-Боже! – У Арнольда мороз прошел по коже. Это насколько же Малдун чокнутый!
-Да нет, было четыре осечки, - успокоил его Пит. – Малдун психанул и швырнул пистолет на стол, вот тут-то он и выстрелил.
-И что?
-Отстрелил Малдуну палец на руке. Бедняга проплакал три дня и замолчал на шестнадцать лет. Потом начал говорить, устроился на работу, но несколько лет назад вышел на пенсию. Теперь ведет черную кассу в нотариальной конторе, получает пенсию и пособие по инвалидности. С тех пор, как Малдун заговорил, его не остановишь, лезет без конца...
-Откуда у него Великая Мартышка?
-Да у него все хранится: и Мартышка, и Мастерок. Но если нам надо, он всегда их дает.
-Он так и не рассказал, что же он такого узнал?
-Не, сказал, что это не наше дело. Старик в маразме, не обращай внимания. – Пит почесал нос. – Приехали.
Арнольда била крупная дрожь. Как встретит его Бриджит и встретит ли вообще? Возможно, она отрешилась от мира, молится и постится… Он попытался вспомнить, по какой причине он ее бросил, но не смог. Это было что-то маловажное. По сравнению с грядущим Апокалипсисом наверняка сущий пустяк. Но вспомнить все же хотелось.
Стены из серого песчаника были так высоки, что, казалось, задевают облака, бегущие по небу. Пит взял в руки громадный молот и ударил в ворота. Тотчас же открылась крошечная калитка, незаметная прежде, и уродливый тщедушный горбун высунулся за ворота.
-Что надо? – шепеляво осведомился он.
-Мы к матери-настоятельнице, - важно сказал Пит.
Горбун громко чертыхнулся – со стен монастыря его тут же ударила маленькая молния – и полез за пазуху, откуда извлек две облупленные венецианские маски с заклеенными грязной синей изолентой прорезями для глаз.
-Надевайте. – Он протянул маски Питу и Арнольду.
-А это обязательно? – осторожно осведомился Арнольд. – Там внутри небось грязи полно.
-Тебе сказали надевать, значит, надевай. – Пит отвесил ему подзатыльник. Арнольд выругался сквозь зубы, получил несильный разряд молнии, но маску надел. Мерзко хихикая, горбун взял шошонов за руки и повел по гулким коридорам монастыря.
***
-Питти! – Мать-настоятельница вскочила с места за массивным письменным столом в кабинете и бросилась обнимать Пита. Он по голосу узнал ее и расплылся в довольной улыбке под краем маски.
-Мэм, - вежливо приветствовал настоятельницу Арнольд.
-Шошон, - в тон ему ответила мать-настоятельница.
-Матушка, - сказал Пит в свою очередь.
-Пит.
-Пит. - Кивнул Арнольд.
-Горбун.
-Арнольд.
-Матушка.
Соблюдя все положенные формальности, мать-настоятельница разрешила шошонам снять маски, вручила их горбуну и знаками велела ему удалиться и принести чай с лимоном, сахаром, капелькой молока, не слишком горячий, но и не очень холодный, одним словом, шамбрированный***. Горбун посмотрел пантомиму с должным вниманием и вышел. Арнольд с любопытством разглядывал солидную женщину лет пятидесяти, которая тискала Пита в объятиях. О матери-настоятельнице среди шошонов ходили легенды. В свое время она прославилась тем, что отрывала собакоголовым головы голыми руками. Поговаривали, что именно в нее когда-то был безнадежно влюблен Истеблишмент Малдун. Однако двенадцать лет назад матушка-настоятельница, тогда еще просто послушница, убедила тогдашнюю настоятельницу дать чудовищам Шахматиста бой. Монахини тесно сотрудничали с шошонами, и те поддержали не в меру ретивую послушницу. Хотя настоятельница была против, в конце концов, ее удалось уговорить.
Закончилось все плачевно: из бенедиктинок уцелела только нынешняя настоятельница, из шошонов – остатки квик крю. Во всей неразберихе Малдуну удалось заполучить Великий Мастерок. С тех пор они зареклись работать вместе, хотя молодежь шошонов матушка охотно принимала в монастыре и поила чаем.
-Ну, молодые люди, с чем пожаловали? – наконец спросила настоятельница.
Пит и Арнольд разом набрали воздуха в грудь, но тут Арнольд мельком взглянул в окно и сдулся, как воздушный шарик.
-Дело в том, что мы получили ценную информацию от пленного собакоголового… - начал Пит.
-Вы извините меня, - промямлил Арнольд, вытягивая шею, чтобы рассмотреть что-то за окном. – Мне надо… на минуточку выйти. – И он пулей вылетел за дверь.
В коридоре он распахнул окно и высунулся наружу, во внутренний дворик. Послушницы разбили там небольшой сад и огород и теперь старательно пропалывали грядки с патиссонами, смиренно улыбаясь, радуясь изнурительному труду на изрядно свежем воздухе.
-Бриджит! Эй, Бриджит, привет! – как полоумный заорал Арнольд, размахивая руками и чуть не вываливаясь из окна. – Бриджит, это я, Арнольд!
Послушницы подняли головы и без интереса взглянули на него, не переставая улыбаться ни на секунду, затем вернулись к работе. Бриджит чуть дольше остальных задержала на нем взгляд синих глаз, но тоже опустила голову.
-Бриджит, ты знаешь, о чем я подумал? – Арнольду показалось, что улыбка Бриджит из смиренной превратилась в раздраженную, но остановиться он уже не мог. – Я вот никак не могу вспомнить, почему бросил тебя тогда в церкви! Ведь я же тебе объяснил, но забыл! Ты не помнишь?!
Он не успел увернуться – тяпка, запущенная твердой рукой Бриджит, угодила ему в лоб. Арнольд рухнул на пол коридора, прямо под ноги горбуну, торопившемуся в кабинет настоятельницы с тяжело нагруженным чайным подносом, а снизу послышался разъяренный крик:
-Помню, ублюдок! Я, черт возьми, все помню! Ты подонок, Арнольд, дьявол тебя заб…!
Крик резко оборвался, в воздухе запахло жареным мясом. Арнольд снова высунулся в окно и увидел, как послушницы, трудившиеся на грядках, уносят обугленное тело Бриджит. Наказание за богохульство в монастыре было очень жестоким.
Арнольд не стал дожидаться развязки драмы и вернулся в кабинет настоятельницы, оставив горбуна, лежащего в луже чая с молоком, слепо шарить руками вокруг себя в поисках стеклянного глаза и бифокальных очков.
-… ну и выбрать главного, конечно. – Пит тем временем закончил свой рассказ.
Некоторое время настоятельница задумчиво смотрела в потолок. Потом слезла со стола и вынесла свой вердикт.
-Я догадываюсь, где можно вскрыть и что…
Пит и Арнольд затаили дыхание. Арнольд машинально прикрыл ладонью начавшую наливаться зеленью огромную шишку на лбу.
-Обычно вскрывают алтарь в соборе святой Анны – там, видите ли, портал в другой мир. Думаю, и на этот раз Шахматист не будет оригинален.
-Сколько раз он уже открывал портал, матушка? – спросил Арнольд, достав из кармана блокнот.
-Раза четыре на моей памяти.
Арнольд сделал пометку в блокноте.
-Почему же он не выпустил всех чудовищ сразу?
-Я что, Шахматист? – сухо ответила настоятельница. – Спросите у него, когда встретите. Да, послушницы мои с вами не пойдут.
-Но… - Пит хотел было вмешаться, но Арнольду совсем не на руку было поднимать тему послушниц после недавнего убийства Бриджит.
-И не надо, мы сами, спасибо.
-Однако вам не справиться без третьей реликвии.
-Вы говорите о Блюдце, матушка?
-Нет, о тазе для варенья, Питти. Старый болван Малдун совсем задурил вам головы. – Она помолчала. – Я знаю, чего он добивается.
-Кто? – хором спросили Пит и Арнольд.
-Малдун! Кто же еще. Мастерок и Мартышка уже у него, теперь ему и наше Блюдце подавай! Не выйдет.
-Но без Блюдца мы все можем погибнуть, - горячо возразил Пит.
-Мы?
-Мы, шошоны… Но потом обязательно погибнет и весь мир, точно говорю!
-Хм… точно? – недоверчиво переспросила настоятельница.
-Зуб даю, - побожился Пит. Арнольд с удивлением посмотрел на своего друга: у Пита талант обманывать пожилых леди.
-Хорошо, я дам Блюдце…
-Да! – Пит победно вскинул руку.
-… и человека, который будет его охранять, а потом вернет в монастырь. Пусть Малдун не надеется, что мы провороним еще одну реликвию.
***
Два дня спустя.
Собор святой Анны, за четверть часа до полуночи Самайна Миллениума.
-Как холодно-то, проклятье! – Тигг сунул руки под мышки и приплясывал на месте, пытаясь согреться.
-Тихо ты, черт здоровый, крышу проломишь! – цыкнул на него Пит.
Шошоны и сестра Маргарет, монахиня-бенедиктинка габаритов и нрава Тигга, призванная охранять Блюдце, засели на крыше собора. Здесь они прятались уже вторые сутки – ведь надо было сделать так, чтобы Шахматист ничего не заподозрил. Переодевшись в бригаду мойщиков стекол, они провели полдня позавчера, натирая мылом витражи собора, а ближе к ночи перебрались на крышу, где и сидели до сих пор. Малдуна начал прихватывать радикулит.
Арнольд судорожно сжал потной ладонью ручку Мастерка, глядя, как внизу собакоголовые один за другим устремляются в собор бесконечным потоком. Обычному человеку показалось бы, что в соборе просто забыли закрыть дверь.
-Так много! Их так много… - пробормотал Арнольд.
-Так много! Их так много… - пробормотал Арнольд.
-Трусишь, малыш? – спросила Милли, приобнимая его за плечи.
Арнольд покачал головой и судорожно сглотнул. Как же они одолеют такое полчище собакоголовых, даже с Мастерком, Мартышкой и Блюдцем?
Двери собора закрылись.
-Ладно, план таков: врываемся и всех мочим, - сообщил Малдун, нарушив ход мыслей Арнольда.
Арнольд подумал немножко и решил, что настал его звездный час. Пусть и о нем сложат легенду. Лучше даже две.
-Я должен сделать это сам! – громко объявил он.
-Вовсе нет, - спокойно ответила сестра Маргарет.
-Нет?
-Нет.
-Почему?
Сестра Маргарет пожала плечами.
-Зачем же вы меня приняли? – Арнольд в сердцах швырнул Мастерок. Шошоны и монахиня кинулись на него, как голодные собаки на кость, а Малдун пояснил:
-Смотри: Тигг тогда уехал в отпуск, я сдавал отчет на работе, у Милли как раз дети слегли со скарлатиной. Нам нужен был разведчик, которого не жалко.
-Ну спасибо! – рявкнул Тигг, потирая голову – рука у монахини оказалась тяжелой, но свое шошоны отстояли. – На бесплатное пиво больше не рассчитывайте.
-А почему я вижу собакоголовых? – не сдавался Арнольд.
-Мы не знаем, - вмешалась Милли. – Но ты точно не шошон. Прости, мы не хотели тебя расстраивать.
-Точно? – Последнюю фразу про расстройство Арнольд пропустил мимо ушей. Нужна ему их жалость!
-Абсолютно.
-Тогда я ухожу.
-Давай, только верни фонарик. – Сестра Маргарет протянула руку. – Пока. На следующей неделе сходим в кино.
-Ладно, - ответил Арнольд и, повесив голову, начал спускаться с крыши.
***
Бездумно раскачиваясь на качелях, Арнольд пытался отогнать невеселые мысли. Ни работы, ни жилья, ни друзей-шошонов. Вряд ли его возьмут назад в контору после того, как он назвал начальника помесью собакоголового и шлюхи.
Арнольду было чертовски обидно, что с ним так поступили. Он тщетно пытался понять, почему же он на самом деле видит собакоголовых, если он не шошон. Словам Милли он привык полностью доверять, но сейчас всерьез сомневался, что она права. Всем свойственно ошибаться. И если шошоны ошиблись, то без такого замечательного, тренированного, опытного бойца, как он, они обречены! Надо немедленно бежать и помочь им. Но Арнольд тут же скис: у него отобрали Мастерок, фонарик, Великую Мартышку и вообще грубо с ним разговаривали. Пошли они все. Сами справятся.
-Что, выгнали? – раздался голос с соседних качелей.
Арнольд угрюмо кивнул и поднял глаза. Мужчина в спортивном костюме наверняка присел отдохнуть после джоггинга – в Белфасте таких любителей здорового образа жизни было полным полно. Однако Арнольд мог бы поклясться, что не слышал, как он появился.
-Бывает, - ободряюще сказал мужчина.
Качели тихонько поскрипывали. Было совсем темно, улицы патрулировали легавые, но идти было некуда. Может, удастся переночевать в тюрьме. Некоторое время Арнольд и мужчина сидели молча.
-Арнольд, - наконец представился Арнольд, протянув руку вбок. Мужчина ответил крепким рукопожатием.
-Шахматист.
_____________________________________
* собаковидящий (стародуврский диалект)
** фунтов, разумеется
***шамбрированный – доведенный до комнатной температуры
No1
Ничто другое не важно. (Russet)
«Зима. Сыро и слякотно, впрочем, как всегда в феврале» – думала Ева. – «Скорее бы весна! Может тогда в моей жизни появится что-то кроме работы? Или кто-то?»
К двадцати пяти годам жизни у неё было всё – престижная работа и высокая зарплата, которых она добилась только с помощью своих знаний. Внушительный счет в банке, который был следствием этой самой работы. И богатые поклонники, притянутые ее сильной личностью. Но не было главного – любви. Хотя над этим Ева не задумывалась до прошлого вторника, пока не встретила Иру с Игорем, бывших одноклассников. Они были так счастливы друг с другом… Им даже не нужно было разговаривать друг с другом, хватало взгляда или касания. И это после стольких лет знакомства! Вот тогда ей и захотелось завыть от острой тоски, спрятаться за ближайшим предметом, разразившись рыданиями. Даже сейчас, просто подумав об этом, Ева расстроено вздохнула и, рывком поднявшись с кровати, пошла в ванную.
Через двадцать минут девушка, влажная и пышущая чистотой, появилась из-за дверей темно-коричневого дерева. Кутаясь в огромный, пушисто-сливовый халат она прошла на кухню, запаслась чашечкой горячего кофе и села просматривать деловые бумаги.
- Да брось ты это!
Ева опешила. Потом принялась осматриваться. Она ведь точно знала, что кроме нее и кота Мрака в квартире никого нет.
- Тут я… - Голос раздался совсем рядом, и, посмотрев на место из которого исходил звук, девушка обомлела. В вазе для фруктов, на крупном желто-красном яблоке сидел пухлый, молочно-розовый младенец с копной золотистых вьющихся волосиков и белыми крылышками, одетый в голубой комбинизончик. И, нагло жуя кусочки того, на чем он сидел, отрезаемые чем-то крошечным и блестящим, смотрел на Еву веселыми голубыми глазенками из-под феерически огромных ресниц.
- Ты… что… кто?! – Она тщетно пыталась подобрать слова.
- Я твой ангел. Отвечаю за тебя. – Коротышка встал и попытался отвесить поклон, попутно чуть не свалившись с яблока. – Можешь звать меня как хочешь, но я люблю отзываться на имя Михей.
- А тут ты что делаешь?
- О, люди, вы моё проклятие! – Жирненький херувим демонстративно плюхнулся на яблоко, раскинув ручки и ножки. Приподнявшись на локтях, он с горечью посмотрел на Еву, махнув длиннющими как опахало ресницами. – Ты же сама хотела любви? Или я ошибаюсь?
- Хотела… - Ошеломленно подтвердила она. – А ты настоящий? Я имею в виду, может я сплю и всё такое…
- Нет, ты не спишь. И не «всё такое». – Вздохнул пухленький человечек и снова сел. – Перейдем к делу. Почему ты не хочешь обращать внимание на тех, кто уже рядом? Я на тебя уже пуль двадцать потратил! Бесполезно! В мужчин попасть легко, но ты всё время вертишься!
Я думала, что Амур стрелами стреляет… - Задумчиво ответила Ева.
- Новый век – новые технологии. Кроме того, я не Амур. – Ангелочек достал платок и высморкался. – Погода, - объяснил он Еве. Потом отрезал ещё кусочек яблока и, смачно захрупав, снова посмотрел на девушку, явно ожидая ответа.
- Ну… - Ева покраснела. Наедине с собой она могла признаться, но вслух… слова было подобрать гораздо труднее. – Ну. Ни один из них просто не ОН. Они все, безусловно, замечательные. И оставшись с любым, я прожила бы свою жизнь в достатке и спокойствии. И скучно. – Девушка вздохнула. – Я не знаю, как объяснить. Когда облекаешь в слова, то проблемы нет, и всё кажется надуманным.
- Ну ладно. – Тихо пробормотал херувим. – Если уж вы оба такие упрямые и принципиальные, то, наверное, стоит простить вас за то, что вы натворили.
- Когда? – Удивленно спросила Ева.
- В прошлой жизни, - пояснил пухлячок. Он уже уселся поудобнее и начал качать ножками. – Вы здорово обидели друг-друга и ещё несколько людей. Но, я думаю, это больше не повторится. Вам конечно, ещё предстоят ошибки, но вы готовы увидеться… Хочешь яблочка? – Неожиданно спросил он. – А то я ем один, тебе даже не предложил.
Ева ошеломленно покачала головой в знак отказа.
- Как хочешь. – Маленький человечек пожал плечами. – Но, мы отвлеклись от дел.
Неожиданно ангел вскочил, крылышки затрепетали и перенесли его на твердую поверхность стола. Он хлопнул в ладошки, и в его маленьких детских ручках появилась большая толстая книга, с которой он тот час же брякнулся вниз. Ева протянула к нему руку, но человечек уже вскочил, одной ручкой потирая маленький зад, а другой, опираясь на объемный том. Наконец, он догадался сесть и открыл свои записи.
- Так, так, так… - Амурчик вел пальчиком по строчкам, читая надписи. Вдруг он вскочил и бешено забегал по столу. – Мы опаздываем! Катастрофически! Одевайся быстрее!
Ева сорвалась с места и бросилась в комнату.
- Мне же не кажется, что ты растешь? – спросила Ева.
- Нет, - буркнул ангел. Теперь он больше походил на подростка, ростом с куклу Барби.
- Может, объяснишь что-нибудь? Ты пока сказал только, что тебя больше никто не видит.
- Хватит мне тыкать. – Надулся белокурый парнишка. – У меня, между прочим, имя есть.
- Извини. – Ева виновато вздохнула. – Кажется, я пропустила момент, когда ты его называл.
- Я Михей. – Напомнил ангел.
- А я думала, что у ангела любви другое имя. Типа Амура, Эроса, Купидона…
- Не-а. Я не только ангел любви. – Михей явно рос, превращаясь в юношу. Теперь, ему можно было бы дать лет семнадцать. Его стройное миниатюрное тело лежало на панели с датчиками, а маленькие нежные крылышки превратились в крепкие крылья, которые смогли бы поднять его в воздух в любой момент. – Я твой личный ангел. Храню, оберегаю, одариваю, защищаю. Слежу за порядком. Решаю.