Ничего не оставалось, как непослушными губами выдавить свой титул и имя. Но это примату все равно не понравилось: «Что ты там бормочешь? Мне делать больше нечего, как только напрягаться по поводу ваших языков и устраивать тут сеанс лингвистики. Никогда не общался мысленно?» Заметив жест отрицания, единый во всех галактиках, наполовину лысый самец рассердился еще больше: «Нет, вы только посмотрите на этого Сфинкса! А туда же, владыками Вселенной себя возомнили! Ха! Давно, видать, тебя в цирке не запрягали?»
Глядя на перекошенное лицо хозяина корабля, примат не сдержался и захихикал. Зато Чинкис от такого позора и затопившего его существо бешенства чуть не скончался на месте. Глаза застлала красная пелена, лишь только память с готовностью предоставила детали врезавшихся в нее кадров: звери, очень похожие на цорков, бегут по арене, запряженные в повозку, а на их спинах приматы выделывают различные акробатические упражнения. В следующий момент чистильщик больше всего на свете жалел о своей тупой мягкотелости и проклял ту секунду, когда начал разбирать созданную с таким тщанием ловушку. Сейчас бы он воспользовался ею с невероятной радостью и злорадством, напуская на уродливого гостя кодовым словом всю силу своего замаскированного оружия. И плевать потом на себя и на всю аларастрасийскую цивилизацию, но от этого мерзкого примата и атомной пыли бы не осталось. Каким бы могущественным он ни был, но здесь бы он нашел на свою задницу справедливое возмездие.
Кажется, ненависть и злоба так переполнили Чинкиса, что его правая рука все-таки сдвинулась на несколько сантиметров ближе к оружию. Но гость, хоть и задирал свое лицо в приступе смеха, минимальное движение заметил сразу.
«О-о! Да ты силен, зверюга! – мысленно воскликнул он с поощрительным удивлением, но сразу перестал смеяться. – Не принимай так близко к сердцу, я ведь пошутил! Или у тебя так туго с чувством юмора?»
Кажется, поток необычайно высоких эмоций и самых обидных выражений разъяренного цорка все-таки достиг мысленного канала общения своими отголосками. Примат прислушался, хмыкнул и, легко вскочив с кресла, приблизился к парализованному чистильщику. Осторожно вынул из кобуры оружие и отнес его на самую дальнюю консоль управления. Потом вернулся в кресло и продолжил мысленные наущения.
«Не подумай превратно, но твое оружие в любом случае не принесет мне вреда. Скорее, я беспокоюсь о твоей безопасности. Да я хоть сейчас могу тебя полностью освободить из силового контактного кокона. Хочешь? – Не дождавшись никакой реакции, он опять досадливо поморщился: – Ах да! Ты ведь не умеешь общаться… Ну, это мы сейчас поправим. Попробуй сосредоточить мысли в верхней части своего мозга. Как бы сразу над глазами. Представь себя всего именно там – составляй предложение, тогда я его услышу. Можешь веки прикрыть… Отлично. Вот… – Он прислушался к донесшемуся к нему потоку выражений, но не рассердился, а опять захихикал: – Что это ты так разозлился? И в самом деле шуток не понимаешь? Я ведь тебя ни единым плохим словом не обозвал, а ты? Постеснялся бы!»
Чинкис и в самом деле почувствовал стыд и довольно быстро взял себя в руки. А воспоминание о цирке постарался вычеркнуть из собственной памяти. Хотя взгляд его непроизвольно продолжал возвращаться к сиротливо лежащему вдалеке оружию. Примат затих с явным ожиданием, и пришлось чистильщику самому начинать более конструктивный разговор:
«Вы меня понимаете?»
«Превосходно! У меня до сих пор в сознании не укладывается, как это вы за миллион лет развития не перешли на мыслеречь».
«Но я ведь не смогу таким точно способом разговаривать со своими соотечественниками?»
«Скорее всего, нет. В данный момент именно моими силами мы пользуемся при общении. Я «закачиваю» к тебе в голову свои слова – и оттуда же забираю ответ».
«Постойте, – спохватился Чинкис о том, что следует выяснить более важные вещи в первую очередь. – Как вас зовут?»
«Разве это так важно? Да и как давно это было… Но все-таки я по праву гордился своим именем – Райгд!»
«Господин Райгд, Пеотия ваша родственница?»
Примат сразу насторожился, а его брови удивленно поползли наверх:
«Откуда ты ее знаешь?»
«Она сама соизволила ко мне совсем недавно заглянуть на огонек вместе с этим самым креслом».
«А-а… То-то я удивился, заметив у тебя такой раритет с приусадебного участка. – Райгд погладил пальцами поручни кресла. – И какой вопрос ты с ней здесь обсуждал?»
«Мы оговорили возможности моей помощи землянам для предотвращения войны между ними, попутно угощаясь наилучшими кулинарными изысками моей кухни. Может, и вы желаете перекусить во время беседы?» «Да нет, я недавно поел…»
«Может, тогда что-то из напитков? Например, бокал стоунхейджского джина?»
Как оказалось, Райгд знал невероятно много, лишний раз подтверждая свое присутствие как минимум в самой галактике цорков:
«Ха! Помню я этот джин, помню. Он, кажется, повышает сексуальное возбуждение и способствует более полному раскрытию эмоций во время постельных игрищ?»
«Совершенно верно! – не смог сдержать своего удивления чистильщик. – Значит, вы сумеете отличить превосходный, наилучший сорт?»
«Конечно! Только в данный момент он мне не нужен по нескольким причинам. И одна из них – ты. Надо разобраться, почему ты сюда прилетел и что замышляешь. Слишком уж про вас однозначное мнение во всей Вселенной…»
Чинкис понял, что старый примат не совсем поверил в его недавнюю фразу про договоренность о помощи землянам, и решил поведать о своем решении изменить историю всей своей цивилизации. В том числе и о некоторых своих сомнениях во время просмотра завещания великого Фетиуса. Казалось бы, примат уже ничем не сможет удивить цорка, но после короткого рассказа чистильщика он согласно кивнул головой: «Мне удалось посмотреть это завещание в вашем пантеоне…»
– Как?! – и вслух и мысленно воскликнул Чинкис.
«Не важно, у меня для этого свои способы. Но теперь давай вернемся к твоей договоренности с Пеотией. Каким таким образом ты собираешься защищать землян от войны? И с кем они собрались воевать?»
«Уважаемый Райгд, а вы разве ничего не знаете о катастрофической обстановке на планете?»
«О чем ты говоришь, цорк! – Гость живо вскочил на ноги и сжал кулаки, словно собрался драться. – Чуть больше суток назад там царили мир и спокойствие! Относительное, конечно, спокойствие…»
«Вот именно! А сейчас там приматы… простите, люди, словно с ума посходили! Собираются уничтожать друг друга ядерными бомбами».
Но не успел коронованный представитель рассказать, что знает, где все эти бомбы находятся, как Райгд злобно зарычал, словно охрипший тигр, подпрыгнул на месте от нетерпения и в следующую секунду исчез. Только и донеслось вместе с низким гудением его короткое восклицание: «В магму зарою!»
Уже в полную пустоту Чинкис заорал дурным голосом, дублируя свой крик мысленно:
– Стойте! Нам надо объединить усилия! Вернитесь! Выслушайте хотя бы то, что известно мне!
Но все было бесполезно. Никакие крики, напоследок перешедшие в ругательства, не повлияли на телепортировавшегося примата. Он так и не вернулся. Мало того, чистильщик вдруг с ужасом осознал, что неизвестный, но совершенно бездушный кокон силы продолжает удерживать его конечности. В невероятной панике он заметался в мягких тисках – и вздохнул свободнее только минут через пять, когда почувствовал ослабление невидимых пут и впервые пошевелил пальцами ног и рук. Дальше дело пошло с ускорением, и в конце концов цорк сумел подняться на ноги, а затем неверными шагами отправился на свой камбуз. Собственноручно сделал очень бодрящий горячий напиток, который любому землянину напомнил бы кофе, и с большой кружкой осторожно вернулся в командную рубку. Там он в некоторой задумчивой прострации уставился на маленькое для его тела ивовое кресло, да так и замер, время от времени прихлебывая бодрящий напиток. Через какое-то время кровь забегала по жилам с повышенной интенсивностью, а от недавнего паралича не осталось и следа.
Обратив внимание, что его кружка давно пуста, он стал разворачиваться, собираясь отнести посуду в моечный шкаф.
Но раздавшийся сзади голос заставил его так резко вздрогнуть, что чашка выпала из рук. А ведь совсем тихо спросили, только одним словом:
– Чинкис?
Глава 16
НАШЕ ВРЕМЯ, БРОДИ
Новостей оказалось невероятно много. На обсуждение только наиболее важных и безотлагательных сведений из большого мира у археологов ушло больше часа. Но начал Пузин с самого печального и неприятного. С сожалением пощупав загоревшуюся лампочку отсутствия связи, он с досадой констатировал:
– Запустили глушилку, сволочи! Но это не самое страшное: кажется, эти бандиты уничтожили посланный к нам отряд полиции.
– Запустили глушилку, сволочи! Но это не самое страшное: кажется, эти бандиты уничтожили посланный к нам отряд полиции.
– От таких ублюдков чего угодно можно ожидать! – воскликнул Александр Константинович и в нескольких словах описал то, что происходило снаружи.
Еще не дослушав окончания короткого рассказа, Люсия с причитаниями подхватила свои фотоаппараты и выскочила из храма. Вслед ей понеслось запоздалое восклицание Ларисы:
– Не переживай ты так! Там наши водители очень многое наснимали своими мобильными телефонами.
Действительно, профи дорог всегда любили похвастаться ультрасовременными средствами связи, и вот сейчас они пришлись как нельзя кстати. Потому что ранее ни один из мобильных телефонов не использовался по прямому назначению. В этом районе мира полностью отсутствовала мобильная связь. С помощью телефонов разве что играли во время отдыха да слушали записанную музыку. Водители оказались единственными из всех зрителей, которые сумели в такой напряженный момент качественно поработать на благо прессы и исторической справедливости. Правда, и остальные свидетели бандитской атаки могли предоставить некоторые удачные кадры, но качество их не шло ни в какое сравнение со снимками камер телефонов последнего поколения.
Споры и обсуждения паники во всем мире еще продолжались, когда Люсия вернулась с обоими водителями и стала выводить на экраны ноутбуков заснятые сцены сражения. Вернее, провалившейся атаки. Кадры получились настолько красочные, что археологи еще минут десять проторчали в штабной палатке. Правда, вначале Броди не преминул поинтересоваться:
– Что там творится снаружи?
– Ха! Бандиты боятся даже приблизиться к трупам своих подельников, – стал рассказывать один из водителей. – Оказывается, у них еще один вертолет есть…
– Откуда взялся?
– Видимо, раньше в их лагере стоял. Но когда они на нем приподнялись над барханом и внимательно рассмотрели догорающие остатки первой вертушки, то сразу сдали в тыл и больше не показывались.
– А остальные?
– Два внедорожника, оставшиеся на ходу при последней атаке, они сумели убрать задним ходом за срезы барханов, да еще три разместили по дальнему периметру. Но теперь только наблюдают.
– А кто сейчас за ними присматривает?
– Бегим и Счастливчик Николай. А весь остальной народ потянулся в столовую на завтрак. Слышите запах? Бедуинки сегодня стараются как никогда.
Действительно, из отведенного для кухни угла храма уже вовсю доносился запах жареных блинов, аромат чая и завариваемого кофе. Словно по команде, находящиеся в штабной палатке археологи дружно смолкли, вспомнив о потребностях организма. Тем более, что изголодавшиеся желудки сразу дали о себе знать возмущенным ворчанием.
Завтрак прошел в полной тишине, если не считать коротких переговоров работниц кухни да топота их босых ног, когда они изо всех сил торопились подносить новые тарелки с блинами и начинкой взамен опустошенных.
Первой о своих проблемах стала беспокоиться Люсия:
– Такой материал! Его следует отправить немедленно. Если он дойдет по назначению, сюда моментально все миротворческие силы пригонят.
Карл умиротворенно погладил свой раздувшийся от пищи и литра чая живот и благодушно улыбнулся:
– Девочка моя! Вот скажи мне: зачем здесь нужны военные? Или ты забыла, что солдафоны любое доброе начинание могут своим служебным рвением и откровенным тупоумием завалить на корню?
Александр Константинович сразу поддержал своего друга:
– Действительно – нам бы хоть от полицейских вовремя избавиться. Тем более с той всеобщей истерией, которая творится в мире по поводу Сфинкса на орбите, военные могут отреагировать совершенно неадекватно.
Оливер поднял руку вверх:
– Мне кажется, лучше всего все-таки попросить помощи у военных. Особенно у той державы, к которой и относится наша экспедиция. Если мы по дипломатическим каналам запросим реальную помощь, это, по крайней мере, отпугнет от данного места остальных желающих. А то тут такое столпотворение может получиться…
– А ведь он прав! – воскликнул Пузин и тут же испуганно приглушил свой голос, после грозно нахмуренных взглядов и указаний жестами в сторону палаток, где спали божества. – Да они так дрыхнут, что за ноги вытаскивать можно. Но, возвращаясь к совету Оливера, могу подтвердить, что он в данных вопросах специалист. Сань, вы под чьим патронатом все организовывали, в конце концов?
Броди пожал плечами и в сомнении развел руками:
– Вообще-то я считаюсь гражданином Украины, но для меня это уже давно не имеет никакого значения. Все равно они мне зарплату не платят. Поэтому все вопросы правового и юридического значения взяла на себя моя жена. Вот пусть она и расскажет…
Все скрестили взгляды на генеральном спонсоре экспедиции, и Лариса Ярославовна Броди, отложив недоеденный блин, горделиво распрямила спину.
– Естественно, пока мой муж занимался покупкой оборудования, основные барьеры бюрократических преград пришлось преодолевать мне. Очень мне в этом вопросе помог и отец. Именно он подсказал одну блистательную идею: объявить о создании своеобразного тендера на право «шефства» над создаваемой экспедицией. И мы подали заявки сразу в четыре национальные Академии наук – Испании, Франции, Украины, по праву гражданства Александра, и России. Потому как у меня именно российское гражданство. Причем в последние две академии – просто так, на всякий случай. Уж больно отец сомневался, что там что-то пройдет без умопомрачительных взяток и невероятно длительной бюрократической волокиты. Мы больше надеялись на французов и испанцев. Каково же было наше удивление, когда эти две страны Западной Европы обставили нашу регистрацию и попечительство над экспедицией таким немыслимым лесом условий и сводов правил, что мы схватились за голову уже при беглом взгляде на них. Украинцы вообще не ответили даже единственным словом, словно наши послания провалились в тартарары, а вот Россия приятно удивила. Без всяких проволочек и невыполнимых условий Академия наук согласилась стать нашим патроном и даже выделила в бюджет экспедиции неожиданно приличную сумму. Так что не вся прибыль принадлежит мне лично. Придется отстегивать долю нашим официальным покровителям.
Она вопросительно посмотрела на супруга, но Броди, узнав про отчисления, не удивился:
– Ну, для хороших людей не жалко. Как они к нам, так и мы…
Тогда как Оливер, лучше всех видящий политическую подоплеку грядущих событий, восхищенно покрутил головой:
– Однако! Ваши русские и здесь всех обошли! Но! – Первый помощник Пузина указал большим пальцем куда-то себе за спину: – Успеют ли именно они оказать нам своевременную помощь?
– Трудно сказать, – ответил Александр Константинович и обратился к другу: – Наш отчет в академию успели передать?
– Конечно! Одним из первых.
– Тогда остается только ждать. Люсия встала со своего места:
– Но связь все равно нужна! Иначе мы сами ни на что влиять не сможем.
– Сожалею, но… – Броди многозначительно оглянулся на застегнутые палатки. – Без них мы вопрос не решим. Поэтому давайте, раз мы все выспались и подкрепились, займемся делом. Тем более что «добро» по данному вопросу получено, действия согласованы, акваланги давно приготовлены. Собираемся!
Но только он стал распределять, кто остается, а кто идет вниз, раздалось хорошо знакомое гудение и прямо между столами материализовались из пространства двое людей, которых все присутствующие в храме археологи сильно заждались. Пеотия и Михаил Степанович Днепрянский собственными персонами. Причем их внешний вид мог впечатлить кого угодно.
Пеотия красовалась сегодня в мини: лишь навесила на себя полоски ткани. Одна узкая полоска с переливчатыми блестками покрывала тело чуть ниже пупка и намного выше коленок. Причем настолько выше, что женщина – при определенной доле фантазии – могла показаться голой. Еще более узкий кусочек ткани в виде трапеции, держащийся неизвестно каким образом, прикрывал соски. На ногах красовались закрытые туфли на высоком каблуке, от которых переплетенные ремешки поднимались выше колен. На голове у девушки красовалась прическа из четырех кос, две из которых лежали в виде короны, а две свисали по бокам радиально увеличивающимися кольцами. И все это одеяние вместе с телом и прической было усыпано массой невиданных на Земле украшений в виде заколок, диадем, браслетов, бус, шпилек, цепочек и зажимов. А напоследок заманчивые изгибы плоти были выделены просто приклеенными на тело разноцветными блестками.
Но если на Пеотию нельзя было смотреть без восхищения – она и так ведь считалась богиней, – то в находящемся рядом с ней мужчине так хорошо известный и родной Кормилец угадывался не сразу. Преображение было таким радикальным, что все свидетели неожиданной телепортации надолго лишились дара речи.