Зов Чернобога - Посняков Андрей 6 стр.

— Конечно, пойдем, — кивнул Твор, не дожидаясь согласия сестрицы. Та, впрочем, не перечила.

— Вот и славно, — обрадовался парень. — Поможете донести шкуру и мясо. А ты… — он подошел ближе к Твору, — расскажешь мне со всем прилежанием, что там произошло с куницами и о чем надобно их предупредить.

— А, расскажу, —– махнул рукой отрок. — И не только про куниц… По всему видать, ты человек хороший.

— А вот твоя девушка, похоже, так не считает. — Незнакомец покосился на отошедшую в сторону Радославу,

— Девушка? — улыбнулся Твор. — Это не девушка, это моя сестрица.

Охотничья заимка Вятши — так звали незнакомца — оказалась весьма просторной и великолепно замаскированной старым, почерневшим от времени буреломом. Не знать — так и, находясь в нескольких шагах, ни за что не скажешь, что здесь, рядом, человеческое жилье.

— Располагайтесь. — Вятша кивнул на широкие лавки и чисто выметенный пол из толстых дубовых досок, — видно было, что заимка выстроена на совесть. Бревна ошкуренные, светлые, камни в очаге как на подбор — ровные, круглые.

— Ты, Радослава, пока разжигай очаг, — Вятша показал на аккуратно сложенные в углу дрова, — а мы с Твором развесим часть мяса на старом дубе, потом подкоптим, будет время. Отдохнете у меня малость, а уж потом — ступайте хоть к куницам, хоть в Киев-град.

— В Киев?! Так до него ж добираться — ноги стопчешь.

— А чего до него добираться? Там, за рощей, река. Спустил лодку — и через Любеч до самого Киева. — Вятша расхохотался. Вообще, как заметила Радослава, их спаситель оказался человеком странным. Вроде охотник, но по ночам что-то аккуратно записывает на толстый пергамент маленькими буквицами. Что? Недавно расспрашивал Твора о знакомых ему селениях — что там да как? Какие там реки да озера, да проходимы ли для ладей? А для маленьких лодок? Все сказанное зарисовал, изобразил на пергаменте, а Твор — вот простой-то! — все не унимался, рассказывал, хотелось ему выглядеть бывалым человеком. Вятша слушал, не перебивая, очень уж заинтересовал его Чернобог и другие волхвы.

— Значит, с осени Чернобог начинает требовать в жертву все больше людей? Так-так… А другие? Как говоришь, зовут их?

— Колимог и Кувор, — повторил отрок.

— Колимог стар, а Кувор — как квашня, толстый?

— Точно так! Да ты их знавал, что ли?

— Было дело, — уклонился Вятша от прямого ответа. А утром вместе с Твором ушел к заимке куниц.

Глава 3

ПОЛЮДЬЕ

Март 868 г . Земли радимичей

Твор с сестрой пробыли в заимке у Вятши около недели и, заскучав, засобирались обратно. Не в свой, конечно, род — там они теперь были изгоями, — к куницам. Там-то, как вслух размышляла Радослава, их примут с радостью. Да и как не принять? Всем нужны рабочие руки, тем более весна! пахота да сев скоро — а уж беглецы ко всякому труду привычны. Вон как ловко Радослава выскребла медвежью шкуру — любо-дорого смотреть.

— Так забирайте ее себе, — расщедрился Вятша.

Твор обрадовался, шкура — вещь в хозяйстве полезная — и спать тепло, и полушубок сшить можно. А Радослава только пожала равнодушно плечами, мол, хочешь, так подари, чего уж. Спросила только:

— Ты нам дорогу обратно покажешь?

Вятша загадочно улыбнулся. ;

— Дорога перед вами будет, и пойдете вы не одни.

— Как это — «не одни»? — вскинула брови девушка. — Это кто ж еще-то с нами в глухолесье попрется, ты, что ли?

— Возможно, и я, — снова улыбнулся Вятша. — А может, и кто другой.

Странный парень! Радославе ну никак не понятный. Твору – то что, ему и понимать ничего не надо, новый приятель — охотник отличный и, видно, неплохой воин, научил уже отрока разным воинским штукам. Как стрелять в закованного в железо катафрактария из тугого лука, как прятаться в лесах и в степи, как уходить от погони… О многом рассказывал Вятша Твору, когда они вместе уходили с утра на охоту. Радослава тем временем прибиралась в заимке: выскоблила скреблом пол, посуду — деревянные миски-плошки — всю заново перемыла, прокоптила еще раз медвежатину, водицы с реки принесла — зачерпнула кадкой из проруби, ох и широка река — речища! Вятша говорит, Днепр-батюшка у самого Киева куда как шире. Девушка не поверила — куда уж шире-то?

Радослава принесла воду, поставила кадки в углу. Любопытно ей стало — вот, сама ведь видела, как писал Вятша записку куницам, которую потом вместе с Твором и подложил в их заимку, — писал, а нигде в избе не было ни чернил, ни пергамента, ни писала. Такому-то грамотею — как без этого? Да и — помнила девушка — именно на пергаменте чертил что-то Вятша со слов ее и братца. И где тот чертеж? Радослава уж все-то углы обшарила, в сундук заглянула, под лавку, не поленилась даже, на цыпочки встав, пошарить руками по стрехам — нет ничего. Странно… Куда ж все это спрятано? И главное, зачем? От кого? Уж явно не от нее с Твором.

Махнув рукой, девушка вышла на улицу, уселась на поваленный буреломом ствол — хороший денек выдался, пусть и не очень солнечный, но безветренный, теплый, без снега и дождика. Небо над головой было затянуто плотными золотистыми облаками, лишь кое-где прерываемыми просинью. Немного посидев, Радослава осмотрелась — давно не давал ей покоя раскидистый старый дуб, росший неподалеку. Ну не может быть, чтоб там не было дупла — а в дупле-то что хочешь спрятать можно. Оглядевшись по сторонам, словно ушедшие на охоту Твор с Вятшей могли внезапно вернуться, девчонка быстро направилась к дубу, ловко пролезая под буреломом. И чего этот Вятша в такую неудобь забрался? Вон кругом сколько места — холмы, дубравы, ельники, березовая рощица. А тут… Одни мертвые стволы, черные, страшные, с поломанными мертвыми ветками. Правда, зато хоть рядом стой — ни за что не заметишь заимки. Может, так Вятше и надобно? И в самом-то деле, мало ли кто по лесам шлындает? Всякого народу хватает. Те же куницы… Хотя, конечно, не должны бы позариться на чужое. Тогда чего же таится Вятша?

Подойдя к дубу, Радослава подтянулась, схватившись руками за ветки. Нет, с этой стороны никакого дупла не было. Может с той? Девушка обошла дуб, подпрыгнула, ухватилась за сук, да соскользнули ладони по тонкой ледяной корочке — так и плюхнулась Радослава в снег, едва голову не расшибив. Вот стыдоба-то! Хорошо хоть никто не видел. Ногу зашибла, едва не вывихнула, но ничего, помогли добрые лесные духи. Девчонка отряхнула снег и, разочарованно сплюнув, собралась было уйти обратно в заимку, как вдруг заметила на снегу что-то непонятное. Во-он он, снег-то, везде лежит ровный, с чуть подтаявшим настом. А там, за дубом? Какой-то ноздреватый, волнистый, словно бы кто-то следы заметал, да ведь опытный глаз не обманешь. Радослава внимательно осмотрела ближайшие кусты — ага! Вот и метелка обнаружилась — сломанный еловый лапник. А там, дальше, в зарослях… Ну да, вроде как тропка звериная. Да никакая не звериная, чего зверю в тех колючих кустах делать-то? И чернеет там что-то. Пень! Огромный, старый, замшелый. Девушка подошла ближе, погладила кору… неровная какая-то была кора, отслаивалась местами… И вдруг вообще отвалилась, и перед Радославой открылся тайник. Да-да, именно тайник, как еще назвать эту захоронку, хитроумно устроенную внутри пня. Вся выстлана лапником, деревянными плашками выложена, а на них в тряпицу завернутые ножны. Не долго думая, девушка вытащила их наружу… Меч! С широким светлым лезвием и наборной рукоятью, с навершьем из зеленого камня. Видно сразу — не деревенский кузнец делал, мастер! И откуда у простого охотника такое оружие? Чай, не один десяток коров стоит, уж Радослава-то про это знала, Твор рассказывал. А в тайнике еще и шлем отыскался, да не простой, а с кольчужной сеткой – бармицей, и сама кольчуга — из светлых железных колец, ничуть даже не ржавая. Ну ничего себе захоронка! Целое состояние. И ведь это Вятша все спрятал, больше некому. Ну, парень… А прикидывается простым охотником. И что он в здешней глуши делает?

Осторожно положив все вещи обратно, Радослава тщательно прикрыла тайник корой, замела следы еловой веткой, вернулась в заимку. Тускло-желтый кружочек спрятанного за облаками солнца катился вниз, за реку, за дальние холмы, покрытые синим заснеженным лесом. Скоро должны были вернуться охотники, а ведь еще и обед не приготовлен. Пора бы уже. Бросив на лавку полушубок, девушка сноровисто наполнила водой котелок и, поставив его на решетку над очагом, принялась раздувать тлеющие угли. Угли, заразы, никак не хотели разгораться, сколько Радослава ни дула… Ничего, она девушка упорная. Взяла с полки нож, налущила лучины, побросала в угли, дунула… Ага, заполыхало! Теперь можно и…

Радослава вдруг вздрогнула, услыхав донесшийся снаружи непонятный звук, более всего напоминающий конское ржание. Да откуда здесь лошади? Девушка оглянулась на дверь, прислушалась… Нет, явно ржание! И чьи-то шаги… Хозяйские такие, ничуть не осторожные. Ну, это уж ясно, охотнички возвратились. Вон и голоса: звонкий — Твора, и поглуше — Вятши. Неслышно, без скрипа, распахнулась дверь, вошел Вятша во всегдашнем своем волчьем полушубке и отороченной белкой шапке. Вошел, подмигнул Радославе, видно было — рад чему-то. Девушка фыркнула… и вдруг увидела за спиной Вятши высокого красивого парня, нет, не парня даже, а молодого мужчину — светловолосого, с небольшой, аккуратно подстриженной бородой и синими пронзительными глазами. Мужчина был одет в крытую ромейским атласом шубу, на поясе его висел меч в дорогих сафьяновых ножнах, ноги обуты в короткие зеленые сапоги с золоченым узором, на шее тускло поблескивала массивная золотая гривна.

— Так ты и есть Радослава? — подойдя к девушке, улыбнулся незнакомец. Держался он тут хозяином, а не гостем.

— Да, — поднимаясь, кивнула девушка, несколько робея под этим властным, пронзительно-синим взглядом. Тем не менее она быстро совладала с собой: — А тебя как звать?

— Хельги, — тут же отозвался незнакомец. — Ваши называют меня Олегом. — Он вдруг обернулся к Вятше: — Ну, дари свой подарок, друг мой. Ведь не для себя же ты попросил из добычи зеркало?

Вятша — было видно — смутился и. даже чуть покраснел, а может, и ничуть, да поди ж тут, в полутьме, разбери. Отвернулся, сдернул с плеча котомку, порылся в ней и протянул Радославе небольшое серебряное зеркальце в золотой, усыпанной самоцветами оправе.

— Бери, это тебе, — сказал он. — Подарок, в дополнение к шкуре.

— Что за шкура? — оживился Хельги. — Неубитого медведя?

— Нет, как раз убитого, княже.

Радослава вздрогнула. Как Вятша обозвал этого парня? Княже?! Так он что…

— Ну, как подарок, хорош? — Подойдя ближе, Хельги взял девушку за руку.

— Д-да… — тихо отозвалась та. Подарок и впрямь был знатный — такого чуда ни у кого в селении не было, даже у Чернобога.

Хельги вдруг пристально посмотрел на девушку и, переглянувшись с Вятшей, засмеялся. И с чего, спрашивается? Пошептались о чем-то, вышли.

Радослава подошла ближе к горящей лучине, поднесла к глазам зеркало… О боги! Что за чумазая замарашка? Ну да, раздувала угли, и вот… Ой, стыд-то какой. Что подумает про нее этот Хельги — что она неряха и замарашка? Да еще и с обрезанной косою… Вытерев лицо подолом рубахи, Радослава выглянула наружу. Неподалеку от заимки она увидела каких-то всадников в синих и красных плащах, с копьями и круглыми щитами, некоторые уже спешились и деловито разводили костер, другие расставляли меж деревьями шатры — один высокий, с золоченым шитьем и синим еловцем на верхушке, другие поменьше, поприземистей, но и повместительнее, пошире. Не холодно им будет, в шатрах-то?

— Эти шатры из плотной английский ткани, — пояснил подошедший Вятша. — Она не пропускает ни мороз, ни влагу, а если внутри на жаровню накидать побольше горячих углей, так и вообще можно ходить хоть голым.

Радослава промолчала, увидев, как пробирается через бурелом Твор.

— Я пойду к князю, а вы поговорите с братом, — повернулся к ней Вятша.

Девушка схватила его за плечо.

— Постой! Этот Хельги – Олег… Он и вправду князь?

— И еще какой! — расхохотался Вятша. — Неужто вы в вашей глуши никогда не слышали об Олеге Вещем?

— Что-то такое слышали, — припомнила Радослава. — Только мало ли о чем болтают люди? У нас ведь в каждом роду — свой князь. И все частенько воюют друг с другом*

— И платите дань хазарам, — усмехнулся Вятша.

— Да. Но ведь им все платят.

— Кроме Олега Вещего, киевского и новгородского князя!

Вечером князь пришел в заимку Вятши, Уселся за стол, приветливо кивнул Радославе и Твору — отрок просиял, уселся в углу скромненько.

— Ну, не прячься, не прячься, Творе, — улыбнулся Хельги. — Садись сюда, поближе, за стол, и еще раз со всеми подробностями обскажи, что ты услыхал в хоромах волхва Чернобога.

— Так я уже рассказывал Вятше, — усаживаясь напротив князя, развел руками отрок. — Ну, если надо…

— Очень надо, Твор, — заверил князь. — И в большей степени — для блага твоего народа.

Твор собрался с мыслями и повторил то, что уже рассказывал Вятше и Радославе, изложил все подробненько, толково, только как и в первый раз, опустил мерзкую сцену изнасилования сестры волхвами.

— Хорошо хоть они за нами не погнались, — закончил свой рассказ отрок. — Иначе б точно догнали, эвон мы как заплутали!

— А зачем им за вами гнаться? — удивленно спросил князь. — Новые жертвы у них, чай, и без вас найдутся. А вообще-то, если судить по твоему рассказу, получается, что волхвы начинают мутить воду. — Он довернулся к Вятше: — Недаром доходили до Киева слухи о непорядке в радимичских землях. Часть их недавно покорена нами, а вот дальние земли, о которых говорил Твор, еще платят дань хазарам. Да еще и волхвы рвутся к власти.

— Они всегда к ней рвались, — хмуро заметил Вятша. — Мы выступим завтра, князь?

Хельги засмеялся.

— Вижу, тебе надоело прятаться в здешних лесах.

— Я ведь не соглядатай, князь. Я воин!

— Ничего, ты неплохо справился с поручением. Ничуть не хуже Ярила, да и Ирландец, уверен, на твоем месте действовал бы так же: не торопясь, обстоятельно, под видом охотника – бобыля или средней руки купца.

— Так хватит уже собирать сведения, князь! — воскликнул Вятша. — Пора брать радимичей под свою руку, не дожидаясь лета, Я думаю, воинов у нас для этого хватит.

— Воинов хватит, — задумчиво кивнул Вещий Олег. — Только вот, думается, действовать здесь нужно не силой… Твор, когда ваши должны были захватить охотников из рода куницы?

— Четыре дня назад. Нет, уже пять.

— Вот так-то! Похоже, мы явились вовремя. Твор, Радослава, расскажите мне о своем роде… Не бойтесь, я не желаю вашим родичам ничего плохого. А вот избавить их от хазарской дани готов.

— И тогда они станут платить тебе? — осмелев, усмехнулась девушка.

— Да, мне, — ничуть не обидевшись, пожал плечами князь. — Но на треть меньше. И вот еще что… Ваши больше никогда не будут воевать друг с другом, это я обещаю! Вражда на радость врагам лишь ослабляет Русскую землю.

— Чью землю? — переспросил Твор.

— Землю полян, древлян, дреговичей, кривичей, словен, радимичей. Всех вместе их называют Русь! Как сборище племен называют Хазарией, а королевства ютов, саксов и англов — Англией,

— Как же ты прекратишь людскую вражду? — тихо поинтересовалась Радослава. — Они ведь всегда воевали… Мелкие обиды, стычки, драки из-за межи или лесных угодий, да мало ли.

— На то будет закон! — твердо заявил Хельги, и синие глаза его вспыхнули гневом. — Единый для всех племен. Самые уважаемые люди будут разбирать тяжбы, и горе тому, кто ослушается!

— Но так ведь не получится, чтоб у нас и дальних-дальних племен, тех же словен, были одни законы! — Девушка недоверчиво покачала стриженой головой. — Земли-то ведь огромны.

— Верно, огромны, — согласился князь. — Но такое уже было и есть. Мой друг Никифор, ромей и поклонник распятого Бога, рассказывал о великой империи римлян, о царстве Александра Македонского, о персидской державе… А это все земли не менее огромные, чем у нас, а даже и более,

Радослава вскинула глаза.

— А вдруг кто-то захочет жить как раньше? Будешь с ними воевать?

— Если понадобится — да, — не отвел глаза Хельги. — Но лучше все так устроить, чтобы людям во всех племенах было удобно и хорошо жить вместе, с едиными законами, богами и прочим.

— Так не бывает, чтобы всем — и хорошо.

— Ну, хотя бы большинству. Чтобы каждый боялся лишь одного — закона, чтобы любой несправедливо обиженный мог найти защиту у судьи или князя.

— А жертвы? — неожиданно встрял в разговор Твор. — Волхвы так и будут приносить в жертву людей?

— Перебьются! — Хельги ответил с нехорошей усмешкой. — Крови требуют не боги, а волхвы, чтобы упрочить свое тайное могущество и власть. Да и не так уж много они приносят человеческих жертв. Это вот ваши волхвы что-то совсем распоясались. Пора их урезонить, а? Как скажешь, Твор?

— Конечно, — радостно воскликнул отрок. — Ты даже не знаешь, какие это ползучие гады, князь.

Хельги усмехнулся.

— Думаю, что знаю.

Они проговорили далеко за полночь, лишь ближе к утру князь отправился в свой шатер, и верный Вятша проводил его по тайной тропе вокруг бурелома.

— Какая умная и рассудительная девушка эта Радослава, — прощаясь, вслух подумал князь. — Из таких получаются отличные хозяйки и даже правительницы.

Хельги скрылся в шатре, а Вятша еще долго стоял, глядя на мигающие в небе звезды. Ему вдруг почему-то стало приятно от похвалы князя. И в самом деле — умная и рассудительная девушка. И красивая… Радослава… Рада… Нет-нет, больше никогда он не пустит никаких девушек в свое сердце! Иначе может получиться как с убитой волхвами Лобзей. Еще не зажила, не затянулась старая рана…