Странно, но ему это понравилось. Захотелось чуть-чуть довериться, чуть-чуть влюбиться, чуть-чуть выпустить себя из "скорлупы". В конце концов, это ничем ему не грозит. Всего лишь еще одна увлекательная игра с любопытным партнером. Что может эта девочка против него? А он может все. Она его. Его!
И до дрожи захотелось взять ее, заверив себя, что он прав.
Алекс стиснул Ярославу, накрыл губы поцелуем. Девушка дернулась, попыталась вырваться, возмутившись - еще и он?! Но Леший не Расмус, у этого сил и напора, как у безумца. К тому же, была еще одна загадка, которую силилась разгадать девушка - в пылу борьбы, как ни странно рождалось желание, не ненависть, хотелось не убежать - сдаться. Может, она сошла с ума?
Девушка ужом вилась, пытаясь выскользнуть из рук мужчины, но от него бежала или от себя, понять уже не могла. От жарких поцелуев, разгоряченного тела Алекса, его неуемных ласк она забыла, что было до, не мыслила, что будет после, не поняла, как оказалась на постели, нагая в полной его власти. И закричала, только он вошел в нее. Куда там рваться? Обняла, прижалась, отдаваясь страсти и неге.
Неожиданность. Он ждал, что будет покорять, но покорился сам, как только понял, что она доверилась ему и отдалась без боя, желая как и он. Так хорошо, так сладко, что кругом голова.
К чертям всех, все. Они уедут в Альпы на горнолыжный курорт.
Вдвоем встретят Новый год. Никаких гостей, посетителей, дел, забот.
Только он и она.
Только я и она! - подумал, задыхаясь от истомы. И закричал, вторя ее крику.
Богатство, власть - что по сравненью с этим мигом? Глупцы, кто думает иначе и золото на медный грош меняет.
Он многому учился, многое умеет, знает, любознательность и пытливость ума, врожденная черта Лешинских наградил его сполна этими качествами, но видно забыла природа в придачу дать немного житейского ума и ясность зрения, чтобы раньше сообразить, что действительно ценно в этой жизни.
Алекс обвел влажное от страсти лицо Ярославы, сжал ладонью - вот оно сокровище, вот истинная ценность, которую он никому не отдаст.
Он понял, чем владеет и ни за что не выпустит из рук, что ему досталось. Леший был уверен, за этот миг, за искреннюю страсть
Ярославы, за нее саму, какая она есть стоило бы отдать все, что он имел. И отдал бы не думая.
- Моя, - как приговор накрыло губы девушки и они открылись, поддались и ответили. Вот оно счастье. Невозвратимые и не неизгладимые моменты обычной жизни, в которой только два нагих безумца сплетаясь в одно, летят без оглядки на встречу друг другу, отринув все, что может приземлить, остановить безудержный полет, лишить их крыльев.
Потом, в той жизни, что рутиной вяжет, а здесь, сейчас - прочь.
- Поехали на лыжный курорт, - обнял ее лицо, любуясь истомой, туманом в глазах девушки.
- На… лыжный? - она еще не понимала, она еще летала.
Алекс тихо рассмеялся, нежно коснулся щек губами, поцеловал глаза:
- На лыжный курорт, в Альпы. Снег, горы, небо, ты и я, и больше никого, ничего.
В его глазах было столько нежности, восторга и откровенной любви, что они сияли и вызывали желание согласиться на что угодно, только блеск их не померк:
- С тобой?
- Со мной.
- Сейчас?
- Почему нет?
Ярослава рассмеялась, любуясь Алексом: он был похож на мальчишку, счастливого до одури, парящего в мечте наивной, но такой прекрасной.
С этим Лешим она не задумываясь пошла бы на край земли, хоть в ад, хоть в Альпы.
"Только оставайся таким. Пожалуйста, останься таким!"
- Если этот Алекс останется со мной, я сделаю для него что угодно.
- Вот как? - хитро улыбнулся. - С балкона прыгнешь?
- Зачем? Нет, - качнула головой. - Я сделаю другое, - толкнула его, переворачивая на спину, нависла над ним и прошептала.
- Я отогрею его сердце и покажу ему любовь.
Как она была забавна. Трогательна до кончиков взъерошенных и мокрых волос, горящих как звездочки глаз, в которых сказка сочеталась с былью.
- Что же за любовь ты мне покажешь? - заставил ее сесть себе на живот, придержал за бедра.
- Это?… Это, - вскинула руки к потолку, будто решила объять вселенную. - Всееее! Свобода, полет, счастьеее!
Леший рассмеялся:
- Договорились. Именно это и покажешь, - поерзал, намекая, что таким образом они вместе еще не были. - Я очень даже "за".
Представь лыжню и мы с тобой…
Девушка шлепнула ему по груди:
- Пошляк!
И засмеялась, представив их нагишом в снегу на трассе лыжников.
- Маньяк!
- Ууу, девушка, еще какой! - округлил глаза и подмял ее под себя, чтобы вновь поцеловать.
Глава 20
- Мы словно бежим от кого-то, - заметила Ярослава. Ночь, самолет, спешная посадка, отлет. Днем сказал "летим", ночью уже в пути.
- Всего лишь не откладываем на завтра то, что можно и нужно сделать сегодня, - лукаво улыбнулся Алекс, обняв ее за плечи.
Конечно, он лгал, привычно и обыденно. Они действительно бежали: от себя, от липучего Расмуса, что в гневе мог удвоить атаку в мечте о сатисфакции. Это могло привести к крупной ссоре, чего Лешему было не нужно. Личное не должно мешать делу, а как деловой партнер Игорь мог ему еще не раз пригодиться. За месяц же он остынет, успокоится и все будет, как было.
- Почему Альпы и почему лыжный курорт? Ты говорил о походе в горы.
- Исключено. Романтика палаточных городков на снегу не для меня, и уж тем более, не для тебя. "Почему Альпы"? Имеешь что-то против?
- Нет. Аргументов нет - в Альпах ни разу не была.
- Прекрасно, вот и познакомишься. В детстве я часть бывал там, каждые каникулы. Удивительное место: красоты природы, чистый горный воздух. Вам, девушка, как будущей матери, очень полезен.
Он подшучивал, но девушка напряглась, вспомнив разом свое навязчивое головокружение и историю в библиотеке.
- Какая забота, - проворчала, отворачиваясь. - Что-то ты не сильно беспокоился, когда твой дружок сексуальноозбоченного изображал. Он так и ушел?
- Ты бы хотела, чтобы его вынесли? Какая ты кровожадная.
- Тебе все равно, да? - посмотрела на него, не скрыв неприязни.
- Считаешь: нормально, когда на женщину набрасываются?
- Не преувеличивай. Кстати, некоторым нравиться именно такое отношение.
- Со стороны своего мужчины или левого типа? - скривилась.
- Но "тип" весьма, разве нет?
- Нет. Идиот какой-то.
- За это ты его томом и огрела? Решила подравнять, чтобы не выделялся? - рассмеялся Леший.
- Тебе все смешно, а что не смешно, на то плевать, - надулась
Ярослава. - Надо было вовсе твоего знакомца покалечить, чтобы тоже посмеяться.
- Не обижайся, - крепче сжал рукой ее плечо. - Чуть-чуть перешел границы, бывает.
- Я в шоке от вас! "Чуть-чуть"? У вас система понятий перевернута. Есть ваше "хочу" и выгода, больше ничего. Выкинуто как ненужное, да?
- Да. Все остальное - сантименты. Будем развивать тему Расмуса?
- посерьезнел и стал холодным, недовольным. Меньше всего Лешего волновал Игорь, тратить же на него время и слова он тем более не хотел. С какой радости находясь один на один со своей женщиной он должен обсуждать третьего, постороннего мужчину?
- Нет, не будем. Пусть живет: ходит, дышит, дальше свой пираний менталитет по свету носит. Вы удивительные: замороженные, и в то же время ни руля, ни ветрил. Куда захотелось, туда и понеслось. А почему нет? Гегемоны! Никаких границ, никаких преград! Мораль? На фига? Законы? Купим, как и людей!
Алекс отодвинулся от девушки, заскучав, и подумал пересесть в кресло напротив, выпить вина, пока Ярослава будет ворчать и нудеть, выплескивая свои социальные комплексы. Жаль, что прививки от оспы в детстве делают всем, а вот прививки от романтической идеологии делает уже сама жизнь, и не каждому. Бороться же с порослью догм, крепко устоявшихся в ее голове, он смысла не видел.
- Украсть человека, вырвать из привычной среды ради забавы, сломать, искалечить - развлечься! Пожалуйста! Почему нет?! - завелась Суздалева. - Шантажом принудить к сожительству - "почему нет"? Фигня что у человека свои планы на жизнь. Вам же развлечься хочется, обычные игрушки не прельщают, насытились. Вам живые игрушки подавай, они интереснее, непредсказуемые.
Леший все-таки отсел:
- Отнюдь.
- Что "отнюдь"?! - сверкнула глазами девушка.
- Люди, как правило, абсолютно предсказуемы. Счастье, если нашел исключение из правил.
- Например?
- Ты, - спрятал улыбку.
- Я?! И в чем же, любопытно мне, я исключение?! - Ярослава вконец обиделась и расстроилась, услышав в речи Лешинского намек на свою никчемность. - В том, что не смогла выбраться из той ямы, что ты выкопал мне? Что как дура, купилась на твою интеллигентность и мысли не допустила, что дело может повернуться черт знает каким образом?! Откуда мне было знать, что где-то в заоблачной дали финансов скучают пересытившиеся жизнью ско… коты! Которым плевать на все, кроме собственной прихоти! Что они развлекаются, в то время когда люди всерьез живут!
- Что тебя завело? - не мог понять: все же было прекрасно и вдруг на ровном месте возникла ссора. К чему, зачем? На девушку посмотрел и озадачился еще больше - судя по всему, она сама не понимала причины или прятала ее от себя. - Решила на жизнь пожаловаться?
- Что?! - у нее слов не осталось. Как с ним вообще разговаривать?
- Ярослава, девяносто девять и девять десятых женской половины населения, окажись на твоем месте, не сетовала бы. Она бы яро принялась опустошать бутики и млеть в постели, ублажая меня, как падишаха. Она бы, эта львиная доля женского пола, постаралась за минимум взять максимум. А если бы и жаловалась, то на отсутствие ста рук, чтобы больше схватить, и бесконечности грузовиков, чтобы увезти. Они бы не закрывались в особняке, наоборот, приняли бы активное участие во всевозможных раутах и тусовках, проехали бы по всем "городам и весям" хватая все что возможно и невозможно.
- Не правда! Ни одна уважающая себя женщина, ни один человек, не стал бы терпеть положение игрушки, рабы! Не променял бы свободу и уважение к себе на какие-то шмотки и развлекушки!…
- Ты считаешь себя рабыней? - удивился мужчина. Странно, ему не приходило подобное в голову, и вдвойне странно, каким замысловатым образом сделал кульбит поток ее сознания, чтобы привести к подобному выводу.
- Разве нет?! Разве я не рабыня? Только не говори "ничего подобного", "добровольная основа", "найм", "контракт", "работа"!
Чушь! Если мне не нравится работа, я могу уйти, если выдвигаются неприемлемые для меня условия, я просто не устраиваюсь на работу! Ты же принудил и связал по рукам и ногам! И мне приходится терпеть твою золотую клетку, твое хамское отношение, еще более хамское отношение твоих дружков! Жить в грязи, в которой вы барахтаетесь добровольно!
Да какая плата, какие тусовки, шмотки?! Что может окупить или загладить чувство гадливости к себе, к вам?! Ну, снесу я и вынесу один бутик, два, и что?! Мне новая тряпка душу согреет, уважение к себе вернет, успокоит, поможет?!
Алекс все же решил выпить. Жестом показал мальчику из обслуги, что ему надо и получил.
- Почему же терпишь? - спросил тихо, глотнув вина.
- Ты знаешь, - буркнула отвернувшись. - Кстати, ты обещал помочь Инне.
- Не обещал.
Ярослава вскинулась, в глазах блеснули слезы обиды и отчаянья, но спорить, убеждать, умолять Алекса, было бесполезна, она видела это по его отрешенному лицу, пустому, нормальному для него, замороженному взгляду.
Все-таки она удивительная "никчемуха" - ничего не может. Даже слов убедительных подобрать и то не в состоянии!
- У меня такое чувство, что я бьюсь о глухую стену, бьюсь в кровь. Но стена как стояла так и стоит, ей нет дела до моих усилий, ран, - прошептала сникая.
Странные, резкие перепады настроения, - отметил Алекс и приписал их ее состоянию.
- Выпьешь? - мягко спросил.
- Что? - нет, он точно издевается над ней! Хоть говори, хоть кричи - он будто не слышит!
- Легкое десертное вино, беременным можно.
- "Беременным"? - смерила его взглядом. - А если я действительно беременна, что будет?
- Будем рожать, - и хоть бы ресница дрогнула, что-то человеческое во взгляде мелькнуло. Ничего! Спокойствие и отстраненность сытого и довольного жизнью удава.
- Ты?
- Вместе. Давняя практика. Я не хочу чтобы мой ребенок, придя в этот мир, попал неизвестно в какие руки. Я приму его сам, мои руки он почувствует первыми, - Алекс не скрыл довольства. Он уже не только свыкся с мыслью о будущем отцовстве, но и находил эту роль весьма привлекательной. Странное, но очень славное ощущение будила в нем мысль, что Ярослава носит его ребенка, что он будет отцом, что на свет появится его копия, будет бегать по особняку, круша элитный интерьер, доставая нянек и охрану. Заманчиво. Проверка девушки прошла на "ура", а он давно подумывал сменить статус и вот, все как нельзя лучше устроилось - он получит все и сразу. За это можно потерпеть любые капризы и немотивированные всплески раздражения будущей матери. - Я буду о нем заботиться. Наверняка этот очень приятно. Ты сделаешь мне замечательный подарок.
Ярослава прикрыла ладонью глаза: о чем и с кем она говорит? И почему, черт всех возьми, она настолько ненавидит Алекс сейчас, насколько любила пару часов назад. Когда она была безумна - тогда или сейчас? Когда он был настоящим?
Что с этим делать? Неужели у нее не получится изменить его?
Закостеневший, заматеревший то ли нелюдь, то ли монстр, человеком уже не станет?
- Когда ты был настоящим: час назад или сейчас? - спросила, еле сдерживая слезы отчаянья.
- Ярослава, перестань искать того, чего нет. Я такой, какой есть, ты такая, какая есть. И это прекрасно. Ничего не надо искать или менять. Мы подходим друг другу идеально.
- Ты делаешь мне предложение?
Алекс чуть не подавился вином. Что к чему и откуда? В каком слове она услышала намек на предложение руки и сердца? Отчего женщины навязчиво преследуют одну цель: окольцевать и испортить всю прелесть отношений? Что за прихоть? Почему обязательно в отношения нужно вмешивать государство или церковь?
- У меня есть невеста, - решил поставить точку на этой теме раз и навсегда.
- Да? - удивилась девушка. - Где же она прячется?
- Живет в Бельгии, зовут Барбара.
- Все?
- А что нужно еще?
- Но она твоя невеста.
- Невеста. Мы помолвлены лет семь. Но не спешим к финалу. Нас вполне устраивает статус жениха и невесты.
- "Устраивает", - повторила девушка, как эхо. - Невеста тоже устраивает?
- Естественно: меня, семью, общество.
- А ты ее, да?
- Да. Она из очень хорошей семьи с глубокими аристократическими корнями, крепкими связями в европейских домах. Однако ее род несколько обнищал. Я обеспечиваю ей существование на должном ее статусу уровне.
- То есть, ты ей деньги, она тебе связи, герб и выход в высшее общество. Бесплатный пиар по всем "скворечникам".
Алекс улыбнулся и отсалютовал бокалом вина: умница.
- И хорошо трещит?
- Без умолку, - заверил.
- Отрабатывает или боится лишиться "ренты"?
Мужчина неопределенно повел плечами: нормальный договор сторон о взаимовыгодном сотрудничестве.
- Какая она? Ну, внешне?
- Шатенка, - после полуминутного раздумья ответил Алекс.
Ярослава еле сдержала фырчание.
- Давненько же ты ее видел, поистерся образ "любимой", - заметила ядовито.
- Года три назад в Лондоне.
- А после не судьба? В Лондон не задувало?
- Почему? Я часть бываю в Англии, она тоже. Но как-то не пересекались, у каждого свои дела.
- Какие "теплые", редкостно "близкие" отношения, - усмехнулась девушка. - Эталон пылкости и любви! Завидую! Ты со мной, другими женщинами, она тоже, наверное, не томится в одиночестве. Видитесь раз в три года.
- К чему клонишь? Мы взрослые люди, Ярослава, и в отличие от тебя, с иллюзией дружим по мере надобности, а не идем с ней по жизни рука об руку. Пока наши отношения нас устраивают, а не обременяют.
Зачем что-то менять? Хлопоты, суета. Абсолютно ненужное.
- Здорово! - девушку распирало от желчи. - Расчетливо, тонко.
Ерунда, что вы чужие друг другу, что плевать вам кто как живет и чем дышит. "Суета, абсолютно ненужное".
- Лишнее.
- Ага. Как на счет ребенка? Ничего что он в столь тонкий расклад не лезет? Или наоборот, очень даже?
- Зачем ей знать? - Алекс искренне недоумевал.
- Тебе тоже незачем? Или ты уверен, что не носишь рогов и свита
"незаконнорожденных" не бегает по Бельгии, скрываясь от женишка матери?
- Барбара воспитана иначе, чем ты. Она пуританка, ревностная католичка. Курирует детский приют, помогает падшим женщинам, - улыбнулся. - "Падшие"…
- Как я.
- Н-да? - улыбнулся еще шире. - Нет. Ты обеспечена и будешь обеспеченной. Твой ребенок будет иметь отца и мать. Я не собираюсь от него отказываться. Он будет воспитан как мой сын, будет носить мою фамилию и иметь все права Лешинского. У них же другое положение.
- Подожди, она не монастырям Марии Магдалины помогает? - насторожилась девушка.
- Да. Слышала? Ты меня удивляешь.
- А ты меня нет, как и твоя "святоша". Сам-то знаешь, что в этих монастырях твориться? Рабыни на постоянной основе трудятся на благо церкви, искупая "грех" любви. Концлагерь современности. Класс!
Показательно. А ты и твоя Барбара стоите друг друга. Плевать на все: главное провести акцию и поднять или поддержать свой имидж! Браво!
Алекс задумчиво оглядел ее: что за странные мыслительные процессы происходят в ее голове?
- Напомни, на каком языке мы с тобой говорим?
- На русском! Но я на человеческом, а ты инопланетном! Знаешь, а мне жаль тебя, - качнулась к нему. - Искренне жаль. Вы такие богатые, сытые, всем и вся довольные. Все у вас рассчитано и просчитано, ясно, четко. Все есть, а чего нет - купите, даже милосердие в чужих глазах. Только вот здесь, - показала на сердце.
- У вас ничего нет. Вы не богачи - вы банкроты, нищие душой и сердцем. И не живете - существуете, от этого и скучаете. Мает вас не безделье и сытость - отсутствие души, тех важных составных, без которых ей невозможно проявить себя. Именно их вы ищите, как вчерашнюю потерю, а не приключений. Живете суррогатом чужих эмоций и впечатлений, создаете видимость жизни, а сами ни живы, ни мертвы.