– Какой ты заботливый… – презрительно скривилась Аврора. – Скажи лучше, что за свою шкуру переживал!
– Я за тебя переживал. И за себя. За нас…
– Нас ничего не связывает. Кроме работы…
Она уже назначила Горбинского заведовать сетью супермаркетов в Черноземске и снимать его не торопилась. Его дело – заниматься торговлей, а не уголовными авантюрами. Прежде всего она сама виновата в том, что поставила не на того человека. Нужно было сразу самой ехать в Святогорск, договариваться с Храповым, а она целиком и полностью доверилась Горбинскому. Себя во всем винить надо.
– Я это уже понял.
– А если понял, то иди работай. И смотри: одна оплошность с твоей стороны – отправишься на биржу труда…
Горбинский ушел, а через день после разговора с ним пожаловал Дымаров, начальник службы безопасности. Он только что прилетел из Красноярска. Аврора угостила его с дороги рюмкой хорошего коньяка.
– Ищут твоего Ролана, ищут. Он где-то в районе Ангары и Енисея обретается. Но пока все без толку. Площадь разброса очень большая.
– Может, его уже нет на этой площади? Может, он уже где-то рядом?
Аврора хотела в это верить, но что-то не очень получалось.
– Все может быть. Тихонову не впервой бегать; если надо, он и с Северного полюса домой вернется…
– Если надо, – эхом отозвалась Аврора.
Жаль, что встреча с начальником тюрьмы состоялась поздно, после того, как Ролан отправился на этап. Но лучше поздно, чем никогда. Однажды после работы Храпов отправился в парк погулять со своей собачкой, там к нему и подошла Аврора. Подошла и прямо спросила, почему он так подло с ней поступил. И с ней, и с Роланом. Ему нечего было сказать ей в ответ, он лишь отвел в сторону взгляд и опустил голову. А теперь Ролан думает, что она его предала, и, возможно, не хочет возвращаться к ней…
– А ему нужно ко мне вернуться, – неуверенно сказала она Дымарову. – У меня его документы. С его фотографией, на чужое имя. Он мог бы вернуться за ними…
Если это случится, она объяснит Ролану, что его жестоко разыграли, скажет, как сильно любит его, и не позволит ему уйти. Лишь бы он только вернулся…
– Ему и без документов сейчас неплохо, – усмехнулся Дымаров.
– В каком смысле?
– Он автолавку угнал. Там столько всего, что на целый год хватит. И горючего полно. Считай, дом на колесах…
– Значит, он колесит где-то по дорогам?
– Не все так просто. Дорог в том районе мало, и все больше направления, чем дороги. По таким далеко не уедешь. Но тем не менее автолавку найти не могут. И Ролана тоже…
– А если вдруг найдут?
– Хороший вопрос. Не уверен, что ответ будет таким же хорошим. Я сам разговаривал с участковыми и еще человека там оставил, он с остальными поговорит. Всю округу объедет и с каждым участковым поговорит. Если вдруг Ролана обнаружат, нам тут же дадут знать. Придется заплатить. Я даже сумму премии назвал – двадцать тысяч долларов…
– Не надо было про двадцать тысяч.
– Я так и думал, что тебе не понравится…
– Не двадцать надо, а двести, тогда у них будет больше стимулов. Надо двести тысяч назначить. Ну, можно и сто…
– Хорошо, я позвоню Вадиму.
– Звони. Пусть работает. И еще людей пошли. Пусть ездят по этим местам, ищут. Командировочными не обидим. И премию получат, если сами Ролана найдут…
Дымаров задействовал милицию, и это правильно. Надо было не Юру, а его направить в Святогорск – он смог бы оградить Ролана от происков начальника тюрьмы. И побег бы организовал. Но в то время Дымаров больше нужен был здесь, чтобы защищать Аврору от киллеров, поэтому ей пришлось положиться на Горбинского. Это было ее ошибкой, но, может, судьба исправит ее?
Глава двадцать первая
Тук-тук… Ток-ток… Это не дятел стучит, и не глухарь токует. Это топор играет в руках знающего человека. Ролан за свою жизнь не одну сотню сосен свалил и знает, как рубить. Только, в зоне он орудовал обычной двуручной или бензиновой пилой с цепным приводом, но и там приходилось пользоваться топором, чтобы делать направляющую подрубку. Правда, зэкам топоры выдавали отечественные, они плохо сидели в руке и быстро тупились, зато здесь у него инструмент особый, скандинавский, валочный, как записано в накладной на оприходованный им товар. В автолавке он нашел четыре таких топора. И плотницкие топоры там были, и колуны для дров. Ножовки, стамески, напильники, рашпили, рубанок, молотки, гвозди, веревки, провода – в общем, все, что нужно деревенскому плотнику. А еще больше – беглому зэку, решившему жить отшельником…
Первое время Ролан отдыхал в фургоне, мало-помалу опустошая холодильник. Потом взялся за спиннинг, обнаруженный среди трофеев; наловил рыбы, сварил уху. В машине нашлась кепка, на которую хорошо надевалась противомоскитная сетка для лица, и специальная мазь – вонь от нее отгоняла комаров похлеще всякого дыма. Немного освоившись, Ролан вдруг с облегчением почувствовал, что на природе жить не так уж и плохо.
Еще он собрался поохотиться на кого придется. С автоматом ему и медведь не был страшен. Но неожиданно напоролся на егеря, что по лесной тропке на пару с пушистой лайкой обходил свои владения, возможно, в поисках беглеца. К счастью, Ролан вовремя тогда успел спрятаться, и его не заметили. Но выводы он сделал и отправился в дальний путь.
Через Авдеевку Тихонов проехал глубокой ночью, добрался до Ангары и затаился в абсолютно безлюдном месте, благо в тех краях их хватало. Река широкая, до правого берега километра полтора, не меньше; моста поблизости нет, да и вряд ли будет. Если что-то и есть, то наверняка паромная переправа, но соваться туда на машине непростительно глупо: заметят, опознают, заметут. А Ролан хотел перебраться на другой берег, чтобы еще глубже уйти в таежную глушь, где не будет ни участковых, ни егерей.
Ролан спрятал машину, прошелся по левому берегу реки, в тихой заводи обнаружил сбившиеся в пласт бревна, сплавленные когда-то по реке. Вспомнился вдруг кадр из старого фильма, где на плотах через Днепр переправлялись тяжелые танки. А тут какая-то автолавка… Инструмент есть, веревка, чтобы вязать бревна, тоже. Через три дня плот был готов.
…В животе у Ролана образовался вакуум, когда грузовик, заезжая на плот, раскачал его. Съедет машина в реку, утонет – и ныряй потом в ледяную воду, спасая свое добро. Хоть и лето, но вода студеная. Но все обошлось. Орудуя самодельным веслом, он и реку наискось перешел, и к берегу пришвартовался недалеко от дороги. Правда, пришлось валить лес, чтобы выехать на грунтовку. Зато дорога оказалась вполне приличной, хотя вела к единственному поселку верстах в пятидесяти от реки.
Поселок этот Ролан прошел ночью, дорога сузилась, а вскоре от нее осталось только направление, совпадающее с картой. Старая колея уже поросла травой и мелким кустарником. Но все-таки он прошел по ней километров сто.
Тихонов мог бы ехать и еще дальше, до самой Подкаменной Тунгуски, но его внимание привлек такой же примерно ручей, который стал для него дорогой в окрестностях Авдеевки. Ролан ехал по гравийному руслу до тех пор, пока не вышел к реке, в который впадал ручей. Место тихое, совершенно безлюдное, и комары не особо лютуют.
Он загнал машину в лес, насколько это было возможно, замаскировал ее, обследовал местность, убедившись, что поблизости нет жилья, и решил здесь обосноваться. Для будущего зимовья выбрал невысокий пологий холм, с которого из-за деревьев просматривалась медленно текущая река. Место хорошее, сухое; хотя и лес вокруг, но проветривается неплохо – может, потому и гнуса здесь не очень много. Чуть в стороне шумела быстрая мелкая речушка, из тех, в которых любит нереститься рыба. А в этих местах водился хариус, близкий родственник лосося; его и на мушку хорошо ловить, а еще лучше сетями. Ролан уже пробовал, получалось. Он даже коптильню соорудил из тонкостенных железных дверок, сорванных с товарных шкафчиков – надо же к зиме запасы делать.
Тихонов как-то не думал строить для себя избушку. Печка в кунге отличная, с толстыми стенками, а потому теплоемкая – даже в самую стужу будет хорошо греть. Но ему хотелось подогнать машину поближе к месту, которое он выбрал для стоянки. Нужно было подготовить дорогу – свалить с десяток сосен и вырубить кустарник.
Сосны как на заказ стройные, с золотисто-коричневой окраской ствола, с пышными кронами вверху и почти голые в середине и внизу. И толщина не самая большая – от пятнадцати до тридцати сантиметров в диаметре. Топор отличный, валить деревья Ролан умел, потому и взялся за дело. Первая сосна пала, за ней – вторая… За неделю-другую он проложил дорогу и еще глубже загнал машину в лес.
В зоне Тихонов валил лес подневольно, по принуждению и без желания, а здесь работалось легко и в охотку. Скучно жить в отшельничестве без дела, тоскливо – и совсем другое настроение, если бездельничать некогда. Да еще если обустраиваешь свой собственный быт. А жить ему здесь годы, возможно, до самой смерти; так почему бы не расчистить стоянку от леса и не построить себе дом? И желание для этого есть, и здоровье, и, что важнее всего, инструмент.
С одного дерева ветки обрубил, с другого, распилил их на бревна… Ролан понимал, что дом построить не просто, поэтому не гнал коней. Сейчас он расчищал место для него, одни бревна очищал от коры и складывал в штабель, другие, нетесаные, готовил на дрова – не пропадать же добру. Длинные ветки обтесывал, делал из них колья, чтобы со временем возвести частокол: мало ли, вдруг возникнет такая необходимость. Зверья в лесу много; волки пока обходят его стоянку стороной, но неизвестно, что будет зимой. А она уже не за горами, в этих краях снег выпадает рано. Начало сентября уже, днем прохладно, а по ночам заморозки. Хорошо, в машине четыре ватника, два пятьдесят второго и два шестидесятого размера; одну телогрейку запросто можно надеть на другую, а это двойная защита от холода. Шапок, правда, нет, как и стеганых штанов, но под это дело можно приспособить ватники – нитки да иголки есть. И времени полно. Парафиновых свечей минимум на год хватит, а если экономить, то и на три…
Дерево хрустнуло в подрубленном топором месте, слегка накренилось. Ролан взялся за шест с рогатиной и толкнул сосну в ту сторону, в которую она должна была упасть. Тут главное, чтобы ствол за другое дерево кроной не зацепился, а то потом из сил выбьешься, чтобы повалить его на землю. Первые несколько срубленных сосен падали именно так, но сейчас дерево рухнуло точно на расчищенную делянку. Осталось срубить ветки, отмерить пятиметровое бревно, отделить его от верхушки, обтесать и перетащить в штабель…
Тук-тук, тук-тук… Лес рубят, щепки летят… На поляне стоял терпкий запах сосновой смолы. Непростое это дело – в одиночку перекатить сырое пятиметровое бревно, но Ролан с помощью рычагов научился справляться и с этим. Он пахал как вол, заодно поддерживая завидную физическую форму. Тут не нужны ни гири, ни штанга, ни тренажеры…
Первое время он готовил для дома по одному строительному бревну в день, но очень быстро набил руку, и за два дня из-под топора выходило три штуки. Сейчас у него уже двадцать четыре бревна; это шесть венцов, четыре стены метром высотой. Еще бревен тридцать, и можно ставить дом. Только сначала их нужно будет обтесать с двух сторон под укладку. Рубить избушку он решил в «лапу». Еще бы фундамент установить – на берегу реки полно больших камней, глина липкая есть, – и известняк найти, чтобы затем прокалить его на огне и замесить с водой. Если смешать гашеную известь с глиной, можно получить неплохой кладочный раствор. Впрочем, можно обойтись и глиной, если правильно укладывать камни. Только как? Кое-какое представление об этом у Ролана имелось, но без опыта придется туго. Хотя ведь и бревна укладывать в сруб он не умел, а ведь собрался взяться за это дело. Как бы не развалилась избушка после эксперимента…
Тихонов вернулся к машине, спрятанной в большом шалаше из веток, взял ведра, сходил к реке, принес воды, наполнил двадцатилитровый походный казан, что стоял на треноге над кострищем. Дрова есть, развести огонь не проблема, и воду он вскипятит. Среди его припасов имелись два тридцатидвухлитровых бака с боковыми краниками; один был прикреплен к машине у лестницы, по которой он забирался в фургон. В нем Ролан смешивал горячую и холодную воду – и все, душ готов. Сегодня у него банный день. Мыло для этого есть, чистое белье тоже – сатиновые синие трусы и голубые майки, рабоче-крестьянский вариант на все времена.
Еще у него была полиэтиленовая пленка для теплиц – хорошая, плотная, в миллиметр толщиной. Большую часть он оставил на крышу для дома, а небольшой кусок отрезал на душ. Кабинка из пленки в его случае – не баловство, а необходимость. Комаров и мошки с каждым днем становится все меньше, но все-таки этот гнус еще способен устроить массированную атаку на голое и мокрое, ничем не защищенное тело. Надо было хоть как-то прятаться от них, если хотелось помыться не спеша и в свое удовольствие. А прохлада Ролана не смущала. Он почему-то был уверен, что сможет принимать душ и зимой. А может, и в проруби будет купаться. Чем таежный леший не шутит?
Пока грелась вода, он растопил печь в фургоне, замесил пресное тесто, а после душа нажарил хлебных лепешек на печной плите. И сковорода у него для этого была, и запас подсолнечного масла. Может, кто-то и пострадал от того, что Ролан угнал автолавку, но что поделаешь, если он выбрал такую жизнь, когда каждый спасается в одиночку…
…Навострив длинные заостренные уши, косуля своими раскосыми глазами смотрела куда-то вдаль. Красивое животное, грациозное, буро-серая шесть тускло отливала на солнце. Рогов нет, на зиму косули сбрасывают их, а жаль – можно было бы повесить столь драгоценный трофей на стену пока еще не существующего дома…
Косуль шесть штук – пара самцов и четыре самки – да несколько детенышей. На лесной поляне на низких кустах еще остались ягоды голубики, и животные старательно выковыривали их из-под снега узкими острыми копытами. Животные были так увлечены, что ничего вокруг не замечали. Только одна косуля резко вскинула голову, словно почуяла опасность, напряглась, готовясь в любое мгновение броситься прочь.
Ролан никогда прежде не охотился на животных, но про косулю уже кое-что знал. Три раза он подкрадывался к ним, но ни одна его вылазка не увенчалась успехом. Чуткие они, эти косули, и запах чужой легко ловят, и шум их может вспугнуть. Ни разу еще ему не удавалось приблизиться к ним на расстояние точного выстрела. Но сегодня, похоже, повезло.
К цели Ролан подбирался с подветренной стороны, чтобы косули не учуяли запах. Самодельные снегоступы плотно подогнаны к ноге, не постукивают при движении о каблук, и снег сегодня не скрипучий. И еще белая простыня на нем вместо маскхалата. Автомат пристрелян, патрон уже в патроннике, рычажок предохранителя опущен. В армии он слыл снайпером, да и на гражданке приходилось стрелять.
От охотничьего азарта закипает кровь, но, как это ни странно, Ролану вдруг стало жаль убивать это красивое, беззащитное животное. Ведь она не причинила ему никакого зла, эта косуля, а вся вина ее, как в известной басне, состоит лишь в том, что ему хочется есть.
Колбаса давно уже кончилась, консервы на исходе. Есть вяленая рыба, можно наловить свежей, но все это не то. Сушеными грибами тоже сыт не будешь.
Надо помолиться, попросить бога о снисхождении, объяснить, что не со зла он убивает живую тварь, а из необходимости. Хотя нет, лучше сначала нажать на спусковой крючок, а потом уже помолиться.
С оглушительным звуком пуля вылетела из ствола, прошла сотню метров и вошла косуле в голову. Жестоко, но в то же время гуманно, ведь смерть была мгновенной. Животное даже ничего не поняло. Остальные косули бросились прочь от источника опасности, но бояться им было нечего, больше стрелять Ролан не стал. Ведь его охота не для забавы, а исключительно для промысла.
По древним обычаям каких-нибудь зулусов следовало вырезать у мертвого животного сердце и принести его в жертву богам. Но Ролан всего лишь прошептал над убитой косулей «Отче наш».
Он срубил несколько еловых лап, соорудил из них некое подобие санок, на которые погрузил остывающую тушу. Теперь главное – не заблудиться и сохранить силы до своей стоянки…
На месте он был еще до темноты. Более чем на треть возведенный сруб стоял посреди отвоеванной у леса полянки. Фундамент Ролан сделал еще осенью – натаскал больших камней, приткнул их друг к другу, выровнял по горизонтальной линии, прикопав несколько торчащих валунов. Честно говоря, это была жалкая пародия на фундамент, и забрала она много сил и времени. Может, и не надо было связываться с ним, но что сделано, то сделано. Все будет теплее зимой, если стены не перекосятся. Хотя, возможно, обойдется – с виду избушка получалась ладной и крепкой.
В каждом бревне Ролан вытесал канавку, уложил их в «лапу». Для большей прочности он вбил наискосок гвозди, как в местах соединения, так и по периметру. Гвозди у него хорошие, «сотка», еще восемь упаковок осталось – и на сруб хватит, и на крышу.
Зимой он строительство не забросил, хотя с каждым уложенным венцом работа становилась все более тяжелой: приходилось поднимать бревна все выше, а это одному несподручно. Но ничего, если укладывать в день хотя бы по бревну, к весне он точно закончит. А пока и в машине хорошо. Фургон с двухслойной стенкой и утеплителем из пенопласта надежно защищает от морозов, да и печка греет хорошо. Главное, трубу чаще чистить, чтобы тяга была хорошая и угарный газ в кунг не шел. Ну, и противопожарная безопасность, конечно, а то без фургона здесь не выжить. Всю прошлую неделю мороз держался под сорок градусов; это сейчас потеплело, всего минус двадцать. А еще февраль впереди, март, апрель; весна только в мае придет…
Косулю Тихонов подвесил к дереву за заднюю ногу, ножом сделал сначала круговые надрезы, затем продольные до брюха, провел линию от горла до хвоста, откуда и начал снимать шкуру. Дело это не самое простое, но вполне посильное. Шкура теплая, для половика вполне сгодится – если, конечно, ее не загубить.