Косулю Тихонов подвесил к дереву за заднюю ногу, ножом сделал сначала круговые надрезы, затем продольные до брюха, провел линию от горла до хвоста, откуда и начал снимать шкуру. Дело это не самое простое, но вполне посильное. Шкура теплая, для половика вполне сгодится – если, конечно, ее не загубить.
Ролан отбросил шкуру в сторону: сначала надо тушу освежевать, а потом и выделкой можно будет заняться – очистить, промыть в холодной воде, просушить.
За мясо он не переживал: мороз не позволит ему испортиться. А из парного решил сделать шашлык, шампуры у него были. Костер развел внутри сруба – там тихо, ветер не задувает. Мясо было мягким. Он порезал филейную часть на куски, посолил, поперчил, нанизал на шампуры. Будет сегодня пир на весь мир. Жаль только, что в одиночку придется ужинать…
Ролан усмехнулся, представив, что к нему вдруг по щучьему велению попала Аврора. Он смог бы накормить ее и обогреть с мороза, на фоне заснеженной тайги теплый фургон показался бы раем. В шалаше… Но не более того. Тесно в кунге, условия спартанские, телевизора нет. Мороженое мясо, сушеные грибы, вяленая рыба; есть крупы, можно готовить супы и каши. Но для женщины, привыкшей к роскоши, это непосильный труд. Аврора взвыла бы от сермяжной жизни на вторые сутки. А может, и на первые. Ведь не нужен ей Ролан, как не нужен и рай в его шалаше.
Любит он Аврору, но лучше бы она здесь не появлялась.
Тихонов содрал зубами с шампура первый кусок мяса, когда вдруг услышал в отдалении шорох. Вскочив на ноги, он увидел стоящего между деревьев волка. Темнота еще только сгущалась, но его глаза уже горели холодным магическим огнем. Жестокий зверь, возможно, потусторонней природы.
А сзади к одному волку, тихонько ступая по снежному насту, подходили другие. Звери рассредоточивались по кругу. Жутковатое зрелище, не для слабонервных.
Волков привлек запах забитого животного, а сейчас их воображение будоражил запах жаренного на костре мяса. Ролан мог бы поделиться с ними своей добычей, но он понимал, что делать этого никак нельзя. Волк ничем не лучше человека, он запросто может сесть на шею. С волками нужно вести себя как с отморозками, которые признают только силу.
Ролан мог бы остаться в срубе – какая-никакая, а защита. Тем более что волкам трудно бежать по снегу, и атака их не будет стремительной. Пока они приблизятся к нему по открытой местности, он успеет перестрелять их, как в тире. Но Ролан перепрыгнул через низкую стенку, вскинул автомат и неторопливо, но решительно направился к волкам. Пусть знают, что человек их не боится. Пусть убегают, если им страшно.
Но волки и не думали уходить. Более того, их вожак, матерый зверь с горящими глазами, молча кинулся на него. Движения мощные, пугающе выверенные, в них таилась убийственная энергия, устрашающе-завораживающая сила. Не зря нападение волков приравнивается к психической атаке.
Даже у опытного охотника может дрогнуть рука, когда волк стрелой несется на него. Но Ролан справился со своим страхом, уверенно навел на зверя ствол автомата и плавно нажал на спусковой крючок. И еще он помнил, что с патронами у него туго, их нужно беречь…
Пуля попала зверю между глаз. Теперь Ролан оказался в роли атакующего, а волки стали жертвами психологического воздействия. Только один переярок бросился на Ролана, другие же остались на месте, не рискуя напасть на человека. И второй выстрел оказался удачным, хотя и не таким метким. Прежде чем издохнуть, волк минуту-другую с истошным визгом крутился вокруг своей раны в груди. И это напугало его сородичей. Убегали они неторопливо, будто бы с чувством собственного достоинства, но все-таки убегали. А ведь о способности волков кружить вокруг своей жертвы днями, неделями слагают легенды. Если не силой возьмут, то измором… Но эти волки в окрестностях его стоянки больше не появлялись.
…Ролан вкалывал как проклятый, в одиночку, даже в лютый мороз. Дело заметно двигалось вперед, но все-таки он не верил, что сможет закончить начатое. Не верил, что построит дом. Но сруб уже стоял, он умудрился даже подвести его под крышу. Не просто это было – ножовкой распиливать бревно по длине, но он справился и с этим. Теперь у него и дом есть, и пол в нем из досок, и двери есть; в маленьких оконных рамах стоят стекла, вынутые из холодильника. И стол он себе сколотил, и лавку, а еще лежанку… Почему-то на двоих. Может, потому, что постоянно думал об Авроре. Представлял, что вот-вот над ним зависнет голубой вертолет, и с него волшебным видением спустится она. Бред, конечно, но все-таки место для нее он приготовил.
Прошлым летом и в начале осени Ролан устанавливал вокруг дома частокол, а зимой срубил баньку три на четыре. И в избе печь сложил из камней. А еще молельный крест срубил из тонких бревен и смотровую вышку соорудил – не столько для пользы дела, сколько для того, чтобы закончить жилую композицию. Нравилось ему заниматься обустройством своего зимовья, и он не жалел для этого сил. Без увлечения в тайге отшельником не прожить, он давно уже понял это.
Муку Ролан экономил, сахар тоже, соль и крупы старался не расходовать, чай берег, но все уже на исходе. И сигарет у него больше нет, но без этого можно жить. Консервы тоже давно закончились, но промысел свежего мяса уже поставлен на поток: и на зверя он охотился, и силки на дичь ставить научился, и рыбу ловил. Грибы, ягоды – без этого никуда. Какие-никакие, а витамины.
Лето на дворе, комары и мошка в ударе, но Ролан уже так привык, что едва обращал на них внимание – иммунитет к этой напасти выработался, даже москитная маска ему не нужна, и кремом он редко пользовался.
Не заметил Ролан, как привык к своему тихому дикому существованию. За два года и быт сложился, и уклад. Теперь главное – что-нибудь такое придумать, чтобы занять себя. Дом построен, баня тоже, а что дальше? Может, золото начать мыть?
Ролан сунул руку в карман камуфляжной куртки, достал кусочек самородного золота. Добыча из рыбьего желудка. Хариус шел на нерест, по пути горошинку эту и проглотил. Значит, река, что текла поблизости, могла быть золотоносной. Что делать в таком случае? Вариантов мало, всего два – ничего не делать или смастерить лоток, чтобы затем намывать золото. Ролан больше склонялся к первому, хотя и не считал зазорным второе. Из самородков можно выплавить чистое золото, а это валюта, за которую можно было бы купить сигареты, муку, соль, сахар, чего так ему не хватало. И ничего, что за товаром придется далеко ехать. Все возможно, если есть деньги…
А еще можно сказочно разбогатеть. Купить себе новую внешность, имя, вернуться в Черноземск, открыть бизнес, построить роскошный особняк… Тогда он будет нужен Авроре. А может, и нет… Может, у нее новый муж, и она с ним счастлива… Да и годы пройдут, прежде чем он разбогатеет, если это вообще возможно. К этому времени Ролан так привыкнет к своему одиночеству, что о Большой земле будет думать с ужасом, как черт о ладане.
Может, и не нужно ему никакого золота. Может, и не надо ему никаких новых проектов. Немолод он, сорок лет без малого; для такой жизни, как у него, это уже, считай, старость. Хозяйством нужно заниматься, все, что поднял, поддерживать, а между делом отдыхать. Кстати говоря, время обеденное, уха уже настоялась, самое время по тарелкам ее разливать… По тарелке. По одной только тарелке. Не с кем Ролану разделить трапезу. Впрочем, он давно уже к этому привык.
Может, сходить куда-нибудь в деревню, выменять собаку на золотишко! Хоть какая-то живая душа будет рядом…
Только Ролан поднес ложку ко рту, как услышал собачий лай. Он так и замер, не зная, что думать. Уж не галлюцинации ли у него от долгого одиночества начались? Только подумал о собаке и тут же услышал лай… Но ведь он только что думал об Авроре, но ее голоса не слышно. А может, это она ведет на поводке собаку?
Ролан мотнул головой, чтобы стряхнуть наваждение. Но собака снова залаяла, и это заставило его вскочить на ноги и схватиться за автомат. Что, если это солдаты с собаками окружили дом? Он же беглый, до сих пор в розыске. И хотя вокруг на сотню верст ни единой живой души, его все равно могли найти. Он же иногда постреливал; может, услышал кто и выследил?
Ролан не стал подниматься на смотровую вышку, выглянул на звук через щели в калитке. Не было никаких солдат, а на дом лаял остроухий доберман, которого держал на поводке молодой человек в стильном охотничьем костюме и с накомарником на голове. Рядом с ним стояла девушка в такой же примерно одежде и с почти прозрачной противомоскитной сеткой на лице. Она свисала со шляпы, и Ролан мог рассмотреть девицу. Темные волосы убраны назад, чуть оттопыренные уши открыты, высоковатый лоб, удивленно поднятые брови, небольшие, чересчур накрашенные глаза, веселые и любопытные, на губах мягкая улыбка. Девушка была невысокого роста, чуть полноватая, с коротковатыми ногами, но на безрыбье она могла показаться красавицей. Парень с интересом разглядывал его жилище. Взгляд у него был достаточно миролюбивым, лицо открытое, и Ролан немного успокоился. И даже собака не казалась злой, и на дом гавкала, как ему казалось, для того, чтобы обозначить свое присутствие.
Найденную случайно избушку парень и девушка воспринимали как некую достопримечательность в безопасном таежном уголке, куда они забрели на досуге. Несмотря на весьма солидную экипировку, выглядели эти двое так, будто только что сошли с теплохода, чтобы посмотреть на диковинку, включенную в экскурсионную программу. И еще у них не было рюкзаков; это значило, что где-то недалеко разбит лагерь. Возможно, там еще есть люди.
Ролан понимал, что обнаружен, но калитку открывать не торопился. Сходил к умывальнику с зеркалом, причесал волосы и бороду, надел чистую камуфлированную куртку, спрыснулся одеколоном. Может, он и отшельник, но не дикарь. Автомат повесил на плечо, рукой завел его за спину. Может, и не стоило брать с собой оружие, но что, если на него готовится нападение? Может, эти двое с собакой – какая-то хитрая приманка?
Он открыл дверь и вышел к незваным гостям. Парень и девушка смотрели на него удивленно, как будто не человек появился перед ними, а медведь с горшком меда под мышкой. Казалось, его появление лишило их дара речи. Даже собака перестала гавкать. На Ролана она смотрела так, словно он собирался бросить ей сахарную кость.
– Do you speak English? – с насмешкой спросил Тихонов.
Они дружно мотнули головами.
– Sprechen sie Deutsch?
Тот же ответ.
– Parlez-vous franзais?
– Э-э… Нет.
– А чего тогда молчите, как иностранцы? Может, вы инопланетяне?
– Да нет, отсюда мы, с этой планеты, – скованно улыбнулся парень.
– А если точней?
– Если точней, то из Краснодарского края.
– Я-то думал, вы с Луны свалились, а вы, оказывается, из самолета десантировались…
– Нет, не из самолета, – глянув на парня, зажато засмеялась девушка. – На машине приехали… Нам говорили, что здесь совершенно дикие места…
– А разве нет?
– Ну, вообще-то да. Последние сто километров вообще никого не встречали. А тут вы…
– Не переживайте, я сейчас исчезну.
Ролану нравилось говорить и слышать свой голос. За последние два года это был первый случай, когда он мог с кем-то поговорить… Ну, не считая коротких реплик, адресованных к одушевленным и не очень вещам, что его здесь окружали. Он мог похвалить печку за то, что она хорошо грела, рыбу за то, что хорошо ловилась, отматерить комаров, которые лезли в глаза. Но все это не то.
– Как это исчезнете?
– Да так. Я ваша галлюцинация. Грибы, случайно, не жевали?
– Какие грибы?
– Травку не курили?
– Нет. И даже колеса не глотали.
– Значит, здесь где-то тектонический разлом земной коры, аномальная энергетика, веселящий газ… Сами за меня придумайте, а я пошел.
Ролан задом вошел в калитку, чтобы не выставлять напоказ сдвинутый за спину автомат. Калитку за собой закрывать не стал и дверь в дом тоже. Сел за стол, ложкой из тарелки зачерпнул жижу с растолченной в ней рыбной мякотью.
Туристы не заставили себя долго ждать. С опаской зашли в дом, привязав собаку к столбу смотровой вышки.
– Что, не исчез? – спросил Ролан, откусив от черствой лепешки.
– Нет, – осматривая единственную в доме комнату, мотнула головой девушка.
Печь, сложенная из речных камней, чугунная буржуйка, стол, скамья, такая же грубо сколоченная лежанка, покрытая оленьим мехом… На стене над ней висела шкура медведя с чучелом головы. Пол был застелен шкурами, у двери висели лосиные рога, на которых пылились самодельная шапка и ватники. Вяленой рыбы и сушеных грибов здесь не было, все это хранилось в фургоне, что стоял во дворе между тыльной стороной дома и забора. Тихонов никогда не исключал такого вот визита, поэтому машина была плотно прикрыта ветками.
– Ну, тогда присаживайтесь, – Ролан показал на стол. – Чем богаты, как говорится…
Он взял с полки тарелки, налил гостям ухи, кивком головы показал на тарелку с холодными лепешками.
– Э-э, мы не голодны. – Девушка с сомнением глянула на еще дымящееся варево.
– Не хотите, как хотите, – не стал настаивать Ролан.
– Почему не хотим? Хотим!
Парень взял ложку.
– Маску сними, – насмешливо глянул на него Ролан. – Комары донимают?
– Не то слово… Вкусно!
– Да ладно, вкусно. Лука нет. Лук здесь не растет, а без него не очень хорошо…
Девушка тоже сняла маску, вооружилась ложкой и показала, насколько она сыта. Хлебала так смачно, что Ролану захотелось подлить себе в тарелку. Только кастрюля была уже пуста. Он привык готовить только на себя, а тут гости…
– Комаров у вас мало, – заметил парень.
– Сруб еще свежий, смола на бревнах не засохла, они этот запах не любят…
– А что за крест у вас во дворе? – спросила девушка.
– Ты же не думаешь, что комаров отгонять? – улыбнулся Ролан. – Кстати, если уж про крест речь зашла, то давайте познакомимся.
Девушку звали Марина, парня – Сергей.
– А вы отшельник? – спросила она.
– Что-то вроде того, – кивнул Ролан, глянув за печку, где стоял автомат.
По большому счету он для того и устанавливал крест, чтобы его принимали за набожного отшельника. Скрылся в таежной глуши от суетного мира, богу молится, о вечности размышляет, и нечего у святого человека документы спрашивать, выяснять, откуда он. На такое к себе отношение и был расчет.
– А зачем так далеко забрались?
– Чем дальше от людей, тем громче молчит бог, – деловито огладив бороду, ответствовал Ролан.
– Громче молчит?
– Бог с нами без слов разговаривает. Умеешь слушать тишину – сможешь поговорить с ним, не умеешь – лучше и не пытайся.
– А мы вам не помешали? – спросил Сергей.
– Ну, вы же ненадолго. Сегодня здесь, завтра бог знает где.
– А вы знаете, где мы будем? Если вы с богом умеете разговаривать, то, может, про нас узнаете?
– А зачем? У вас своя дорога, у меня своя.
– Ну, может, с нами что-то случится…
– А с вами может что-то произойти? – настороженно посмотрел на парня Ролан.
– Ну, вдруг волки нападут.
– Двуногие? Четвероногие?
Уж не от правосудия ли скрываются эти двое? Или от лихих людей прячутся в таежной глуши?
– Четвероногие…
– Четвероногие летом не нападают. Они сейчас сытые. Это у людей так бывает, что чем больше сытости, тем больше зла. И убивают друг друга почем зря… Может, вам кто-то угрожает?
– Да нет, никто, – в раздумье пожал плечами Сергей. – Просто места здесь дикие. Палатки у нас… Вдруг медведь к нам залезет или тигр…
– Какие тигры? Это хоть и тайга, но не уссурийская. Ангарская здесь тайга.
– Скорее тунгусская, – покачал головой парень. – Тут Подкаменная Тунгуска недалеко, где Тунгусский метеорит упал…
– Может, вы небесный камень ищете? – вслух предположил Ролан.
– Нет, – качнула головой Марина, но Сергей незаметно толкнул ее локтем. Вернее, думал, что незаметно. – То есть да…
Ролан посмотрел на нее с ироничной улыбкой. Не поверил он этому сумбурному объяснению. Что-то ищут здесь эти молодые люди, но точно не осколки метеорита.
…В армии Ролана учили ходить по лесу бесшумно. Не сказать, что этой науке уделялось много времени, но сам наставник, командир разведроты капитан Данилов, умел передвигаться незаметно. Вернее, Ролану тогда казалось, что умел. Сейчас бы к нему не то что человек, не смогла бы подкрасться даже рысь. Что там Данилов… Тихонов научился передвигаться по тайге бесшумно, скрываясь за деревьями и кустарником, на охоте без этого никак. А без охоты сыт не будешь.
Но сейчас он выслеживал не зверя, а людей. Ему было интересно знать, чем занимаются туристы, которые разбили лагерь неподалеку от его заимки. Он подошел к ним очень близко и сейчас прятался за кривым, склонившимся над водой кедром.
Их было четверо: уже знакомые Ролану Сергей и Марина и взрослый уже мужчина с девушкой лет двадцати пяти. Женщины сидели на берегу, о чем-то разговаривая меж собой и беспрестанно отмахиваясь от гнуса; чуть в стороне дымился костер, над которым висел котелок. Марина помешала варево и вернулась к своей спутнице.
Если в котелке варилась уха, то можно было предположить, что мужчины рыбачили. Согнувшись в поясе, в резиновых сапогах они стояли на шумном речном мелководье, процеживая воду через большие сита, что держали в руках. Можно было бы подумать, что это приспособления для ловли рыбы.
Сергей поднял свое сито, пальцами перебрал застрявшие в нем камушки и вдруг с ликованием подпрыгнул, подняв брызги:
– Глядите!
Мужчина подошел к нему, взял из пальцев тускло блестящий на солнце комочек, с завистью осмотрел. Подбежали девушки, забрали у него добычу, завизжали от восторга. Больше всех радовалась Марина: Сергей ее парень, и это их общая находка.
И не рыба это, а золотой самородок, причем довольно крупный.
Ролан наблюдал за ними еще час, и за это время незваные старатели добыли несколько золотых крупиц. Похоже, дела у них шли неплохо.
Он почему-то подумал, что вечером эти люди пожалуют к нему в гости. Сергей и Марина обещали принести фрукты, овощи, картофель, кетчуп, колбасу и сыр в обмен на вяленое мясо и рыбу. А еще сегодня заяц в силки попался, и на ужин Ролан собирался его потушить в казане.