— Хорошо, идите…
Оставшись один, генерал Венсан Бельфор, известный как "Молот Ислама" — в кровь разбил о стену кулак.
0 8 июня 2014 года
Авианосец Адмирал Колчак
Конечно же, пытать меня не стали. Оснований к этому не было, к тому же — русский авианосец был совсем недалеко от их берега. Я ответил на те вопросы, на какие считал нужным — после чего меня под конвоем доставили до базы ВВС Рауль Салан, где совершил посадку транспортный самолет снабжения — чтобы доставить меня обратно на авианосец.
Обратно — я летел совсем без комфорта, на небольшом транспортном самолете, используемом для перевозок между авианосцем или берегом. Он мог доставить ракету воздух-земля, самолетный двигатель или группу пилотов на смену вылетавшей свой тур и отправляющейся на берег: авианосцы редко заходили в порты, потому что там они становились уязвимыми целями. Сейчас этот самолет доставлял на борт авианосца меня одного — и в нем сильно пахло рвотными массами, отчего мне пришлось повязать пропитанный кельнской водой платок на лицо. Так, я стал похож на старого пирата…
Офицеры разведцентра встречали меня на палубе — из чего я заключил, что дело дрянь. Если бы у них была работа — никто не стал бы шляться по палубе…
— Пустышка? — спросил я.
— Пустышка, господин вице-адмирал…
Я вздохнул. Предстояла такая пахота, что и раб на галерах не позавидует…
— Нашу очаровательную гостью отправили с корабля?
— Так точно. Доставили в лучшем виде.
Следующие несколько часов — мы посвятили обработке собранной разведывательной информации.
Ермак сбросил нам более пятидесяти возможных контактов… иногда много информации еще хуже, чем если бы ее не было вообще. Плюс — к этому у нас были гигабайты снимков высокого разрешения со спутника, на основании чего — компьютер создал детальную трехмерную карту местности. Сейчас мы просматривали "контакты", пытаясь найти, как ушел генерал Абубакар Тимур…
Работа эта муторная, кропотливая и не факт, что к чему-то приводящая. Выполняется она вот как: ты получаешь все данные, какие только возможно получить, загружаешь их в компьютер, оцифровываешь, если они не оцифрованы. После чего — ты начинаешь перебирать кадр за кадром, картинку за картинкой, пытаясь найти либо нужных лиц, либо подозрительные модели поведения. Существует целый список подозрительных моделей поведения, он составлялся еще по Персии и с тех времен только обновлялся. Подозрительным может быть что угодно… выставленная у неприметного и небогатого дома охрана, грузовой автомобиль большой грузоподъемности во дворе жилых домов, погрузка мешков в закрытый фургон или переноска мешков в здание, не являющееся складом или магазином, что-то похожее на трубу на плече, несколько человек преследуют одного человека, один человек копает что-то лопатой у дороги, человек лежит на крыше и наблюдает. Сейчас — компьютерные системы шагнули далеко вперед, каждый снимок автоматически анализируется на наличие подозрительных моделей поведения и классифицирует их по степени опасности, оператору остается их только интерпретировать (по возможности) и передать для принятия решения. А решение могло быть самым разным, вплоть до нанесения ракетного удара.
Нашли мы и то, как скрылся генерал Абубакар Тимур. Благо и временной и географический отрезок для поиска был небольшим, а спутниковые снимки были просто изумительными. Мы заметили военный вертолет, зависший над крышами, а потом удалившийся. С этого военного вертолета не высаживался десант, наоборот — мы заметили, что он принял на борт людей. И ушел — в ту сторону, где не было военных баз, а был только гражданский аэропорт. Французы помогли Тимуру, выхватили его у нас из-под носа.
Оставалось одно…
Среди мастеров тайных дел есть один прием… который как-то в шутку использовал сэр Артур Конан-Дойль. Довольно жестокая проделка — он послал двенадцати своим друзьям анонимное письмо следующего содержания: Все раскрыто — немедленно бегите. В течение следующих двух дней все срочно отправились из Англии на континент.
В мире зазеркалья никто точно не может сказать, кто и что знает — но учитывая важность информации, применяется правило: мог узнать, значит — узнал, а паранойя является не болезнью, а насущной необходимостью. Именно на этом я и решил сыграть: у меня были всего несколько обрывков информации, не подходящих один к другому, плюс досужие домыслы из Интернета — но я мог сделать вид, что мне все известно.
Я набрал номер того же спутникового телефона. Вывел на громкую связь.
— Дерьмо… да!
Генерал Венсан Бельфор был явно не в духе.
— Добрый день, месье генерал. Или уже ночь?
Если играете в эту игру — звоните в неудобное время. Усиливает эффект.
— Кто это? — он еще не проснулся.
— Князь Воронцов.
— Ну и какого черта вам нужно? Вам мало того, что произошло?
— О, отнюдь. Просто хотел посочувствовать вам.
Генерал выругал меня словами, которые я не могу привести на бумаге и положил трубку. Я выждал пять минут — и снова набрал тот же номер.
— Послушайте, сударь, если вы…
— Каково быть предателем, а, генерал? — спросил я.
— Что?!
— Самое худшее предательство, мсье генерал — это когда предаешь сам себя.
— Да как ты смеешь!?
— Передайте привет генералу Тимуру, сударь. Скажите, что ему все равно не жить. Я найду его и убью. Спокойной ночи.
Я прервал разговор. Офицеры разведцентра смотрели на меня во все глаза.
— Десять минут, — сказал я, — следите за интенсивностью обмена. Можете принимать ставки — ставлю сотню на пятнадцать минут.
Я проиграл. Генерал Бельфор перезвонил на тридцатой минуте. Интенсивность обмена подскочила на тридцать семь процентов. Мой звонок сыграл роль камня, брошенного в стоячий пруд — теперь во все стороны расходились волны. Невод ловил их… работы дешифовщикам и аналитикам будет полно.
Я дождался восьмого звонка… люди обычно нервничают, когда не дозваниваются. Потом снял трубку…
— У аппарата.
— Что это вы такое там бормотали? — осведомился Бельфор, — вы пьяны?
— О нет, месье, я оскорбительно трезв. Поздравляю.
— С чем?
— Я не догадался ранее, что вы укрываете генерала Тимура. Если бы я знал это, то отдал бы приказ нанести удар крылатой ракетой, и все было бы кончено. Поздравляю.
— Что за чушь? Идите, примите холодный душ.
— Он нужен вам, сударь. Я просто хочу понять, ради чего такой человек как вы, Молот Ислама — может предать дело своей жизни и предоставить приют одному из самых агрессивных и опасных террористов, которого знала Земля.
— Это бред. Идите, проспитесь.
— Я не сомневаюсь, что вам приказали, месье генерал. Государству плевать на ваши чувства, оно отдает приказ, который вы должны исполнять. Но насчет ротмистра — вам ничего не говорили, и вы отдали его. Так?
…
— Остается только одно — понять, чем купили ваше государство. Что такое нужно Франции от генерала Тимура, ради чего оно готово мириться с его существованием. Ага… кажется, я понял. Как говорится — дошло.
— Вы о чем.
— Ядерное оружие. Расщепляющиеся материалы. Незаконные исследования, связанные с вашим мирным атомом. Так?
Генерал не ответил.
— Спокойной ночи, месье генерал. Пусть вам приснятся люди, которые уже погибли, и которым только предстоит погибнуть. Сладких снов.
— Послушайте…
Я отключил связь.
К утру — интенсивность обмена возросла на семьдесят один процент. В Алжире мало кто из чиновников спал в эту ночь.
Его Императорское Величество, Император Николай Александрович Романов выглядел несколько нездоровым… возможно, он просто не выспался. Несмотря на ранний час — он был одет в форму Гвардии.
— Упустили, — не спросил, а констатировал он.
— Упустили, — хладнокровно подтвердил я, — но мы подобрались к нему ближе всего за последние десять лет. Мы стронули его с лежки и чуть не взяли его.
— Чуть — чуть не считается. Песню слышал? — недовольно сказал Николай.
— Слышал. Но сейчас он бежит, оставляя след. Мы все равно выследим его.
От младшего офицера, каким он был недавно, у Николая осталось правильное понимание таких ситуаций. Ты находишь людей, которым ты можешь доверять, которые могут выполнить работу, даешь им ресурсы и бросаешь в бой. В бою могут быть неудачи и поражения, из них важно извлекать уроки и корректировать свои действия, но не более того. Это как охота с борзыми — борзые могут гнать серого несколько километров — и догоняют далеко не сразу. Но представьте, что будет, если после неудачного броска вы будете сечь собак арапником? Так они точно никого не загонят, ни сейчас, ни в будущем. Вы просто даете им еще один шанс. Так и тут.
— Что ты намерен делать? — спросил он.
— Получена информация чрезвычайной важности, я должен ее передать не по обычным каналам связи. Из рук в руки.
— Подробнее, — потребовал Николай.
— Лежка известного нам лица казалась совсем не там, где мы ожидали, его прячут люди, от которых этого никак нельзя ожидать. Мне кажется, я знаю, почему мы ищем его уже много лет и не можем найти и следа. Мы просто не там его искали. Команда Колчака и его разведцентр вполне профессиональны, они взяли след, и будут идти по нему. Я же хочу передать информацию и поискать его в другом месте. Если не найду — то узнаю, кто его скрывает, почему и постараюсь сделать так, чтобы он никогда не смог туда вернуться.
Николай согласно кивнул.
— Хорошо. Возвращайся в Петербург.
— Никак нет. Где-то поближе к месту действия, я не хочу пока появляться в Санкт-Петербурге. Пошли человека, которому можем безоговорочно доверять мы оба.
— Хорошо, жди. Тегеран тебя устроит?
— Вполне…
Нет… все таки монархия отличная штука. Если бы я работал на САСШ — а я знаю, как там делаются дела — мне бы пришлось общаться с помощником президента САСШ по вопросам национальной безопасности — а это либо прожженный политикан, либо впавший в маразм военный. Потом он бы, возможно и госсекретарь решали бы, что сказать Президенту. А потом они же, плюс Президент — долго думали бы над тем, что лучше — решиться и сделать или не подвергать свои карьеры опасности в свете предстоящих перевыборов. Другое дело — монархия. Монарх знает, что никаких перевыборов не будет, от ответственности в отставку не уйти, а те проблемы, с которыми не разобрался он — с ними придется разбираться его сыну. А это, знаете ли, отличный стимул для того, чтобы разобраться с ними здесь и сейчас…
Картинки из прошлого
11 мая 2005 года
Фиери, Албания
Фиери, небольшой (всего восемьдесят тысяч человек) городок, расположенный в пятнадцати километрах от Адриатического побережья — юридически считался всего лишь центром одноименно провинции и для несведущих в криминальных делах Европы был не более, чем еще одним непримечательным городишкой, посещение которого можно ограничить парой дней на выходных. Просто так, для общего развития — в Европе вообще популярен туризм "на один день", благо авиабилеты дешевы. Но для людей сведущих — например для разведчиков и инспекторов Интерпола — этот город был не менее известен, чем Палермо или Загорье[52].
Еще в начале прошлого века местные суровые крестьяне, спустившиеся с гор — научились дополнять свой скудный заработок доходами от похищений людей и работорговли. Места эти — были ареной притязаний сразу трех великих держав — Италии, Австро-Венгрии и России посредством Греции. А потому — местные власти вынуждены были заигрывать с местными суровыми крестьянами и их лидерами, быстро сообразившими, как надо извлекать выгоду из столь выгодного географического и геополитического положения. Чуть попозже, когда австро-венгерские власти принялись закручивать гайки относительно мятежных и неспокойных сербов — у фиерийцев нашлось еще два занятия. Первое — контрабанда сербских свиных консервов (после того, как изобрели способ консервации мяса это стало выгодным занятием) и завоз в Сербию всего необходимого сербам в обход австро-венгерской блокады. Второе — содействие в переправке сербов, желающих покинуть свою землю и сесть на корабль, идущий в Италию и куда подальше. Плата была стандартная — все что есть, беженцев обирали до нитки, сербок иногда насиловали всем кагалом. Сами понимаете, что теплых чувств у сербов по отношению к албанцам это никак не прибавляло. Лафа эта прекратилась в тридцать седьмом — состоялся исход сербского населения, который обеспечивали моряки русского императорского флота и только что созданные части морской пехоты. С тех пор — у фиерийцев остались совсем не добрые воспоминания о русских и тот из русских, кто рискнет приехать в этот городок — рискует в нем и остаться. Навсегда. Определенно, русским в этих местах делать было нечего — да они сюда и не стремились, благо рядом было княжество Монтенегро, где русскую речь можно было услышать чаще, чем местный диалект сербско-хорватского.
В тридцатые и сороковые годы, когда эта местность была под прямым итальянским правлением, Муссолини не осмелился действовать в Албании так, как действовал на Сицилии — справедливо опасаясь общенародного мятежа и кровавого бунта. В итоге — местная мафия, накопив капитал в тридцатые на сербах — благополучно пережила это неспокойное для всех мафиозных организаций Италии время. А в конце пятидесятых — не в последнюю очередь под влиянием фиерийских дельцов Король Ахмед Зогу послал подальше Италию и разорвал вассальный договор. Король кстати был тем еще типом, достойным правителем достойной страны — на его жизнь было совершено пятьдесят пять покушений, а в тридцать первом, когда убийцы открыли по нему огонь на ступенях театра — он выхватил пистолет и открыл ответный огонь, отчего убийцы и разбежались. После него королем Албании стал его сын Лека, Лека Первый, про которого судачили, что он в тринадцать лет стал мужчиной, изнасиловав служанку.
В пятидесятые годы период неопределенности закончился — фиерийские дельцы занялись новым, сулившим невиданные барыши делом — контрабандой наркотиков. Король Лека, очевидно, ничуть этому не препятствовал — он правил аж до две тысячи одиннадцатого года, причем на его жизнь было совершено всего три покушения, и то все три — заказала сицилийская мафия. Местоположение Фиери для снабжения Европы наркотиками было хуже, чем у Палермо — из Палермо был прямой путь как в континентальную Италию и дальше — сразу в Швейцарию и Германию — так и паромом в Марсель, давнюю криминальную столицу южной Европы. Но это компенсировалась очевидным бездействием полиции и даже очевидной помощью со стороны спецслужб: в восемьдесят первом из Берлина в полном составе выслали посольство Албанского королевства, обвинив в том, что в дипломатической почте провозится героин. Король Лека Первый направил возмущенную дипломатическую ноту и даже от отчаяния съездил в Лондон, где нашел полное понимание и поддержку…
В семидесятые годы — Фиери быстро пошел в гору: в шестьдесят пятом в Священной Римской Империи, а в семидесятом в Великобритании законом было запрещено врачам выписывать рецепты на кокаин и героин[53]. До указанного времени — наркоман вполне мог потакать своей пагубной привычке за относительно небольшие деньги, покупая поддельные рецепты или подкупив врача. С этих лет — начинается становление европейской наркомафии и Фиери был во главе этого движения, наряду с Палермо и Марселем.
В восьмидесятые годы, точнее в их начале состоялись события, заставившие фиерийских деловых людей вспомнить корни, так сказать. С чего все начиналось. Во-первых — благодаря исследованиям, проводимым в клинике Шарите в Берлине стали обычной хирургической практикой операции по пересадке органов. Во-вторых — большой польский рокош восьмидесятого — восемьдесят второго годов имел неожиданное побочное последствие. Для подавления польских борцов за свободу — в Варшаве и других городах стали работать истребительные отряды, состоящие из бывших и действующих бойцов армейского и флотского спецназа — до этого в мирное время они использовались только на Восточных территориях. Деятельность таких отрядов регулировалась законами о чрезвычайном положении, согласно которому любое лицо, оказавшее активное сопротивление или в отношении которого имеются веские подозрения в причастности к терроризму, имеет быть расстреляно на месте, либо по приговору военного трибунала с проведением следствия в двадцать четыре часа. К отрядам ликвидации были прикомандированы опытные исправники из Киева, имевшие давний зуб на организацию Цви-Мидгаль, международный еврейский каганат, промышляющий похищением женщин и продажей их в бордели по всему миру. Окраинские земли особенно от этого страдали — из-за обилия красивых женщин и международного города — порта Одесса. Спецназовцам сильно не понравилось то, что рассказали исправники, в результате чего на основе оперативных данных было истреблено несколько тысяч евреев, а организация Цви-Мигдаль прекратила свое существование. Одновременно с этим — в Санкт-Петербурге произошла крайняя в истории массовая казнь — повелением Императора без суда было повешено девяносто семь человек, в том числе сорок один врач. Эта казнь завершила "дело врачей", подозреваемых в том, что они проводили операции по пересадке органов, причем донорами выступали похищенные, в том числе дети. В третьих — примерно в это же время в Одессе произошел крупный еврейский погром, явно кем-то направляемый, в ходе которого разбили до пятидесяти притонов зухеров[54].