Властимир - Романова Галина Львовна 26 стр.

Сюда она заранее принесла чистую холстину, горшок и метлу. Эти вещи она выпросила у хозяев дома, а содержимое горшка Беляна сварила из того, что взяла из своего родного дома. Вытащив горшок из лопухов, девушка понюхала его и осталась довольна. Варево, конечно, остыло, но еще может подействовать.

Она расстелила холстину, бросила на нее попону и встала в центре, приготовив метлу и горшок. Тихо шепча заговор который слышала от матери, она сбросила рубашку, пояс, распустила косу и осталась совсем нагая. Ей было холодно, и она торопливо потянулась к горшку.

Зачерпнув пригоршней его темное, похожее на речной ил содержимое, она провела ладонями по бокам. Первое прикосновение было противным. Сжав зубы, Беляна продолжала натираться холодной влажной мазью до тех пор, пока не растерла ее всю, и тогда ей стало жарко. Голова чуть закружилась, тело обрело легкость, проснулись непонятные желания — мазь начала действовать.

Пританцовывая, девушка бросилась к метле, схватила ее и села на нее верхом. Стоило ей чуть-чуть подпрыгнуть, как метла взвилась вместе с нею к небу, навстречу звездам.

Стиснув ногами и руками своего деревянного коня, Беляна закричала от счастья — столько времени она была лишена возможности летать. Она не боялась, что ее ликующий крик услышат в деревне, — накануне Купалиной ночи может случиться все что угодно.

От мази тело горело, и Беляна летела все быстрее, чтобы хоть немного остыть. Играючи, она несколько раз пролетела над деревней так низко, что ее заметили и забрехали собаки, Подразнив их немного, Беляна поднялась выше и направилась в сторону леса, что стоял за рекой, — до рассвета оставалась мало времени, а у нее было одно небольшое дельце. Во время завтрашнего праздника она его легко устроит.

Ненадолго она зависла над рекой. В ее глубине тенями скользили белые тела русалок — водяницы заранее перебирались поближе к берегу, спускавшемуся к реке, носившему название Ярилин кряж, где завтра будет праздник. Беляна поглядела на них и направилась к лесу.

Чаща оказалась гуще, чем она думала, и ей пришлось снизиться более чем наполовину, вглядываясь в поляны. Что-то ей подсказывало, что-им-енно в этом лесу появится цвет на разрыв-траве нужного возраста — ведь должно пройти не менее ста лет, прежде чем проросшая из семени трава наберет силы для первого цветения, а потом она цветет раз в двенадцать лет.

Она снизилась еще и полетела под верхушками деревьев. Лесные твари и нежить разбежались в стороны при появлении новой ведьмы.

Вдруг издалека донесся пронзительный громкий свист, не успела Беляна понять, что это, как ее метла дрогнула и полетела вниз. Девушка вскрикнула, когда метла сильно ударилась концом о землю. Беляна упала в траву под ехидный хохот незнакомца. От удара она не сразу пришла в себя, но потом поднялась и нашла метлу. Однако стоило ей попытаться сесть на нее, как опять послышался тот же свист, и девушка снова растянулась на земле.

Все дальнейшие попытки кончались неудачей — ей даже не давали подняться на ноги. Тело перестало слушаться, и она поняла, что мазь потеряла свою силу. Теперь ей придется добираться до деревни пешком. А это означало, что ее увидят люди и по ее виду сразу догадаются, что она ведьма. Тогда прощай, белый свет!

Хохот раздался над нею так близко, что она узнала его и от нового страха забыла обо всем. Пусть увидят люди — только бы вырваться отсюда живой!

Кто-то, хохоча и повизгивая, шел к ней по лесу — трещали ветви, качались деревья, жалобно кричали птицы и русалки в реке. Беляна слышала тяжелые шаги и дрожала от страха.

Ее враг остановился перед нею и вновь разразился хохотом. Девушка подняла голову и встретилась с бездонным оком Лиха Лесного. Дрожь ужаса пробежала по ее телу — она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, а Лихо стояло над ней, до земли опустив длинные руки с уродливыми пальцами.

— Ага, — раздалось над нею, — испугалась?

Беляна смогла только кивнуть.

— Будешь теперь знать, как по моему лесу бродить без разрешения! — Лихо выглядело счастливым. — Будешь теперь со мной жить здесь, в лесу!

Оно протянуло руку, и от ужаса Беляна завизжала, задрожала словно в лихорадке. Костлявая рука тянулась к ее лицу.

— Отпусти меня! — выкрикнула она во весь голос. — Я по делу здесь!

Страшная рука остановилась:

— По какому делу?

Беляна попыталась успокоиться и задумалась. А что, если обратить Лихо в союзники? Это ей даже понравилось.

— Мне разрыв-травы цвет нужен был, чтобы одного человека погубить, — призналась она. — Для того я сюда не в срок пришла, чтоб заранее место вызнать и цветом завладеть…

— А знала ли ты, что это мой заповедный цветок и тот, кто его найдет, рабом моим становится? — завизжало Лихо.

Беляна кивнула:

— Все ведала, на то и надежда была. Ты мне — разрыв-травы цвет, а я тебе — раба послушного на веки вечные. Завтра все сюда поспешат, чтобы счастья попытать, и он в их числе. Хотела я его цветом тем подманить и погубить.

Чтобы завладеть жар-цветом, люди издавна шли на разные хитрости и подлости — тех, кто честно пытается достать заветный цветок, очень мало. Лихо знало об этом и не удивилось словам девушки.

— Ты верно угадала, — промолвило оно. — В моем лесу много жар-цвета, и кое-какие завтра расцветут. За один жар-цветок я готово согласиться с тобой на мену, но коли обманешь и не явится сюда никто — берегись! Не будет тебе ни в чем удачи от веку!

Оно сжало ей плечо, и Беляна завизжала от ужаса и боли.

Когда Лихо отняло костлявые пальцы, на плече ясно отпечатался значок, похожий на буквицу.

— Это знак мой тебе, — сказало Лихо. — Коли обманешь — нигде от меня не укроешься — найду и отомщу!

— Я все сделаю, не обману, — заторопилась Беляна, плача от боли в обожженном плече. — Не один, так другой — двое их, я одного тебе отдам, а получится, так и обоих… Только отпусти меня…

Она закрыла лицо руками и заплакала.

— Иди прочь, — прошипело Лихо, и по его знаку метла взвилась в воздух и закружила над Беляной.

Лихо быстро скрылось в чаще — только где-то вдалеке слышались его шаги.

Все тело Беляны ныло, но опять обрело легкость, и метла покорно далась в руки. Прежде чем улететь, девушка огляделась и поняла, что Лихо сказало правду — на поляне там и тут проглядывали листья разрыв-травы. Все они были большие, сильные — расцвести завтра может любой из них.

Беляна вскочила на метлу и быстро полетела в деревню, чтобы ее отсутствие не было замечено раньше времени.

Наутро все в деревне суетились в радостной предпраздничной кутерьме. Юноши и девушки первыми отправились на Ярилин кряж. Семейные пошли туда позже.

Ярилин кряж, ведущий на восток, откуда уже пустилось в путь по небу солнце, был украшен цветами. Всюду высились сложенные для костров дрова. Они образовывали два полукольца, в центре которых стояло чучело Купалы, пока еще не обложенное хворостом. Девушки уже успели оплести его цветами и все носили и носили венки, складывая их к ногам Купалы. Все они были в новых белых рубахах с вышивкой и с распущенными косами.

Буян с рассвета куда-то пропал, и до самого полудня Вла-стимир его не видел. Но на Ярилином кряже гусляр вдруг появился. В белых рубахе и штанах, с венком в золотых кудрях и широкой улыбкой на красивом лице, он вышел вперед, и его приветствовали криками: «Ой, Купала! Ладо Купала!» Гусляр вскинул руки, словно обнимая народ, и Властимир, хоть и радовался и даже кричал вместе со всеми, все же чувствовал легкую зависть к этому красавцу — сегодня все девичьи сердца будут принадлежать ему, только выбирай.

Два парня подвели ему белого коня, грива которого тоже была украшена цветами и колосьями ярового хлеба. Буян одним прыжком вскочил на спину неоседланного коня и, правя им коленями, проехал рысью перед всеми под приветственные крики.

Девушки окружили его, и с песней он отправился с кряжа к полям, сопровождаемый пляшущей и поющей свитой.

Настоящий праздник начался с закатом, когда зажгли костры на Ярилином кряже. Молодежь вернулась туда, и Буяна сразу же окружили парни и девушки, забрасывая его цветами.

Буян соскочил с коня. Девушки тут же образовали хоровод и закружили вокруг Буяна. Другие водили вместе с парнями хоровод вокруг костров и чучела Купалы. У многих парней в руках были факелы, и чем темнее становилось на небе, тем явственнее казалось, будто эти огоньки пляшут вместе с людьми.

Где-то зачинали песни, но все замолчали, когда Буян запел возле самого большого костра. Он опять сидел на коне. Жеребец стоял под ним смирно, тоже зачарованный песней.

Все образовали один большой хоровод. Девушки подхватывали запев Буяна:

Последний запев повторяли уже все участники праздника. Девушки с визгом бросились в стороны, когда мимо них с мычанием и блеянием прошло стадо, которое гнали парни мимо Купалы, чтобы светлый бог одарил его своей милостью. Буян с широкой улыбкой проводил глазами коров и овец и, когда они скрылись во тьме, ударил своего жеребца пятками и погнал его на костер.

Последний запев повторяли уже все участники праздника. Девушки с визгом бросились в стороны, когда мимо них с мычанием и блеянием прошло стадо, которое гнали парни мимо Купалы, чтобы светлый бог одарил его своей милостью. Буян с широкой улыбкой проводил глазами коров и овец и, когда они скрылись во тьме, ударил своего жеребца пятками и погнал его на костер.

Все бросились врассыпную, но белый конь, чувствуя силу и умение всадника, птицей взвился над пламенем, не задев огня даже кончиком копыта.

Громкие крики были ответом на этот прыжок, и началось веселье. Скоро уже почти все прыгали через костры, мелькая белыми рубахами. Наиболее смелые скинули их и скакали нагими. Некоторые прыгали парами — их приветствовали особенно радостно. Удачливые прыгуны целовались тут же, на виду у всех, и убегали к идолу Купалы, где их ждал Буян с благословением.

Другие бежали к реке, оттуда уже доносились гадальные песни. С кручи было видно, как плывут по воде вдоль берега крошечные огоньки в венках.

Ночь окружила Ярилин кряж со всех сторон, в ней то там, то здесь вспыхивали огни, колокольчиками звенел девичий смех и песни, радостные и притворноиспуганные взвизги, не смолкали клики. Все закружилось в кутерьме общего праздника, когда забываешь, кто ты и где. В эту ночь исчезло все, что человека вело по жизни, все теряло смысл и значение — остались только песни, танцы, прыжки через костры, девичьи тайны и манящие таинственные тени в роще.

На миг очнувшись от сладкого угара Купалиной ночи и игрищ, Буян вдруг вспомнил о Властимире, но князя нигде не было. Впрочем, он давно не видел и Беляны, которая все, как помнилось, держалась подле резанца. Многие же парни и девушки уже разбрелись парами по роще. Князь мог последовать их примеру, и гусляр забыл про Властимира.

Властимир брел по роще хмельной без хмеля. Волшебные чары Купалиной ночи дурманили его голову. Неясная тревога и жажда необычного теснились в его груди, влекли куда-то. Он забыл про покой. Весна его давно ушла, миновали наивность и веселье юности, он был зрелым мужем, дожившим почти до тридцати лет, и три года из них на его плечах лежала забота о княжестве, но сейчас ему вдруг безумно захотелось сбросить груз лет и княжения, стать моложе. Впервые с тоской он подумал о Веденее — как далека и недоступна и вместе с тем желанна она! Побежать бы сейчас вместе с нею по притихшей роще, подальше от людей, обнявшись, упасть в росистую траву и забыть про все до утра… Но во тьме ночи не он — другие парни целовались с девушками, не она — другие девушки смеялись и в притворном испуге закрывались рукавами, другие пары бегали в чащу, сторонясь таких, как он, томящихся одиночек, пропадая в роще Купалы. И Властимир все брел и брел, шатаясь по роще, хватаясь за стволы и не зная, куда несут его ноги, — он просто не мог стоять на месте в такую ночь.

Роща оборвалась внезапно. Перед князем легла гладкая слюдяно-черная река. Спустившись с крутого берега, Властимир вошел в воду по колено. Река мягко толкала ноги, влекла за собой, и Властимир, вздохнув, бросился в воду, еще не зная, куда поплывет.

Он вынырнул саженях в трех от того места, где нырнул, и, гребя резкими сильными взмахами, поплыл на середину, чувствуя, как снизу его поддерживает волна и осторожно трогают русалки скользкими пальцами. На стремнине перевернулся на спину, раскинув руки и вытянувшись на ласково и упруго качающей его поверхности реки и глядя вверх, в бездонность и беспредельность открывшегося ему неба.

Мир вокруг него был погружен во мрак, освещенный только яркими звездами. Он легко узнавал Стожары, Матку-звезду, алый Смертонос, Добропана и мутную полосу Становища. Они мигали ему заманчиво и таинственно, а на кряже, мимо которого его влекла река, вспыхивали десятки рукотворных звезд.

Из-за леса вышла половинка луны. Горели, рассыпая искры, костры, через которые иногда кто-нибудь прыгал. Мелькали плясуны с факелами. Шум праздника, от которого князь бежал в рощу, далеко разносился по воде, достигая его Ушей. Слышались крики, смех, девичьи визги и обрывки величальных песен. Где-то там, среди них, был и Буян — время от времени доносился его красивый сильный голос. Похоже, он был совершенно счастлив.

Ночь не спеша перевалила за середину. Все плясали, пели и веселились кто во что горазд. С берега летели в реку венки. На восходе люди сожгут чучело Купалы, а сейчас оно стояло на вершине, подсвеченной снизу кострами.

Перевернувшись на живот, Властимир поплыл дальше, борясь с течением и радуясь силе и напряжению этой борьбы. Он победил реку и выбрался на другой берег.

Навстречу распахнул бездну мрака густой лес, в глубине которого что-то загадочно шепталось, шуршало, потрескивало, скрипело, глухо стонало или бормотало невнятно и замирало в терпеливом ожидании. Живой и волшебный лес Купа-линой ночи, единственной ночи в году, когда возможно все.

Властимир сделал всего несколько шагов, когда навстречу ему из кустов, руками разводя травы, вышла нагая дева-русалка с мутным шальным взглядом ночных чар, от которых в эту пору никто не сможет спастись. Взглянув на нее, князь вспомнил свою последнюю встречу с водяницами в конце весны в Муромских лесах, когда слепые и голодные с зимнего сна водяные девы едва не завлекли его к себе, но в ночь Купалы все меняло свои привычки и очертания, он даже не подумал испугаться.

Увидев человека, русалка остановилась, гибким сильным движением нетерпеливо отбросила назад, на спину, длинные зеленоватые волосы и пошла к нему, чуть шатаясь. Приблизившись, она вскинула руки в порыве бешеной, слепой страсти, обвила его шею, прижалась к нему всеми изгибами молодого гибкого тела, ища его губы. Властимир обнял ее тонкий стан, готовно отвечая на жадный поцелуй. Голова закружилась в хмельном угаре. Но, почувствовав мужскую силу, русалка отпрянула, трезвея. В глазах ее мелькнуло удивление и ужас, и она с криком бросилась бежать.

Та же сила, что увела его в рощу с праздника, бросила в реку и вывела в лес, теперь заставила Властимира без оглядки броситься за нею. Не потому, что он желал ее, а просто потому, что больше не мог стоять на месте — в движении, в слепом беге сквозь чащу искал он ответ на съедающие его сомнения и предчувствия.

Он все-таки догнал ее на лесной поляне, ловя жадной рукой вьющиеся тонкие волосы. Остановившись, русалка глянула князю в глаза, разглядела в его очах слепую полупьяную страсть, сметающую все на своем пути. Дева отступила, вскинула руки, словно пытаясь оттолкнуть его, и, когда Властимир поймал ее за плечи, вскрикнула тоскливо, как кричит девушка, берегущая свою честь:

— Нет!

Крик утонул в горячем поцелуе, и русалка, застонав, растаяла в душных тисках объятий…

Встав из травы, Властимир огляделся. Угар проходил, и Он понял, что забрел в чащу. Нужно было искать выход, но ему было безразлично, когда он его найдет, и он пошел наугад.

Он не сделал и десятка шагов, когда впереди блеснул неясный свет, мерцающий желто-оранжевым, как огонек лучины, и Властимир пошел на свет — ему хотелось узнать, кто кроме него бродит по лесу. Огонек мигал, словно манил за собой, и князь невольно прибавил шагу, раздвигая ветки деревьев. Его вело любопытство.

Властимир приблизился и различил впереди человека. Он побежал и догнал незнакомца. Тот услышал шаги князя и остановился.

Это была девушка в белом, чем-то похожая на русалку. Она стояла не шевелясь и обернулась только тогда, когда Властимир подошел вплотную. На резанского князя глянули большие фиолетовые глаза.

— Беляна?

— Я, Властимир. — Девушка нежно взяла его за руку.

— Ты что тут делаешь?

— Наверное, то же, что и ты. — Она улыбнулась.

— А все-таки?

Беляна указала на огонек вдали:

— Видишь? На том месте расцветает разрыв-трава. Только несколько мгновений цветок сияет, и только тогда можно его сорвать. Я хочу его.

— А я тебе помешал, да?

— Не знаю. Может быть, еще не поздно… Но я боюсь — а вдруг там Лихо и его слуги? Они убьют любого, кто подойдет!

— В такую ночь ни у кого нет власти над людьми! — воскликнул Властимир, бросаясь вперед. — Хоть бы увидеть его!

И он побежал к поляне, твердо уверенный, что не будет рвать цветка, только посмотрит на него. Хоть и слышавший с малых лет о чудесном цвете разрыв-травы, он не знал, что будет делать с ним, коли тот попадет ему в руки.

Свет сиял все ярче и ближе. Он полыхал уже так ярко, что Властимир подумал, что цветок сейчас погаснет и он опоздает взглянуть на него. Отбросив колебания — в самый последний миг припомнились все опасности, что подстерегают охотника за жар-цветом, — он побежал, вламываясь в заросли.

Чаща заухала, закричала страшными голосами, застонала. Что-то заскрипело в глубине леса. Завизжало Лихо, спеша к той же поляне, и закачались вековые деревья.