сто раз пафоснее, чем у «оригинала». — Порядок. Все чисто.
— Парень недавно вернулся из Афгана. Там все так разговаривают, разве нет?
— Да плеватьмне, откуда он вернулся! Он вечно нам приказывает. Меня уже тошнит от этого. Как-то ведь мы справлялись и до него.
— Верно, — поддакнула я.
— На фига он нам сдался! Оставим его здесь. Если такой умный, машину без ключа как-нибудь заведет. Их тут полно, выбирай — не хочу.
Видя, что я молчу, Брюс нахмурился и посмотрел на меня в упор:
— Что ты молчишь? Хочешь взять его с собой?
Как я уже говорила, он давно научился понимать меня без лишних слов.
— Слушай, он солдат. Согласись, такой человек рядом не помешает.
Чего стоили одни габариты и убийственный взгляд Джоуи. С таким союзником нам ничто не грозит. По крайней мере, от людей. Что до мертвецов, он и их уложит в два счета, уж в этом я не сомневалась. Брюс, правда, не уступал ему в росте, но его бицепсы так не выпирали из-под рубашки.
— Не соглашусь!
Гневный вопль отвлек меня от непристойных мыслей о рельефных мускулах Джоуи, из которых тот состоял целиком.
Брюс заметался по комнате, но уже через пару минут успокоился и сел:
— Ты серьезно… серьезно считаешь, что его лучше взять с собой?
— Мне без разницы, как скажешь, — пожала я плечами. — Просто парень неплохо стреляет и не дурак. И потом, пусть лучше он рискует своей шкурой, чем ты своей.
Брюс вымученно улыбнулся:
— Я тебя люблю. Ты ведь это знаешь?
Я обхватила его за талию и прижалась к груди:
— Конечно. Я ведь просто прелесть. По крайней мере, так мне сказали.
— Наверное, я и сказал, — засмеялся он. — Точнее, уверен, что это сказал именно я. Я твой самый большой фанат.
— Скорее, самый высокий. — Я встала на цыпочки и поцеловала его. Прикосновение его мягких губ напомнило о лучших временах. Точнее, нормальных.
Брюс потянул меня на кровать. Мы лежали на скрипучих пружинах, укрывшись тонюсеньким одеялом. Брюс расстегнул мне ветровку и поцеловал. На его беззвучную просьбу мое тело отозвалось беззвучным «да».
— Наш первый раз во время апокалипсиса, — прошептал он мне на ухо.
— Ты такой романтичный, — пробормотала я, пока он стягивал с меня джинсы.
Стоя на коленях, Брюс поспешно расстегнул пояс на брюках, правой ногой стащил одну кроссовку, а левой — другую и отпихнул их подальше. Потом снял через голову тенниску и швырнул к кроссовкам.
Чуть приподняв бедра, я стянула с себя трусики. Процесс раздевания для нас давно перестал быть таинством, и даже апокалипсис не мог вернуть ему былую романтику. Примерно с пятой попытки трусики улетели в дальний угол. Брюс наклонился снять с меня носки. Мы улыбались, счастливые и довольные. За годы наших отношений мы научились относиться к сексу спокойно, без излишних заморочек и ложного стыда.
Освободившись от брюк, Брюс устроился сверху и стал осыпать мое лицо поцелуями. Но спускаться ниже не спешил. Только я собралась спросить почему, как он вдруг обмяк, уткнувшись носом мне в шею.
— Прости, не могу…
— В смысле, не можешь?
Он откинулся на спину и устремил взгляд в потолок:
— Из-за стресса, наверное. Или усталости. Или из-за того и другого.
— А, ну да. — Вообще, удивляться не стоило. У него и прежде случались проблемы. Например, перед ответственным матчем. А тут зомби и все такое, да еще неделю подряд… И я тоже молодец, могла бы раньше сообразить. — Все в порядке. Мне и так хорошо.
Брюс глубоко вдохнул и выдохнул, щекоча своим дыханием мое лицо.
— С завтрашнего дня нам жить у твоего отца. Чего доброго, останемся вообще без секса. Нехорошо.
— Раньше как-то умудрялись, — хихикнула я.
Брюс обнял меня и поцеловал в висок:
— Я не хотел бы быть сейчас где-нибудь в другом месте. Я рад, что в конечном итоге все вышло именно так.
— Правда?
— Ага. Иначе сейчас места бы себе не находил, переживал за тебя.
Закрыв глаза, я прислушивалась к его учащенному дыханию. Брюс нервничал больше обычного, что вполне естественно, учитывая обстоятельства. Потом мысли перескочили на отца. Представляю, как он обрадуется, увидев нас на пороге. Другое дело — Зои с Натаном… По идее, ребенка прогнать не должен, но кто знает. Крутые времена иногда заставляют людей делать странные вещи.
— Гонишь! — донесся из гостиной голос Купера.
Мы быстро вскочили, оделись и поспешили к остальным, испытывая некоторую неловкость за свое уединение, в причинах которого никто не сомневался, а зря. Я кое-как закрутила волосы в узел и опустилась на пол рядом с сестрой и Купером. Джоуи стоял у окна и периодически посматривал в щель.
— Нет, на полном серьезе, — с усмешкой возразил он Куперу.
— О чем это вы? — поинтересовалась я, успев заметить каменную физиономию Брюса.
Купер скрестил ноги и откинулся спиной на кушетку одновременно с Эшли:
— Джоуи травит нам военные байки.
— Это секретная информация, — шутливо нахмурился Джоуи.
— Смотрю, у вас тут пикник? — кивнула я на пустые пакеты из-под чипсов и открытые банки содовой.
— Только попкорна не хватает, — вставила Эшли. — Джоуи умеет рассказывать.
Тот лишь отмахнулся и снова уставился в окно.
— Есть там кто? — спросил Брюс.
— Ага, на перекрестке, — кивнул Джоуи. — Видать, недавно превратилась, сейчас идет к шоссе.
Я вздрогнула. Ну да, должно быть, недавно превратилась, иначе мы бы встретили ее на трассе.
— Почему у них это по-разному?
— Что? — не понял Джоуи.
— Ну, процесс заражения… У одних он занимает несколько суток, а у других — считаные часы.
Эшли задумчиво принялась грызть большой палец.
— Но ведь Джил умерла не сразу после нападения.
— Да, но вспомни, как ей было плохо.
— Может, они… они воскресают через определенное время после смерти? Сколько Джил пролежала мертвой?
— Хорошо, а та другая наверху? Как ее звали?.. Анна-Бесс… Ана…
— Аннабель, — не поднимая глаз, подсказал Купер.
— Оно и впрямь по-разному. — Тон Джоуи враз сделался серьезным. — По радио успели передать, что это как-то связано с прививкой от гриппа. Привитые заражаются быстрей.
— А та девушка, с которой ты был? — спросил Брюс.
— Она мертва, — отрезал Джоуи.
Развивать тему Брюс не стал и отправился на кухню. Вернулся через пару минут, неся двойные сэндвичи с арахисовым маслом и две банки спрайта.
— Люблю тебя. — Я с аппетитом налегла на сэндвич, только сейчас осознав, как сильно проголодалась.
— На здоровье, — пробормотал Брюс с набитым ртом. — Кто знает, когда еще представится случай поесть нормальной еды после того, как закончится эта буханка.
— Печально, — вздохнула Эшли. — Но хлеб — это полбеды, вот шоколад…
— Посмотрим, как ты запоешь, когда закончится туалетная бумага, — фыркнул Купер.
Мы выразительно переглянулись.
— Отстой, — резюмировала Эшли. Все промолчали в знак согласия.
Мы с Джоуи устроились рядышком на полу посреди комнаты.
Похоже, этот дом был самым старым в Шалоте. Наверное, его построили одним из первых. Под тяжестью шагов половицы скрипели и хрустели, как суставы пожилых людей. Дом принадлежал супружеской паре, о чем красноречиво свидетельствовали развешанные по стенам фотографии в разномастных рамках. Родные, близкие, запечатленные в разную пору жизни, но все — счастливые, улыбающиеся. Некоторые снимки пожелтели от старости, другие были сделаны совсем недавно. Эти счастливые, радостные лица стеной отделяли нас от кошмара, творящегося за окном.
Золотистые подлокотники дивана выцвели и потускнели под стать прочей обстановке. Продавленные подушки хранили следы многочисленных визитов родственников и друзей. Я просто не могла заставить себя сесть куда-то, кроме как на пол. Все-таки чужой дом, даже если его прежние хозяева топчутся сейчас на шоссе, начисто позабыв обо всем, что им дорого.
Где именно на снимках хозяева, было не угадать, но я уже заочно прониклась к ним самой искренней симпатией. Их дом стал для нас надежным убежищем, а царящая здесь атмосфера любви давала надежду. Вдруг незнакомцам на фотографиях повезло так же, как нам, и в это страшное время они оказались рядом со своими близкими. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить.
Порыв ветра обрушился на дом, и тот снова жалобно заскрипел, подражая стонам мертвецов, почуявших добычу. Никакие другие звуки не нарушали мрачной тишины ночи. Даже Джоуи, казалось, двигался бесшумно.
Брюс давно спал внизу. Я тоже пыталась уснуть, но тщетно. Вместо этого лежала, уставившись в потолок, и ловила каждый шорох. Потом, не выдержав, встала и поднялась по лестнице в гостиную.
Джоуи, как обычно, стоял часовым у окна, но, заслышав мои шаги, обернулся. В темноте я налетела на стол и громко охнула.
— Сильно ударилась? Может, посветить? — всполошился Джоуи. А потом, устраиваясь на полу рядом со мной, добавил: — Прости, я так до сих пор и не разобрался, реагируют ли они на свет.
Я пожала плечами, забыв, что в темноте мой жест не увидят. Просто привыкла, что Брюс понимал все без слов и мог заранее предугадать мой ответ.
Молчание затягивалось, но мы продолжали сидеть, напряженно вслушиваясь в тишину.
Сквозь щели в окнах сочился тусклый свет, давая мне возможность внимательно рассмотреть нового знакомца. Его волосы только начали отрастать. На мужественном подбородке красовалась ямочка, верхняя губа была чересчур тонкой, но общего впечатления не портила, как и глубоко посаженные, чуть вытаращенные глаза. Мне в нем нравилось решительно все, мелкие изъяны лишь добавляли парню привлекательности, в точности как несовершенство архитектуры придает постройке индивидуальность.
Вой ветра вдруг перекрыл громовой раскат.
— Вот черт! Это что, гроза?
Джоуи кивнул и показал пистолетом куда-то за окно:
— По идее, должна пройти в стороне от нас.
Я откупорила банку кешью и сунула орешек в рот.
— Никак не успокоюсь, все думаю о матери. Как она там? Догадается ли приехать?
— А где она сейчас?
— В Белизе вместе с отчимом.
— Ясно.
— А ты волнуешься за родителей?
— Ага.
— А за друзей, одноклассников?
— Не особо. Я сразу после школы пошел в армию. И связь особо ни с кем не поддерживал.
Беседа не клеилась. Каждое слово приходилось вытаскивать из него клещами.
— Ну а что все-таки насчет родителей? Волнуешься за них?