– Куда? – ухватила его за рукав куртки белая.
– Туда!
– К Натке?
– Да идите вы со своей Наткой!
Ухмылка Соколова стала еще тяжелее.
– А как же Наташка?
– Ничего с ней не будет!
– Во-во! – неожиданно поддакнул Соколов. – В школу идем, нет?
– А ты вообще молчи! – накинулась на него белая. – Шагай в свою школу! – Она толкнула Андрея в плечо и тут же отскочила, испуганно глянув на Всеволода. – Дураки! – И снова Всеволоду: – А ты отдельный дурак! Дебил! Не появляйся больше!
Она побежала вдоль забора, повернулась, глянула на Всеволода зло:
– Ты у меня получишь!
Соколов изобразил растерянность.
– Нормально так. Сначала звонит, мол, приходи, а потом спрыгивает. Нет, ну, ты скажи, нормально?
– Все вы тут ненормальные! – прошептал ошарашенный Всеволод. Больше всего его поразило обещание скорой расправы. С чего вдруг? Что он такого сделал?
– Чего ненормальные? – обиделся Соколов. – Нормальные. В следующий раз тебя рядом с Наткой увижу – бить буду. Понял?
– Понял. – Всеволоду стало скучно. – Почему нельзя просто учиться?
– А чего? Мы не учимся, что ли?
– Учитесь.
– Вот так вот, – удовлетворился Соколов. Изобразил на лице желание закрепить успех, но ничего больше не сказал.
На школьном дворе стало пусто. Дворник скреб примерзший снег около ступенек. Что-то было еще. Какая-то фраза, зацепившаяся за сучок.
– Как ты сказал? – вспомнил смутившие его слова Всеволод. – Наташа тебе позвонила?
– Ну да. А чего?
Всеволод демонстративно развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел по дорожке.
– А чего? – кричал ему в спину Соколов.
В целом, конечно, ничего. Конечно, белая никакая не пешка. Самая настоящая ладья или слон. Это Соколов пешка. Ему позвонили – он прибежал. Увидел противника – кинулся в бой. А позвонила она, выходит, сразу, как увидела Всеволода. Ну ладно, этот сет он все равно выиграл. Но белую надо держать в голове. Мало ли что опять выкинет.
Дорожка уперлась в проезжую часть. Все торопились перебежать ее, успеть на автобус, подходящий к остановке. Всеволод тоже торопился, но пока еще не мог понять куда. Ясно только, что школу ему пока придется прогуливать, а может, снова уйти. Уйти совсем, чтобы потеряли. Сказаться больным, подготовиться к кругосветному путешествию и пешком отправиться в Камбоджу.
Но пока все равно идти было некуда. Дома мама и еще не ушедший в институт отец. В этой школе белая и сумасшедший девятый класс. Что у них будет дальше? Раковину били, из окна прыгали, отличника потеряли… Может, они решат выйти на тропу войны и начать бить восьмые классы? Гимназия?.. В гимназию хотелось. Там было все правильно, а главное – спокойно. Но в гимназию без телескопа, того самого телескопа, что они взяли, а не какого-то чужого, лучше не соваться. Оставалась музыкальная школа. Утро, занятий почти нет, можно найти свободный кабинет и немного порепетировать.
Свободного кабинета не нашлось, зато Всеволода пустили в актовый зал. В маленьком двухэтажном особнячке музшколы актовый зал ютился под самой крышей. Крыша эта часто протекала, поэтому паркет в зале местами потемнел и от сильного удара ногой рассыпался на пазлики. Десять рядов разнокалиберных стульев выстраивались в рыхлый зрительный зал. Рояль стоял на возвышении. От линялого паркета здесь остро пахло сырым тальком. От стульев, которые редко когда бывали полностью заняты, веяло тоской.
Всеволод поднялся на сцену, посмотрел на молчащий инструмент. Черный зев рояля был закрыт, клавиши спрятаны. Сейчас он был похож на добродушного бегемота, уснувшего в теплой воде. Всеволод положил на крышку перед собой планшет. Интересно, в Камбодже живут бегемоты? А крокодилы в реке Меконг водятся?
С крокодилами было не очень хорошо, в первых двух ссылках о них ничего не говорилось. Зато у Камбоджи был король. И об этом предупредили сразу. Звали его Нородом Сиамони, и был он кхмером. Не весело жилось в Камбодже, шли там постоянные войны и революции, буянили партизаны, кто-то все время пытался захватить власть. И всю эту шумиху, человеческие волнения уносила на своих волнах река Меконг. Четыре с половиной тысячи километров переваривала, перемалывала она людские эмоции, чтобы под конец, собрав воду с огромной площади, обрушить все это в Индийский океан. Оттого-то этот океан такой и неспокойный.
Всеволод наконец-то сел за инструмент и стал играть, представляя, как будет стоять на берегу широкой реки, как будет нестись серая вода, будут проплывать мимо узкие лодочки аборигенов, по берегам будут торчать сети, рыба станет биться на крючках. В общем, представлялось все это неплохо.
Не успел умереть звук, как раздались сухие хлопки.
– Неплохо-неплохо, – улыбнулся Кадим Алиевич.
– Я не знал, что вы в школе, – вышел из-за инструмента Всеволод.
– Мне позвонили. Сказали, что ты ищешь свободный кабинет. По счастью, я был рядом. Хочешь позаниматься?
Всеволод глянул на притихший рояль. Он снова стал похож на бегемота. Закрыл крышку, чтобы спрятать его белые зубы.
– Нет, я не готов.
– Последнее время для тебя это нормальное состояние.
Кадим Алиевич стоял у последнего ряда, а Всеволод все еще был на возвышении, и от этой неправильности, от этого несоответствия рождалось странное ощущение.
Преподаватель улыбался. Он смотрел, чуть подняв голову, от улыбки лицо его собралось крупными морщинами. Учитель больше не задавал вопросов, он просто ждал. И Всеволод понимал, что от него ждут объяснений, но в голову назойливо лезли бегемоты с крокодилами, шумела мутная река.
– Ты собираешься заниматься дальше?
Всеволод глянул на молчащий инструмент. Он был сыт только что выданной ему музыкой и теперь помалкивал, наслаждаясь покоем.
– Скорее всего.
Для начала надо было разрушить неправильность. Всеволод сошел в зал и, трогая рукой спинку каждого стула, мимо которого проходил, направился к учителю.
– Что же тебе мешает?
Кадим Алиевич был похож на старую черепаху Тортилу, предлагающую Буратино золотой ключик.
– Жизнь.
– Забавно.
– Она играет не по правилам.
– А какие должны быть правила?
– Все должно быть ясно и понятно, как в шахматах.
– По правилам сказки? Добро побеждает зло?
– Да.
– Добрый молодец на коне отвоевывает красную девицу?
Всеволод поморщился. Упоминания о девицах, пускай и сказочных, были неприятны.
– Не обязательно. Главное, что по правилам. Когда есть правда.
– Но правда не бывает одна. У каждого своя правда.
– Но есть же универсум. Про добро. Сильный помогает слабому. Выигрыш с наименьшими потерями. Помощь людям.
– Ты к чему ведешь? Бабушку через дорогу не перевел?
– Музыка – это гармония. Почему жизнь не может быть гармонией?
– Потому что в музыке есть семь нот, которые подчиняются одному композитору, а в жизни – каждый своя нота, и каждая хочет заявить о себе.
– Я говорю и действую как правильно. Я это могу объяснить. Но они не слышат.
– Значит, ты не являешься для них авторитетом.
– Я? Зачем мне быть для них авторитетом? Я не хочу!
– Тогда что ты хочешь?
Всеволод оглянулся на рояль. Инструмент довольно ухмылялся, как будто только что победил в невероятно сложном споре. Рождалось такое ощущение, как будто уже кто-то ему это говорил. Или это были его собственные мысли?
– Можно жить так, как ты говоришь. – Кадим Алиевич улыбался. Чему-то он был рад. – Но тогда надо заниматься только музыкой. Или только наукой. Есть ученые-затворники. К жизни сольфеджио не приложить. Жизнью руководит эмоция. А это самая непредсказуемая вещь на земле. Да! Есть еще желания. С ними тоже не все просто.
– Непонятно, почему все не хотят поступать разумно, – упрямился Всеволод, хотя спор становился бесполезным. Слишком много абстрактных слов.
– Давай лучше займемся музыкой, – рассудил преподаватель. – Тем, что более понятно.
Кадим Алиевич прошел к инструменту, движением руки предложил Всеволоду следовать за ним. Всеволод не торопился. Все было, конечно, правильно, но слегка не так.
Играл Кадим Алиевич блестяще. Он умел заражать музыкой, умел уводить за собой. В этом было что-то не от жизни, а от обмана. Как будто вместо жизни, вместо улицы с людьми, вместо друзей в школе тебе предлагают смотреть сериалы.
Он честно отзанимался, отыграл положенные произведения, Кадим Алиевич его даже похвалил, но, выйдя на улицу, Всеволод тут же спрятал руки в карманы, сжал кулаки, чтобы выдавить из пальцев музыку, прекратить ее обманный бег.
Потемнело, с неба посыпалась белая крупа, ветер резко заворачивал замерзшие частички, подбрасывал вверх, обрушивал их на головы. Всеволод прислушивался к вою ветра, надеясь разобрать в нем нужные слова. Для окончательной уверенности в том, что он делает, ему нужна была поддержка. Но ее не было. Она улетала прочь вместе со снегом. Пороша змеилась по гулкому асфальту.
Опять тучи. Опять не будет видно звезд. Телескоп не нужен.
Словно прочитав его мысли, судьба выдала ему козырь в виде бегущей соседки Людмилы.
Это была невысокая крепкая темноволосая женщина в черных спортивных штанах, черных кроссовках, черной куртке. Черные длинные волосы рассыпались по плечам. В руке она держала пакет, другой рукой крепко сжимала ремешок сумки, висящей на плече. В первую секунду Всеволод решил ее не задерживать. Это было правильно. Но злоба на человека, устроившего ему столько сложностей, взяла верх.
– Простите! – заступил он дорогу.
Женщина испуганно вскинула глаза. По лицу было видно, что она его не узнает, что ей не нравится внезапная остановка.
– Что надо? – грубо спросила она, начав огибать внезапное препятствие.
– Вы у меня забрали телескоп. Телескоп не мой. Мне его надо вернуть.
– Какой телескоп? – бросила соседка, снова переходя на бег, но тут же остановилась и даже сделала несколько шагов назад. – А! – изобразила она на лице понимание. – Ты живешь со мной в одном дворе.
– В соседнем подъезде!
– В окна подсматриваешь?
После всего пережитого это было уже выше его сил.
– Если вы мечтаете, чтобы кто-нибудь смотрел в ваше окно, то ошиблись адресом! Мне нужен телескоп! Верните его.
Женщина скривилась. Она тоже могла ответить хлестко, но не стала.
– Вечером зайди. Я уже забыла про тебя.
– Я к вам не пойду. – Категоричность заявления подчеркивала двусмысленность предложения. – Я попрошу мать. Она заберет.
Женщина мазнула взглядом по запястью, проверяя время.
– Ладно, разберемся. Встретимся как-нибудь.
– Не собираюсь я с вами встречаться! – закипел Всеволод, но женщина уже убегала. Мелко-мелко переставляла ногами. Прыгала на боку сумка. Локти плотно сжаты.
В Камбодже живут кхмеры. Интересно, они сильно отличаются от русских? Там жарко. Люди, наверное, спокойные, никуда не бегут. Неспешно делают свои дела. Например, пасут крокодилов. Или разводят бегемотов.
Вечером телескоп вернулся. Он стоял на треноге в комнате, тусклым глазом смотрел в окно. В прихожей его встретила мать и возмущенно рассказала про «эту женщину, создавшую столько проблем…». Дальше было неинтересно. Людмила не знала номера квартиры, но кто-то ей подсказал нужный этаж. Прошла по всем четырем квартирам на площадке, в последней нашла маму и, грубо посоветовав следить за своим ребенком, отдала пакет с телескопом. Куда-то она на эту неделю уезжала. В Камбоджу, что ли? Видимо, мама в долгу не осталась. Тоже высказала все, что думает.
Всеволод решил, что в принципе это была неплохая партия. Начиналась она, правда, с неудачной позиции, но завершилась победой. Было несколько сложных моментов, но в целом – все хорошо. Теперь телескоп вернется в кабинет физики. Останется объяснить завучу с директором, что все это было досадное недоразумение, и с Лелика снимут обвинения. Через неделю об этом перестанут шуметь. Успокоится Нина. Светка снова будет с Беловым. А он… Надо будет посмотреть на расклад. Как ответит противник. Ему поставлен шах, но не мат.
Странно, но Всеволод сейчас не мог предугадать, как дальше поведет себя Лелик, появится ли Нина, как быстро исчезнут из его жизни белая и рыжая. Мир изменился, став непредсказуемым.
Всеволод в задумчивости прошел по комнате, остановился около телескопа. Спящий планшет поманил его к себе тусклым экраном, напомнил, что хозяин давно не заходил в Интернет, где его ждут новости, они смогут ему многое объяснить. Всеволод поправил телескоп, укрепил колесико на штативе.
Небо все еще пасмурно, смотреть там не на что. Он глянул на ряд окон дома напротив. Все-таки у соседки больная фантазия: там ничего невозможно рассмотреть. Освещенные окна плотно зашторены. За ними угадывается движение, но нельзя понять, что происходит. За единственным незашторенным окном оказалась кухня с голыми стенами, одиноким столом. И ни одного человека. Тогда Всеволод стал смотреть на улицу. Это было интересней. Около дома росли деревья, они загораживали часть дорожки. Получалось, что пешеходы выныривали из-за веток, пересекали свободное пространство и уходили за новое дерево. За это время можно было рассмотреть только, кто во что одет. Береты, шляпы, шарфы, мелькающие мыски сапог или ботинок. Перебежала через дорогу кошка. Машина прокралась по тротуару, постояла. За рулем водитель курил, мелькал огонек сигареты. Хлопнула дверь. Вышедший сразу исчез за машиной. Зашуршали шины, звонко щелкнул под резиной камешек. Потом долгое время никого не было. Шум голосов предупредил о том, что идет большая компания. Звонко смеялась девушка.
Их было пятеро. Две девчонки и трое парней. Нет. Девчонок было трое. Идущая в стороне фигура, одетая в черное, не могла быть парнем – слишком сильно размахивала руками. Вышагивая экскаватором, фигура скрылась под ветками. За ней шла девушка в белом пальто. Она постоянно смеялась, откидываясь назад. Ее догнал парень, дернул на себя, так что девушка потеряла равновесие и упала бы, если бы парень не поддержал. И вдруг он начал целовать ее. Она продолжала хохотать, отворачиваясь, но парень был настойчив. Смех стих. Идущие следом парень с девушкой стали громко комментировать происходящее. «Лиза! Лиза! Смотри!» – крикнула девушка. Целующиеся распались. Снова послышался смех. Черная фигура выбежала из-под деревьев и бросилась на парня, который только что целовал веселую девушку.
«Идиот! – визжала черная. – Придурок».
Девушка в белом хохотала.
Всеволод выпрямился.
Все это напоминало плохое кино, в котором Всеволод каждый раз был вынужден быть зрителем.
На улице шумели. Девушку оттаскивали от парня. Ехавшая мимо машина притормозила. В паре окон в доме напротив загорелся свет.
Зазвонил мобильный.
– Привет! Что делаешь?
– Смотрю в окно. У меня там дерутся.
– Кто побеждает?
– Любовь проигрывает.
– Как всегда.
– Что у вас хорошего?
– У нас ничего. Все хорошее в твоей стороне. Твоя новая девушка тебя потеряла.
– Кто?
– Сережка написал на своей стене, что у тебя девушка. Что она тебя ищет. Наташа.
– Какая Наташа?
Представилась белая. Ее смех. Ее распахнутый рот.
– Тебе видней. Она под ником Сон.
Всеволод посмотрел в окно. Крики еще были слышны, но компания сдвинулась в сторону, спрятавшись за деревьями. По дороге проехала машина.
– Зачем ты так? – прошептала Светка. – Зачем?
Надо было сразу, как пришел, открыть Интернет, раньше других прочитать пост Сергея и попросить убрать его. Теперь поздно.
Он снова проверил расклад. Света, Нина, рыжая, белая, где-то на горизонте маячил Лелик, поездка в Камбоджу, переход в новую школу, соседка. С какого момента все пошло не так? Соседка? Ссора в гимназии? Истерики Лелика? Нет, все началось с прыжка девушки из окна. Да, все из-за нее. Сумасшествие нарушило правильный ход игры. Пешка встала под ферзя, и ферзь ее не съел. Дальше понеслись крики, выяснения отношений. Процесс стал неуправляем.
Зазвонил домашний телефон. Кому бы это?.. Наверное, маме.
– Лодя, – позвала мама. – Тебя! Девушка. Говорит, что твоя одноклассница. Но голос какой-то…
Чтобы не слушать мамины рассуждения о голосах современных девушек, Всеволод поднял трубку. Могла и Светка зачем-то перезвонить ему на домашний.
– Привет, – протянули незнакомо, а потом чавкнули. Белая. Давно не виделись! – Мы к тебе во двор пришли. Выходи на улицу.
– Зачем во двор? – опешил Всеволод. Вспомнилось расставание сегодня утром. Кажется, ему обещали за что-то отомстить. Уж не теперь ли?
– У тебя окна куда выходят?
– Севка! – фоном завопила рыжая. – Я люблю тебя! Выходи!
Всеволод похолодел, вслушиваясь. В крики. Во всхлипы и смех. Голова пошла кругом от невозможности происходящего.
– Какой этаж-то? Вон, смотри, свет зажегся. Это ты? – то в телефон, то рыжей орала белая.
– Севка!!!! – завизжала рыжая и хрипло засмеялась.
П-образный двор, гулкая податливость стен. Загорается свет в окнах. В одном окне так точно загорится. У Людмилы.
– Не, там какая-то баба лохматая, – разочарованно протянула белая. – Ну, ты где там? Какой подъезд твой? Я забыла.
– Сева! – завыла рыжая, и Всеволоду немедленно захотелось ее убить.
– Не орите, – холодно попросил он. – Мои окна с другой стороны.
– Да? – изумилась белая. – Слышь? Пошли в арку, он нас с другой стороны ждет.
– Не надо никуда ходить! – заторопился Всеволод.
Против него вели игру. Он должен был победить. Если сейчас не выйдет, белая подстережет в другом месте, и он может оказаться не готов. А сейчас? Что сейчас произойдет? Он выйдет, посмотрит на расклад и выиграет. Как всегда делал. Противник только занесет руку над фигурой, а он уже просчитает партию.
– Стойте на месте. Я сейчас.
Всеволод оглядел комнату. Что-то, вероятно, стоило взять. Откуда у них номер? Как они нашли его дом?
Опять Серега из гимназии! Новый номер сотового он не знает, знает домашний. И адрес. Этим и поделился. Чем богаты, тем и рады…