Насчет отбивной у нее были некоторые сомнения, но вслух говорить об этом она не стала.
— Могу помочь. Хоть руки и голову чем-то займу.
— У меня там пара помидоров, жена Мика угостила из своего парника. Можешь порезать.
Она занялась делом, и ей действительно стало легче.
Из оставшегося на сковороде мясного сока Бойл сделал подобие подливки, сдобрил ее приправами и вылил на мясо.
Устроившись у столешницы, Айона откусила кусочек.
— Вкусно.
— А ты чего ожидала?
— Я ничего не ожидала, но получилось вкусно. Бог мой, умираю с голоду!
Бойл видел, как по мере насыщения у нее розовеют щеки, а глаза делаются все менее ошарашенными.
Он помнил, как в лесу жар и ярость на ее лице в один миг уступили место бледности и слабости. И теперь он с облегчением наблюдал, как она становится собой. Вот она, нормальная Айона.
— А тумана на этот раз не было, — вдруг осенило ее. — До меня только что дошло: он выскочил прямо из чащи. Не знаю, как это трактовать, но нужно обязательно сказать об этом Брэнне и Коннору. И Фину. А еще этот камень, красный камень на его шее… Под конец он уже меньше светился. Мне так показалось. А тебе?
— Не могу сказать. Мне больше его клыки запомнились. И то, как ты вмиг побелела. Я уж стал бояться, что ты съедешь с седла.
— Быть такого не может. Никогда! — Она посмеялась, накрыв его руку своей. И замерла, когда он повернул свою ладонь и крепко сжал ей руку.
— Ты меня до смерти напугала. Просто жуть как!
— Прости.
— За что, интересно, ты извиняешься? Эта твоя привычка, между прочим, меня довольно-таки раздражает!
— Я… я стараюсь исправиться.
— Нет, ты только задумайся! Мы едем верхом, умиротвоенные, довольные, я даже размечтался: вот сходим поужинать, а там как пойдет. А в следующую минуту ты устраиваешь смерч!
Он встал, собрал тарелки, о чем она мысленно пожалела: картошечки она бы съела еще.
— Не хочешь, чтобы я извинялась, не ори на меня.
— Я на тебя не ору!
— А кто тогда?
— Никто! Я просто ору. Человек — что, не может в собственном доме выражать свои эмоции так, как ему нравится?
— А в моем доме никто никогда не кричал.
— Да что ты говоришь? Ты, случайно, не в церкви воспитывалась?
Она опять рассмеялась.
— Думаю… может — если следовать твоей логике, — никому до меня особенно дела не было, чтобы кричать. А тебе, Бойл, — тебе есть до меня дело?
— Мне есть дело! Мне не все равно, сидишь ты тут или валяешься в лесу с перекушенным горлом! — Она побледнела, и он тут же стал себя корить: — Теперь ты меня прости. Правда! Я как разойдусь, у меня невесть что с языка слетает. Прости, — повторил он и нежно взял ее лицо в ладони. — Ты была такая грозная! Даже не знаю, из-за кого я больше завелся — из-за волка или из-за тебя.
— Мы прорвались — вот что самое главное. — Она положила руки поверх его. — А потом ты приготовил мне ужин и не дал мне развалиться на части. Это тоже много значит.
— Значит, с тобой все в порядке. На данный момент.
Бойл прикоснулся к ней губами, на этот раз очень нежно. Ее ладони скользнули к его запястьям и напряглись.
— Теперь я должен доставить тебя домой. — Он подался назад, но Айона продолжала держать его за руки.
— Я не хочу, чтобы ты вез меня домой. Я хочу остаться у тебя.
— Ты все еще на взводе.
— Так заметно?
Ему удалось чуть отодвинуться от нее.
— Возможно, это я сам на взводе.
— Это меня устраивает. — Она встала. — Может быть, мне это как раз и понравится. Бойл, мы с тобой вместе выиграли бой. Я хочу остаться с тобой, хочу побыть здесь, хочу с тобой в постель.
— Мне кажется… Разумнее было бы немного выждать, поговорить сначала… об этом.
— Я думала, это я здесь много болтаю. — Она сделала движение к нему.
— Ты много болтаешь. Очень много! Но, наверное, учитывая обстоятельства… Мы можем поговорить потом, — выдавил он и заключил ее в объятия.
— Отлично! — сказала она и обняла его.
Глава 13
И снова ее подошвы оказались оторваны от пола, а губы прижаты к его губам — головокружительное ощущение. На спине она чувствовала его сжатый кулак, как будто он был готов в любой момент содрать с нее свитер, и это вполне устраивало Айону. Если бы могла изловчиться, она бы уже выскользнула и из свитера, и из всего остального.
— Нам надо… — Она не дала ему договорить, жадно прильнув к его губам.
— Где у тебя спальня? — Должно быть, где-то рядом, но если нет — сойдет и продавленный диван.
— Это… — Он пытался соображать, но в голове был один туман, и тогда он просто подхватил ее под ягодицы и приподнял вверх. Она охватила его торс ногами, руками обвила шею.
Все вокруг зашаталось и занялось огнем. Айона почти перестала воспринимать тускло освещенную комнату и беспорядок в ней, а Бойл на ходу расчищал себе путь между раскиданных вещей, неся ее на кровать с деревянными шишечками, застланную прохладными белыми простынями.
Потом ей стало и вовсе безразлично, где она — в лесу, в океане, на многолюдном городском тротуаре или на цветущем лугу. Существовал только он, груз его прижатого к ней тела, сила его нежно скользящих рук, жадный рот, ищущий и получающий свое. Только эти прохладные простыни, делающиеся все горячее и горячее, когда он стянул через голову ее свитер и отшвырнул в сторону.
В ней все было таким миниатюрным и изящным. Грудь, которая идеально легла в его ладони, руки, нырнувшие под его рубашку и гладящие его кожу. Он не был неуклюж, но с ней, такой маленькой, стал бояться себя и потому старался не спешить и действовать плавно и нежно.
Но ее бедра выгнулись дугой, пальцы впились в его напрягшиеся мышцы, еще больше возбуждая его.
Он хотел, чтобы она была голой, — простое, элементарное желание. Хотел, чтобы это маленькое тело обнажилось специально для него, оголилось и стало доступно его рукам, его губам.
Он нагнулся и потянул пряжку ее ремня. Она что-то сказала, но слова потонули в его поцелуе.
— Что? Что такое? — Если она сейчас скажет остановиться, он убьет себя.
— Сапоги. — Ее губы перемещались по его лицу, потом она стала зубами пощипывать его за скулу. — Сначала сапоги.
— Да, правильно. Сапоги. Правильно. — Он уже был как взведенная пружина и от этого впал в некоторое замешательство, но скользнул вниз, встал на колени в ногах постели и стянул с нее правый сапог. Отшвырнул. Сапог упал с резком стуком. Он потянул за левый, она нагнулась, схватила его за волосы и прижала к себе.
— Ты такой… Стемнело… Кажется, начинается дождь… Как сердце стучит… — Каждую фразу она отбивала страстным поцелуем. Когда он отбросил второй сапог, что-то затрещало и задрожало.
— Теперь твои… Дай сниму. — Она потянулась к его сапогам. — Их надо снять, непременно снять… Хочу, чтобы на тебе ничего не было, иначе я с ума сойду.
— Я тоже.
— Хорошо, хорошо. — От ее смеха, звонкого от радости и возбуждения, у него вдоль позвоночника снизу вверх побежали мурашки. — Мы с тобой на одной волне. — Первый сапог полетел на пол. — Обними меня, слышишь? Ласкай меня… Везде… Все равно где… Так, с одним я справилась.
Сама того не ведая, она осуществила свое заветное желание: он был ослеплен.
— Хоть теперь ты можешь помолчать?
— Может быть. Возможно. Есть! — Она сдернула наконец второй сапог, скинула его на пол.
И снова набросилась на него.
Она чуть не свалила их обоих с кровати, но он сумел обхватить ее и перекатиться на середину. Бойл утонул в очередном поцелуе, а Айона на ощупь судорожно расстегивала его рубашку.
— Какие у тебя классные плечи! Как я хочу… — Она стащила рубашку, затем через голову стянула с него теплую майку — все это опять-таки полетело прочь.
Она провела руками по его грудным мышцам и выше, к плечам, оттуда спустилась к бицепсам, издавая такие звуки, словно слизывала с ложки расплавленный шоколад.
— Какой ты сильный!
— Я не сделаю тебе больно.
Она опять засмеялась, теперь уже легко и беззаботно.
— Я тебе такого обещать не могу.
Она проворно расстегнула застежку лифчика.
— Так тебе проще будет.
— Я не боюсь тяжелой работы. — Он снял и отбросил в сторону лифчик. — А теперь тихо, не отвлекай меня.
В следующее мгновение Айона потеряла способность соображать, не то что говорить. Она оказалась в круговороте самых разных ощущений: это его руки заставляли ее трепетать, брали, терзали. Прикосновения грубых, натруженных ладоней, отросшей за день щетины возбуждали ее все сильней и сильней.
Мальчики, поняла она. Все, кто прикасался к ней до сих пор, были мальчики по сравнению с ним. Слишком гладко, слишком легко, слишком отработанно. Сейчас же у нее был мужчина, который ее хотел.
Он в один миг выдернул ее из джинсов и продолжил жадно обследовать ее тело.
Он в один миг выдернул ее из джинсов и продолжил жадно обследовать ее тело.
Там, в лесу, она вызвала бурю. Теперь он вызвал бурю внутри нее, не менее бешеную и неукротимую.
Она поддалась ему без намека на сопротивление или смущение, доставив ему такое блаженство, что он совсем потерял голову. С каждым ее стоном или вздохом Бойл хотел ее все сильней, а ее своевольные руки воспламеняли нервные окончания в его коже и глубоко под ней. А рот, голодный, ищущий, действовал на него, как наркотик в крови.
Обезумев от страсти, он взял ее руки, потянул вверх и сомкнул на деревянных шишечках на спинке кровати.
И в тот миг, как он вошел в нее, ему показалось, что взорвался весь мир. Своей силой, своей яркостью этот взрыв потряс его и ослепил. И на какое-то мгновение лишил сил.
Потом она поднялась ему навстречу и, шепча его имя, приняла еще глубже.
И опять он почувствовал себя сильным как бог и окончательно опьянел от страсти и животного возбуждения.
Бойл толчками проникал в нее, еще и еще, теряя голову от жаркого, податливого тела. Айона двигалась в такт ему, сплетя его пальцы со своими, и бедра ее были похожи на хорошо смазанный поршень, ритмично двигающийся взад и вперед.
Он словно взлетел — как выпущенная из лука стрела — и воспарил на крыльях блаженства. И словно в тумане слышал, как она захлебнулась от крика, взлетев вместе с ним.
В изнеможении он упал на нее, забыв, что давит всем телом. В голове еще не унялся круговорот, легкие продолжали усиленно качать воздух. А в его бешено бьющемся сердце словно поселилась пульсирующая боль.
Девушка шевельнулась под ним, подвигала руками и ногами, пробуя работать мышцами. Ей жутко захотелось обвиться вокруг него, погладить, вдохнуть его запах. Но сил уже не было.
Он выпил ее до дна.
Она могла только лежать, утонув в его жарком теле, слушать его частое дыхание и редкий стук дождя за окном.
— Я тебя раздавлю.
— Не исключено.
Бойл приподнялся и неловко откатился на спину, все мышцы его дрожали. Никогда еще он не был так… увлечен.
И как к этому относиться?
Она сделала пару глубоких вдохов, свернулась калачиком и пристроила голову ему на грудь. В этом была какая-то бесхитростная нежность, устоять перед которой он был не в силах, и невольно еще ближе притянул ее к себе.
— Что, замерзла?
— Смеешься? Да мы с тобой могли бы Арктику растопить. Какое блаженство!
— А ты сильней, чем кажешься.
Она приподняла голову и улыбнулась.
— Мал, да удал.
— Не стану спорить.
Он понял, что легче всего сейчас было бы остаться вот так лежать и дать себе ненадолго уснуть. А потом вновь насладиться друг другом. И что с того, что, не успев толком восстановить дыхание после первого раза, он уже думает о продолжении?
Но вот насчет «легче всего» можно было поспорить.
— Мне надо отвезти тебя домой.
Айона помолчала, потом рука, лениво поглаживающая его грудь, замерла.
— Брэнна, наверное, заждалась.
— Ох ты! — Он чувствовал, как ее грудь вздымается и опадает. — Ты прав. Ей же надо в точности знать, что произошло в лесу. Я совсем забыла. Как будто это не с нами было. Хорошо, хоть один из нас практичный.
Айона повернула голову, провела губами по его коже и села.
В этом сумеречном свете она казалась ему ярким пятном на фоне сгущающегося мрака, и ему захотелось снова прижать ее к себе и держать долго-долго.
— Надо одеться, — объявила она.
Брэнна ждала Айону и всеми силами удерживала себя от того, чтобы не ходить из угла в угол и не давать волю нервам. Она терпеть не могла довольствоваться обрывками и полунамеками. Бойл, конечно, заверил, что никто не пострадал и что он позаботится об Айоне, пока она не придет в себя, но прошло уже целых два часа!
Даже больше, поняла она, взглянув на часы.
Еще хуже было то, что Коннор велел ей не строить из себя наседку и отправился в паб, не желая, по его словам, чтобы она выедала ему мозг своей нервозностью.
Тем лучше, подумала она с горечью. Пускай идет себе и крутит любовь, если найдет с кем, пропустит пинту-другую, а она пока в одиночестве подумает.
Если через десять минут Айона не явится — тогда…
— Наконец-то! — проворчала Брэнна, услышав, как отворяется входная дверь. Она шагнула навстречу, приготовившись прочитать нотацию, но, едва увидев обоих, остановилась и прикусила язык.
Не надо быть ведьмой, чтобы догадаться, как они провели эти два часа.
— Так-так… — Она подбоченилась, а Катл запрыгал от радости. — Сейчас попьем чайку, и ты расскажешь, что у вас там произошло. И ты, кстати, тоже, — сказала она Бойлу, не дав ему возразить. — Я хочу услышать все, так что не думай улизнуть.
— А Коннор здесь?
— Нет, его нет. Пошел в паб развлекаться, а ты не надейся отмазаться. Вы хоть что-нибудь ели? — озаботилась вдруг она, входя в кухню.
— Бойл приготовил ужин, — успокоила ее Айона.
— Вот как? — Удивленно вскинув брови, Брэнна покосилась на Бойла и поставила чайник.
— Я просто умирала с голоду. После того заклинания с крысами мне тоже очень есть хотелось, но сегодня чуть до голодного обморока не дошло.
— Интенсивность не всегда такая. Тебе еще в новинку. Но сейчас ты выглядишь бодренько, видно, что о тебе хорошенько позаботились. Слушай, Бойл, ты можешь не ерзать? То, что у вас был секс, не увидит только слепой. Ничего не имею против. Только, пока некоторые занимались столь приятным делом, я себе места не находила в ожидании, что вы явитесь и все мне расскажете.
— Ох, надо было раньше прийти, не заставлять тебя нервничать.
Брэнна развела руками, потом смягчилась.
— Если бы меня после такого кошмара мужчина накормил ужином и уложил в постель, я бы, наверное, тоже не отказалась. Надеюсь, он не оплошал?
Айона хмыкнула.
— В обоих смыслах.
У Бойла вдоль позвоночника побежала волна жара, будто температура подскочила.
— А можно хотя бы при мне не обсуждать мою интимную жизнь?
— Ладно, обсудим после твоего ухода. — Брэнна налила ему чаю и чмокнула в макушку.
— Ты сама-то поела? — спросила Айона.
— Да нет еще. Вот все расскажете, тогда поем. С самого начала, Айона! А ты, Бойл, слушай, если она что-то упустит — будешь дополнять.
Айона стала рассказывать, стараясь сохранять спокойствие и не пропустить ни одной детали.
Брэнна взяла ее за руку.
— Говоришь, ты вызвала бурю? А откуда ты знала, как это делается?
— В книжках написано. Я понимаю, мне еще рано, и это большой риск, но… Не знаю, как и почему, но я понимала, что должна сделать именно это. И я чувствовала, что смогу.
— Почему не позвонили мне? Коннору? Нам обоим, наконец?
— Все произошло так быстро! Когда назад прокручиваешь, кажется, это длилось часами, потому что рассказываешь по порядку. А на самом деле, думаю, и пары минут не прошло.
— Если не меньше, — подтвердил Бойл.
— Ладно, но все же лучше было вызвать нас с Коннором.
— Или Фина, — вставил Бойл.
— Его я тоже не исключаю. — Разве что самую малость, призналась себе Брэнна. — Но род есть род, Бойл. Мы с Коннором и Айоной — из одного рода. А тут как раз задействована родовая магия. И ты не очень испугалась. Коннор бы это почувствовал, как уже бывало. Тебе не было страшно, как в тот раз в лесу в одиночку.
— Немного было, но, конечно, не так. Может быть, оттого, что я все-таки была не одна. Я все время думала, он сделает какую-нибудь пакость Бойлу и лошадям, чтоб до меня добраться. Наверное, потому и удалось сфокусироваться.
Брэнна кивнула, но призадумалась.
— Я тебя отвлекаю от темы. Ты сказала, в этот раз он обошелся без тумана?
— Да.
— Значит, хотел не столько поиграть у вас на нервах, сколько застигнуть врасплох. И может быть, из тумана он частично черпает силу, вот почему и не был так силен.
— Не думал, что это потребуется? — Бойл покачал головой. — И ошибся. У нее дерево в щепки разлетелось.
— Удержать контроль не получилось.
— Это — вызвав бурю без тренировки-то? Ничего удивительного. Будет чудом, если ущерб сведется к одному дереву.
— Ну, это то, что я видел, — сказал Бойл. — Если не считать этого мерзавца, улетевшего вверх тормашками.
— Если бы я удержала энергию под контролем, лучше сконцентрировалась, я бы, возможно, его совсем уничтожила.
Брэнна махнула рукой.
— Если бы это было так просто, я бы сама давно это сделала. Ты молодец. Рассказывай теперь до конца.
Дальше Брэнна слушала, не перебивая, а только кивала.
— Да, и впрямь молодец. Я бы сказала, ты очень рисковала, но твою интуицию я ставить под сомнение не могу. Она подсказала тебе именно это, и ты ее послушала. Ты цела и невредима. Думаю, Кэвон такого поворота не ожидал. И поплатился. Не исключено, что ты его как-то даже ранила, раз его источник силы — я думаю, это его камень — ослаб. И какое, интересно, у тебя было ощущение?