Теперь голос нежданного помощника звучал тверже, и Виктор его узнал. Это был голос Хамелеона.
– Дай руку! – крикнул Туманов.
– Уходи!
Не слушая доброго совета, Виктор подошел вплотную к воротам и попытался сунуть руку в просвет, который остался между телом монстра и краем черного провала.
– Руку!
– Я не могу его отпустить! Уходи!
– Володя, не дури, хватайся! – крикнул Туманов, пытаясь запустить руку в ворота.
В эту секунду монстр вновь оглушительно завыл и дернулся в последней отчаянной попытке вырваться из ворот, но удерживавший его со стороны Вечности Хамелеон вцепился намертво, и потому все, что удалось чудовищу, это вновь оттолкнуть Туманова от ворот. Виктор быстро поднялся с пятой точки, на четвереньках подполз к Черной скале, но опоздал ровно на секунду.
На месте провала опять возникла идеально гладкая каменная поверхность. Почти такая же, какой она была до открытия ворот. Туманов поднял взгляд выше и понял, почему в сознании мелькнула оговорка «почти». Нижняя часть ворот действительно вернулась к первоначальному состоянию. Черный мрамор, гладкий и холодный, все честь по чести. Зато выше метра от земли ворота теперь выглядели совершенно иначе, чем прежде.
Виктор тяжело поднялся на ноги и, пятясь, отошел от скалы на десяток шагов. С такого расстояния грандиозная, пугающая картина была видна в полном объеме. Именно в объеме. Над поверхностью скалы выступал самый настоящий барельеф. Грудь, раскинутые руки и перекошенное злобой лицо навечно застрявшего в воротах человека были словно высечены из черного мрамора. Причем барельеф изображал именно человека, а не монстра, которым Враг выглядел за миг до закрытия ворот. У каменных глаз Врага не было зрачков, но ощущение, что превратившийся в барельеф метис смотрит точно на тебя, не проходило, с какого ракурса ни смотри. Туманов проковылял обратно, поднес руку к барельефу, но передумал и не стал касаться скалы.
– Другое дело, – рядом встал Эфиоп. – Теперь он похож на себя. А то замаскировался, родная мама не узнает. Не человек, а пещерный медведь. Да еще глаза эти красные. Просто страшный ужас.
– Что? – Туманов вышел из состояния глубокой задумчивости и взглянул на Эфиопа.
– Гипнотизер, говорю, на скульптуре этой стал походить на себя.
– Гипнотизер? А-а, ну да, метис… – Туманов пристально всмотрелся в барельеф. – Похож. И на Храмовникова тоже.
– Ни капельки, – к мужчинам подошла Женя. – Витя, а ты с кем разговаривал, когда ворота закрывались?
– Ни с кем, – Туманов отвел взгляд. – Мне показалось… Сам с собой… Метис… наверное… пытался мозги мне запудрить.
– Скорее вышибить, – с усмешкой заметил Эфиоп.
– Каждому очко по системе «гол плюс пас», – вдруг достаточно бодро произнес Джонатан, поднимаясь с валуна и отряхивая куртку. – Лихо вы его упаковали. Смотрите, и вся черная пыль куда-то делась. Ни в воздухе нет, ни на земле.
Троица удивленно оглянулась, а затем, не сговариваясь, подошла к Джонатану. Выглядел он гораздо лучше, чем несколько минут назад. На лице почти не осталось морщин и старческих пятен, а фигуре вернулась былая стать и осанка.
– Опять просто огурчик, – Эфиоп улыбнулся и протянул Джонатану руку.
– Спасибо, Вахоб, – Вечный ответил на рукопожатие. – Не забуду. Мы все не забудем. Никогда.
– Никогда – это долго, – Эфиоп вновь усмехнулся. – Лет сорок будет в самый раз.
– Пойдемте отсюда, а? – Женя обняла себя за плечи и поежилась. – Меня трясет от всей этой жути.
– Погоди, – сказал Туманов, присаживаясь на корточки. – Надо выяснить, куда делась вся черная пыль.
– Да пошел ты со своими исследованиями! – сорвалась Женя. – Сколько можно?! Я ухожу!
– Идем-идем, – сказал Джонатан. – Витя, действительно остынь уже. Вечность с ней, с этой пылью.
– Вот именно, – задумчиво взглянув на бессмертного, сказал Туманов. – Вечность. Если это были ее частицы, и они растворились в нашем мире… нам это еще выйдет боком. Точно выйдет.
– Ну и пусть, – спокойно произнес Джонатан. – Как-нибудь справимся. А пока не вышло, идем куда подальше из этого ущелья. Здесь нам делать больше нечего. Факт.
* * *Выслушав краткие пояснения Туманова относительно триединства бывших избранных, Женя окончательно скисла. Туманов видел это, хотя старался не досаждать ей излишним вниманием и почти не смотрел в ее сторону. Виктор отлично понимал, что после того, как в Вечности остался брат и выяснилось, что их биологический отец – монстр и убийца, настроение не может быть приподнятым. К тому же прямое родство с Тумановым явно не вписывалось в дальнейшие планы девушки на личную жизнь. Новоявленной сестрице было тяжело принять все эти ультиматумы судьбы и вообще прийти в себя после потрясений последних дней, но Туманов не сомневался, что она справится. Похожие эмоции ей доводилось испытывать не раз, так что опыт выхода из кризисного состояния у нее имелся. Все, что требовалось от Туманова, – ненавязчиво поддержать. Что он и старался делать. Не мозолил глаза, но был постоянно рядом. Похоже, что Женю такой вариант вполне устраивал. Через полчаса она уже не выглядела мрачнее тучи, а через час наконец-то прекратила хлюпать носом.
За это время группа успела выбраться из ущелья, пройти по гряде и вырулить на тропу, ведущую мимо озера. Того самого, что ошибочно считалось первым в столь любимом туристами каскаде из семи озер. Опасный переход по осыпи отнял у всех массу сил, поэтому Туманов предложил сделать привал. Никто не возразил, правда, пока одни просто сидели на камнях, другие не теряли времени и занимались делом. Джонатан попытался установить спутниковую связь с Цехом, а Эфиоп, заявив, что не устал, отправился вперед на разведку. Вернулся он раньше, чем установилась связь, поэтому первые новости группа узнала именно от него. Впереди больше никаких препятствий не было. Более того, как пообещал Эфиоп, в сотне метров дальше по тропе, по крайней мере, одного из группы ждал гужевой транспорт – оседланный жеребец вороной масти. Эфиоп пока привязал его к камню там, где обнаружил.
– Сюда не повел, плохие камни, а там дальше – нормальная тропа. – Вахоб подмигнул Жене: – Ездила верхом, ханум?
Женя не ответила. Но неловкая пауза не возникла, Джонатан включил на «громкую» вновь оживший спутниковый телефон.
– Снова Мартов на связи, – сообщил Джонатан. – Послушайте, это интересно.
– Ну, скажу я вам, братья мои Вечные и сочувствующие, это было нечто! – голос Мартова все еще слегка дребезжал, но уже не казался настолько старческим, как час назад. – Почти фильм ужасов. Или образовательный ролик. Знаете, есть такие фильмы про то, как распускаются цветочки. Снимают медленно, прокручивают быстро. Так и тут, только не про фиалки, а про старение человека. На глазах! Наша дама из архива за полчаса на полвека человеческого постарела. Хуже мумии выглядела перед смертью прелестная Натали. Островский пока в реанимации. Да я и сам едва не загнулся. Но теперь вроде бы отпускает. И меня, и других. А у вас как самочувствие?
– Нормально, – ответил Джонатан. – Зеркала нет, но ощущения… прежние. Да?
Он обернулся к Туманову. Тот пожал плечами и молча переадресовал вопрос Жене. Она окинула Джонатана печальным взглядом и кивнула.
– У ворот вы лет на восемьдесят тянули. Теперь снова на полтинник.
– Раньше давали около сорока, – немного обиженно заметил Джонатан и, в свою очередь, смерил взглядом Женю. Она вопросительно подняла брови и перевела взгляд на Туманова. Сыщик погладил ее по руке и отрицательно качнул головой.
– Ты отлично выглядишь, дорогуша. Не веришь, спроси у Эфиопа, он лицо незаинтересованное.
Женя обернулась к Вахобу. Тот приклеил к лицу вежливую азиатскую улыбку и отвел глаза.
– Декорации потекли от слез, а так да, выглядишь молодой, как и раньше. Двадцать пять – от силы.
– Двадцать пять?! – ужаснулась Женя и прикрыла рот рукой. – Мне восемнадцать… было.
– Расслабься, сестренка, – усмехнулся Туманов, – ты теперь такая навсегда.
– Нет, вы серьезно?!
– Шутим, успокойся, – сдался Виктор. – Нас с тобой эта зараза не тронула. Ты просто устала и расстроена, вот и выглядишь неважно. Взбодрись – и все вернется в норму.
– Легко отделались, – сказал Мартов. – А у нас тут все не настолько радужно. Выжившие идут на поправку, в том смысле, что даже молодеют. Но, мягко говоря, относительно. Во всяком случае, до исходного состояния пока никто не дотянул.
– Выжившие? – ухватился Джонатан. – И много таких?
– Я только что звонил в Совет, – голос Мартова стал глуше. – Потери Цеха без учета тех, с кем пока не удалось связаться, около половины. В том числе пять мастеров. Фактически во главе Цеха теперь лишь три мастера и десяток бригадиров. Пардон! И Смотритель, конечно.
– Совсем плохо дело, – Джонатан вздохнул. – Но ничего не изменишь. Придется как-то выкручиваться.
– Придется, – согласился Мартов. – Будут особые пожелания, господа герои? Вертушку наши алтайские друзья уже выслали. В Цехе вас ждут с большим нетерпением.
– Чтобы четвертовать? – невесело усмехнулся Джонатан.
– Вовсе нет, – Мартов хмыкнул. – Ведь ворота открыл Враг, метис, а вы их, наоборот, закрыли. Заодно и метиса уничтожили. Так что вы герои. Коньяк уже открыт, лимон нарезан. Что-нибудь еще?
– Коньяк у тебя и не закрывался никогда, – усмехнулся Джонатан. – Вертушки достаточно. И спасибо, что прикрыли, бригадир Мартов.
– О! – Мартов рассмеялся. – Какое неожиданное повышение! Спасибо, Смотритель. – Он вдруг закашлялся и оборвал смех. – Нет, серьезно, спасибо, Джонатан. Прости, что смеюсь, это нервное. А что касается моей маленькой уловки… я ведь тоже в этом деле замешан. Попытка открыть ворота – это наша общая ошибка. Но кто ж знал, что эта Вечность настолько пакостная штука? Меня до сих пор трясет, как подумаю, чем все могло закончиться.
– А ты хряпни по маленькой, – посоветовал Эфиоп. – У тебя ж коньяк под рукой.
– Хряпнул бы, да начальство нервничает, – адвокат хмыкнул.
– Выпей, но немного, – разрешил Джонатан. – А после сразу найди мастера Островского, если он жив еще. И передай остальным мастерам – по прилете сразу соберу расширенный Совет. Все бригадиры тоже приглашены. Отбой связи, Андрей, до встречи.
Джонатан отключил телефон и взглянул на Туманова. В глазах Смотрителя отражалась вековая усталость, но в то же время взгляд был не таким мрачным, как минуту назад, когда он слушал рапорт Мартова. Туманов будто бы прочитал мысли Джонатана и кивнул.
– Ничего не изменишь. Как ты и сказал. Придется жить с этим дальше.
– Придется, – согласился Смотритель. – И как думаешь жить?
– Я? – Виктор поднял камешек и швырнул вниз по склону. Камешек ударился о крупный валун и изменил траекторию. – Вот так. Куда швырнет судьба, туда и полечу. А ты?
– Предпочитаю управляемый полет, – Джонатан усмехнулся. – Но ты прав в главном: общее направление зависит от судьбы. Остается сделать верные выводы, чтобы скорректировать полет и не повторить ошибки.
– Делай, – Туманов устало вздохнул. – У меня, если честно, языком шевелить нет ни сил, ни желания.
– А мозгами? – Смотритель спрятал телефон в карман и запрокинул голову. – Небо здесь глубокое… красота… и покой. Хорошее место.
– Издалека начал, – насмешливо заметил Эфиоп.
– Плохое это место, – возразила Женя. – Красота двухцветная, серо-зеленая, как на старой фотографии, а покой, как на кладбище, мертвый. Разве что воздух чистый, в городе такого даже после ливня не бывает.
– Спорить не буду, каждому свое, – Джонатан перевел взгляд на горные вершины вдалеке, – но ты сама сказала – плюсы есть и тут. Вот и в нашей ситуации не все плохо. Мы многое потеряли, но многое и приобрели.
– Потеряли половину Цеха, – Туманов поднял новый камешек и зажал в левой руке, как бы положив его на одну чашу весов.
– Да, и это очень плохо, – Джонатан кивнул, – но одновременно приобрели знание, что возвращаться в Вечность не стоит. И это хорошо. Еще мы приобрели новое боевое братство, разновидовое, но крепкое, и окончательно потеряли инстинкт гнева – два плюса подряд.
– В сравнении с количеством жертв приобретения выглядят песчинками, – Туманов поднял два камешка значительно мельче первого и слегка подбросив, зажал в другой ладони.
– И все равно выходит, что не все плохо, – упрямо повторил Джонатан.
– Частица Вечности осталась в нашем мире, – хмурясь, сказал Туманов. – Возможно, из нее родится новый монстр. И он может оказаться серьезным врагом, против которого окажется бессильным даже самое крепкое боевое братство.
– Понимаю, у тебя сейчас мало сил и все вокруг кажется мрачным, но я уверен, поводов для пессимизма гораздо меньше, чем ты думаешь.
– Для оптимизма их вообще нет, – сказала Женя. – Вы ведь дольше нас живете, должны лучше это понимать.
– Я и понимаю, – Джонатан грустно улыбнулся. – Как оптимизм, так и пессимизм – здесь, – он постучал согнутым пальцем по виску. – Пока эта штука варит, они есть. Когда перестает варить, нет ничего. Понимаете?
– Смутно, – призналась Женя.
– Жизнь – вот что главное. Мы живы – и только это важно, а все остальное – шелуха. Вы сами сказали, сударыня, что я живу давно и должен понимать больше вас. Вот я и делюсь основным наблюдением всей своей жизни. Пока человек дышит, ничто не предопределено. А значит, в чаше оптимизма каплей больше, чем в чаше пессимизма. Теперь понимаете?
Женя промолчала, лишь едва заметно кивнув.
– Допустим, – нехотя согласился Туманов. – Но что мы имеем на данный момент, кроме того, что живы? Братство Вечности?
– Почему Вечности? – Женя зябко повела плечами. – Она же наш враг.
– Так уж вышло, что изначально и Вечные, и Хамелеоны пришли именно оттуда. – Туманов взглянул на Джонатана: – Плохое название?
– В свете новых знаний… сомнительное, – Смотритель на секунду задумался. – Но по сути верное, не поспоришь.
– Значит, так и назовем – Братство Вечности. Женя, ты не против?
– Я тебе не брат, – буркнула Женя. – Но раз уж все равно по крови сестра, пусть будет так.
– Вахоб?
– Как скажешь, начальник, – Эфиоп хитровато взглянул на Туманова. – Не обещаю, что буду постоянно работать на вашу бригаду, даже за большие бабки, но в случае чего помогу.
– Это и требуется.
– Тогда я с вами.
– Какой ты стал сговорчивый, Ваха, – смерив наемника недоверчивым взглядом, сказал Джонатан. – Неужели впрямь осознал, чего стоишь в этом мире?
– А ты как думаешь, полковник? – Эфиоп взглянул на Джонатана исподлобья. – После того как живьем на том свете побывал, я должен был остаться прежним? Хотя, если без надрыва и высоких слов, я еще раньше темой проникся. Иначе не стал бы вам помогать.
– А может, ты просто Врагу и Федотову хотел отомстить? – Смотритель склонил голову набок.
– Не веришь, да? – Эфиоп укоризненно взглянул на Вечного. – А ведь раньше верил, полковник. И я тебя не подводил. Скажешь, нет?
– Не подводил, – согласился Джонатан.
– Ну и дальше не подведу, – Вахоб спрятал ухмылку. – Идем вниз или тут заночуем?
– Хорошо, – пристально посмотрев на Эфиопа, сказал Джонатан. – Да, идем вниз. Взбодрились? Хотя бы повеселели немного? Отлично. Ваха, где твой гужевой транспорт? Помоги барышне до него добраться.
– Всегда пожалуйста, – Эфиоп протянул руку Жене.
Девушка с трудом поднялась с камня и, спотыкаясь на каждом шагу, побрела следом за наемником. Туманов двинулся было за ними, но его придержал за плечо Смотритель.
– Погоди, – едва слышно шепнул Джонатан. – Пусть отойдут.
Туманов проводил взглядом Эфиопа и Женю и, когда они скрылись за небольшим скальным выступом, обернулся к Смотрителю.
– Что еще? – Туманов задал вопрос чуть раздраженно.
– Ничего особенного, – Джонатан похлопал его по плечу. – Расслабься. Просто меня вдруг слегка осенило, и потому вопрос к тебе возник как к предводителю нового Братства. Ты во всех братьях и сестрах уверен?
– Началось! – Виктор помотал головой. – Джонатан, я же сказал – в голове каша, не до работы сейчас. Давай завтра о твоих озарениях поговорим, подумаем, списки Братства составим. Ладно?
– Нет, – твердо сказал Вечный. – Сейчас.
– Кто тебя не устраивает? Женя?
– Эфиоп.
– Неужели? А я считал, он твой протеже. Так уж вы с ним друг друга прикрывали.
– Дружба дружбой, а служба службой, ты же понимаешь. То, что он втерся ко мне в доверие, ничего не меняет. Я слаб в стратегических вопросах, каюсь, но я хороший тактик и разбираюсь в людях. Эфиоп ведет тонкую игру, но это именно игра, а не дружба. Так что на самом деле никуда он и не втерся. Я ему не доверяю ни на грош.
– А как же его беспримерный подвиг? Неужели его героический рейд в Вечность не снимает все подозрения?
– Если честно, только усугубляет их, – Джонатан усмехнулся. – Думаю, он точно знал, что этот подвиг ему ничем не грозит. Он вообще постарался просчитать всю ситуацию с точностью до десятого знака. Вот почему мне и не нравится этот фрукт.
– Мне он тоже не нравится, что дальше?
– Не надо отмахиваться, Витя, – доброжелательным тоном предложил Смотритель. – Напрягись на секунду, подумай. Тебе не кажется странным, что именно Эфиоп оказался человеком, которому было суждено закрыть ворота?
– Нет, не кажется. Эфиоп ввязался в это дело случайно, но то, что он дошел до конца, имеет вполне логичное объяснение. Ничего странного.
– Да? – Джонатан усмехнулся. – Ладно, как скажешь. Идем?
За скальным выступом тропа была действительно вполне приличной. Риск, что каждый шаг может обернуться неприятностями вроде вывиха или перелома ноги, снизился до минимума. И заблудиться больше не светило. Путь вниз просматривался, казалось, полностью, можно было идти даже без проводника.