В Servizio Anagrafe она выбрала служащего, который был помоложе, и рассказала ему о своих проблемах, не забывая строить глазки. К своей просьбе она присовокупила busta, конвертик с некоей суммой. Служащему она объяснила, что она студентка исторического факультета Оксфорда и собирает материал об историческом периоде семидесятых — восьмидесятых годов Италии для своей работы о борьбе с коммунизмом: для того, чтобы ее работа как новичка была признана в академическом мире — она должна быть полной и исчерпывающей. Для этого — ей надо найти всю доступную информацию по неким персонам того периода.
Служащий, возможно поверил, а возможно и нет — но тем не менее, взялся за телефон. Минут двадцать звонков и расспросов привели к тому, что архивы того периода уничтожены — но в то же время они оцифрованы на случай, если кому-то потребуется информация. Цифровой архив находится там же, где сидит правительство Ломбардии.
В общем, он вежливо ее отфутболил.
Недолгий вояж по улицам Милана привел ее к небоскребу Пирелли — одному из самых примечательных мест в Милане. Этот тридцатидвухэтажный небоскреб был построен семейством Пирелли, владеющем одноименно шинной компанией на месте старого производственного здания и числился в списке достопримечательностей. Удивительно, но офиса самой Пирелли здесь не было, этот небоскреб использовался как деловой центр, площади в нем сдавались всем, кто мог заплатить. В том числе — здесь сидело правительство Ломбардии, области, центром которой являлся город Милан. Тут должно было быть то, что ей было нужно.
На входе — стояли вооруженные автоматами карабинеры, отчего она снова почувствовала себя не в своей тарелке: подданная Великобритании, она привыкла к тому, что все вокруг безоружны. Вход преграждали хромированные вертушки, надо было назваться, сообщить, к кому идешь и по какому делу: ни в одном британском бизнес-центре такого не было, потому что это отпугивало посетителей, ни один арендатор не потерпел бы такого. Она назвалась, сообщила, что ей нужно посмотреть данные в архиве — и ее довольно грубо обыскали, вывернули сумочку, что вызвало у нее нешуточное раздражение: черт восьми, да кто они вообще такие? Просто она жила в обществе, почти не соприкасавшемся с террором и не знала, какое место в итальянском терроре занимали женщины. Красивая женщина пройдет куда угодно, ей будут сочувствовать судьи… а дамская сумочка — отличное место для пистолета или револьвера…
Все еще кипя от гнева, она поднялась на лифте на нужный ей этаж, спросила у одного из служащих, куда ей идти. Тот показал.
Там ее ожидал сюрприз. В отделах обработки данных, где работают с компьютерами — ожидаешь встретить этаких гиков в больших очках, с нездоровым цветом лица и непонятным профессиональным жаргоном. Ей же встретился этакий дед — божий одуванчик, который в рабочее время перелистывал Иль Попполо д'Италия.
Но что есть, то есть…
— Скузи.
Дед встрепенулся.
— Си, синьорина.
— Мне… нужно узнать информацию о некоторых людях.
Дед выложил перед ней бланк.
— Заполните, пожалуйста.
Крис со вздохом заполнила все бланки, после чего отправилась ожидать на общественный диванчик, кожа на котором была порвана.
Через некоторое количество времени — они уже успела разозлиться — пришел ответ, от которого ее пробрало холодным потом.
Стефания Квирелли, прокурор, спецотдел по борьбе с организованной преступностью. Убита двадцать девятого июня девяносто второго года.
Габриэль Авогадро, служащий квестуры, спецотдел по борьбе с организованной преступностью. Погиб в автокатастрофе восемнадцатого сентября девяносто второго года.
Стефано Одди, лейтенант карабинеров. Исчез, считается пропавшим с девяносто второго года. Судьба неизвестна.
Марсия Паренти, репортер, Корьере дела Серра. Убита двадцать восьмого ноября девяносто второго года.
Альберт Кабрал, служащий квестуры, спецотдел по борьбе с похищениями людей. Погиб при невыясненных обстоятельствах четырнадцатого сентября девяносто второго года.
Массимо Николетти. Генерал карабинеров, возглавлял карабинеров Рима. Убит двадцать пятого мая две тысячи шестого года.
Все ключевые фигуры досье, которые могли дать ей информацию по делу, которым она интересовалась — погибли, пропали без вести, убиты…
Крис заметила только одно — Николетти, главная фигура расследования — погиб многим позже других. Вероятно, это что-то значило, но что — она не представляла.
Сунув распечатки в папку, которую она носила вместе с сумочкой, чтобы не мять документы, погруженная в невеселые раздумья, Крис спустилась вниз. Она чувствовала, что вязнет и вязнет капитально в своем расследовании и в этой стране.
Вертушка выпустила ее на волю. Солнце стояло в зените.
И ее Чиквиченто — на месте не было…
Она сначала даже не поверила своим глазам. Потом растерянно огляделась по сторонам, думая, что ее таксиста согнала с места полиция.
Но таксиста так и не было…
Она сделала несколько шагов в одну сторону, потом в другую. Потом — разразилась ругательствами, ругая себя саму, такую дуру, этого гребаного таксиста, который уехал и просто бросил ее, всю эту страну, полную умолчаний, понимающих взглядов и лживых слов, где ничего не делается так, как надо. Она первый раз была в Италии — но уже успела ее возненавидеть, эту страну — капкан, страну — ловушку…
Мерзость какая!
Охранявшие небоскреб вооруженные автоматами карабинеры с любопытством смотрели на нее…
Ее счастье — это был самый центр города, отсюда было недалеко и до вокзала. Надо было просто позвать еще одно такси — но она решила этого не делать. Чисто на эмоциях решила — она не хотела оставлять таксистам этого города ни одного дрянного пенни.
Итак, она решила прогуляться по городу пешком. Тот факт, что ее таксист уехал, не взяв с нее платы — ее не насторожил. Равно как и то, что из стоящего неподалеку такси вылезли два субъекта очень подозрительного вида, патлатые, небритые и развязные и двинулись за ней.
Не увидела она и то, что чуть поодаль — повернулся и пошел той же дорогой еще один человек…
Она шла пешком, по улицам Милана, полным людей: туристов, покупателей, просто зевак, которые в самый разгар рабочего дня отчего-то шляются по улицам. В киоске — она купила туристическую карту Милана, продавец, весьма любезный молодой человек на отличном английском объяснил ей как добраться до вокзала Централе и даже отметил на ее экземпляре карты, где она находится сейчас — чтобы не заблудиться. По улице ехали, то ускоряясь в пол, то резко замедляясь машины, было шумно и как-то весело. Совершенно непостижимая для холодной Великобритании атмосфера, там даже по праздникам так не бывает…
В Милане — нет магазинов, которые во всех других странах называют стоковыми, то есть продающими вышедшую из моды, но все еще доброкачественную одежду. В Милане все устроено по-другому. Есть улочки, на которые каждый день приезжают фургоны, перекрывают эти улочки, на самодельных прилавках раскладывают товар, прямо на ящиках, на листах бумаги, вешают на дверцах фургонов. Товаром является одежда, обувь, парфюмерия, дамские сумочки. Все продается по цене, которую в других странах не восприняли бы всерьез: дамский костюм марки первой величины типа Max Mara, причем оригинальный, сшитый на юге Италии — можно купить примерно за пятьдесят рейхсмарок — это как минимум в двадцать раз ниже его цены в Берлине. Кроме того — здесь потрясающе богатый выбор товаров мелких ремесленников, которых на подиумах нет и не будет — настоящий эксклюзив за смешные деньги. Такая ситуация делает выгодными поездки в Милан на шопинг, чем и занимаются модницы со всей Европы. Экономия на приобретении вещей окупает билет на трансъевропейский экспресс — тем более что берлинский скорый прибывает на вокзал Милана в семь часов утра и в четырнадцать отправляется: семи часов вполне достаточно, чтобы в бешеном темпе прошвырнуться по развалам и набить несколько сумок покупками. Во время работы — эти развалы превращаются в настоящую многоголосую толчею, здесь ругаются, торгуются, доказывают что-то друг другу на всех европейских языках. Аналогом миланских развалов можно считать лишь базары в Константинополе и Бейруте — там примерно то же самое, с поправкой на восточную специфику…
— Аморе! Аморе!
Громкий, достаточно визгливый женский голос, кто-то схватил ее под руку. Крис повернулась…
— Аморе, вам непременно надо это посмотреть.
— Что? — спросила Крис? В ее стране было не принято вот так вот приставать к людям на улице, пусть даже и к потенциальным покупателям. Такую дамочку — непременно ждали бы штраф и беседа в полиции…
Цыганка. Как и все цыганки — полноватая, волосатая, разбитная. Удивительно — но на итальянку совершенно не похожа, притом что у цыганок такие же черные вьющиеся волосы и яркие, черные глаза. Настоящая цыганка с золотом на пальцах, на шее, в ушах — возможно даже настоящим, не фальшивкой.
— Аморе! Аморе!
Громкий, достаточно визгливый женский голос, кто-то схватил ее под руку. Крис повернулась…
— Аморе, вам непременно надо это посмотреть.
— Что? — спросила Крис? В ее стране было не принято вот так вот приставать к людям на улице, пусть даже и к потенциальным покупателям. Такую дамочку — непременно ждали бы штраф и беседа в полиции…
Цыганка. Как и все цыганки — полноватая, волосатая, разбитная. Удивительно — но на итальянку совершенно не похожа, притом что у цыганок такие же черные вьющиеся волосы и яркие, черные глаза. Настоящая цыганка с золотом на пальцах, на шее, в ушах — возможно даже настоящим, не фальшивкой.
— Как тебя зовут, милочка?
— Кристина, — чуть растерянно ответила Кристина.
— Какое красивое имя… — запричитала женщина, — ты такая молодая… тебе сколько лет?
— Двадцать семь…
— Моей дочке двадцать шесть, такая шебутная, прости Господи… Надо постоянно ее контролировать, не то убежит и вернется потом потолстевшей… на девять месяцев. А парень у тебя есть?
— Ну… есть.
Крис и сама не поняла, почему пошла за этой женщиной. Точнее — почему позволила ей увлечь себя в глубину рядов, в фургону…
— Смотри, какая красота… — цыганка показала на развал яркий коробочек на импровизированной витрине — совсем недорого, не думай, милочка. Тебе и вовсе отдам почти бесплатно. Такой красивой девушке это нужно, не то твой парень будет тебе изменять. Скажи, милочка, он тебе уже изменял?
Крис пожала плечами.
— Не знаю…
— Мужчина ни в чем нельзя доверять, милочка. Совершенно ни в чем, мой, например, лежит сейчас на диване дома, когда я торгую. Сволочь, корми еще его. Никогда не позволяй мужчинам садиться себе на шею[79]. Милочка, у тебя руки такие холодные…
Крис даже не поняла, что произошло. Кто-то болезненно взвыл за ее спиной — и как сирена завизжала цыганка. Кто-то схватил ее за руку и рванул изо всех сил — она едва не упала, хорошо, что ноги были в кроссовках, а не в туфлях на шпильке. Она последовала за ним, краем глаз увидев корчащегося на земле от боли патлатого молодого человека в черной кожаной куртке, похожего на хиппи.
Еще один — поджидал их на улице. Молодой, среднего роста, тоже патлатый. Он попытался что-то сделать… она даже не поняла, что именно — но человек, который тащил ее, сделал какое-то движение — и преградивший им путь хиппи полетел на землю, по пути снеся витрину с товаром. Теперь уже — заорали торговцы, покупатели, осыпая их проклятьями.
— Бежим!
Они выскочили на улицу и побежали… она не знала куда, но ее спаситель, похоже, знал…
— Грацие, синьорина.
— Нон пер квесто, синьор…
Принесшая заказ молодая девушка, скорее даже не подрабатывающая студентка, а дочь хозяина кафе — бросила лукавый взгляд на ее спасителя и убежала на кухню за следующим заказом…
Ее спаситель — достал из кармана довольно большую серебряную фляжку, обтянутую черной кожей, свинтил колпачок, плеснул немного в чашку Крис. Она увидела, что на фляжке есть какой-то герб…
— Пейте, это вам сейчас необходимо. Пейте, пейте…
Она глотнула из чашки — и закашлялась…
— Господи, что это… Что вы сюда налили… русскую водку.
Ее спаситель улыбнулся.
— Господь с вами… Разве я мог предложить даме водку? Чистый спирт…
— О, Боже…
Ее спаситель, видя выступившие слезы, поменял чашки.
— Так будет лучше. Хотя… немного выпить вам не повредит. Как и мне…
Она разглядывала своего спасителя. Лет тридцать с небольшим… ближе даже к просто тридцати. На вид обычный европеец, только голубоглазый. Волосы длиннее, чем сейчас принято носить мужчинам, сейчас в моде военная, короткая стрижка, а тут — до плеч. В Европе мало голубоглазых людей, в основном глаза серые или черные. Большая редкость зеленые, они иногда встречаются у немцев. У человека, который спас ее в Египте — глаза были бледно-голубые, как выцветшее под солнцем миланское небо. У этого же человека глаза были насыщенно-голубого цвета, она знала, что такие глаза в России зовут "романовскими". Слышала про это, когда работала в Персии…
Господи… Даже сейчас, когда ты сидишь в кафе с очень неплохим на вид мужиком — ты думаешь про Россию и про Египет. Уймись, старушка!
— Кто вы? — спросила она — что происходит?
Молодой человек весло, располагающе улыбнулся.
— Я турист. Скорее даже профессиональный путешественник. Просто увидел соотечественницу в беде и решил помочь.
— Вы дворянин?
— Однако… Как поняли?
— Герб на фляге.
— Понятно… — молодой человек снова улыбнулся, — удобная вещица. Граф Сноудон, к вашим услугам…
— Везет мне на дворян… — скала Крис.
— Что, простите?
— О… нет, ничего. Вы не похожи на англичанина.
— Вообще то я валлиец…
— Все равно не похожи.
Молодой человек поднял руки.
— Сдаюсь. По матери я де Роан, герцог де Субиз. Во мне половина французской крови. Интересуетесь дворянством?
— Не совсем… А как вы поняли, что я в беде?
Молодой человек сочувственно улыбнулся.
— Вы недавно в Италии?
Крис немного смутилась.
— Заметно?
— Вообще-то да. Обернитесь. На противоположной стороне улицы…
Крис обернулась…
— Этот… мерзавец! Он там!
— Ну… вряд ли это именно он. Скорее, один из родственничков. Тут таких полно.
— Вызвать полицию. Надо вызвать полицию.
— И что вы скажете? Он просто там стоит и смотрит, это разве запрещено?
— Но кто они?
— Похитители людей.
— Кто?!
Крис про это что-то слышала. Но как-то не сопоставляла с собой. Она вообще была смелой, смелой именно из-за своей глупости. Так человек, ничего не знающий об акулах, может спокойно плавать рядом с ними — он просто не знает об исходящей от них опасности.
— Похитители людей. Цыгане. Мерзавцы еще те. Милан — это центр цыганской жизни Италии, если бы они попробовали заниматься этим делом в Калабрии, там им давно ноги бы вырвали. Они торгуют легкими наркотиками, продают поддельную одежду и парфюмерию, перевозят контрабанду — а заодно и похищают людей.
— Но почему они пристали ко мне?! У меня нет денег!
Молодой человек пожал плечами.
— Понятия не имею. Возможно, вы показались им привлекательной. Они могли бы насильно выдать вас замуж за одного из своих — такое бывает. Или продать в бордель в Африку или в Хорватию, или на Восток. Они и этим занимаются, после того, как русские разгромили зухеров[80] в Варшаве.
— Вы… многое знаете про жизнь европейского континента…
— Конечно… — спокойно подтвердил молодой человек, — я ведь не турист, я путешественник. Если я хочу поехать куда-то — я не иду в турагентство, не покупаю тур. А вы кто?
— Вы не поверите…
— Отчего же?
— Я журналистка?
— Журналистка?
Молодой человек не смог как следует скрыть типичного для дворян раздражения при слове "журналист" — и Крис разозлилась.
— А вы чем зарабатываете на жизнь?
— Хм… у меня вообще-то есть поместье, и земли… но я также работаю на Роял-Датч Шелл. И кое на кого еще…
— Капиталист, значит…
Крис сама не понимала, зачем она это сказала. Как и все молодые девушки — в юности она прошла через увлечение идеями социальной справедливости. Читала с подругами Маркса, ходила на демонстрации профсоюзов…
— Каждый должен чем-то зарабатывать себе на жизнь, верно?
— Смотря на какую… — Крис допила кофе, бросила на стол несколько монет.
— Эй, я заплачу за вас…
— Не стоит…
— Подождите… — молодой человек догнал ее — наш друг все еще там. Сделаем так: вы сейчас возьмете такси, я буду тут и запишу его номер. Вряд ли они осмелятся попробовать еще раз — согласны?
Крис немного смягчилась.
— Давайте, так и сделаем. Извините, просто, я…
— Немного перенервничали, это бывает… — молодой человек шагнул на край дороги, поднял руку — такси! Такси!
Крис назвала в качестве конечной точки поездки аэропорт — надо было возвращаться в Рим побыстрее.
Молодой человек с синими, как небо глазами — легкой трусцой добежал до машины, припаркованной неподалеку — черная Альфа-Ромео 159. Ввалился на заднее сидение.
— Что… — обернулся водитель.
— Заткнись, Джонни, — молодой человек нажал кнопку быстрого набора на телефоне, — Рик, это я. Что там у тебя. Ты засек?
— Да, засек, — отозвался телефон, — очень странные хулиганы. Садятся в машину, желтый ФИАТ-такси, новый совсем. Сфотографировал.
— Сколько их?
— Трое. Не считая тех, кто в машине.
Твою мать. Похоже, опергруппа. Или наемники, боевики. Цыган здесь полно, в Милане боролись с мафией и… доборолись.
— Следи за ними.
— Э… Марк, а как же дама?