– Не спеши, Алмаз. Тихонечко, Алмаз. Не спеши.
Алмаз выгибает назад свою лебединую шею и с удивлением смотрит своим большим фиолетовым глазом в пушистых ресницах. Он словно не верит своим острым ушам. И послушно замедляет ход.
Алешка вырывается вперед. Алмаз пристраивается позади Карика.
Финиш!
На стадионе - крик, свист, восторженные вопли. Я подбегаю к Алешке и смотрю на него снизу вверх. Алешка спокоен, а Карик, похоже, безмерно удивлен. Он никак не ожидал стать победителем. Да, в общем-то, и не собирался. Ему и так хорошо.
Полковник падает с Алмаза.
– Ничего, извините, не пойму, - говорит он в недоумении. - Алмаз сбился с ноги… Потерял темп…
Алешка наклоняется к нему и говорит вполголоса:
– Сережкин, на лошади надо не только ездить…
– Чистить? - спрашивает Полковник, желая узнать причину своего поражения.
– Любить!
Тут раздается автомобильная сирена. Так ездят только большие начальники и маленькие бандиты. На поле выезжает черная иномарка с мигалками, из нее выскакивает приятной внешности человек средних лет, похожий на чиновника. В его руках букет цветов и большая коробка всех цветов радуги. Это представитель нашей префектуры.
– Опять опоздал! - весело кричит он. - Столько дел! Всегда опаздываю! Кто тут у вас самый быстрый лыжник?
Галина Дмитриевна, улыбаясь, подталкивает к нему Алешку.
– Ого! Лыжник на коне! Держи свой приз! Я поехал дальше!
Он сунул Алешке в руки коробку и букет. И - шасть - в машину. Хлопнула дверца, взвыла сирена - и будто его и не было.
Алешка протянул тренеру Галине букет. А она сказала:
– Это еще не все. Алексей, ты мой самый лучший ученик. Держи!
Алешка чуть не упал от радости. Это был громадный альбом с фотографиями и описаниями всех самых знаменитых лошадей всего мира.
А в коробке от префектуры был самый обычный пылесос. Я подозреваю, что этот торопыга чиновник заехал не туда, где его ждали. И вручил не тот приз не тому победителю. И, наверное, в своей деловой спешке, все перепутав, порадует на очередном мероприятии какую-нибудь ветераншу ткацкой фабрики здоровенным конским седлом.
Так или иначе, мы вечером поздравили маму с днем рождения и вручили ей подарок. О котором она мечтала.
– Слава Богу, что не шуба, - сказала она потом, когда расцеловала нас много раз. - Я так боялась, что вы потратитесь…
День закончился прекрасно. Папа смог прийти пораньше. Он принес маме цветы, поцеловал ее, красиво поздравил и вручил ей разноцветную коробку.
– Неужели шуба? - восхитилась мама и стала поскорее эту коробку вскрывать.
Это была не шуба. Это был пылесос. Уже третий в нашей семье по общему счету.
Глава XV
На Ершика наехали!
Я думал, что после такой блистательной победы Алешка задерет нос. Но ничуть не бывало! Такое впечатление, что, соскочив на финише с одного коня, он тут же пересел на другого и взял резкий старт.
На одном коне он боролся за приз, на другом - за справедливость.
Дома он засел за телефон и долго вел какие-то странные переговоры и разговоры. Звонил разным людям, раздавал указания. И нам тоже все время кто-то звонил и требовал указаний. Будто у нас не дом, а штаб военного округа. А начальник штаба, который принимает донесения своих подчиненных офицеров и принимает стратегические решения тактических маневров, это, конечно же… ну ясно, кто!
Да, может, он все-таки командиром станет в звании маршала? У него и это получится.
– Тебе, наверное, орден скоро дадут, - съехидничал я.
– Орден - не знаю, - серьезно ответил Алешка. - А по этой, по… шее достанется. От папы. - И добавил задумчиво: - А потом он разберется и спасибо скажет.
Тут опять раздался телефонный звонок.
– Все готово? - строго спросил Алешка. - Хвалю! Высылайте машину, я выезжаю на место действия.
У него уже и машина персональная! Хорошо еще, что не бронетранспортер или личный танк последнего образца.
– Сегодня, Дим, - торжественно сказал Алешка (но с усмешкой), - на страницы твоей летописи лягут героические строки. Поехали. Ты у нас будешь военным корреспондентом.
– А телевидение ты не пригласил? Съемочную группу Корзинкиной.
– Она слабонервная, - безжалостно отрезал Алешка.
До того момента, как мы вышли из подъезда, я все еще думал, что это игра и что Лешка просто валяет дурака. Однако у подъезда в самом деле стояла знакомая «Газель», у которой все окна были задернуты изнутри шторочками.
Алешка сел рядом с водителем, на командирское место, а я забрался в кузов. И немного прибалдел… Куда я попал?
На боковых сиденьях сидели люди в камуфляже и в масках, держа на коленях автоматы. Все они были в шлемах, только один, видимо, старший по званию, нахлобучил поверх маски-шапочки офицерскую фуражку. Автомата у него не было - был пистолет в кобуре и рация в нагрудном кармане.
Вся группа хранила строгое молчание. Только когда мы въезжали в ворота «Галопом по Европам», один из бойцов обронил странную фразу, которую я совсем недавно слышал:
– А не надают ли нам за это по… шее?
– Орден точно не дадут, - отозвался мягкий голос, показавшийся мне знакомым. Что-то кошачье в нем прозвучало.
– Разговорчики! - сурово одернул их старший и положил в рот конфетку. - Приготовились. Пошли! Работаем, ребята!
«Газелька» резко затормозила у входа в контору. Дверцы распахнулись, и бойцы один за другим посыпались из машины.
Двое из них сразу же блокировали двери, остальные ворвались внутрь. И даже через закрытые окна было слышно:
– Всем - на пол! На пол! Руки за голову! Лежать!
Алешка подмигнул мне и пошел в контору. Я - за ним. Как военный корреспондент.
В комнате все было в порядке - типичная для нашего времени картина. На полу лежали трое охранников из команды Ершикова и среди них злобный Жучила. Вокруг них выстроились «бойцы спецназа», наставив на них автоматы.
Командир достал из кармана рацию, доложил:
– Товарищ полковник, мы на месте. Какие будут указания? - И переключил рацию на прием.
Она потрещала, пошумела и выдала:
– Вывести наружу и расстрелять к чертовой матери! - Голос «товарища полковника» тоже показался мне знакомым. Но это не был голос полковника Оболенского.
Командир группы, с сочувствием глядя на побелевших от страха бандитов, осторожно произнес в рацию:
– Я бы их допросил сначала. Много знают.
– Добро, капитан. Я сейчас подъеду.
Командир выключил рацию, сунул ее в карман, повернулся к нам:
– Почему здесь посторонние? - будто не сидел только что рядом со мной в «газельке». - Освободите помещение! Лейтенант, проводите их. Впрочем, я сам.
Мы втроем вышли из комнаты. «Командир»… Кабаков снял маску и вытер ею вспотевшее лицо:
– Как?
– Блеск! - похвалил его Алешка.
– Где тут телефон?
Мы заглянули в соседнюю комнату, она была пуста, но на одном из столов стоял телефонный аппарат. Алешка набрал номер и передал трубку Кабакову. Тот вздохнул.
И сказал:
– Товарищ полковник Оболенский? Очень приятно. Говорит режиссер Кабаков, мы с вами немного знакомы.
– Здравствуйте, Антон Иванович. Что-нибудь случилось?
– Я нахожусь со своими людьми на ипподроме «Галопом по Европам»…
– Даете представление?
– Некоторым образом… Здесь, по очень достоверным сведениям, находятся люди, подготовившие взрыв автомашины иностранного предпринимателя, гражданина Германии господина Пферда…
– Вы в своем уме? - не выдержал папа. - Впрочем, извините. Я вас слушаю. Продолжайте.
– Здесь же, по очень достоверным сведениям, находятся взрывные устройства и оружие для переброски в офис господина Ершикова на Моховой улице. - И как-то робко завершил: - Вы бы подъехали, а?
– Что ж вы натворили! - воскликнул папа. - Вы их спугнули! И сами находитесь в опасности.
– Не беспокойтесь, Сергей Александрович. Во-первых, мы их не спугнули, а напугали. А во-вторых, опасности подвергаются именно они. Они лежат сейчас на полу конторы и ждут расстрела. Мои люди настроены очень решительно. Преступники всем надоели.
– Черт знает что! - опять сорвался папа. - Сейчас едем. И, пожалуйста, ничего больше не предпринимайте. И кстати, среди ваших людей нет такого мелкого вредного бойца? Передайте ему, чтобы не попадался мне на глаза. А то попадет под горячую руку.
Когда Кабаков положил трубку и передал Алешке эти папины слова, тот только хмыкнул:
– Ладно, я пока на Орлике покатаюсь. Вы уж тут без меня разбирайтесь.
Без него вряд ли они разберутся, подумал военный корреспондент.
Мы вышли на улицу. Кабаков с облегчением бросил в рот конфетку.
– А откуда у вас рация? - спросил я.
– Рация? - удивился режиссер. - Какая рация? Ах это! Это, Дима, обыкновенный диктофон. И ответ «полковника» надиктовал Костя. Ясно?
Приехала настоящая оперативная группа. Допросили задержанных, которые сперва немного поломались, а когда в результате обыска были обнаружены в тюках сена тротиловые шашки, гранаты и запалы, быстренько «раскололись» и - кто быстрей - начали давать показания.
В общем, фирма Ершикова была самым обыкновенным прикрытием для всяких темных дел. И его громкая слава (которую он сам себе создал) нового российского коневода была только славой - за ней не было никаких реальных дел. А реально команда Ершикова под его умелым руководством занималась самым распространенным бандитским делом - вымогательством.
Он обычно предлагал какому-нибудь богатому бизнесмену свою помощь в охране его имущества. Если тот отказывался, то на один из его объектов - ну, там магазин, стоянка, бензоколонка - совершалось нападение. А на другой день появлялся сияющий Ершиков и говорил:
– Вот видите, я же вас предупреждал. Смотрите, какие убытки вы понесли. А ведь моим ребятам вам бы пришлось платить гораздо меньше. Вы должны понимать свою выгоду.
И бедный бизнесмен понимал. Он понимал, что деваться ему некуда. А в милицию он обращаться боялся. Ершиков через своих братков давал ему намек, что этого делать не следует, а то может произойти какая-нибудь беда с кем-нибудь из его семейства.
В последнее время Ершиков стал действовать осторожнее. И в то же время наглее. Он подсылал дурака Пашку, тот подкладывал ненастоящее взрывное устройство под любимый автомобиль бизнесмена. И тот хорошо понимал, что если он заупрямится, то в следующий раз все произойдет по-настоящему. И несколько таких случаев уже было.
Ну а с несимпатичным господином Пфердом Ершиков поступил вообще по-хамски. Сделка с лошадью не состоялась, но Ершиков не мог отказаться от такой суммы. И начал угрожать Пферду обычным способом.
Милиция уже занималась делишками Ершикова, но взять его всерьез было очень трудно. Не было конкретных улик и доказательств. На «переговоры» со своими жертвами он подсылал всегда какую-нибудь мелочь. И эта мелочь ни за что не соглашалась дать на него показания.
Вот тут Алешка и развернулся. Он, как говорится, завербовал доверчивого и глуповатого Пашку. А тот, когда понял, какая опасность ему угрожает и какой гад этот Ершиков, сразу же принял Алешкину сторону. Через деда-конюха он пронюхал про тайники в сене и, притворившись еще наивнее, чем был на самом деле, разведал у настоящего взрывника Жучилы, что тот готовится к подрыву «Мерседеса» одного знаменитого актера. Того самого, который заменил Тимофеева в его роли Волка. Этот актер от жадности подрабатывал не только снимаясь в рекламе, но и на детских праздниках.
Словом, история закончилась благополучно. Не для всех, конечно. Ершиков и его банда получили, что им положено, и папа сказал, что скорее всего суд примет решение отдать Топаза в другие руки. В руки честных людей.
Показания Пашки оказались очень важными, и его за активную помощь следствию освободили от ответственности. А мой дневник тоже сослужил службу для создания «доказательной базы». В милиции с него сделали копию и вернули мне, на память и в назидание потомкам.
Что еще? Да, старый пылесос мы отнесли на помойку. Только Алешка предусмотрительно отпаял те самые сопротивления, чтобы этот зверюга не разнес кому-нибудь квартиру, если он в эту квартиру попадет.
Второй пылесос мама сразу же велела, не распаковывая, убрать на антресоли:
– Пригласит кто-нибудь нас в гости, а у нас уже подарок готов.
Ну а пылесос номер три вручила нам и сказала:
– Завтра - в школу, поэтому сегодня вычистить всю квартиру, чтобы сияла, как новенькая.
Каникулы кончились. Я сдал свой дневник, куда записал всю эту криминальную историю, Бонифацию. Он прочел ее в тот же день и очень рассердился:
– Мы договорились, что ты напишешь дневник, Дима. А ты написал какую-то фантастическую повесть. Где нет ни слова жизненной правды. Сплошные выдумки. Хотя, надо признать, написано бойко и увлекательно.
Тогда я отдал эти «фантазии» Кабакову. Он пришел в восторг и пообещал сделать на их основе гениальную пьесу.
– Особенно будет эффектной сцена нашего налета на контору Ершикова. И, пожалуй, в этой сцене я тряхну стариной и сыграю сам себя. - Тут он немного подумал и добавил: - Тем более что на сцене быть героем гораздо проще, чем в жизни. - Тут он еще подумал и грустно сказал: - А главную роль, роль лошади Топаз, я отдам Тимофееву. У него получится.
Долгое время мы вспоминали печального Волка Тимофеева. И размышляли над его судьбой. Хороший специалист по лошадям, скромный человек, вынужденный подрабатывать в скромном театре, он проявил себя как настоящий герой. И хорошо, что все у него сложилось потом как надо. В Москве образовалась настоящая коневодческая фирма, туда собрались достойные профессионалы. И в скором времени тетя Галя скакала на соревнованиях на Топазе, а Тимофеев ухаживал за ним и следил за его здоровьем и прекрасной спортивной формой.
Талантливый тележурналист Корзинкина принесла свои извинения папе за бестактность, допущенную в одном из своих репортажей. Алешка, в свою очередь, потребовал от нее назад будильник.
А как-то утром, уже весной, по дороге в школу я увидел замечательный эпизод.
По улице, звонко стуча подкованными копытами, вышагивал красавец Орлик, запряженный в красивую коляску. В ней, держа вожжи, сидел сияющий Паша в черном костюме, в белых перчатках, а рядом Июлия Иванова в белом платье и фате.
Сейчас они заедут в загс, подумал я, а оттуда поедут прямо на Дальний Восток. Юлька организует там театр, а Пашка будет вечерами на берегу океана разглядывать в небе дальневосточные звезды…
Ну а наш маленький герой, получив хороший нагоняй от папы, все свободные часы проводил над великолепным альбомом с самыми лучшими лошадьми в мире. Он бережно переворачивал страницы, каждую подолгу разглядывал, вздыхал, восхищался и время от времени задумчиво произносил:
Коневодом, что ли, стать? Или конюхом…