— Ладно, будем считать, что я понял, — кивнул он. — Жаль, что мне не довелось встретить тебя раньше, сэр Макс! Или наоборот — хорошо, что так получилось… Во всяком случае после всего, что ты мне сказал, я, пожалуй, не решился бы отправиться в путешествие по Тропам Мертвых. Видишь ли, перед уходом я всерьез рассчитывал вернуться!
— А ведь из этого страшного путешествия тоже вернулся не ты, а кто-то другой, правда? — спросил я.
Нанка Ёк задумчиво кивнул.
— Куда ты теперь? — спросил он. — Или опять скажешь, что сам не знаешь?
— Разумеется, скажу. Потому, что действительно не знаю, — ответил я.
Осторожно снял его руку со своего плеча и зашагал прочь по мокрым, мелким камням мостовой — глаза мои не различали ничего, но чуткие ступни наслаждались соприкосновением с неровной земной твердью.
Нанка Ёк еще долго смотрел мне вслед. Его взгляд помогал мне чувствовать себя настоящим: сейчас казалось, что пока меня кто-то видит, я есть. А что будет, когда я скроюсь за ближайшим поворотом, — об этом лучше не задумываться…
Впрочем, мне было наплевать.
* * *— Макс, извини, что я тебя отвлекаю, но я хотел спросить: мне уже можно снять плащ? — вежливо спросил знакомый голос.
Я остановился как вкопанный.
— Как тебя сюда занесло, парень? — восхищенно спросил я Нумминориха, с удовольствием ощущая, что окружающий мир снова становится местом, вполне пригодным для простой человеческой жизни.
Цвета потускнели, исчезли незнакомые тревожные запахи, померкло сияние, очерчивавшее контуры предметов. Зато и пустота, переполнившая мое сердце, тоже отступила. Я знал, что никуда она не делась, спряталась в дальнем уголке моего существа до поры до времени. Но это была восхитительная передышка, я и мечтать не смел!
— А это плохо, что меня сюда занесло? — виновато спросил Нумминорих.
— Это замечательно! — рассмеялся я, усаживаясь на краешек тротуара.
Я почти машинально достал из кармана Мантии Смерти сигарету, рассеянно покрутил в руках, пытаясь понять, что это такое. Потом сообразил и равнодушно спрятал ее обратно в карман — до лучших времен. Пока мне ничего не хотелось. Вернее, я никак не мог вспомнить, что именно чувствует человек, когда ему чего-нибудь хочется…
— Снимай свое чудесное рубище и садись рядом, — я с улыбкой уставился на Нумминориха, который шел ко мне, небрежно перекинув через руку укумбийский плащ. — И объясни, как тебе удалось за нами увязаться?
— Я просто вылез за вами в окно, — он смущенно пожал плечами.
— В окно?!
— Ну да. Ты велел мне ходить за тобой, слушать, смотреть и не высовываться, вот я и ходил. Честно говоря, все эти ваши жуткие разговоры совершенно выбили меня из колеи, но мне было интересно. Так интересно, как никогда в жизни!
— Могу себе представить! — вздохнул я.
— Ну вот, — продолжил он. — Когда все эти люди… существа — уж не знаю, как их называть! — собрались вместе, с тобой что-то случилось. Ты стал почти прозрачным, и этот кошмарный меч торчал из твоей груди. Ты его оттуда вытащил, и из раны текла какая-то светящаяся жидкость… Ты разбрызгивал ее по сторонам и что-то кричал — таким жутким голосом! — Нумминорих жалобно посмотрел на меня. — Я знал, что ты могущественный колдун, тысячу раз об этом слышал. Но я даже вообразить не мог…
— Можешь мне поверить, я тоже вообразить не мог! И до сих пор не могу. Не бери в голову, ладно?
— Но это же здорово, что ты так можешь! — заявил этот оптимист.
— Может быть, и здорово, не знаю… Ладно, а что было потом?
— Потом мне стало по-настоящему страшно, потому что на улице поднялся сильный ветер… Вернее, не так: ветер не поднялся, а просто пришел, и он показался мне живым и очень сердитым — как человек! Он стучался в окно, как пьяный фермер, которого не пускают домой… А потом ветер поступил так, как непременно поступил бы пьяный фермер: он разбил окно и ворвался в комнату. В тот момент мне показалось, что нам всем конец, но ты начал кричать на ветер на каком-то непонятном языке, и он почему-то тебя послушался: немного утих и стал дуть нам в спину, подталкивая к окну. Ты выскочил в окно первым, потом ветер вытолкал всех этих ребят… ну, и меня тоже. Вообще-то он не очень сильно меня толкал. Мне показалось, что я могу выбирать: идти с вами или остаться. Разумеется, я решил идти с вами! Залез на подоконник, спрыгнул и оказался здесь. Вы стояли, оглядывались по сторонам, я тоже огляделся и увидел, что никакого дома поблизости нет, только где-то далеко, за забором. Я так и не понял, куда подевалось окно, из которого мы все вылезли… А мы действительно в другом Мире, Макс?
— Посмотри по сторонам, — улыбнулся я. — Ты видел у нас такие деревья? И такие дома, и такое небо, если уж на то пошло?
— Да, небо здесь совсем чужое, — согласился Нумминорих. — Деревья и дома — Магистры с ними, я же не знаю, как они выглядят где-нибудь в Тулане или в Суммони… Но небо над нашим Миром совсем другое, это правда. А люди здесь есть?
— Этого добра тут хватает, — кивнул я. — Между прочим, я сам родился под этим небом. Несколько лет я даже жил здесь, неподалеку. Тогда я был совсем маленьким, но я очень хорошо помню эту улицу. Видишь этот дом через дорогу? Там в палисаднике был крошечный бассейн, в нем жили серебристые рыбки с красными плавниками и хвостиками. А ранней весной вокруг бассейна цвели крокусы — это такие смешные симпатичные цветы, немного похожие на кремовые пирожные мадам Жижинды… Я мог часами стоять у этого дома, уткнувшись носом в щель между прутьями ограды, — смотрел на рыбок и на крокусы. В то время мне казалось, что они — мои самые лучшие друзья…
— Так это правда? — восхищенно спросил Нумминорих. — Ты действительно родился в другом Мире? Я слышал всякие смутные сплетни насчет твоего происхождения, но думал, что это — метафора, просто такой способ пошутить по поводу твоей загадочной силы. Пишут же в древней Книге Безумий, что «Вершители рождаются, когда мертвые занимаются любовью, а звезды гаснут, глядя на это бесчинство»… Понятно, что это неправда, зато красиво сказано!
— Очень может быть, что это правда, — криво ухмыльнулся я. — Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что истина просто обожает лукаво выглядывать из самых нелепых утверждений… И потом, Магистр Нанка сказал мне, что в дни его молодости люди вообще не умели говорить неправду, даже просто так, ради красного словца. Разве ты не слышал?
— Ну, ты загнул… — с сомнением в голосе протянул Нумминорих. — Мертвецы занимаются любовью — по-моему, это как-то слишком!
— А то, что ты сидишь здесь, это как — не слишком? — вздохнул я.
— Не знаю, — обезоруживающе улыбнулся он. — До меня как-то не доходит, что все это действительно случилось… Все как во сне. А ведь во сне может произойти все что угодно, правда?
— Все всегда как во сне, — меланхолично заметил я. — Ладно, теперь надо бы понять, как отсюда выбраться…
— Прямо сейчас? — Нумминорих был разочарован. — А может быть, можно немного здесь погулять, если уж мы сюда попали?
— Потом, — решительно сказал я. — Уж если ты один раз проскользнул между Мирами, значит, сможешь делать это и после, не сомневайся. А сейчас нам лучше вернуться. Я — не очень надежный спутник. Меня может занести куда угодно. Хуже того: я запросто могу забыть, кто я такой и куда мне нужно вернуться. Мне бы не хотелось, чтобы ты влип, парень. Так что лучше я доставлю тебя домой, чем раньше, тем лучше.
— Ладно, — согласился он. Немного подумал и добавил: — А если ты вдруг забудешь, кто ты и откуда, я тебе все расскажу.
— Договорились. Только не очень завирайся, ладно? — рассмеялся я, выпрямляя затекшие от долгого сидения на тротуаре ноги. — А теперь пошли поищем дверь.
— Какую дверь?
— Любую. Вообще-то я предпочел бы дверь в темноте, но поскольку здесь, кажется, только-только наступило утро… Ничего, мы просто закроем глаза. Это уже не раз работало, сработает и сейчас!
Мы пошли по узкой, совершенно пустой улочке. Оставалось только радоваться, что нас не занесло в какой-нибудь оживленный квартал: вид у нас был тот еще. Все-таки у жителей прекрасной столицы Соединенного Королевства довольно экзотические представления о хорошей одежде! Думаю, даже демократичные берлинцы не смогли бы равнодушно созерцать развевающиеся полы наших лоохи и сногсшибательные очертания тюрбанов, а уж мои сапоги с драконьими мордами на носках вполне могли довести до инфаркта какую-нибудь впечатлительную почтенную фрау.
Мне, откровенно говоря, хотелось, чтобы наша прогулка была долгой: я успел здорово отвыкнуть от Мира, в котором родился. Сейчас обыкновенное посещение какой-нибудь задрипанной забегаловки — вряд ли в этом заброшенном районе могла найтись иная! — показалось бы настоящим приключением не только Нумминориху, но и мне самому. Но я придушил соблазнительную мыслишку в зародыше: слишком уж хорошо помнил, чем закончился мой последний визит на «историческую родину».
Если бы я был один, я бы, пожалуй, все-таки раздобыл какие-нибудь нормальные шмотки и прогулялся по Берлину: очень уж я любил когда-то этот восхитительный уродливый город. Но со мной был Нумминорих, и я решил, что если этот симпатичный парень по моей вине навсегда застрянет в чужом, не слишком уютном Мире, это будет какое-то уж совершенно неземное свинство с моей стороны.
Я внимательно посмотрел по сторонам. Мне хотелось найти дом, в котором точно никого нет. Таких здесь было немало, но двери были не просто заперты или заколочены — сумрачный тевтонский гений надоумил местных жителей закрывать двери пустого дома металлическими ставнями. Я здорово сомневался, что смогу справиться с этими конструкциями.
— Тебе не нравятся все эти двери? — спросил Нумминорих.
— Мне не нравится, что до них практически невозможно добраться.
— А вон там? — он показал на большой двухэтажный дом немного в стороне от дороги.
Я одобрительно кивнул: двери этого дома были заколочены тремя листами обыкновенной фанеры.
— Раньше тут был магазин. Родители иногда посылали меня сюда за хлебом, — тоном экскурсовода сообщил я и небрежно стукнул кончиками пальцев по листу фанеры.
Он тут же вспыхнул холодным синеватым огнем новогоднего фейерверка. Через несколько секунд никакой фанеры не осталось и в помине, а наши лица были перепачканы серебристым пеплом.
— А когда я вел себя хорошо, мама давала мне одну марку, чтобы я купил себе шоколадного зайца, — флегматично добавил я. — Но это случалось довольно редко: в детстве я был немногим лучше твоего Фило!
Честно говоря, я сам не очень-то верил в реальность собственных воспоминаний: как-то уж слишком нелепо получалось! Стоит на пороге заколоченного дома жуткий, черт знает как одетый тип, который только что прибыл сюда из другого Мира во главе нескольких дюжин бессмертных вампиров-вегетарианцев. И это чудище доверительно рассказывает своему приятелю какую-то сентиментальную ерунду насчет шоколадных зайцев, которые, дескать, доставались ему в награду за хорошее поведение, — чушь собачья, да и только!
Нумминорих тоже это почувствовал. Во всяком случае, он недоверчиво уставился на меня, потом тихонько рассмеялся. Наверное, представил себе, как я с озверевшим лицом отгрызаю ухо у огромного шоколадного чудовища, которое отчаянно пытается сопротивляться.
— Мы чего-то ждем, Макс? — наконец спросил он.
— Моего звездного часа, — сварливо сказал я. — Того чудесного момента, когда я наконец пойму, что можно сделать с этим грешным замком. Вообще-то, мне ничего не стоит превратить эту дверь в горстку пепла — но что мы в таком случае будем открывать?..
— Что же ты сразу не сказал! — обрадовался Нумминорих. — Я умею открывать замки — любые! У меня был хороший учитель: в юности моя мама была Мастером Открывающим Двери в Ордене Часов Попятного Времени. Она действительно открывала для них все двери, когда это было нужно, — и обыкновенные, и Тайные, и даже двери, расположенные на Темных Путях. В то смутное время это было очень полезное искусство… А потом Магистр Маба Калох распустил Орден, и ей пришлось зажить более-менее обыкновенной жизнью… Ты ведь знаешь, что Орден Часов Попятного Времени распустили еще до начала Войны за Кодекс?
— Знаю. Я и самого Магистра Мабу знаю, — улыбнулся я. — Самое удивительное существо в нашем и без того не слишком скучном Мире! Не удивлюсь, если выяснится, что он за нами подсматривает… и вот прямо сейчас даст мне по морде за то, что я слишком много болтаю!
«Делать мне нечего — с тобой драться! Хотя твой язык действительно мог бы быть немного короче… И кстати, я не подсматриваю, а наблюдаю — это разные вещи». — Безмолвная речь Мабы Калоха чуть не сбила меня с ног.
«Грешные Магистры, вы действительно здесь?» — опешил я.
«Разумеется, нет. Я в Ехо, чего и тебе желаю… И не отвлекайся на разговоры со мной, ладно? Будем считать, что тебе померещилось».
Продолжения не последовало: Маба Калох умолк. Насколько я успел его изучить, можно было не сомневаться, что больше я не дождусь ни слова…
— Что-то случилось? — встревожился Нумминорих.
— Ничего. — Я тряхнул головой, чтобы прийти в себя. — Давай-ка открывай этот грешный замок, если умеешь.
— Легко!
Нумминорих положил правую руку на замок, озабоченно нахмурился и накрыл ее левой ладонью. Я заметил, что его лицо раскраснелось, а на лбу появились капельки пота.
— Готово, — наконец сообщил он. — Еле справился. Вроде бы совсем простой замок, но, оказывается, в другом Мире очень трудно колдовать…
— Да, наверное, — согласился я, берясь за ручку двери. — А теперь дай мне руку и закрой глаза. И не открывай, пока я не скажу, что можно. Попробуем вернуться домой.
Я и сам закрыл глаза, решительно распахнул дверь и на ощупь перешагнул порог. Земля ушла из-под ног, потом исчезли и сами ноги, и вообще все исчезло, даже я сам. Остались только влажные от напряжения пальцы Нумминориха, стиснувшие мою лапу — его железную хватку я ощущал даже в Коридоре между Мирами.
«Это и есть Хумгат, парень. Здесь нет ничего, в том числе и нас. Только двери между Мирами, и одна из них приведет нас домой, — подумал я. — Ты уж постарайся запомнить, как это бывает: пригодится».
Я даже не пытался говорить вслух: знал, что Нумминорих и так меня услышит. Здесь, в абсолютной пустоте, чужая мысль звучит громче, чем истошный крик в чистом поле.
А потом отведенная нам вечность закончилась, и мои ступни снова ощутили под собой твердую опору.
Я открыл глаза и обнаружил, что мы стоим в знакомом уже подземелье, а смешной, почти игрушечный паровозик и два крошечных вагончика услужливо ждут, когда мы соизволим прокатиться. Недолго думая, я устремился туда, волоча за собой Нумминориха.
Я немного не рассчитал свои силы; дело кончилось тем, что мы оба оказались на полу. Двери вагончика закрылись, и беленые стены подземелья медленно поплыли мимо окон. Я сердито потер ушибленное колено, Нумминорих держался за локоть.
— А теперь-то можно открыть глаза? — жалобно спросил он.
— Ох, уже давно можно! — вздохнул я. — Я забыл тебе сказать, за что и поплатился…
— Мы оба поплатились, — улыбнулся он, поглаживая свой ушибленный локоть. Потом открыл глаза и заморгал, щурясь от света.
— Мы что, уже едем в Нунду? Или еще куда-то?
— Надеюсь, что в Нунду, — я пожал плечами. — Там разберемся. Главное, что мы вернулись.
— А что, могли и не вернуться? — запоздало испугался Нумминорих.
— Разумеется, могли, — зевнул я. — Я же честно сказал, что тебе достался не самый надежный попутчик! Тем не менее мы вернулись, так что и говорить не о чем… Слушай, я посплю чуть-чуть, пока мы едем, ладно? Я устал как… Даже не знаю, как кто! А в Нунде мне предстоит как следует порезвиться.
— Порезвиться?!
— Ну да. Нужно ведь как-то разобраться с господином комендантом, возжаждавшим дармового бессмертия.
— А я о нем уже забыл, — смутился Нумминорих. — Спи, Макс. Я тебя разбужу, когда мы приедем…
— Боюсь, что на такое чудо твоего могущества не хватит! — мечтательно сказал я, сворачиваясь калачиком на коротком, но мягком сиденье. — Меня даже сам сэр Джуффин иногда не может разбудить — представляешь, как это круто?
Тем не менее, когда пришло время, он каким-то образом сумел меня растолкать. Я проснулся как миленький и неохотно оторвал зад от мягкого сиденья. Ватные ноги кое-как вынесли меня из вагона, крошечный поезд медленно уполз в темноту.
— Такой могущественный дядя, а просыпаться легко и с удовольствием до сих пор не умею, в отличие от тебя, — мрачно сказал я Нумминориху. — Научил бы, что ли!
— Я бы научил, — растерялся он. — Только я сам не знаю, как этому можно научить…
— Ладно, тогда обойдемся бальзамом Кахара, — вздохнул я. Порылся в карманах Мантии Смерти, нашел бутылку, сделал хороший глоток и удовлетворенно кивнул: жизнь снова стала вполне прекрасной и удивительной. По крайней мере, спать мне больше не хотелось.
— Всего-то восьмая ступень Черной магии, а какая сильная штука! — заметил я. — И что бы я без него делал все эти годы? Сдох бы как собака… Ладно уж, пошли наверх.
По дороге я тупо считал ступеньки. Выяснилось, что их было сто девяносто две — не больше и не меньше. Эта бесценная информация не показалась мне слишком полезной, тем не менее она прочно засела в моей голове и сидит там до сих пор…
— А теперь давай кутаться в укумбийский плащ. Думаю, утро уже давным-давно наступило, и здесь, наверное, ошивается куча народу, — сказал я, когда мы завершили восхождение и остановились у двери, ведущей в кухню. — Пойдем поищем господина коменданта. Учти: вся надежда на твой нос!
— А я все время чувствую его запах, — кивнул Нумминорих. — По-моему, он прошел здесь совсем недавно. Может быть, никакое утро еще и не думало наступать…