Эта мысль раздавила девушку, приморозив к креслу.
Минут пять, вне пространства и самой жизни, в ступоре, оледенении. А затем лихорадочная работа мысли: что делать? Что?!!
Рожать?
Нет!
На аборт?
Как можно? Нет.
И где выход?
На минуту захотелось все бросить, сбежать, забыв об обязательствах, о подругах. Пусть сами, как хотят! Почему она должна так страшно расплачиваться? За что? А они за что? За то, что богачам было скучно?!
Ярослава оттерла с лица проступившую испарину и прикусила большой палец руки зубами, чтобы не раскричаться и не расплакаться, как-то удержать себя от истерики. Ей показалось, что вернулось отчаянье месячной давности и она вновь готова хоть в омут головой, хоть с обрыва вниз, хоть убить, хоть разнести этот особняк, клоаку, вертеп монстров.
Рожать от Алекса?! Помилуй все святые! Это же крест на жизни, конец учебе и карьере, конец всему, гроб мечтам!
Значит аборт? Значит, калечить себя, рисковать остаться без ребенка совсем, убить, то что зародилось? Говорят, даже зародыш чувствует настроение матери, отношение, пропускает через себя все переживания и впечатления. Он чувствует! А она его… часть себя… но ведь и часть Алекса!
Девушку передернуло: детей она не планировала, тем более в таких обстоятельствах от подобного папаши, но убить дитя не смогла бы.
Осознание было четким и одарило еще большим отчаяньем. Опять тупик.
Еще больший и глухой, как стены казематов Петропавловки.
Мама, мамочка, что делать? Куда она потом с ребенком? Мать не примет, отец… А если Алекс отберет у нее ребенка? Да нет, зачем он ему? А если нужен?
Знать не хотелось, узнавать - тем более. У нее хватает проблем, еще одной ей не выдержать. Лучше аборт, лучше переступить через себя и не превращать зернышко в снежный ком. Если он это не сделает, проблемы покатятся одна за другой, стоит только Алексу узнать.
Леший покачивался в кресле, поглядывая в окно и пытаясь утихомирить расшалившиеся нервы. Разумом он понимал, что делает все правильно, как всегда, но что-то внутри мешало ему принять вполне отлаженную схему, не раз пройденную. Что-то бастовало внутри, маяло и ело поедом, до дикого желания послать Расмуса к чертям, отменить уговор, обычное и привычное пари.
- Александр Адамович, господин Расмусов прибыл.
Леший вздрогнул от голоса Штольца и с трудом удержался, чтобы не бросить: "гони его".
- Хорошо, - выдавил.
- Все по плану? - дал последний шанс хозяину Адам, видно угадав по голосу сомнения.
- Да! - рыкнул Леший и скинул к чертям вместо Расмуса письменный набор.
Позолоченный принадлежности с грохотом упали на пол, сверкнув откатилась к окну ручка. Золото. "Посмотри: золото, золото. А где ты? Ты замерз уже от него", - кажется так сказала ему Ярослава.
Замерз.
Но разве иначе выжить, прожить? Разве иначе живут и чувствуют себя другие?
Перед кем он оправдывается, в чем?! Что вдруг его стали посещать подобные мысли?! Что такого в этой девчонке, что он готов плясать под ее дудку, как мальчишка - студент ходить за ней хвостиком, заглядывать в рот, вслушиваться в каждый вздох, каждое слово?
Какое развлечение? Сумасшествие!
Взгляд ушел в сторону экрана, на котором Расмус, как всегда элегантный и самоуверенный, насвистывая, вальяжно двигался в библиотеку. Еще пару шагов… Можно остановить, есть еще время, возможность, есть жуткое желание это сделать… Нет! Пусть все идет, как идет!
Лешинский поднял ручку с пола и зажал ее в руке: "золото" всегда спасало его и прикрывало. Оно было единственным понятным и действенным средством от любых проблем и "болезней". Другого пока не придумали. Сила, власть, свобода - в деньгах, а не романтических иллюзиях наивной студенточки. Не было бы этого у Лешего, не было бы и ее.
Ручка легла на стол. "Пусть все идет, как идет. Пусть чашу весов качнет судьба".
Золото или романтические бредни.
Деньги или эфемерные ценности.
Верность, теплота и вся профанация Ярославы, ее глупые принципы, взгляды и мнения, наивность и доверчивость, подобные чистоте младенца, или искусство обольщения опытного ловеласа, неотразимого красавца, способного купить не обаянием и смазливой рожицей, так приятной лестью и щедрыми подарками даже монашку - фанатичку.
Отточенная фальшь и откровенная, совершенная ложь или незамысловатая правда, беззащитная откровенность, слепота нелепых заблуждений.
Сила власти, опыта, привычки и знания человеческой натуры или слабость наивных идей, веры в нежизнеспособные идеалы.
Она или он. Сила материи или духа?
Если победит она, если только устоит… Она родит ребенка. Вопрос будет решен.
А нет?
Предательский вопрос всплыв, заставил Лешинского прикрыть глаза ладонью, чтобы не видеть, как Расмус входит в библиотеку. Он понимал, что быть не может, чтобы Ярослава устояла, не бывало еще и все же, всем существом надеялся, что на этот раз Игорь "останется с носом". Тогда многое изменится, очень многое. Потому что тогда можно будет все: смело мечтать, где-то просчитываться, успокоиться, отдаться тем эмоциям, что переполняют. И подарить их девушке, подарить ей все, что она захочет.
"Не разочаруй меня, девочка", - попросил мысленной, уставившись на Ярославу на экран. "Пожалуйста", - прошептал, боясь верить и желая. "Цена вопроса", - пошло, принято, утверждено как модель системы общения на любом уровне. Но как же хочется отринув расчетливость, цинизм, все знания и опыт, хоть на миг поверить во что-то светлое и недосягаемое в своей чистоте, хоть краем коснуться и поверить, что есть оно, что не фальшиво.
Но куда деть опыт, что говорит - такого не бывает? Как смириться с возможной потерей, почти верой, что бывают исключения из правил, случаются чудеса в человеческой среде? Что есть среди людей
"инопланетяне" подобные Ярославе, что рождаются еще на свет неизученные экземпляры романтиков, альтруистов, беззаветных борцов не за пошлые ценности, верующие не в золотого тельца, а в нечто давно отжившее и канувшее в лету истории человечества.
Если так, он бы пылинки с девушки сдувал, он бы берег ее, он бы поверил ей. Да, хоть ей он бы немного начал доверять.
Ярослава удивленно уставилась на Расмуса: только его общества ей не хватало! Мало ей проблемы, еще одна явилась.
Игорь расцвел улыбкой, за которой девушке почудилась ядовитость и коварство:
- Здравствуй.
- Добрый день. Алекса здесь нет, - поведала сухо.
- Я к тебе. Мы, помниться, неправильно расстались…
"Да уж", - поддакнула мысленно.
- Забудьте, давно было, быльем поросло…
- … и я хотел бы принести извинения. Не поверишь, - шагнул к ней и… встал на колено, как принц перед Золушкой. Только вот туфельки хрустальной в руке не было. Вместо нее на ладони лежала бархатная коробочка. - Всю это время о тебе думал, переживал. Прими в знак примирения и будем считать, что я искупил свою вину.
Улыбка во всю ширь обезоруживающе добрая, взгляд мужчины чист и ласков.
Девушке стало неудобно и неуютно. Поерзала, чуть отодвигаясь и растерянно кося на мужчину:
- Что вы?… Мне ничего не надо. Встаньте, пожалуйста.
Мужчина отрицательно мотнул головой:
- Пока не простишь…
- Простила!
- А подарок?
- Зачем?
- В знак примирения, - хлопнул ресницами: что не понятного?
- Не надо. Без всяких подарков помирились.
- Тогда на память обо мне.
- Я вас и так запомнила.
- Тогда просто так. Ты посмотри сначала - для тебя покупал, - почти в лицо сунул. Ярослава вовсе интерес к коробочке потеряла, отодвинулась.
- Да не надо мне ничего!
У Игоря улыбка спала с губ:
- Думаешь, безделушку дарю? - с колена поднялся, недовольный что реприза не удалась, не была оценена по достоинству. Коробку открыл, выказывая сапфировый гарнитур: колечко и серьги в виде виноградной грозди. Уставился на Ярославу: ну, оценила, лапотница?
У той одно желание было: выкинуть эту коробку вместе с содержимым и владельцем. Что он к ней со своим подарком привязался? Ну, красивые серьги и что? Мерила уже такие с Ларисой в китайском павильоне бижутерии с полгода назад. Под них вечернее платье надо и сразу на бал. Только не до балов ей ни тогда было, ни тем более сейчас. Ну и куда она в них? Тогда в институт к кроссовкам, сейчас в спальню к нижнему белью и босым ногам?
Да и знает она эти приемчики. Прими подарок, потом расплачивайся, выслушивай всякую ерунду.
- Красиво, - кивнула, сильнее в кресло вжавшись и, взглядом прося мужчину: отстань, а? Сгинь вместе с содержимым?
Расмумс коробку захлопнул, выпрямился, не понимая, что дальше ему делать. Первый акт явно не удался. Девчонка дремуча настолько, что видимо, не знает стоимость презента, не отличает стекло от самоцвета.
- Это настоящие сапфиры.
Девушка кивнула: замечательно, верю. И что?
- Не любишь украшения?
"Данайцев с дарами".
- Я просто не умею их готовить, - брякнула, ошарашив Расмуса.
- Это настоящие сапфиры.
Девушка кивнула: замечательно, верю. И что?
- Не любишь украшения?
"Данайцев с дарами".
- Я просто не умею их готовить, - брякнула, ошарашив Расмуса.
Тот с полминуты соображал, что к чему сказано и начал сердиться. Он тут с подарками и подходцами, на колени как перед королевой, а эта тинэйджерка нос воротит. Может, с камнями не угадал?
- Бриллианты любишь?
Ярослава головой мотнула, нахмурилась: чего привязался?
- А я от души, между прочим, - сменил тактику мужчина, напустив в голос капризности, во взгляд - легкой обиды. - О тебе думал.
- Не надо обо мне думать.
- Сердцу не прикажешь. Ты любила, когда-нибудь? - на колено перед ней встал: где-то он видел подобную сцену: пошлую, но эффектную. На женский пол особо располагающее впечатление производящую. Теперь бы еще спеть поубедительней и девушка его, а
Алекс, как всегда "с носом" останется. "Вернее с рогами", - хохотнул мысленно.
- Я?… Да, но… - растерялась Суздалева.
- Любовь как вспышка. В ее ослепительном свете никого и ничего, только ты и предмет твоей страсти. Кого винить, - взял ее руку и приник к ней губами, прижался щекой, - если одно желание тобой руководит, быть рядом с той, кого ты любишь. Я понял это не сразу, лишь сегодня ночью, когда в тысячный раз вспоминал тебя. Люблю. Но неужели ты жестока и не ответишь мне?
Ярослава не знала, что делать: сбежать хотелось, но с другой стороны она сама любила и понимала, насколько чувства владеют человеком и как трудно с ними справиться. Ей в голову не приходило, что перед ней разыгрывают одну из сцен спектакля. Потянула руку на себя, и тут же была схвачена крепче. С минуту они перетягивали руку, глядя друг на друга в глаза и, вот, Игорь рассердился: что за плебейка?! Он уже целый спектакль разыграл, а она ноль внимания!
Потянул сильнее на себя, так что девушка рассталась с креслом и оказалась в его объятьях:
- Люблю тебя, - выдохнул в лицо и впился в губы. Какая женщина откажет влюбленному?
Но Ярослава оказалась дикаркой. Вместо того, чтобы вести себя цивилизованно, адекватно обстоятельствам: расслабиться, получить удовольствие и ответить на порыв мужчины, она нащупала рукой том на кресле и шарахнула им с размаху по голове Расмуса. Мужчину оглушило и отнесло от нее. Он замер, непонимающе глядя на чокнутую, а та, прижав орудие защиты к груди, виновато пялилась на него.
- Извините, - проблеяла, не понимая, что на нее нашло. Убить ведь могла! - Вы в порядке? Я сейчас, врача позову, - вскочила.
- Куда?! - рыкнул Игорь и, ослепнув от ярости, схватил ее, рванул на себя. К чертям реверансы - не понимает по-хорошему, будет по-плохому. Хватит ему перед ней гнуться, идиота - романтика изображать! Ломаться вздумала?! Что возомнила о себе?!
- Алекс!! - закричала Ярослава, призывая первого, кто на ум пришел. Но крик утонул в болезненном поцелуе - Расмус придавил ее к полу, зажал руки и впился в губы зло и грубо, смяв одной рукой грудь.
Леший опешил, увидев, как Ярослава грохнула Игоря книгой. С полминуты соображал, что это было и понял одно - на этот раз Расмус останется при своем.
"Приятно", - улыбнулся и пошел к парочке: все ясно и больше нет смысла оставлять их одних. Расмусов кавалер тот еще, а Ярослава все-таки будущая мать, ей отрицательные эмоции не нужны.
Мужчина укусил губу, чтобы не дергалась, но девушка вовсе обезумела: взвыла и начала пинаться, рваться. Игорь не удержал ее, выпустил руки и получил в глаз кулаком.
- Сука! - вскрикнул, зажав глаз. Ярослава ринулась вон и впечаталась в грудь вошедшего Лешего.
- Алекс! Он!…
- Тише, - сказал спокойно, придержав девушку. Оглядел: цела?
Огромные от испуга глаза и вспухшая губа с красной точкой крови - небольшая плата за увечья Расмуса. - Позови Андрея Федоровича.
Гостю нужна помощь, - усмехнулся.
- Помощь? - перекосило девушку. - Он чуть…
- Чуть не считается, - отрезал мужчина. Ярослава растерялась и не нашла что сказать. Молча вывалилась за дверь библиотеки.
Леший же сел в кресло, с насмешкой глядя на друга:
- Жив?
- Дикошарая идиотка! - выплюнул тот, сверкнув здоровым глазом и попытался перебраться с пола в кресло. Удалось с трудом. - Она меня покалечила!
- Не Жанна, да? - откровенно рассмеялся Алекс.
- Тебе смешно?!
- Не кричи, не дома! - процедил мужчина.
- Ее в клетке надо держать!
- Не надо руки распускать. Договаривались - добровольно.
- Она глупа как пробка! Дворянка из подворотни! Манеры как у доярки!
- Ты общался с доярками? - выгнул бровь Лешинский, потешаясь над дружком.
- Она и тебя покалечит! Посмеешься! Придавит ночью подушкой или вазой по голове пригреет!
- Как видишь, жив - здоров, интерьер цел, как и фейс, - рассмеялся мужчина.
- Повезло!
- Это - да, - посерьезнел, задумавшись. Конечно, проверять он
Ярославу еще будет, чтобы не оказаться глупцом, но пока ясно, что ему действительно повезло. Пожалуй, если расклад останется таким же, он продлит контракт с Ярославой. Удивительное создание. - Загадкам ее несть числа.
- Какие загадки?! Фурия! Ноль воспитания, ума с орешек! Тупая сука!
- На счет последнего, можно аргументировано поспорить, - глянул со значением на прикрытую ладонью физиономию мужчины.
- Она фригидна!
- О, нет, - расплылся в улыбке Леший, давая выход своему самолюбию. - Просто тебе наконец-то попалась умная женщина, а не глупая мартышка, покупающаяся на мишуру. Гарнитур-то так себе.
Дешево решил купить, дорого отделался. Я выиграл на этот раз.
Расмус грязно выругался: мало нанесли ущерб его самолюбию, так еще и внешности. И кто? Отсталая курица и страшила!
- Вы стоите друг друга, - выплюнул.
- Не поверишь, я тоже так подумал, - задумчиво разглядывая его, протянул Алекс. - Сейчас придет врач, приведет тебя в порядок и… не смею тебя задерживать. Пари проиграно, документы остаются у меня,
Ярослава естественно, тоже. Впредь помни, что она моя и не вздумай лезть. Иначе разговор будет другим. Ты же не хочешь расстраивать наши отношения из-за женщины?
- Убил бы!… Отдай мне ее на сутки, Леший, всего на сутки!
Любая цена - назначай!
- Исключено, - встал, и, выходя из библиотеки, бросил, обернувшись. - Дважды не предупреждаю - держись от Ярославы подальше.
Расмуса перекосило от ярости, из слов лишь междометья остались.
Ярославу колотило от брезгливости и отчаянья. Она переоделась, умылась, пытаясь вправиться с волнением и дурнотой. Уставилась на себя в зеркало и поняла, что ни за что не хочет рожать от
Лешинского. А еще не хочет быть богатой. Лучше жить на одну мизерную зарплату, сводить концы с концами, но оставаться человеком, в кругу людей, а не фантомов, барствовать, живя в моральной грязи.
В ванную заглянул Леший. Встал у косяка, сложив руки на груди.
- Что?! - зло уставилась на него девушка.
- Любуюсь мокрой, сердитой и взъерошенной студенткой, - улыбнулся примирительно, видя что девушка вне себя.
- Пошел вон отсюда, ублюдок!
- Какой жаргон, - потеряв улыбку, протянул Алекс, меряясь с
Ярославой взглядами. - Мечта северных ночей и юных дебилов.
- Ты про себя и своего дружка?! Ласково больно! Вы не дебилы, вы даже не звери - недоразумение природы! Моральные уроды! Общество ваше - элита! Стая саранчи и шакалов! Уроды! Ничего святого! Да и нет вас - фантики, а не люди! Красивая обертка, а внутри дерьмо!
- Только поняла? - усмехнулся недобро, подошел к ней.
- Ненавижу!! - закричала в панике и ярости девушка. Алекс обнял ее, зажав, чтобы не вздумала руками махать и, тихо сказал:
- А мне ты нравишься.
Ярослава не поверила, но затихла: необычно нежный голос у Лешего и взгляд серьезен. Может, все-таки он не безнадежен? Все-таки человек?
Александр же не верил тому, что сказал девушке. Что на него нашло? Гордость? А может, надежда появилась, что не все в жизни пошло и предсказуемо, что есть еще в ней место открытиям, вырвала признание, заставив чуть приоткрыться?
У него было масса "ручных" специалистов, "своих" очень нужных людей, "своя" жизнь, "свой" мир, где он был и Богом и Дьяволом. В этом мире было все просто и ясно, четко. Может, оттого холодно и до оскомины скучно? А может, он сбегал из этого мирка не в поисках приключений и новых ощущений, даже не в поисках женщины - в поисках себя, того, что еще мог верить во что-то, что невозможно купить или обменять, предсказать? И нашел ее, глупую, романтически настроенную девчонку, что горит и верит без оглядки всякой чуши, что забивала ее голову с рождения. Нет, не мужчина и женщина сошлись вместе - два разных мира, разных воспитания, разных мировоззрения. Но тот, что изначально казался Лешему слабым, на деле оказался сильнее, а вот его, устоявшееся, монументальное, дающее право на что угодно, сильное по праву рождения и законов системы, дало трещину. Не льды треснули под напором ледокола, ледокол затрещал под напором льдов.
Странно, но ему это понравилось. Захотелось чуть-чуть довериться, чуть-чуть влюбиться, чуть-чуть выпустить себя из "скорлупы". В конце концов, это ничем ему не грозит. Всего лишь еще одна увлекательная игра с любопытным партнером. Что может эта девочка против него? А он может все. Она его. Его!