А состояло оно в том, что Валентина хотела найти убийцу своего отца, поскольку милиция в ее родном городе Южноморске в этом почему-то не преуспела. Впрочем, Стасову было понятно, почему: если версия южноморской милиции правильна и отца Валентины убил залетный отморозок, который был уверен, что людей в квартире нет, а чем поживиться — есть, то найти его практически невозможно, потому что он ничего не взял, сбывать ничего не будет и наверняка сразу же уехал из города. Однако если эта версия неверна, то тут вполне можно было бы покопаться. Интересно, почему в Южноморске другие версии даже не рассматривали? Или рассматривали, просто Валентина об этом не знает? Очень может быть, следователи обычно не горят желанием обсуждать с потерпевшими все свои соображения и ход работы. И правильно делают.
Он слушал Евтееву и мысленно делал пометки. Вообще-то обычно он сразу записывал возникающие по ходу идеи в блокнот, но сейчас Стасов поймал себя на том, что не может оторвать взгляд от красавицы-заказчицы. Обворожительная дама, ей-крест!
— Так я могу надеяться, что вы возьметесь за мое дело? — спросила она, закончив изложение.
— Возьмусь, — с готовностью отозвался Стасов. — Но прежде всего я хотел бы обсудить с вами возможные направления нашей работы. Если вы с ними согласитесь, то мы оформим договор и будем работать.
— А я могу не согласиться?
— Конечно. Вам покажется, что то, что я вам скажу, не вызывает у вас доверия к нашей квалификации, и вы сами откажетесь от идеи сотрудничать с нашим агентством. Итак, Валентина Дмитриевна…
— Можно просто Валентина, без отчества.
— Хорошо, — кивнул Стасов. — Вот вам моя первая версия: убийство вашего отца было совершено по корыстным мотивам…
— Ну да, и вы туда же! — с досадой воскликнула она.
— Вы меня не дослушали. Из вашей квартиры все-таки что-то взяли, очень маленькое по размеру…
— Я вам уже сказала: у нас ничего не пропало! — Валентина начала сердиться. — Я не для того к вам пришла, чтобы повторять в тысячный раз одно и то же.
— Послушайте, Валентина, давайте будем последовательными, — терпеливо проговорил Владислав. — В вашей квартире могла находиться вещь или документ, о существовании которого вы даже не догадывались. Вы всю жизнь проживали вместе с отцом?
— Нет, только последние два года, когда он нуждался в уходе и не мог жить один. У меня есть своя квартира, я в ней жила почти десять лет.
— Вот видите. Мало ли какой предмет мог появиться у вашего отца за эти десять лет! И он совсем не обязательно стал бы ставить вас в известность о нем.
— Я не понимаю, — Валентина нахмурилась, — о каком предмете идет речь? Вы что имеете в виду?
— Ну, например, какой-нибудь раритет из разряда фамильных ценностей или предметов коллекционирования.
— У нас нет и не было фамильных ценностей, — отрезала она. — И папа никогда ничего не коллекционировал.
— Возможно, и так, — кивнул Стасов. — Но ведь он был врачом, детским хирургом, и, как вы мне сказали, очень хорошим хирургом. На его счету сотни спасенных жизней. Кстати, у вас есть дети?
— Нет, — она слегка оторопела. — Это вы к чему?
— А к тому, что у меня, например, двое детей, и я точно знаю, что для хирурга, который бы их спас, я бы не пожалел ничего. Благодарные родители могли сделать вашему отцу любой подарок, в том числе, например, редкую монету, или марку, или набросок, сделанный известным живописцем. Или оригиналы писем известного писателя. Насколько я помню из школьного курса литературы, в вашем замечательном городе в прошлом, нет, теперь уже в позапрошлом веке любили отдыхать и строили дачи многие классики русской словесности, я не ошибаюсь? Я также не исключаю ювелирное изделие. Отказаться от подарка ваш батюшка не смог или не захотел, но и извлекать из него выгоду тоже не спешил, просто спрятал где-то у себя дома. Могло такое быть?
— Но… я об этом ничего не знаю… папа никогда не говорил…
— Это не значит, что этого не было, — твердо произнес Стасов. — Вполне могло быть. А тот факт, что в квартире порядок не был нарушен и никаких следов разгрома и поиска вы не заметили, говорит только о том, что преступник точно знал, где этот предмет или документ лежит. То есть преступник — не залетный отморозок, а человек из вашего окружения, тот, кто был близок с вашим отцом и с кем ваш отец поделился информацией.
— Вы говорите ерунду! — рассердилась Валентина.
В этот момент щеки ее вспыхнули румянцем, и Стасов отметил, что она стала еще красивее. Ах, черт возьми, какая женщина! Хотя, кажется, все-таки глуповата… Жаль. При такой-то внешности…
— Все папины друзья, а их очень немного, достойные и уважаемые люди, они не могли…
— Валентина, — улыбнулся Стасов, — поверьте мне, в ваших словах нет ни капли здравого смысла. Я перевидал на своем веку сотни бандитов и убийц, и у каждого из них были родные и близкие, которые с пеной у рта уверяли меня в том, что «они не могли». Кроме того, друзья вашего отца могли тоже с кем-то поделиться информацией. Сведения об этом предмете или документе могли разойтись как угодно далеко. Просто вы остались в неведении, но так часто случается. Итак, это я вам предлагаю в качестве первой версии. Теперь вторая: наследство.
Брови Валентины немедленно взлетели вверх, глаза яростно сверкнули.
— Вы хотите сказать, что я убила папу из-за наследства? Или это сделал мой брат?
— Это всего лишь версия, и я обязан ее рассмотреть, если я добросовестный следователь. И тот сотрудник, которому я поручу работать по вашему делу, тоже обязательно примет ее во внимание.
— А разве вы не сами?..
Валентина явно растерялась, и Стасов с трудом сдержал улыбку.
— Разумеется, я поручу ваше дело толковому и знающему специалисту, имеющему большой опыт в раскрытии убийств, в этом вы можете не сомневаться. Я далек от мысли, что вы сами, будучи убийцей, пришли ко мне заключать договор. Но что касается вашего брата, то…
— Вы не смеете так думать! Женя тут совершенно ни при чем!
— Все бывает в этой жизни, дорогая Валентина Дмитриевна, — вздохнул Стасов. — И давайте договоримся с вами: или мы заключаем договор и ищем убийцу, или мы принимаем во внимание только ваши эмоции и делаем только то, что вы лично считаете правильным. Но для этого вам вовсе не обязательно платить нам деньги, вы все это можете сделать сами и бесплатно.
— Простите, — виновато пробормотала Валентина, — я действительно погорячилась. Но вы должны меня понять: сначала вы подозреваете папиных друзей, которых я очень уважаю, потом обвиняете моего брата, у меня просто нервы не выдержали.
— Хорошо, проехали, — великодушно сказал Стасов. — И, наконец, третья версия: убийство могло быть совершено по личным мотивам, например, из мести. Есть люди, которые могли бы за что-то мстить вашему отцу?
— Нет, — Валентина покачала головой, — папу очень уважали и любили, он был прекрасным хирургом, великолепным специалистом. Он всю жизнь лечил детишек, из благодарных родителей можно целую армию собрать. Папа больше двадцати лет, вплоть до болезни, заведовал отделением хирургии в детской клинической больнице. Ну какая может быть месть старому врачу? У папы никогда не было не просто врагов, а даже и недоброжелателей. И вообще, Владислав Николаевич, я считаю, что вы все-таки не правы насчет Жени.
— Почему? — прищурился Стасов.
— Даже если допустить, что Женя виноват… это немыслимо, это совершенно невозможно, но если рассуждать теоретически…
— Ну-ну, — подбодрил он ее.
— Какой ему смысл убивать папу из-за наследства, если папе жить оставалось всего несколько дней, максимум — неделю? Это же нонсенс!
Молодец, соображает, одобрительно подумал Стасов. Может, она не такая уж и глупая?
— Знаете, часто в бизнесе бывают ситуации, когда нужно срочно и немедленно подтвердить свою кредитоспособность, иначе сделка не состоится. И ждать нельзя ни недели, ни дня. Или речь могла идти о крупном долге, и вашему брату необходимо было подтвердить, что он все отдаст. Всякое случается.
— Но у Жени не было долгов!
— Ну вот, опять, — Стасов укоризненно покачал головой. — Мы же с вами договорились, кажется: то, что вы чего-то не знаете, не означает, что этого не было. Вы живете вместе с братом? Участвуете в его бизнесе? Он делится с вами каждой мелочью?
— Нет…
— Тогда и говорить не о чем. Все надо проверять, от первого до последнего факта. Ну так как, Валентина? Будете заключать с нами соглашение? Или моя позиция вас не устраивает?
Она задумалась на несколько мгновений, в течение которых Стасов продолжал откровенно любоваться ею. Будет жаль, если она откажется, он с удовольствием встретился бы с ней еще разочек. Или даже два. Разумеется, в сугубо служебной обстановке. Просто ради чисто эстетической радости посмотреть на красивое.
— Нет…
— Тогда и говорить не о чем. Все надо проверять, от первого до последнего факта. Ну так как, Валентина? Будете заключать с нами соглашение? Или моя позиция вас не устраивает?
Она задумалась на несколько мгновений, в течение которых Стасов продолжал откровенно любоваться ею. Будет жаль, если она откажется, он с удовольствием встретился бы с ней еще разочек. Или даже два. Разумеется, в сугубо служебной обстановке. Просто ради чисто эстетической радости посмотреть на красивое.
— Я готова подписать соглашение, — решительно произнесла Евтеева. — Только у меня просьба: пусть ваши сотрудники немедленно принимаются за дело. Пусть как можно скорее едут в Южноморск и начинают работать. Прямо завтра же.
— Завтра не получится.
— Почему? — огорченно спросила она.
— Поездку нужно готовить. Сегодня мы заключим соглашение, я решу, кому поручить ваше дело, этот сотрудник должен будет закончить текущую работу, взять билет, встретиться с вами и подробно вас расспросить обо всем, чтобы составить план мероприятий, потом я этот план должен изучить и утвердить или вернуть на доработку. Одним словом, некоторое время должно пройти.
— Хорошо, тогда обещайте мне, что это время не окажется слишком долгим. И потом, о чем нам еще разговаривать с вашим сотрудником? Я вам все рассказала. Все, что знала, больше мне добавить нечего.
— Это вам только так кажется, — улыбнулся Стасов.
* * *И на этой работе у нее тоже нет выходных. Что на Петровке работала, что у Стасова в частном агентстве — результат один: если работа не сделана, то и выходных не будет. Настя Каменская тяжело вздохнула и еще раз посмотрела на календарь: пятница, 23 апреля. У всех нормальных людей завтра суббота, послезавтра — воскресенье, а у нее одни сплошные пятницы, плотно смыкающиеся с понедельниками. И никакого зазора между ними. Правда, Стасов все-таки нормальный человек, и каждый раз после сданного отчета о выполненном задании предоставляет ей выходные дни.
Календарь, на который она смотрела, висел в приемной руководителя фирмы, в которой Настя в данный момент собирала информацию, необходимую для выполнения очередного поручения. Ей нужно было встретиться с этим руководителем, который вот уже третий день не мог найти время для двадцатиминутной беседы с ней, и Настя снова сидела в приемной и ждала: все-таки она выбила из секретаря обещание до конца дня получить доступ к телу, то есть аудиенцию.
В сумке затрещал мобильник, звонил Стасов.
— Ты где?
— Жду, — уныло сообщила Настя. — Обещал принять.
— Как освободишься — приезжай на базу, есть разговор.
— Серьезный? — насторожилась она.
— Вполне. Новое дело, как раз для тебя, по твоей специализации. И работать надо начинать срочно.
— Но у меня…
— Я прекрасно знаю, что у тебя, — отрезал Стасов. — Срочность тоже надо понимать разумно. Три-четыре дня у тебя есть, как раз успеешь закончить. Одним словом, приезжай, я тебя введу в курс дела, и начнешь готовиться.
— А завтра нельзя? — жалобно спросила она. — Стасов, я устала как собака и есть хочу. Давай я завтра приеду, а?
— Каменская, знаешь, чем отличаются начальники от подчиненных?
— Начальник всегда прав, — отчеканила она. — И он умнее по определению.
— Глупая ты, — вздохнул Стасов. — У начальников всегда есть выходные, а у подчиненных — не всегда. Ты все поняла?
— Все. У тебя завтра выходной. Поэтому ты будешь истязать меня сегодня.
— Буду, — пообещал он. — Но за это я накормлю тебя ужином.
— В ресторане?
— Еще чего! Сейчас позвоню, закажу пиццу. Поедим, поговорим. Короче, Каменская, я тебя жду. Постарайся побыстрее.
Строптивый начальник, который никак не хотел ее принимать, как будто услышал этот разговор и проникся к Насте Каменской жалостью, потому что не успела она спрятать телефон в сумку, как секретарь сделала ей знак входить в кабинет. Разговор занял даже меньше запланированных двадцати минут, и уже через полчаса Настя ехала в выделенной Стасовым машине в Перово, где находилась та самая «база» — офис детективного агентства Владислава Стасова. Агентство так и называлось — «Власта», простенько, совершенно объяснимо и без затей. Машин вечером в пятницу по направлению из центра к окраинам города было море, Настя измаялась в пробках и проклинала свою новую работу за то, что теперь она ездит на машине, вместо того чтобы по привычке кататься на метро. Водить автомобиль она не любила и раньше всячески избегала этого, а сейчас деваться некуда, маленький аккуратный серебристый «Пежо» является не роскошью, а необходимым инструментом для работы.
В офис она приехала не только уставшая и голодная, но еще и злая, однако большая пицца с салями несколько примирила ее с действительностью, и она сама не заметила, как, слушая рассказ Стасова, умяла больше половины.
— Владик, я наелась и плохо соображаю, — пожаловалась она, — дай мне все бумажки, я их дома почитаю, обдумаю, а в понедельник поделюсь соображениями.
— Так нет бумажек-то, — развел руками Стасов. — Я ничего не записывал.
— Как — не записывал? — изумилась Настя. — Почему?
— Да вот как-то так вышло. Уж больно хороша деваха, глаз не мог отвести, — честно признался он.
— Деваха? Сколько же ей лет?
— За тридцать. Кажется, — уточнил он. — Я в ее паспорте год рождения забыл посмотреть. Так что придется тебе, Каменская, на слух воспринимать. Какие-нибудь идеи появились?
Настя пожала плечами и задумчиво отрезала еще маленький кусочек пиццы.
— Никаких, помимо тех, которые появились у тебя. Но версия с кражей кажется мне наиболее симпатичной. Надо бы проверить, не является ли наш доктор Евтеев потомком старинного дворянского или купеческого рода, тогда, вполне вероятно, у него могла остаться какая-нибудь реликвия типа кольца или колье. Как раз то, что надо: маленькое и жутко дорогое.
— Слушай, — рассмеялся Стасов, — у тебя после командировки в Томилин в голове одни старинные дворянские семьи. Остынь уже, Каменская, ты в Москве, а на дворе двадцать первый век.
— И все-таки, — упорствовала она. — Это тоже надо проверить.
— Ладно, это я сам сделаю, если ты настаиваешь. Свяжусь со спецами, которые составляют генеалогические древа, они знают, где искать информацию. Но за твои фантазии мне придется платить, имей в виду.
— Ничего, — усмехнулась Настя, — не разоришься. Кроме того, надо пошустрить среди родителей тех детей, чье лечение не было успешным. Ведь были же такие наверняка, не могло не быть, у каждого врача есть неудачи, а уж у хирурга с таким стажем — сто пудов. Тут тоже может появиться повод для мести.
— Хорошо, — одобрительно кивнул Стасов, — это ты молодец, я как-то не сообразил, даже не спросил ничего об этом у заказчицы. Правда, много времени прошло, доктор-то к моменту убийства уже три года как не оперировал и вообще не работал. Но проверить надо. Еще какие мысли?
— Слушай, — возмутилась Настя, — что ты меня истязаешь? Ты вызови того, кто поедет в Южноморск, и над ним измывайся. Ты что, хочешь, чтобы я тебе вот так, на слух, сразу весь план работы нарисовала?
— Так ты же и поедешь, — невозмутимо отозвался Стасов, отбирая у нее коробку с недоеденной пиццей. — Остановись, беглец бесчестный, я, между прочим, тоже есть хочу.
Настя со стуком положила нож и вилку на покрытый салфеткой стол «для переговоров», за которым они сидели, и уставилась на шефа.
— То есть как это я? Почему?
— Ну а кто же? Кто у нас в конторе главный по части трупов? Если ты в течение двух месяцев следила за неверными супругами и собирала сведения о сомнительных друзьях неуправляемых деток, это не значит, что я забыл, где ты раньше служила.
— Но Мишка Доценко тоже там служил. Почему ты посылаешь меня, а не его? Потому что он твой родственник?
— Потому что у него маленький ребенок, и Ирочка с ума сойдет, если останется одна. Она не справится, ты же знаешь.
— Знаю, — вздохнула Настя. — И когда ехать?
— Чем скорее, тем лучше.
Она недовольно нахмурилась.
— Что за спешка? Ты же сказал, что убийство совершено больше трех месяцев назад. Все равно горячих следов уже нет, а остывшие никуда не убегут.
— Понимаешь, заказчица настаивает, чтобы работа началась как можно быстрее. Она нервничает. А чего ты ехать-то не хочешь, я не понимаю? Там сейчас уже совсем тепло, море, солнце, благодать. Встреться с заказчицей, с Евтеевой этой, собери у нее всю необходимую информацию, купи билет да езжай себе с богом. На месте можешь не торопиться, отдохни по возможности, позагорай, поваляйся на пляже, выспись. Когда еще такая возможность представится?
— Стасов, — с досадой произнесла Настя, — ты, конечно, мой шеф, но ты, по-моему, совсем тупой. Вот смотри: сегодня двадцать третье апреля, мне нужно еще два-три дня, чтобы закончить дело и написать отчет, получается двадцать шестое. Потом встреча с Евтеевой — двадцать седьмое. Получается, я смогу выехать в Южноморск не раньше двадцать восьмого. Ну?