— Подумал, он тебе сегодня может понадобиться, у тебя же в расписании три маршрута.
— Он мне всегда нужен. — Айона заключила в ладони морду коня и потерлась о нее щекой. И искоса взглянула на Бойла. — Спасибо, что позаботился.
— Да ну, ерунда. А ему прокатиться полезно. Есть у меня мысль заменить двух лошадей, которые задействованы завтра, тогда если ты не против пригнать Аластара, то Цезаря пригоню я. А оттуда могу подбросить тебя домой, если тебя это устроит.
— Звучит неплохо.
Разговаривает дружеским тоном, не более, подумалось ей. Все согласно уговору. И все же…
— Пока записываю первую группу, поставлю его в загон.
Айона взяла поводья, покрутила ноющим правым плечом и легонько потерла больное место.
— Ушиблась, что ли?
— Что? Да нет, растянула немножко. Я же этой рукой фехтую, — чуть хвастливо объяснила она, помахав кистью. — С Мирой шутки плохи.
— Она пощады не знает. А почему плечо не зафиксировала? Попросила бы Коннора…
— Потому что боль не дает мне расслабиться.
Она увела коня, твердо решив не оглядываться. Но спиной чувствовала взгляд Бойла. А чем плохо приоткрыть крошечную щелку для надежды? Это даже интересно.
В работе он не скупился на задания для Айоны. В результате она всю первую половину дня была занята — и душой, и телом. Пока он снова не выбил ее из седла тем, что принес ей бутылку любимой кока-колы.
— Спасибо.
— Промочи горло. Небось пересохло — столько ты команд своей ученице отдавала.
— Она еще совсем девочка. — Айона с благодарностью приникла к бутылке. — И сама верховая езда ей нравится. Просто она еще не прониклась серьезностью в отношении занятий. По-моему, ей больше нравится обмундирование, в котором она садится в седло, и то, как она выглядит верхом.
— Кажется, там родители разводятся.
— Ой-ой! Это тяжело. Ей же всего восемь!
— Насколько я слышал, это у них давно началось. И они пытаются компенсировать детям потрясение, потакая их прихотям. Ей покупают сапоги и брюки для верховой езды, а ему — видеоигры и спортивные толстовки.
— Это не поможет.
— Да нет, конечно. Слушай, у тебя не будет минутки на Спада взглянуть? Что-то он сегодня от еды отказывается. Я подумал, прежде чем ветеринара звать, может, ты над ним поколдуешь?
— Прямо сейчас и схожу. Я с ним сегодня не работала, — добавила Айона и поспешила из манежа. — Да и вообще с утра его не видела.
Она зашагала по конюшне и остановилась возле денника Спада. Бойл не отставал.
Конь беспокойно переминался и удостоил ее лишь одним печальным взглядом.
— Неважно себя чувствуешь, да? — прошептала она, открывая двери денника. — Давай посмотрим.
В ответ он подогнул переднюю ногу к животу и снова опустил.
— Здесь болит, да? — Очень бережно она погладила коня, проведя руками по его бокам и вниз к животу.
И, закрыв глаза и успокоив сознание, дала себе увидеть и почувствовать.
— Так-так… Это не колики — уже неплохо. И не язва. Но есть дискомфорт, да, мой хороший? И ты не можешь делать то, что ты любишь больше всего. То есть — есть.
— Даже картошкой не удалось его заманить, а ведь он ее так любит!
— Он не потный, — добавила она. — По полу не катался?
— Нет. Только к еде почти не притронулся.
— Несварение. — О чем, мелькнуло у нее, Бойл мог бы и сам догадаться. Но как бы то ни было, они находились тут вдвоем, рядом, и руки их то и дело соприкасались, когда они гладили коня.
— Думаю, мне под силу с этим справиться, если доверишь.
— И я доверю, и — главное — он. Спад ветеринара терпеть не может. А если это несварение, мы можем дать ему лекарство. Правда, этого он тоже не выносит.
— Посмотрим, может, еще обойдемся. Не подержишь ему голову?
Бойл сделал все, как попросила Айона. Девушка присела и стала водить руками по лошадиному животу.
— Болит, — негромко сказала она. — И это так непонятно! Ты просто слишком спешишь, когда ешь. А ты успокойся и жуй помедленнее. Растягивай удовольствие. Ну-ну, все хорошо…
Айона вытянула из страдальца боль, и на мгновение у нее самой стянуло живот, но она чувствовала, как под ее руками животное расслабляется. И слышала, как жеребец с облегчением фыркнул.
— Ну вот, теперь лучше. Много лучше. И ты наверняка уже подумываешь, как бы снова подкрепиться.
Она поднялась. Бойл смотрел на нее с недоумением.
— Вот так здорово! — восхитился он. — Это чудо какое-то!
— Так странно: у меня теперь это так запросто получается! И кстати, насмотревшись на его страдания, меня и саму на еду не тянет. Хорошо бы ему в корм добавить того гомеопатического зелья, для закрепления успеха.
— Непременно. И спасибо тебе. Мы его все так любим, ты же знаешь. — Бойл продолжал стоять рядом с конем, загораживая собой выход. — Ну что, Айона, у тебя все хорошо?
— Да. Отлично. А у тебя?
— Да, все хорошо. Весной всегда дел прибавляется.
— А потом будет лето.
— А потом будет лето. Через пару дней мы опять должны собраться, все обсудить. Вот хочу спросить: не могу я тебе чем-либо помочь, пока суд да дело? Может быть, тебе нужен лишний выходной, чтобы ты могла… ну… заняться своими делами дома. Посвятить этому больше времени.
— Мне кажется, работа с лошадьми помогает сохранять ясность мысли. И уравновешенность. Каждодневная привычная занятость успокаивает. Как и мысль, что, когда все закончится, это опять будет моей работой.
— Но если тебе понадобится время — только скажи.
— Скажу.
— После работы могу угостить тебя пивом, в качестве гонорара за услуги ветеринара. Исключительно по-дружески, — добавил он. — Когда освободишься. Если ты в настроении.
Он точно так же поступил бы с любым другим человеком, убеждала она себя. Однако…
— Я бы не прочь, но Брэнна меня будет ждать. Она безжалостна, не лучше Миры. До солнцестояния совсем немного времени остается.
— Это верно. И тебя это гнетет.
— Меня гнетет непонимание того, что потребуется от меня, какова моя роль во всем этом. Брэнна с Коннором наотрез отказались пустить меня к развалинам раньше солнцестояния. Считают, что, когда я окажусь там в первый раз, это место придаст мне сил, а это может оказаться очень кстати.
— Расскажешь мне, если… если тебе опять что-то такое приснится или ты так или иначе с ним столкнешься?
— Пока все тихо. И это тоже напрягает. Он наблюдает, это чувствуется. Но близко не подходит. — Она пожала плечами, потерла плечи.
— Прости, если расстроил тебя этим разговором.
— Меня не разговор расстраивает, а ожидание.
— Ожидание, — повторил он и медленно кивнул. — Это всегда трудно. Айона, я хочу… — Его окликнул Мик и энергичным шагом подошел к стойлу.
— Вот ты где. Хотел спросить… — Мик перевел взгляд с Бойла на Айону и зарделся. — Простите, ребята, я помешал…
— Ничего, все в порядке. — Бойл потоптался и повернулся. — Мы как раз со Спадом закончили.
— Я дам ему лекарство и запишу в книгу, — деловито проговорила Айона.
— Спасибо.
Оставшись одна, Айона прислонилась к коню.
— Он начал вести разговоры, — удивленно констатировала девушка. — Отродясь этого не любил, но с недавних пор… И еще купил для меня кока-колы.
Она вышла, подняла бутылку, оставленную у дверей денника, и сделала большой глоток.
— Черт побери, Спад, по-моему, он за мной ухаживает. Только вот не пойму, как на это реагировать. Никто со мной раньше так себя не вел.
Со вздохом Айона уставилась на бутылку. Это хорошо или плохо, что ее сердце поддается на такие крошечные жесты, как бутылка газировки?
Надо посмотреть, что будет дальше, решила она и пошла за лекарством для жеребца.
Однако дальше ничего особенного не происходило — разговоры, небольшие знаки внимания, предложения по-дружески помочь. Дальше этого Бойл не шел. Вот и хорошо, подумала Айона, помогая Брэнне готовить ужин на всю компанию. Она все ему сказала, когда он пришел с извинениями и принес цветы, причем ничуть не покривила душой.
Надо хоть раз в жизни проявить благоразумие и осмотрительность, как следует оглядеться, прежде чем бросаться в любовный омут очертя голову.
— Ты так громко думаешь, что у меня от твоих мыслей голова разболелась, — проворчала Брэнна.
— Прости, пожалуйста. Никак не остановлюсь — пластинку заело. Ладно, поставим на паузу. Никогда раньше не делала картошку с гребешками. Даже из полуфабриката.
— На этой кухне прошу о полуфабрикатах не упоминать.
— Разве что в обидном смысле? Я делаю-то правильно?
— Продолжай укладывать слоями, как я тебе показала. — Сама Брэнна помешивала на плите густой соус, которым намеревалась смазать запекающуюся в духовке свинину.
— Праздничная еда для стратегического совещания.
— У меня настроение приготовить что-то вкусное. А в другой раз, если такого настроения вдруг не окажется, можно будет долго доедать холодную буженину.
— У меня настроение приготовить что-то вкусное. А в другой раз, если такого настроения вдруг не окажется, можно будет долго доедать холодную буженину.
Айона сосредоточенно посыпала мукой следующий слой нарезанной ломтиками картошки.
— А я о Бойле все думаю.
— Да что ты говоришь? Ни за что бы не догадалась.
Скорчив недовольную гримасу у сестры за спиной, Айона добавила в кастрюлю соль и перец и растопила сливочное масло.
— Откуда ты знаешь? Никак не могу понять, как тебе удается читать мои мысли, правда! А я как раз над этим сейчас и работаю. Может, ему просто секса недостает? Ну, допустим, отчасти — приятельских отношений. Или его мучает, что он меня обидел, и теперь он пытается загладить вину и потому подчеркнуто любезен? А дружеское отношение — это потому, что я поставила такое условие? А может, он на самом деле испытывает ко мне что-то более сильное, чем самому казалось?
— Я неподходящий советчик в сердечных делах. Некоторые говорят, у меня вообще сердца нет.
— Никто из тех, кто тебя знает, так не говорит.
Говорил один человек, мысленно возразила Брэнна, когда-то ей даже хотелось, чтобы у него было право рассуждать на эту тему.
— Я в мужчинах не разбираюсь, Айона. Только возомню себе, что наконец все поняла и держу под контролем, как оно все и рассыпается, стоит отвернуться. А когда по кусочкам собираю все сызнова, выходит что-то совсем другое. Вот брата своего я хорошо знаю, но брат — это другое дело.
— Любовь не должна быть чем-то трудным.
— А вот тут, думаю, ты ошибаешься. По-моему, она должна быть самым трудным из всех дел, тогда с ней так легко не расстанешься, не дашь ее отобрать и не потеряешь.
Брэнна отвлеклась от духовки, чтобы проверить, что там получается у Айоны.
— Так-так… Ты знаешь, почему возишься так долго? Потому что ты каждый ломтик картошки укладывала так осторожно и аккуратно, будто это взрывчатка. Но ты справилась. Теперь неси ее сюда и заливай горячим молоком — вон оно.
— Просто взять и залить?
— Да, и не по капельке, а все сразу, чтобы всю картошку закрыть. Теперь под крышку — и в печку. Замечай тридцать минут, потом еще кое-что надо будет сделать.
— Ладно, поняла. — Айона пристроила сотейник в духовку рядом с запекающимся мясом и вздохнула с таким облегчением, словно и впрямь избавилась от взрывоопасного груза.
— Странно, а мне казалось, вместе они туда не уставятся.
— Они уставятся туда, куда я захочу. Теперь, пожалуй, изобразим гарнир из стручковой фасоли. Это я в прошлом году со своего огорода набрала и в бланшированном виде заморозила. А потом… Так, кто-то приехал, — подняла палец Брэнна, услышав звук подъехавших машин. — Давай встретим и подумаем, что нам им поручить.
— Двумя руками «за»! — обрадовалась Айона и поспешила за Брэнной. — Знаешь, по-моему, мне надо поставить перед собой цель освоить какое-то одно, но по-настоящему вкусное блюдо — надо только решить, что это будет. Пускай у меня будет свое фирменное блюдо. «О, Айона готовит свою фирменную грудинку!» — звучит? Я, правда, не знаю, что это такое, но почему бы ей не быть моим фирменным блюдом?
— Достойная цель.
Брэнна распахнула дверь. Перед домом рядом со своим пикапом стояла Мира, Фин выходил из своей машины, а Коннор с Бойлом с трудом выкарабкивались из ярко-красной «мини».
— Какая лапочка! — захлопала в ладоши Айона, подходя ближе. — Как же вы там поместились?
— Это было непросто, — признал Коннор. — Как, впрочем, и управление этой штучкой. Бойл за эту дорогу коленками себе уши натер. Но машинка шустрая, бежит весело. Тебе как раз подойдет.
— А ну-ка садись! — подхватила Мира.
Айона послушно села за руль.
— Мой размерчик. Это от того приятеля, о котором ты говорил? — спросила она у Коннора. — Замечательная! Она и правда чудесная, но боюсь, сейчас мне не потянуть покупку.
— Но тебе нравится? — уточнил он. — Цвет, кузов, салон?
— Как же она может не нравиться? — Она уже так и видела себя за рулем этой маленькой красной ракеты. — Машина — само совершенство! Как ты думаешь, не придержит он ее для меня? Я бы могла внести аванс, а остальное заплатить потом.
— Можно было бы и так, только она уже продана. — Коннор глянул на Брэнну, та кивнула. — С днем рождения!
— Что?
— Коннор с Бойлом нашли эту машинку, а мы все скинулись и купили. Тебе на день рождения, — добавила Брэнна. — А ты думала, мы не знаем, что у тебя сегодня день рождения?
— Я не… Я думала, что сейчас, когда у нас тут такое, лучше не… Нет, вы же не можете… Машину? Это невозможно.
— Уже смогли, — ответил Коннор. — К тому же на день рождения надо дарить что-то памятное. Мы же одна семья, Айона. Мы не могли забыть о твоем дне.
— Но машину!
— Ей уже десять с лишним лет, и, сказать по правде, в сырую погоду она пыхтит, как астматик. То есть практически каждый день, — добавил Фин. — Но для твоих нужд сгодится.
Айона не выдержала — каскад смеха пополам с рыданиями сам собой исторгся из ее грудной клетки, она кинулась к Коннору — он стоял ближе всех — и повисла у него на шее. Потом бросилась обнимать по очереди всех остальных.
Когда дошла очередь до Бойла и ее руки крепко обхватили его, он сделал над собой усилие, чтобы не сорваться. Нельзя превратить это в нечто большее. Пускай будут только дружеские объятия.
— Не знаю, что и как сказать… — Она беспомощно всхлипнула, улыбнулась, утерла ладонью мокрые щеки, запрокинула голову, чтобы новая порция слез не хлынула по лицу. — Я… потрясена! Нет, больше, чем потрясена. Огромное… вам спасибо! Вам… всем!
— Надо будет еще кое-какие бумаги оформить, — ровным голосом вставил Фин, — но это потом. А сейчас ты ее опробуешь, правда?
— Конечно! Я на ней поеду. Поеду! — От радости Айона закружилась на месте. — Но в первый раз кто-то должен сидеть рядом. Есть желающие?
Мужчины дружно попятились.
— Трусы! — презрительно бросила Мира. — Что скажешь, Брэнна? Мы с тобой обе поместимся.
— Наверняка, только у меня ужин на плите.
Мира хмыкнула.
— А я ничего не боюсь. Айона, я с тобой.
Она быстро села в машину и подождала, пока Айона не устроится за рулем.
Та завела мотор, поерзала на сиденье, устраиваясь поудобнее. Трижды она ткнулась носом. Зажигание — газ, зажигание — газ, зажигание — газ, и, наконец, вихляя, понеслась по дороге.
— О господи! — простонал Бойл.
— Все нормально. Я же сказал, в целях безопасности я поколдовал над машинкой, — успокоил приятеля Коннор. — Девочке просто надо немного попрактиковаться, она все-таки американка. Фин тут шампанского закупил по случаю дня рождения, и, естественно, дорогого и французского — это же Фин! Первая бутылка уже ждет. Вот они сейчас вернутся, и мы примем для успокоения нервов!
— Не забудь, нас ждет серьезный разговор, — напомнила ему Брэнна. — И нам потребуются ясные головы, а не французские пузырьки.
— Так ведь день же рождения!
— Ну ладно, твоя взяла, — нехотя уступила Брэнна. — От бутылки на всех ничего не случится.
— Надо было мне тоже струсить, — шепотом призналась Мира Коннору, когда они с Айоной вернулись и Фин выстрелил первой пробкой. — Водит она просто ужасно.
— Попрактикуется — и все будет в порядке.
— Будем надеяться, что ты прав, потому что я уж думала, она на первом же километре нас обеих угробит. Но оно того стоит. Такого подарка девочка никак не ожидала. И не только подарка, а всего вот этого. Мне теперь кажется, что и меня в день рождения ожидают сюрпризы.
— Торт сегодня тоже будет.
— Я в вас не сомневалась. — Мира в порыве обняла его за плечи.
Он тоже обхватил ее рукой и, не дав ей опомниться, шутливо исполнил энергичное па. Мира со смехом подхватила танец, потом протянула руку к Фину за бокалом.
— Я произнесу тост! — объявила Айона. — Потому что о том, что хочу сказать, я много думала. Это — в дополнение к безмерной благодарности, которую хочу вам выразить. Вы все — мои родные, и это мое самое большое богатство. Я всегда буду им дорожить. Каждый из вас для меня подарок. Могла ли я подумать, что у меня будут такие верные друзья и родные, такие сильные и умные! Давайте выпьем за нас всех, за нашу компанию. — Она отхлебнула. — Ух ты, а ведь вкусно!
— Отличный тост и отличное шампанское! — Брэнна открыла шкафчик и достала с полки подарок в красочной обертке. — А это от твоей бабушки. Я припрятала, как она меня и просила.
— Ой, бабуля… — Возбужденная, Айона отставила бокал и вскрыла упаковку. В свертке оказался свитер в небесно-голубых тонах. — Сама связала, — прошептала Айона, приложив мягкую шерсть к щеке. — Какой мягкий! Связала специально для меня…
Она взяла в руки открытку и прочла:
Моей Айоне. В каждой петле — любовь, чудеса и надежды. Надевай его, когда захочешь чувствовать себя уверенной и сильной. Желаю тебе счастья в этот день и во все другие дни. С любовью, бабушка.