– Ты хочешь сказать, что с помощью подобного пульта взорвали машину во дворе?
– Уверен в этом. Причем датчики включаются не нажатием кнопки, а только после набора кода, тогда и запускается радиоволна. В памяти телефона всего четыре цифры. Итак, я их набираю. Два, один, один, два. Записывай все, что услышишь из трубки.
Балабанов достал какой-то измерительный приборчик со стрелкой, стоящей на нуле полукруглой шкалы, и набрал на клавиатуре телефона четыре цифры: 2, 1, 1, 2.
Сначала раздались гудки, потом послышался мужской голос, будто кто-то снял трубку.
– Левый замок 061086. Правый замок 150383. Повтор через десять минут, не отключайтесь.
Зубко записал названные цифры. Дежурный принес в кабинет чемоданчик и конверт со снимками.
Балабанов указал следователю на прибор, стрелка которого отклонилась и замерла на делении с цифрой семьдесят.
– Пульт сработал. Этот приборчик улавливает радиоволны. Теперь видишь?
– Кажется, я начинаю что-то понимать, – прищурившись, пробормотал Зубко.
Дежурный оставил на столе все, что принес, и вышел. Следователь тут же набрал четыре цифры на левом замке чемоданчика. Замок щелкнул и сдвинулся в сторону. С правым замком ничего не получилось.
– Код неверный, – сказал Зубко.
– Потерпи. Через десять минут получишь верный код. Я уже знаю цифры, но пока помолчу.
– Умышленная ошибка? – спросил следователь.
– Именно, Тарас. И знаешь почему? Чтобы аппарат не выкинули. А вдруг волна не сразу сработает! Нужна стопроцентная гарантия.
Балабанов разложил увеличенные снимки с отпечатками на столе и достал из кармана свой снимок. Тщательно сверяя папиллярные линии на нем с другими, он нашел похожий.
– Дай мне лупу, Тарас.
Тот выдвинул ящик стола и подал майору лупу в добротной золотистой оправе.
– Один в один, все сходится, – с облегчением вздохнул Балабанов.
– Чьи отпечатки? – нетерпеливо спросил Зубко.
– Потерпи, Тарас. Сейчас все поймешь.
Автоответчик опять сработал.
– Повторяю. Левый замок 061086. Правый 140383.
Голос замолк.
– Изначально вторая цифра на правом замке была пятеркой, а сейчас изменилась на четверку, – сказал Зубко, глядя на свою запись.
– Открывай, – с нетерпением произнес Балабанов.
С новым набором и правый замок сработал.
– Поднимай крышку, Тарас.
– А если бомба?
– Бомба уже сработала у меня на глазах. Дублирующая не нужна. Открывай.
Следователь откинул крышку. В чемодане лежали деньги. Набитый пачками пятидесятидолларовых купюр в банковских упаковках, кейс выглядел очень соблазнительно.
Зубко опять снял трубку служебного телефона:
– Пришлите ко мне в кабинет эксперта по валюте. Я неожиданно разбогател. – Он опустил трубку на рычаг. – Ну, Тимур, ты еще долго будешь испытывать мое терпение?
– Господи, что тут непонятного? Перед тобой лежит гонорар, выплаченный киллерам за проделанную работу.
Зубко достал платок и осторожно перебрал пачки.
– Тут не меньше ста тысяч. Не многовато ли?
– Значит, парни того стоят. И все же их сумели обвести вокруг пальца. Ты о другом подумай, Тарас. Кто в городе может иметь такие деньги, чтобы платить киллерам гонорары в размере ста тысяч баксов? Три-четыре человека, и один из них ради исполнения заказа денег не считал. Он думал только о результате.
В кабинет вошел эксперт, солидный полный мужчина лет шестидесяти с непонятной машинкой в руках.
– Что надо проверить, Тарас Романыч?
– Тут мне взятку подкинули, Виктор Данилыч, но у меня возникли сомнения в ее подлинности.
Проверка заняла десять минут.
– В пачках фальшивка. Только первая и последняя купюры в каждой пачке подлинные. Остальные – примитивный цветной ксерокс, отпечатанный на обычной писчей бумаге.
– Отлично! – сказал Балабанов и покидал пачки в чемодан. – Так. Деньги я тебе показал. Дал возможность взять верхнюю купюру, а теперь… – Он захлопнул чемодан, и замки закрылись. – Сейчас коды нам известны, и мы можем открыть чемодан. Но киллеры-то кодов не знали. Им показали деньги, заперли кейс и передали этот телефон. Сделаете дело – позвоните, и получите доступ к деньгам. Идея понятна?
Глаза Балабанова горели от азарта. Эксперт слушал его с интересом.
– Спасибо, Виктор Данилыч, вы свободны, – задумчиво произнес следователь.
Эксперт забрал свою машинку и вышел.
– Это же безумие – расплачиваться с убийцами фальшивыми деньгами, – возразил Зубко.
– А для чего же, по-твоему, в их машину подложили бомбу? Киллеры – не местные. Возвращаясь домой после выполнения задания, они могли позвонить заказчику только из машины. После второго сигнала автоответчика, когда они открыли кейс, раздался взрыв. От убийц и денег должен был остаться только пепел. Но заказчик ошибся в расчетах. Убийцы вернулись в город. И только чужие, не знающие обстановки и местных порядков, могут оставить машину в одном из дворов «Кишки», да еще с деньгами, прикрытыми брезентовым мешком. Очевидно, они приехали в город утром. Оставили машину во дворе и пошли завтракать в ресторан. В ожидании заказа могли позвонить по закодированному номеру. Получили код, возможно, не успели записать и ждали повтора, а потом раздался взрыв. Выскочив на улицу, они забежали во двор и увидели, что осталось от их машины, сгоревшей вместе с деньгами. Телефон был выброшен в урну, где я его и нашел. Теперь я не завидую заказчику.
– Звучит гладко, Тимур, но неправдоподобно. Машину взяли под стражу в одиннадцать утра, потом приехал ты, затем вызвал меня. Обыск машины, осмотр… Следом пришли репортеры и начальник участка, и только потом раздался взрыв. В час тридцать пять дня. В ресторане днем столько не сидят, это же не вечерний променад. И еще. Почему ты считаешь, будто киллеров было больше одного? «Они, они, они», а почему не «он»?
– Кто-то потрошил труп, а кто-то стоял на стреме. Сергея ранил второй, который видел или слышал, как муж жертвы вышел из дома. Такие люди без подстраховки не работают.
– Допустим. Но я не могу поверить в тот факт, что такие матерые волчары оставили в машине сто тысяч долларов, – продолжал сомневаться Зубко.
– Здесь не Москва, а периферия. Кто же позарится на «мерседес», понимая, что такие тачки в нашем захолустье по пальцам пересчитать можно? Они не знали, в какой райончик их занесло. Эти ребята – в городе. Пока они не разберутся с заказчиком, не уедут. И я, как и многие, вовсе не против их плана.
Зубко откинулся на спинку кресла и строго посмотрел на майора.
– Ах вот до чего мы договорились! Не пора ли назвать имя заказчика, Тимур?
– Светлану Бартеньеву заказал мэр города Олег Пичугин.
Зубко не знал, как реагировать. Он тихо прошептал себе под нос: «Сумасшедший!»
– А то ты его не знаешь. Этому подонку все с рук сходит. Он хозяин. Всех подмял под себя – и полицейских, и криминалитет. И кто, кроме него, может заплатить сто тысяч долларов за заказ? А?
Балабанов гнул свою линию, но Зубко трезво и скрупулезно рассматривал любое умозаключение, даже если оно на первый взгляд казалось бредовой идеей.
– Мотивируй, – отрезал он.
Майор положил перед следователем два снимка с отпечатками.
– Один из них снял ты с чемодана, второй снял я с бокала сегодня утром на кухне ресторана «Синий георгин». Пичугин любит там завтракать. Я дождался, когда убрали с его стола, и взял с подноса его фужер. Как видишь, отпечатки идентичны.
– Но как тебе пришла в голову такая мысль? – Зубко сверлил коллегу взглядом.
– Сейчас день, а код из четырех цифр ребята раскрыли еще ночью. Утром я уже прослушивал автоответчик, так что, идя к тебе, уже знал результат нашего открытия.
– Но почему Пичугин? – злился всегда невозмутимый Зубко.
– Коды замков очень похожи на какие-то даты. Число, месяц, год. Я проверил их по базам данных паспортных столов, причем даже тех, кто выбыл из числа живых. Вот тут меня ждал сюрприз. Левый замок 061086. По-другому: шестое десятого месяца восемьдесят шестого года. Сегодня этому человеку исполнилось бы двадцать пять лет. А имя его – Роман Пичугин, младший сын нашего мэра, погибший полгода назад. Со вторым числом все оказалось проще. Четырнадцатого марта восемьдесят третьего года родился старший сын мэра Костя Пичугин, переживший брата на один день. Вот и все мои заключения. Однажды полковник Визгунов рассказал мне, как мэр запирает свой сейф. Секрета тут никакого нет. Пичугин знает, что ни один псих не решится туда залезть, к тому же на сейфе наверняка стоит сигнализация. Олег Иванович плохо запоминает цифры. Код его сейфа состоит из даты рождения покойной жены. Не знаю, почему вдруг вспомнилась эта история, когда мне стали известны коды замков. И вот мы только что убедились в том, что даты рождения сыновей мэра и есть ключи к стальному чемоданчику с кучей денег.
Зубко долго молчал, глядя на кейс и о чем-то думая.
– Мэр не столь мелочен, чтобы класть фальшивые деньги, – тихо обронил он.
Зубко долго молчал, глядя на кейс и о чем-то думая.
– Мэр не столь мелочен, чтобы класть фальшивые деньги, – тихо обронил он.
– Конечно. Тем более что они должны были сгореть. Но ты же должен понимать, Тарас, что сам Пичугин киллерами не занимался. Он дал деньги, возможно, настоящие, а убийц нанимали его халдеи. Среди приближенных, которым можно доверить такую работу, есть два человека. Личный секретарь мэра Эдуард Ордовский и адвокат мэра Михаил Танаевский. Вот те точно такие бабки на ветер не выбросят. И если кто-то из них встречался с киллерами и показывал им деньги, значит, он и коды знал.
– Убедительно. А теперь объясни мне простую вещь, Тимур. Зачем всемогущему Пичугину, человеку властному, гордому, наглому, всесильному, понадобилось убивать какую-то девчонку. Да еще дочь своего друга. А?
– У таких людей нет друзей. Они лишь играют в дружбу. А для Визгунова мэр – враг номер один, которого он уже год пытается вывести на чистую воду. Трудная задача. У Пичугина связи. Он лучший друг губернатора, думаю, что у того тоже рыльце в пушку. Сыновья Пичугина имели свои рестораны. По три у каждого. Там и распространялась львиная доля наркотиков. Мальчики обнаглели. Им уже море стало по колено. И только газета Светланы не боялась писать об открытой, почти легальной торговле наркотиками в наших местах. Она слишком близко подобралась к осиному гнезду. Остается открытым вопрос: почему погибли Пичугины, а не строптивая репортерша. Думаю, что кто-то сумел убедить мэра в том, что Светлана причастна к гибели Романа и Константина. Реакцию Пичугина нетрудно предугадать. Все, кто шел поперек его воли, рано или поздно погибали. Люди напуганы. Лучше служить монстру, чем идти против него с голыми руками. Сдохнешь, а хитрый и умный мэр всегда останется в стороне. Непотопляемый и неприкасаемый.
– Ты выбил табуретку из-под моих ног, Тимур. Если все сказанное тобой правда, то удавка затянется на моей шее. Я не та фигура, которая может пойти войной на трехглавого змея.
– Тебя поддержит прокурор области. На него, одного из немногих, Пичугин не имеет влияния.
Зубко кивнул:
– Согласен. Но нам нужны стопроцентные доказательства. Такие, чтобы ни один адвокат не смог их опровергнуть.
– Будут. Мы же только начали работать, Тарас. И я думаю, что начало у нас неплохое. То ли еще будет. Дай срок, и мы загоним эту гидру в угол.
Балабанов встал. Он сказал все, что хотел сказать.
10
Вероятно, Светлана совершила главную ошибку в своей жизни: не выдержала и вернулась в город. Сидеть сложа руки и ждать у моря погоды она не могла. Она сознавала грозящую ей опасность, но нельзя же постоянно прятать голову в песок. От нее избавились. Избавились в тот момент, когда она подобралась к решению главной поставленной перед собой задачи. Но основной причиной был и оставался муж. Что с ним? Она ничего о нем не знала. Он слишком ранимый, как ребенок. Ей хотелось его увидеть, обнять, поцеловать. Но это было невозможно. Встретившись с Сергеем, Светлана подписала бы им обоим смертный приговор. Отец все сделал правильно, он мудрый человек с огромным жизненным опытом. Головой она это понимала, сердцем – нет. С таким разбродом в душе Светлана решила вернуться, что было равносильно желанию войти в клетку к голодному тигру. Вошла, а что тут сделаешь?
Сумку она оставила в камере хранения ручной клади, жетон сунула в карман ветровки и пошла на стоянку такси. За неделю отсутствия числившаяся среди мертвых женщина поработала над своей внешностью: перекрасилась в брюнетку, сделала химию, купила контактные линзы и долго к ним привыкала. Теперь ее глаза стали карими, и она смахивала на цыганку. К сожалению, «цыганка» получилась очень хорошенькой и привлекала к себе внимание, особенно мужское.
В сущности, Светлана поставила на карту свою жизнь. Можно обмануть чужого человека, но близкий, даже просто знакомый, тут же узнает ее. Оставалось уповать только на везение – авось пронесет!
Машина доставила ее в один из спальных районов, где половина домов была заселена, а остальные еще строились. Она нашла нужный адрес и заметила в окнах свет. Ефим жил один и, кроме раскладушки, в его квартире ничего не было, по этой причине гостей он не приглашал. К тому же в такую даль никто не хотел ехать.
Светлана поднялась на седьмой этаж пешком. Оба лифта работали с перебоями, как часто бывает в новостройках. Сегодня не действовали оба.
А дальше гостья и хозяин разыграли финальную сцену из гоголевского «Ревизора». Открыв дверь, Ефим выронил из рук чашку, разбившуюся вдребезги, и замер. Светлана тоже стояла неподвижно. Они мерили друг друга взглядами. Девушка не хотела его пугать, но раз уж так получилось, надо дать парню время прийти в себя, а то не дай бог в обморок упадет.
– Это ты? – спросил он спустя пару минут.
– Нет, это мое отражение в твоей фантазии. Войти-то можно?
Ефим посторонился, не в силах оторвать глаз от Светланы. Идя к нему, она не надела линзы, а на волосы и прическу парень не обратил внимания.
В комнате произошли изменения: появились стол и стулья, а также этажерка, где стояла фототехника.
– Обживаешься?
– Жильцы обзаводятся мебелью, а хлам отдают мне. Скатерку прикупил: постелил – и стол как новый. Выпить хочешь? У меня коньяк есть. С барского плеча. Твой отец подарил за репортаж.
– Я только что воскресла, давай рассказывай мне обо всем, что здесь происходило после моих похорон. В первую очередь о Сергее.
– Его сегодня выписали из больницы. Обошлось.
Светлана напряглась:
– Что с ним произошло?
– Тебя-то на ремни порезали, а его слегка ранили. Так что Сергея на твоих похоронах не было, твой труп он не видел. Опознавал тебя твой отец, а похоронена ты в закрытом гробу.
– Об этом нетрудно догадаться. Что в лаборатории Сергея?
– Они получили патент. Министерство химической промышленности прислало правительственную поздравительную телеграмму.
– Отлично. Это то, что нам сейчас нужно. Тащи коньяк, надо бы разогреть кровь в жилах мертвого тела.
– Да, погода резко испортилась. Весна превратилась в осень.
Ефим сбегал на кухню, принес бутылку и бумажные стаканчики. Из закуски нашлись лишь чипсы с сыром.
Выпили, похрустели.
– Вот что, Фима, ты должен поехать в лабораторию Сергея, собрать всех без исключения сотрудников в одной комнате и продержать их там не менее десяти минут. За это время я успею проникнуть в кабинет Неверова и проверить некоторые бумаги. Другой возможности у нас нет, ночью там охрана работает. Лаборатория частная, а охраняется как секретный военный объект.
– И правильно, – заметил Ефим. – Их разработки того стоят. Но почему Сергей не может сам провести проверку сотрудников? Ему это сделать, как два пальца об асфальт.
– Не будь тупицей. Сергей даже догадываться не должен, что я жива. Он понятия не имеет о нашем расследовании. Не дай бог заподозрит что-то. Все, его тут же пришьют! Он же поднимет скандал, который ни к чему хорошему не приведет, зато все змеи расползутся по щелям.
– Поднимет, если будет в состоянии, – усмехнулся репортер.
– И я о том же. Вряд ли он в ближайшие дни выйдет на работу. Ты должен успеть до его появления в лаборатории. Все просто. О наших химиках готовится статья в газете. Они стали лауреатами, нужна фотография всего коллектива. Возьмешь штатив, софиты, сделаешь десяток снимков. В коридорах лаборатории кошки не должно остаться, на десять минут здание должно вымереть. Мне этого времени хватит.
– Ладно. Организуем. А теперь скажи мне честно: кто знает о том, что ты жива? Кроме отца, разумеется.
– Майор Балабанов. Отец доверяет Тимуру.
Ефим разлил коньяк по стаканчикам.
– Мог и сам догадаться. Они тут такие спектакли разыгрывают, ну прямо Шекспиры. В одном я участвовал. Пленку сейчас тебе покажу. Репортаж переписал на диск, телевизора у меня нет, но ноутбук тоже сгодится. Кажется, твой папочка решил запугать полгорода и взять контроль в свои руки.
– Он хочет избавить город от страха, – сказала Светлана. – Но именно страх должен парализовать Пичугина и выбить его из седла. Напуганный человек начинает делать глупости. Пичугин убийственно спокоен, а потому не совершает ошибок. Мы же идем своим путем. Даже мой отец не знает о том, что трое лучших химиков из ликвидированной в Орле нарколаборатории уцелели. Мало того, они приехали к нам и ухитрились договориться с Пичугиным. Им требовалась надежная крыша и полная безопасность в обмен на синтетику. Вот почему Пичугин выстроил для Сергея новую шикарную лабораторию, а потом рекомендовал ему ученых из Москвы. Паспорта для химиков-беглецов с именами известных ученых сделал генерал Янкелевич. Сергей до наивности доверчив, так как сам предельно честен. Все прошло бы гладко. Но я через нашу редакцию стала выписывать для мужа научные журналы и однажды наткнулась на статью профессора из России Геннадия Владимировича Неверова. Там же была его фотография. Ученый как работал в Москве, так и работает. И с нашим Неверовым не имеет ничего общего. Вот тогда я поехала в Орел и собрала все сведения о разыскиваемых наркохимиках, исчезнувших после разгрома подпольной лаборатории. Оказывается, их данные посылались и в наше управление полиции. Но все документы в первую очередь ложатся на стол Янкелевича, так что нежелательные бумаги могут и исчезнуть. О своих открытиях я не ставила в известность отца. И уж тем более Сергея, который до сих пор думает, что работает с настоящими учеными. Тот журнал я ему не передала. Он в моем тайнике на даче. Там же я держу и другие материалы. Пора их оттуда забрать.