- А на счет стрельбы? – Спросила Ева, с интересом поглядывая на собеседника. Она не могла откровенно на него уставится, потому что дорога занимала большую часть её внимания.
- Я пошутил. – Ответил Михей. Его голубые глаза мечтательно уставились на пустое шоссе. – Это не моя юрисдикция. Этим только сам Амур занимается. – Он посмотрел в глаза девушке и тихо прошептал – просто я больше не могу без Иванны…
- А кто эта Иванна? – Так же тихо спросила Ева и застыла, не в силах оторвать взгляд от своего ангела.
Михей согнул ноги в коленях и обнял себя мускулистыми руками. Теперь он выглядел молодым человеком, лет двадцати трех – двадцати пяти. Комбинезон заменили драные синие джинсы, а так же белая рубашка с закатанными рукавами и разрезами для крыльев. Его огромные, по сравнению с телом крылья лежали на приборной доске, закрывая часы.
- У мужчин ангелы – женского пола, - пробормотал он. Машина дернулась и застыла.
Через полчаса бесплодного ожидания Ева в сотый раз прокляла свое дикое внезапное желание ехать на дачу в одиночестве. И севший мобильник. И глупую машину, которая сломалась посреди дороги.
Огни на дороге выглядели как награда. Но… остановится водитель или нет? Девушка с надеждой вытянула руку и – ура! – большущий джип затормозил рядом. Из уютного салона вышел мужчина.
- У вас поломка? – Участливо поинтересовался он, посмотрел в глаза Евы и застыл.
- Я… у меня машина, – прошептала она.
- Да... – Так же тихо ответил он.
- Ева… - нежная улыбка осветила лицо девушки.
- Вадим, - вернул улыбку мужчина.
Ничто другое не было важно в этот момент.
На заднем сидении БМВ стояли обнявшись две крылатые фигурки, ростом похожие на кукол.
- Она не будет помнить ничего, из того что я ей сказал. – Прошептал мужской голос.
- Он тоже, - тихо ответил женский.
Их губы встретились, а крылья обняли тела, помогая рукам. Рухни сейчас мир, они едва ли заметили бы. Ничто другое не было важно.
Russet
Обещание Богини (Russet)
Древняя Нормандия 5 в. н. э.
Зеленая листва пьянит ароматом, а золотые капли солнца мелькают под его ногами. Бег принес с собой упоение свободой, и только след от былых мыслей напоминает - он когда-то был человеком.
Эккарт вел племя вперед весь день и теперь, на рассвете следующего дня, просто обязан пробежаться, чтобы снять напряжение. Нет, он совершенно не устал от долгих переходов и холодного лета, но необходимость держать в узде свое второе, волчье Я весьма раздражает. И вот теперь он мчится вперед, старательно вслушиваясь в окружающие его звуки.
Резкая остановка звенящих напряжением лап взрывает землю, а темный нос трепещет на ветру, пытаясь угадать: откуда доносится этот запах, в котором так причудливо переплетаются женщина, кровь и секс?
Эккарт поднимает глаза, и человеческая часть его мозга, отягощенная сейчас волчьими инстинктами и желаниями вопит от восторга. На ветке, прислонясь к мощному стволу старого дерева, сидит девушка. Ее коготки вцепились в кору, с рыжими волосами играет ветер, а большие красные глаза с карей радужкой и темными крапинками зрачков, смотрят прямо на него. Язык пробегает по полной нижней губе и тянет за собой улыбку, открывающую длинные белые зубы.
Оборотень смущен. Неужели он вторгся на чужую территорию? Но от девушки не пахнет волком, только новые оттенки густых пряных ароматов захватывают всё его существо, когда Эккарт подходит ближе.
- Иди, иди – шепчет она. – Голос богини сказал мне, что ты будешь тут.
Речь незнакомки сладка и приятна. И оборотень идет, совсем потеряв голову, отбросив всё самосохранение, абсолютно завороженный ею.
Девушка слезает с дерева. Длинное тело её по-кошачьи ступает в тени, а глаза всё ещё прикованы к Эккарту. Оборотень усилием воли меняет положение голосовых связок и гнусаво – хотя язык чуть укоротился, у него нет губ – произносит: Ты ведьма? Или нойнтотер?
«Нет, я не ведьма», - смеется она, - «и не вампир. Я Фир Ллариг, из рода Красных Шапок. Правая рука Богини. Знаешь, зачем я здесь»?
Эккарт ошеломленно качает головой. Он совершенно четко видел, что девушка не разжимала губ. Она говорила у него в голове.
«Я пришла позвать тебя с собой. Просить стать тебя Левой рукой Богини. Следовать Её голосу. Согласен ли ты»?
Волк вдыхает её аромат, и невыносимое желание согласиться растекается по его венам вместе с кровью. Но Эккарт – воин, он не может бросить своих сородичей. Кто поведет их по опасным тропам? Кто защитит от лесных зверей и разбойников, которые так часто стали встречаться в этих местах? Вчера на них напали пятеро, и он убил их всех, защищая детей, лошадей и домашний скарб. А что, если это повториться, а его не будет рядом? Но будут другие – услужливо подсказывает внутренний голос. Её голос. Он шепчет. Завораживает. Одурманивает. И манит остаться.
Эккарт ошеломленно мотает лохматой лобастой головой и медленно пятится назад. Он понимает, что девушка не причинит ему вреда, иначе они уже давно дрались бы прямо там, под этим деревом, но её завораживающий аромат и голос бьются у него в голове, заставляя забыть себя, племя, детей и вообще всё. И Эккарт бежит, сопровождаемый её сладким смехом, подгоняемый им, таким сладким и тянущим назад…
Фир улыбается. Мужчина, предназначенный ей Богиней статен и красив. Великий воин, в чем она убедилась вчера, когда на его племя напали. И волк с него получился знатный – огромный серый зверь с острыми клыками. Девушка ложит ладонь на отпечаток лапы зверя и довольно улыбается - её ладонь чуть меньше. Он придет, обязательно придет. Так сказал Голос Богини.
На берегу ручья, где Эккарт оставил свою одежду, тихо. Сильно пахнет его соплеменниками, немного кровью и потом, но ничего странного в этом нет – лагерь близко.
Волк подходит к воде и начинает меняться. Выворачиваются суставы, с хлюпающим звуком вставая на место. Втягиваются когти и зубы. Заново вырастают пальцы. Шерсть расползается лимфой по загорелой коже. Это не так больно, как было раньше. Два года назад он подумал, что умирает. Благо был один, далеко от племени и никто не видел его превращения. Человек встает и идет к ручью – смыть с себя липкую слизь.
Прозрачные капли стекают, повторяя изгибы тела и ниточки шрамов. Мужчина у ручья похож на бога-охотника, во всем великолепии своих восемнадцати лет. Он не думает о смерти своей жены, или о трехлетних близнецах, которые спят в его кибитке. Воспоминания о девушке в лесу будоражат его кровь, заставляя её кипеть прямо в жилах. И он благодарит богов, что вода холодная.
Шорох в кустах привлекает его внимание. Ноздри раздуваются, бесшумно захватывая воздух, но в запахе угрозы нет – только всё тот же знакомый запах родного племени. Эккарт бесшумно крадется к источнику звука, заглядывает и падает, оглушенный ударом по голове…
Запах роз прокрадывается в чуткий сон, прерывая его на середине. Нежная рука утопает в волосах Фир, гладящими движениями возвращая её из царства грёз, где обнаженный блондин моется в ручье, а воздух напоен ароматами свежего утра.
- Фир, девочка моя, – голос странно печален. Девушка открывает глаза и видит Жрицу. – Мы не успеем. Но спасем, что сможем.
Странный холод охватил тело Фир. Он забирает желание двигаться и сковывает сердце. Потом вспоминается – так выглядит страх и становится спокойнее – если знаешь что это – можно бороться.
- Скажи мне волю Матери, Госпожа. – Просит Фир шепотом. И согласно кивает в такт речи Жрицы. Плакать она будет позже. Потом. Если Фир Ллариг умеют плакать…
Солнце заливает сознание Эккарта. Отчаянная жажда пожирает все чувства – после трансформации всегда так. Слишком много влаги теряется в процессе. В сознание пробираются запахи крови и сухого дерева. И запахи племени. Человек пытается пошевелиться, но понимает, что привязан к врытому в землю шесту. Усилием воли он поднимает веки, но левый глаз видит мутно, а правый не открывается вообще. Тогда приходит страх. Что случилось? Он ослеп?
Голос, который слышит оборотень, определенно ему знаком: «Он спутался с демонами! Он сам демон»! Икеттас, его рабыня. Та, которую вчера просил продать шаман. Эккарт прислушивается внимательнее.
- Он уходит на рассвете, всегда на рассвете, пока солнце ещё спит за горизонтом. – Пятнадцатилетняя девушка с большими синими глазами с бешеным видом бегает по кругу, пытаясь убедить в чем-то толпу мужчин. Другие женщины племени спрятались в кибитках, забрав с собой детей, а теперь дрожат в страхе перед врагом, который затесался среди них. – А потом приходит довольный, весь в крови. Он никогда не спит со мной! Он не разрешил сделать своим детям знаки! И убил свою жену, когда она рожала ему двоих детей! А теперь – есть доказательства, что он оборотень!
Зрение в левом глазу постепенно становится хуже и Эккарт уже не видит, что происходит вокруг. Бесноватая Икеттас мечется по кругу, бросая свои обвинения. Вождь сидит на своем коне, внимательно слушая. Позади лукаво ухмыляется шаман.
Зрение в левом глазу постепенно становится хуже и Эккарт уже не видит, что происходит вокруг. Бесноватая Икеттас мечется по кругу, бросая свои обвинения. Вождь сидит на своем коне, внимательно слушая. Позади лукаво ухмыляется шаман.
- Но, он хороший воин. – Голос справа от вождя, сильный и крепкий, принадлежит Онегесиусу, другу его отца. – Эккарт никогда не делал ничего против племени. Берихут была слишком молода, и впервые рожала. Не его вина, что так случилось и бог её забрал. А два воина, рожденные вместо одного, это просто показатель мужской силы.
- Уж не подвергаешь ли ты слова нашего вождя сомнению, а Онегесиус? – Голос шамана подобен шипению змеи. – А может ты сам решил стать вождем?
- Я всего лишь обратил внимание. – Пожимает тот плечами. Последние искры вспыхнувшей надежды угасают. Онегесиус не пойдет против вождя. Никто не пойдет.
Эккарт пытается что-то сказать, но горло издает только хрипы. На расчищенный пятачок земли, где привязан мужчина, приносят близнецов. Они похожи на сказочных существ – золотистые кудряшки, большие голубые глаза – и очень похожи на отца. Две внимательные пары глаз смотрят на собравшихся. Внезапно, солнце становится очень холодным.
- Привязать их рядом, - командует шаман.
- Мы потеряем хороших воинов. – Говорит Онегесиус. – Дети не виноваты.
Иккетас злобно шипит: «Шаман сказал, что они такие же»! Обнявшихся близнецов тащат к шесту и привязывают рядом с отцом. Скорбный вой Эккарта разрывает солнечный день…
Моя маленькая Фир. Мы так спешили! Богиня, помоги нам!
Часовые вокруг лагеря с криками бегут на место казни. Фир Ллариг страшны в своем гневе. Светлые сполохи её клинков сбивают стрелы на лету. Но нам нужны всего двое. И убивать их будем не мы.
Жаркое солнце палит кожу, плавит людей в доспехах, но мы в них не нуждаемся. Богиня защитит праведных в пути. Волосы Фир горят красной волной, ослепляя мужчин и женщин. Движения её – смертоносный танец. Место казни близко, и я слышу запах крови. Сила Богини, будь со мной. И воздух наполняется ароматом роз.
Толпа мужчин с шепотом расступается.
- Едехон! – Это уже не мой голос, а громоподобный глас Богини льется из моих уст. – Где воин мой, прозванный Эккартом?!
Вождь бледнеет. Я слышу, как Фир становится позади меня. Правая рука Богини. Моя рука.
Человек рядом с вождем слазит с лошади и преклоняет колено.
– Прости нас, о великая Хатун! Мы не хотели сердить тебя!
Он молча протягивает руку в сторону шеста, врытого в землю. Окровавленный оборотень висит на веревках, закрывая двух золотовласых близнецов своим телом.
- Слушайте волю Богини! – Громко говорю я. – Я забираю их!
- Не слушайте её! – Свистящий хрип. Местный шаман пробирается к нам, расталкивая мужчин, пришедших на казнь. – Она не Хатун! Она – демон!
Я протягиваю руку, и этот человек теряет голос. Фир, злобно улыбаясь, подходит к нему и резко перерезает сухожилия на ногах.
- Едехон, - обращаюсь я к Вождю. – Почему этот глупец стал твоим шаманом? Он не может читать предсказаний и боги не говорят с ним!
Вождь белеет еще сильнее. Да, я забрала его голос, и он не может мне возразить.
- Но он будет отличным подарком Богам, - улыбаюсь я. И она, - я указываю на единственную девушку, которая с диким взглядом стоит под ярким солнцем.
- Та, кто предала своего хозяина, - добавляет Фир, - не достойна жизни.
Вождь кивает. Цвет лица начинает возвращаться к нему. Он принял достойное решение, и голос возвращается к нему.
- Да будет так! – Трижды произносит мужчина на лошади, и все остальные безропотно подчиняются.
Я улыбаюсь.
- Вот новый шаман тебе. Мудрый, с которым боги говорили, и будут говорить. – На голове у человека, подошедшего ко мне первым, у Онегесиуса, появляется зеленый венок. Он изумленно дотрагивается до него руками, но не решается снять, чтобы рассмотреть поближе.
Фир подходит к привязанному мужчине и перерезает веревки. Обессиленный оборотень сползает по шершавому стволу прямо в её руки. Она с легкостью берет его на плечо, другой рукой гладя кудрявые головки близнецов. Дети с улыбками на хорошеньких лицах бегут ко мне и берут меня за руки. С ними проще, они всегда слышат Богиню.
И мы удаляемся под затихающие вопли бывшего шамана и глупой невольницы.
Наши дни.
Эккарт просыпается, окутанный ароматом Фир. Ему снова снился сон о прошлом. Нет, он не о чем не жалел – не о своем решении служить Богине, не о вечной жизни, которую принял с покорностью. Он с благодарностью научился любить Фир, которая долго его выхаживала. Но еще иногда скучал по безоблачному небу, которое не мог видеть уже тысячи лет.
Девушка рядом пошевелилась – она всегда спала очень чутко. Дотронулась до шрама на его щеке и сказала: «Когда-нибудь ты снова увидишь всё-всё. Богиня милостива и всегда выполняет свои обещания. Ведь она подарила мне тебя».
«Увижу», - подумал слепой оборотень. – «Обязательно».
Russet
Оборотень (Temarka)
Полночь. Послышался какой-то скрип и чьё-то слабое поскуливание за стенкой. «Ну что же никак не дадут выспаться?!» - промелькнуло в затуманенной сном голове. Щелчок и лампа включена. Странно, тихо. Люся натянула, лежавший рядом халат и отправилась на кухню, т.к. больше ей сегодня не заснуть. Так было всю жизнь, чуть какой-то звук и она просыпается, а по закону подлости потом не заснуть до утра. Вот чёрт! Утром на работу, вставать в шесть.
Уже держа в руке чашку с дымящимся кофе, Люся замерла. Опять скрип и поскуливание, только погромче. Мелькнула радостная мысль: «Я не сошла с ума!». А потом: «Ну чему же ты радуешься, дура, всё равно не заснёшь. Тем более, что это безобразие вряд ли прекратится». Следует составить план действий по борьбе с этим шумом. Так, надо вспомнить, кто же там живёт. Тётя Лена, тётя Вера, баба Зоя… Баба Зоя?! Ну как милая старушка может такое творить? Не может быть… Глаза сами собой округлились до размеров блюдец, нижняя челюсть повисла над столом. Неужели она…она… завела собаку? Они же прекрасно договорились с бабой Зоей, что никаких собак или кошек у той не будет. Ну, всё. Утром надо зайти в аптеку за таблетками, это значит пораньше выйти из дома, чтобы не опоздать на работу. А для этого нужно пораньше проснуться. Какой сон? Люся и так уже на ногах, точнее кофе пьёт. Размышляя по поводу новой проблемы, она решила утром сразу же сходить к бабе Зое и отговорить её отдать собаку. Иначе жизни ей никакой не будет.
Сон
Как же здесь чудесно! Деревья, кустарники, цветы, аромат свежести и сосны. Чувство легкости наполняет тело, да и само тело легче пушинки. Люся витала в этом прекрасном, придуманном ею мире снов. Но внезапно, что-то переменилось. Чистое небо начало покрываться тёмными пятнами, послышался гром, небо прорезала молния. Шум нарастал, а сквозь него слышался страшный, несущий ужас вой. Страх наполнил нутро и грозился проникнуть в самую душу.
Трель будильника.
Люся проснулась в холодном поту с мыслью, что она избежала чего-то страшного.
Утро, 7 часов.
Стук
- Баба Зоя…- настойчиво стучала Люся.
Видать весь день будет не ладным. Сначала собака бабы Зои, потом этот ужасный сон, плюс ко всему, если старушка не откроет дверь, то она её высадит, от злости.
- Люсечка, что же ты тарабанишь с утра, - с укором сказала тётя Лена, соседка сверху, сошедшая со ступенек. – Люди спят!
- Какие люди, там…
- Как какие, молодожены наши, поселились только вчера, ну что ты в самом деле, - перебила женщина.
- А вы знаете, есть ли у них собака?
- Собака? Собака… - задумалась тётя Лена и внезапно прикрыла рот рукой, чтоб задержать вырвавшееся: «Ох!»
- Бедная, у тебя же аллергия…- причитала женщина.
У как всегда. Опять этот поток ложной жалости. Как же раздражала её эта мнительная полнотелая женщина с превосходным маникюром. Дальше носа своего и не видит.
В ответ на причитания тёти Лены, Люся махнула рукой и отправилась на работу.
Вот всю жизнь она знала тётю Лену и так же её притворную жалось. Ей вообще не было понятно, почему женщина цепляется к ней. Ну, соседи понятно. И что с того. И вообще она не любила общество своих соседей с подъезда, редко с кем разговаривала. Когда погибли родители, она месяцами не выходила из дома, не могла слушать, что осталась одна. Слава Богу, Наташка каждый день приходила, кормила, толкала к жизни. Заставляла задумываться над смыслом жизни. Теперь её благородная подруга в Израиле с мужем. Они счастливы. А она одинока. Даже собаки не может завести из-за этой дурацкой аллергии.
Ох, надо будет познакомиться с новыми соседями. Молодожены! Теперь понятен этот скрип и всё такое. Только вот, кто скулил? Может её новые соседи неординарная парочка чудаков, которые любят ролевые игры во время любовных забав.