– А рубинов-то у меня нету!!!
Курящие друзья из магазина замерли с сигаретами в зубах.
– Это же самый мой камень! Как же так? Рубины очень дорогие?.. Нет, столько у меня нет… А может, подешевле что-то?.. Ну это можно еще посмотреть! Но только посмотреть!!! – строго сказала я испуганным друзьям.
Все было забыто: и то, что лишних денег нет совсем, и то, что вообще-то я очень торопилась на торжественное и не очень веселое мероприятие. На прощание с нашим старым офисом, который мы все любили. У нас кончилась аренда, и мы переезжали в другой, который никто еще не успел полюбить. И вот мы собирались это торжественно отметить. Прощание.
А я еще из бассейна, как я сказала уже. Время поджимало. Надо было себя в порядок привести.
Зачем их служебный вход рядом с моим подъездом?!
Прямо через него и пошла смотреть. Но это и лучше. Вид у меня был не для парадного.
Короче, я увидела, что такое настоящие рубины! Узнала, что самый дорогой цвет Pigeon blood называется. Голубиная кровь по-нашему. Вопрос стоял только в цене. Конечно, если бы он так не стоял, я бы себе выбрала что-то другое, наверно. Но он стоял, и я купила себе ПРЕКРАСНОЕ маленькое кольцо. Среднее. По сравнению с другими маленькое, а так – среднее. И почти что Голубиная кровь! Красивейшее! На все деньги, что были на карте!
Я его надела сразу же в магазине, потому что мужа дома не было, быстро привела себя в порядок и побежала на торжественное прощание.
Вот не зря говорят, что камни имеют силу. Я сразу ее почувствовала! В отличие от всего коллектива у меня было ПРЕКРАСНОЕ настроение! Давно такого не было. Это все мои рубины, я сразу поняла.
Некоторые бабы даже плакали втихаря, видно, у них что-то личное было связано с этим офисом. Вообще общее настроение было каким-то очень лиричным. Разве что песен не пели типа «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
Может, и я бы взгрустнула, если бы не рубины! Они мне не дали.
Все говорили какие-то трогательные слова, сколько у них прекрасных моментов было с этим, можно сказать, вторым домом, где мы провели столько лет. А я смотрела и смотрела на мое кольцо и все искала свет, чтобы оно ярче играло.
А когда мне совершенно неожиданно зачем-то предоставили слово, я продолжала искать свет вытянутой рукой и, глядя только на кольцо, говорила, что и мне жаль, наверно, но не уверена. И вообще, почему никто не сказал, какое у меня красивое кольцо?
И это всех очень развеселило почему-то. Они стали пить тогда за будущий офис и желать себе всякого прекрасного в нем. Так что я ничего не испортила, а даже помогла.
И вечер закончился весело. Хотя мне-то и так было хорошо из-за моего кольца.
А сейчас вот в чем вопрос. Мне же его надо как-то мужу преподнести, чтобы он мне подарок сделал. Придется ждать два месяца до дня рождения, когда он меня спросит, что мне подарить. А я скажу свое обычное: «Не волнуйся, я уже купила».
И покажу ему его подарок.
Главное, чтобы он не заволновался, когда он увидит, что я выбрала.
Хотя не это главное.
Как эти два месяца прожить без помощи моего камня?Глава 7 Слабое звено
Шмотки
Шмотки
Шмотки
Почем?
Где дают?
Мне идет?
Шмотки!
Офигеть!
Офигенно!
Обалдеть!
Обалденно!
Крутяк!
Ништяк!
Королева!
Принцесса!
Шмотки
Шмотки
Шмотки
Шмотки
Сколько можно?
Доколе?
Где твоя голова?
Ты о чем то еще думать можешь вообще?
Шмотки!
Шмотки!
Хоть о доме подумай!
Об обеде!
О сынка дневнике!
Не хочу!
Задолбали!
Надоело все!
Должна быть отдушина!
Ну не шмотки же!
Почему? Бывает страшнее!
Только в кино.
В жизни тоже бывает страшнее, чем шмотки!
Что?
Да много всего!
Беды разные – муж алкоголик!
Сын – наркоман!
Дочка – проститутка!
Да – это кошмар!
Пусть самой страшной бедой лучше будут шмотки!
Шмотки!
Шмотки!
И снится чудный Татьяне
Мне приснилось, что я попала на какой-то шикарный круизный корабль. И все красиво, как и положено быть в круизе.
Но как это всегда бывает в снах, какое-то непонятное чувство, что что-то не так. Странно как-то. Потом смотрю, а на корабле одни только бабы. Нет мужиков! Совсем нет! Даже капитан – женщина. И все матросы.
Тревожное чувство увеличивается, но пока все хорошо.
И там магазинов полно на корабле прекрасных каких-то. И меня это радует. Меня приглашают в магазин очень вежливо. Я смотрю – шмотки шикарные! Цены нормальные. Даже очень. И все марки мои любимые!
Я покупаю пальто, разумеется. Как же без очередного пальто?
А там почему-то давка такая в магазине – все покупают. Я думаю: что, все одни больные, как я, здесь собрались, что ли?
Ну ладно, бог с ними, но надо торопиться, чтобы все не смели.
Опять иду, покупаю сумку. Хоть обещала себе в ближайшее время сумок больше не брать. Но не устояла, естественно.
Потом вечерка пошла, обувь, джинсы. Вся каюта уже в шмотье. Я себе говорю: остановись, а то что ты делать будешь, когда в какой-нибудь порт корабль придет?
А мне так строго уже говорят женщины-матросы:
– У нас здесь условие. Без покупок не кормят первый день. Это как предупреждение. А на второй – за борт выбрасываем.
– Что выбрасываете? Шмотки мои?
– Нет. Вас выбрасываем.
Строгое условие какое! Но что делать? Опять покупаю. А потом еще и еще, чтобы выжить просто! Страшно же. Я же вижу, как другие несчастные за борт летят вместе с их шмотьем.
Покупаю уже надо и не надо. Без всякого удовольствия. В каюте уже все сверху донизу в пакетах. Не протиснуться. И такой страх, скажу я вам, – не передать.
Чем закончилось – не помню.
Но проснулась в холодном поту.
Обувь
Нет, главное – это обувь! Ну, я про себя, естественно! Мой сын однажды сказал мне:
– Мама, ты что, сороконожка?
Да, проблемы некоторые с этим имеются, не будем скрывать.
Во-первых. И самое главное. Место! Его катастрофически не хватает! Как я завидую женщинам, у которых есть такой прекрасный стеллаж для обуви! Они все там, красавцы, стоят, по цвету, по сезонам, по стилю разложенные! А у меня такого нет, к сожалению. Некуда его всунуть. Если только книжные полки вместе с книгами убрать из прихожей.
Но это же тоже бред, я понимаю. Приходит человек в гости. Думает, в интеллигентный дом попал. А ему навстречу вместо книг – мои сокровища!
Нельзя. А больше некуда.
Мне муж и так, спасибо ему, зайке, огромное, шкаф раздвижной во всю стену построил. Но для главного-то там места практически нет! Только в самом низу! И что делать? Скажите!
И выходит, что главное мое богатство и радость распихана по разным углам, и найти или вспомнить, где что, нереальная задача! Бывает, проходишь всю зиму – начинаешь распихивать сапоги, чтобы сменку достать, а на тебя смотрят красавцы, про которые ты, подлая, совершенно забыла! А они зимние! А лежали в пакете среди пижам! Ужас! Нет, квадратные метры – это, конечно, очень важно! Но не важнее, чем обувь все-таки!
Но главная радость бывает и очень подлой иногда.
Именно поэтому ее так у меня много.
Чтоб тебе каждый день в новой обуви ходить! (Hародное проклятие)
Какое верное проклятие! Я же про него ничего не знала! Я никогда его не слышала.
Хоть бы меня проклял бы кто-нибудь им хоть раз! Может, не было бы столько кровавых мозолей!
Хотя нет. Наверняка меня именно так и прокляли, а я просто об этом не знала.
А иначе почему я КАЖДЫЙ день покупала себе эти проклятые балетки? А покупала я их потому, что, надевая их в первый раз утром на работу, вечером я просто не могла уже наступить на обе ноги и плелась как тяжело контуженная. И мне ничего не оставалось делать, как зайти на обратном пути в какой-нибудь магазин, чтобы просто дойти до дому. И вот так, совершенно вынужденно, покупала, шла в очередных новых домой. Вроде сначала все было ничего, а на следующий день я их надевала, а к вечеру повторялась та же фантасмагория.
Это был настоящий кошмар! Стояла страшная жара. Босоножки – не выход. Там всегда в кровь – сразу. Носочки или подследники я не ношу, потому что ненавижу! Ну не в сапогах же ходить!
И действительно, почему только летом такие проблемы? Как зимой хорошо! И осенью даже!
И вот у меня уже накопилось этих балеток, которые я не могу носить, столько, что я их запихивала в самые неожиданные для меня места. А потом находила случайно, с ненавистью смотрела на них и снова запихивала еще подальше, чтобы больше не найти!
И вдруг пришла мода на летние сапоги. Какие же умные люди ее придумали, эту моду! И я купила себе шикарные! А к следующему лету совершенно о них забыла и нашла только осенью среди одежды сына.Шкаф
– В чем идти?
– Что надеть?
– Боже мой!
– Что делать?
– Где эти брюки?
– Кошмар!
– Это чье?
– Откуда?
– Где я это купила?
– Кому?
– Может, в бреду?
– Не помню!
– В страшном сне, может?
– Шкаф если этот приснится!
– Что за чудная кофта!
– Не помню!
– В страшном сне, может?
– Шкаф если этот приснится!
– Что за чудная кофта!
– Откуда? Забыла!
– Нету черного платья!
– Потеряла!
– Какой ужас!
– Украли!
– А, забыла!
– Я ж его подарила по пьяни.
– Что за прелесть!
– Валяется среди мокасин!
– Идиотка!
– Больная!
– Кретинка!
– Транжирка!
– Где я это купила?
– За такие деньжища!
– Хоть бы распаковала!
– Хоть бы из пакета достала!
– Где я это купила?
– Все висит неодетое!
– И лежит неодетое!
– И стоит неодетое!
– Где я это купила?
Вечерка
Ну что поделать, если я люблю вечерку! Я отправляюсь в магазин за майкой или джинсами, которые мне необходимы, а вместо этого кидаюсь к нарядному платью, если оно там, не дай бог, висит!
Самое ужасное в этой ситуации то, что оно мне совершенно не нужно, это платье!
Я давно уже лишний раз никуда не выхожу. Ни на какие тусы! А если и иду – одеваюсь попроще.
Но не могу пройти я мимо вечерки! Не могу! Меряю, любуюсь на себя, вздыхаю тяжело – и покупаю!
Меня не фотографируют для тележурналов и нигде не публикуют мои снимки в шикарной спальне (которой у меня нет и которая мне, к счастью, такая ни за какие деньги даже даром не нужна), где лежу в этом прекрасном платье и золотых босоножках!
И у собственного бассейна, от которого я бы, правда, не отказалась, меня тоже не фотографируют в другом прекрасном платье, лежащей на шезлонге и с йорком на коленях.
Я вряд ли пойду по ковровой дорожке за своим Оскаром.
И даже если меня пригласит на собственную яхту какой-нибудь завалявшийся миллионер, я вряд ли возьму хоть одно из них с собой в чемодан.
Что же это тогда? Скажите! Я что, идиотка? Наверно!
Каждый раз, когда я решаюсь купить очередную вечерку и продавщица говорит мне:
– Как вам идет!
Я отвечаю:
– Это совершенно неважно, я его все равно не надену, просто это моя мечта о красивой жизни.
И я хочу, чтобы эта мечта висела у меня в шкафу.
Она так ближе.
Как я узнала про ящики
Как-то давно еще я, шарясь по магазинам, увидела красный бархатный костюм. Красный-красный. Кричащий костюм.
Я его померила, конечно, но не купила – испугалась цвета. Ну куда такой красный? Я вообще всегда к красному очень осторожно относилась.
Нарядный, эффектный, но больше одного раза не наденешь. Да и дорогой ужасно. И ушла из магазина. И забыла о костюме.
Через какое-то время, может, через месяц, я сидела дома и пила шампанское. А шампанское я всегда любила, пока суровая бабка из-за покера и этот крантик не перекрыла.
Надо сказать, что оно на меня всегда так действует, шампанское, как ничто другое. От первого же глотка во мне просыпается такой вкус к жизни, такая радость бытия! На несложном уровне. А именно на чисто природном. Я так всегда любила этот первый именно глоток!
Но потом, когда идет уже третий бокал, там другие ощущения появляются. Там уже идет попытка философского осознания бытия, но опять-таки в радостном ракурсе.
И вот, философски осознавая бытие, я поняла, что единственное, чего мне не хватает в этой жизни, это того красного бархатного костюма. Потому что только он в тот момент гармонировал с моим богатым внутренним миром. И осознав это, я стремительно, со скоростью пожарного, оделась и побежала как на пожар в этот магазин.
А вечер был уже поздний. И бежать было далеко. Но я неслась, как какая-то сирена, и долетела до магазина минут за десять до его закрытия.
– Где красный костюм? – прокричала я.
– Какой костюм? – спросила продавщица таким испуганным голосом, будто боялась, что я ее собираюсь пытать.
– Красный бархатный! Месяц назад мерила!
– Его продали давно, – промямлила продавщица еще более испуганно.
– Как же такое могло случиться? За что? Ну почему со мной всегда так? Что же делать? Что делать, я вас спрашиваю? – говорила я этой продавщице и двум другим, выскочившим на подмогу.
Они смотрели на меня с ужасом, понимая, что горе мое велико, а уходить я никуда не собираюсь.
– А что у вас еще красное есть? Все показывайте! Только красное!
Вот такой внутренний мир был в этот момент. Красный.
– Да ничего вроде нет, если только в подсобке посмотреть, – извиняясь, сказали девушки.
Эта информация меня заинтересовала. Мне никогда еще не предлагали посмотреть в подсобке.
– А что у вас там?
– Да там только старая коллекция. На склад будут увозить.
– Показывайте, – разрешила я.
И меня повели в подсобку.
А там на вешалках плотно-плотно висели шикарные вещи со скидкой чуть ли не девяносто процентов!
Мой внутренний мир тут же изменил палитру. Вместо банального красного он превратился в радугу! Я поняла, что нельзя так узко смотреть на вещи. Тем более за такие деньги.
И я купила себе тоже вечерний брючный костюм, тоже бархатный, только темно-синий. Красивейший и за смешную цену.
А эти милые девушки сказали:
– А у нас еще много всего в ящиках, не хотите взглянуть?
Но в этот раз я не захотела, потому что мне стало их жалко. Но я им обещала вернуться.
В этот магазин я больше не возвращалась, потому что было все-таки немного стыдновато, как я их напугала.
Но про ящики я не забываю никогда, даже за границей прошу показать, что у них в подсобке.
И самое смешное, что мне показывают. Даже без шампанского.
Animal Planet
Из Википедии:
Соц-арт – одно из направлений постмодернистского искусства, сложившееся в СССР в семидесятых годах двадцатого века в рамках так называемой альтернативной культуры, противостоящей государственной идеологии того периода.
К концу девяностых соц-арт исчерпал себя, так как с изменением политической ситуации содержательная основа этого искусства стала неактуальной.
Загорелся зеленый свет для пешеходов. Пережидающие водители видели, как сутулый обрюзгший человек медленно переходит дорогу со своей собакой. Собака была без поводка. Она сильно хромала. Было видно, что человек идет не торопясь, давая возможность собаке не отстать. Собака была обычной дворняжкой, а хозяин – обыкновенным бомжом.
Бомжом этот человек, разумеется, был не всегда. Но уже давно. А раньше он был художником.
Бомжа звали Гриша, а свою собаку он звал Дуней. Собака была старой. Гриша точно не помнил, сколько ей лет. Он подобрал ее еще только что родившемся щенком. Коробка стояла прямо у входа в продовольственный магазин. В ней и лежала слепая еще Дуня. Гриша выкармливал ее молоком. Сначала из пипетки, потом из соски.
Тогда еще он не был бомжом. Он жил в мастерской на Чистых прудах. Мастерская досталась ему от его товарища, художника-баталиста, который давно переехал в Израиль. Он уехал еще в девяностых, там, в Израиле резко сменил жанр – стал писать натюрморты и пейзажи и с успехом продавался в местных галереях.
А мастерская осталась в полном Гришином владении, пока жильцы не решили приватизировать чердачный этаж. Вот именно тогда Гриша стал бомжом.
Дело в том, что он нигде не был прописан уже много лет. Оставив жене квартиру, когда они развелись, Гриша прекрасно существовал в этой мастерской и совершенно не задумывался о том, что мастерская – это не квартира и прописаться в ней нельзя.
Но сказав, что он прекрасно существовал, надо тут же оговориться. Потому что к моменту потери последней жилплощади он уже давно был никому не нужен как художник. И мастерская последние годы была именно жилплощадью, а не местом для творчества.
Поначалу Гришины картины охотно выставляли в галереях, хотя он никогда не был в числе ведущих представителей соц-арта. А когда моде на соц-арт пришел логический конец, он совпал с концом Гриши как художника. Гриша сильно пил к тому времени. Нет, пил-то он всегда, но писал при этом, а в эпоху перемен он просто запил.
Появление Дуни, как ни странно, многое изменило в его жизни. Выкармливая только что родившегося щенка, он даже завязал с крепкими напитками. Стал пить только вино и пиво. И вообще, эта собака принесла в его жизнь какой-то смысл, давно, казалось бы, утраченный. Было о ком заботиться. А самое главное – его любили как никто и никогда раньше.
Он любил вести с Дуней философские беседы о смысле бытия и о том, какие же все падлы и сволочи, о стране, в которой его угораздило родиться и которую он не смог оставить, как это сделали его более умные собратья по цеху. Хотя какие они к черту собратья? Никто ни разу в жизни ничем не помог, хотя живут в полном шоколаде в Америке и Германии. Один баталист и был товарищем. И тот тоже забыл уже о Грише.
Оказавшемуся вместе с Дуней на улице Грише некуда и не к кому было идти. Совсем. И окунувшись в мир бомжовой жизни, он понял, что никогда он не сможет и здесь найти друзей.
А бомжи не живут в одиночку, они существуют группами, даже кланами – так легче выжить. Но Гриша, будучи одиночкой по своей сути, не смог пристать ни к одной из этих групп.