– Я тебе что, орнитолог? – откликнулся я. – Знаешь, пока по выражениям лиц ворон различать еще не научился. Может, их было три, а может, одна и та же.
– Жуть какая-то, – зябко поежилась Жанна. – Знаете, мне казалось, еще немного, и она стекло пробьет.
– Всем казалось, – честно признался Макси-Кот. – Просто какой-то фильм ужасов. «Птицы» Хичкока.
– Вот-вот, – кивнула Жанна. И, снова поежившись, добавила: – Как она билась! Ну, понимаю еще, она бы сперва случайно в открытое окно залетела, а потом начала биться в стекла, чтобы на улицу вылететь. Но она билась, чтобы влететь. Вам это не кажется противоестественным?
– Кажется, – кивнул Макс. – У меня пока есть только одно нормальное объяснение. Что эта ворона – клептоманка. Она пролетала мимо, увидела, как блестит венок. Ну а дальше, как в басне Крылова. «От радости в зобу дыханье сперло». В общем, наш «горький буревестник», не разобравшись, что между ним и венком стекло, ринулся на добычу.
– Во всяком случае, стоило мне накинуть на венок полотенце, ворона немедленно смылась, – напомнила Жанна.
– Вот я и говорю, – кивнул Макси-Кот. – Ворона-клептоманка. Они, между прочим, часто реагируют на блестящее.
Жанна, приподняв полотенце, с сомнением оглядела венок:
– Конечно, блестит, но не так уж чтобы очень. Ваши ложки блестят сильнее. И чайник – тоже. А ворона на них даже внимания не обратила.
– На что она обращала внимание, мы не знаем, – возразил я.
– Как раз, по-моему, уже знаем, – сказал Макси-Кот. – Как только венок исчез из ее поля зрения, она смылась.
– Выходит, ее не любое блестящее привлекает, – тихо произнесла Жанна.
– А может, причина в другом и все гораздо проще? – в упор взглянул на меня Макси-Кот.
– Не понял, – пробормотал я.
– Фома, – продолжал мой друг, – ты или твои предки случайно не имеют привычки прикармливать на балконе птичек?
– Птичек? Прикармливать? – обалдел я.
Бывают, конечно, любители всяких кормушек, но это не мы.
– А может, кто из соседей этим балуется? – осведомился Макси-Кот.
– Чего не знаю, того не знаю, – признался я.
– Вот видите, – победоносно взглянул на нас Макс. – Если кто-нибудь из ваших соседей в определенное время насыпает, так сказать, пернатым друзьям корм, то вполне вероятно, эта психованная ворона просто проголодалась. А этаж перепутала. Вот и требовала у нас пожрать.
– Не похоже, – покачала головой Жанна. – Мы ведь ей ничего не дали, а она улетела.
– Вот именно, – вмешался я. – А ведь мы не гнали ее и не пугали.
– Пугали! – воскликнул Макс и потеребил кончик острого длинного носа. – Это у нас от нее душа в пятки ушла.
– А мне все-таки кажется, что и возле котлована, и здесь была одна и та же ворона, – сказал я. – Сами судите. Кухонный балкон у нас куда выходит? На кладбище и стройплощадку. Что какой-то вороне стоит пролететь несколько сот метров.
– Пролететь, конечно, ничего не стоит, – медленно произнес Макс. – Но тебе, Фома, не кажется удивительным, что она из всего вашего огромного дома выбрала именно твое окно? Причем окно именно той комнаты, где находились мы и лежал венок.
– И впрямь ерунда какая-то, – пожала плечами Жанна и вдруг совсем другим тоном осведомилась: – Эй, а где Пирс?
Мы изумленно переглянулись. В суматохе все совершенно забыли о песике. На кухне его действительно не было. Распахнув дверь, Жанна выбежала на балкон. Пусто. Впрочем, не сомневаюсь: запри мы случайно Пирса там, он давно бы уже закатил жуткий скандал. И вообще мы только сейчас сообразили, что пес даже не залаял на ворону.
Похоже, его в этот момент не было на кухне.
– Пирсик! Пирсик! Ко мне! – громко позвала Жанна.
Никакой реакции.
Пирса мы обнаружили в моей комнате. На моем диване. Он сладко спал.
– Паразит! – с укором произнесла Жанна.
«Паразит» лениво спрыгнул на пол, потянулся, зевнул и принялся вяло вилять хвостом. Впрочем, мы были ужасно рады, что с ним ничего не случилось. Он, похоже, не меньше нашего обрадовался встрече и покорно засеменил вместе с нами на кухню. Там он взвился свечой на табуретку и резко сдернул полотенце с венка, видимо, полагая, что под ним лежит что-нибудь вкусненькое.
– Не там ищешь, приятель, – усмехнулся Макси-Кот и протянул псу кусок колбасы.
Краем глаза я уловил какое-то движение на балконе и резко повернулся. На перилах сидела огромная ворона. Ее блестящий агатовый глаз смотрел прямо на меня.
Глава III
КУТЕРЬМА ВОКРУГ ВЕНКА
– Там… там… там, – тыкая пальцем в сторону окна, только и смог произнести я.
Пирс с заливистым лаем накинулся на балконную дверь. Ворона перевела на него взгляд, затем словно бы нехотя взмахнула крыльями и лениво улетела.
– Р-р-р, – сказал Пирс и вернулся к столу.
Мы обменялись изумленными взглядами. Четвертое явление вороны показалось нам слишком уж подозрительным.
– Так это все-таки та же или не та? – в полном недоумении произнес Макси-Кот.
– А ты слетай за ней и спроси, – пыталась отшутиться Жанна, однако от меня не укрылось, что она нервничает.
– Увы, летать не умею, вороньим языком тоже не владею, – развел руками Макси-Кот.
Мы с Жанной вяло хохотнули.
– Вообще действительно странно, – с задумчивым видом продолжал Макси-Кот. – То есть, если брать каждый вороний случай по отдельности, то вроде бы ничего необычного, а вот вместе…
– Вместе, – подхватил я, – как-то, по-моему, многовато одной вороны за один день.
– Зришь в корень, Фома, – потеребил кончик длинного носа Макси-Кот.
– Так вы все-таки думаете, что это была одна ворона? – спросила Жанна.
– Ничего я не думаю, – откликнулся Макси-Кот. – По идее, если и не одна, то все равно для нашей компании многовато.
– Так сказать, по одной на каждого, – усмехнулась Жанна.
– Правильно, – кивнул я. – Три наши, четвертая – Пирса.
– Нет. Четвертая – волобуевская, – возразил Макс.
– Ах! – всплеснула руками Жанна. – И впрямь, как же мы про нашего среднего придурка забыли.
Не успела она это произнести, как зазвонил телефон. Я поднял трубку:
– Алло.
– Кар-р! – раздалось в ответ.
Я инстинктивно отшвырнул от себя телефон. Он со стуком брякнулся на пол. Трубка разразилась гомерическим хохотом.
– Ты чего, Фома, совсем? – уставились на меня, как на психа, Жанна и Кот.
– Совсем, – мне вдруг стало очень стыдно. Я узнал этот идиотский хохот. Он мог принадлежать только одному человеку – Толяну Волобуеву.
– Ты, что ли? – поднял я с пола трубку.
– Чо, напугался? – ответил очень довольный «дитя джунглей».
– Очень мне надо пугаться, – поймав на себе крайне выразительный взгляд Жанны, пробормотал я. – Просто трубку случайно уронил.
Однако «дитя джунглей», как ни странно, кажется, все понял правильно. И, снова заржав, одарил меня очередной тонкой шуточкой:
– Как говорится, уронил, на пол лужу налил!
Сделав вид, будто попросту его не услышал, я осведомился:
– Нога-то твоя как?
– А чего ей сделается, – бодро откликнулся Волобуй. – Прыгает.
– Я-ясно, – только и смог протянуть я. – Тебе вообще-то чего?
– Мне-то? – переспросил Толян. – Да я все насчет твоих пяти копеек. Не надумал на зубы меняться?
– Пока еще вообще на эту тему не думал, – решил я свести разговор на нет.
– Так чего, может, мне сейчас подскочить со своими зубами, а ты, пока я иду, подумай, – предложил он.
«Ну, ни фига себе, вариант, – пронеслось у меня в голове. – Сейчас нам здесь для полного счастья только Толяна не хватает. Это ведь еще хуже, чем ворона. Потому что от нее можно хоть балконной дверью закрыться. А от Толяна, если он придет, потом год не отделаешься».
– Нет, Толя, – решительно воспротивился я. – Мне еще надо долго думать.
– Так я могу пока просто так, без зубов, прийти, – мигом предложил он.
«Час от часу не легче!» – ужаснулся про себя я. И брякнул первое, что взбрело на ум:
– Понимаешь, Толян, сегодня никак не получится. Скоро мать придет, а нам еще туг с Котом прибраться надо.
– Да-а-а? – Кажется, Волобуй осмысливал информацию.
Разговор следовало срочно прекращать. Иначе, чего доброго, Толян набьется нам в помощники. И, проорав: «Ой, в дверь звонят. Пойду открою! Пока! До завтра!» – я бросил трубку.
– Ну что тебе предложил наш Толя? – с усмешкою поглядела на меня Жанна.
– Еще раз зубы и, естественно, свое общество, – пояснил я.
– Только его не хватало, – схватилась за голову Жанна.
– Вот и мне то же самое показалось, – кивнул я.
– Ты, Фома, сражался, как лев, – похвалил меня Макси-Кот.
– Ой, – посмотрела на часы Жанна, – пойду, пожалуй, маму проверю.
Подняв полотенце, она потянулась за венком и почти тут же вскрикнула.
– Опять, что ли, укололась? – спросил я.
– Вы на венок поглядите, – прошептала девочка.
Тут уже мы с Котом чуть не вскрикнули. Еще недавно ярко сиявший венок потемнел почти до черноты. Точно Жанна его вообще не чистила. Разве что земли на нем сейчас не было.
– Ну дела-а, – протянул Макс и смолк.
– Может, это от воды? – высказал я робкую догадку.
– Где ты у себя на столе видишь воду? – покрутил пальцем у виска Макси-Кот.
Жанна пощупала полотенце, которым все это время был накрыт венок:
– И оно совершенно сухое.
– Да вы что, не понимаете, – меня начала раздражать тупость друзей. – Ты, Жанна, наверное, после мытья и чистки плохо его вытерла. Вот он полежал и потемнел. Откуда мы с вами знаем, может, это какой-то такой специальный сплав, быстро темнеющий от воды.
Макси-Кот прямо поперхнулся.
– Ну, ты, Фома, сегодня такой умный, что я тебя даже с трудом узнаю. Специальный сплав, говоришь? Быстро темнеющий? Как раз очень подходит для кладбища, где памятники стоят на открытом воздухе, да еще под дождями и снегами.
– Я же всегда говорю: общение с Волобуем крайне вредно сказывается на мозгах, – с притворным сочувствием посмотрела на меня Жанна.
Мне стало немного обидно. Что-то они с Котом сегодня чересчур уж спелись против меня. Но, с другой стороны, я и впрямь сморозил жуткую глупость. Мастер, которому заказали этот венок, по идее, должен был сработать ровно наоборот: то есть найти самый влагостойкий металл. Но факт оставался фактом: после чистки венок очень быстро потемнел. И никакого объяснения этому я лично найти не мог.
– Слушай, Жанна, почисть, пожалуйста, его еще точно так же, как чистила в первый раз, – попросил я. – Потом пойдешь к маме. А мы с Максом понаблюдаем, как эта штука себя поведет.
– А сами вы, конечно, почистить не можете, – язвительно произнесла Жанна.
– Можем, – ответил я. – Но для чистоты эксперимента это следует сделать тебе.
– Он прав, – поддержал меня Макс. – Вдруг мы сделаем что-нибудь не так. Мы ведь точно не знаем, как ты чистила его.
– Чисто мужская логика, – вздохнула она. – Всегда найдете веские аргументы, чтобы скинуть на меня самую грязную работу.
– Ничего подобного! – возмутился я. – Между прочим, пока вы с Пирсом сегодня сидели и дышали воздухом, мы с Максом проделали самую грязную работу.
– Спорить с вами, – отмахнулась Жанна. – Быстрее почищу.
И, осторожно взяв со стола венок, она направилась в ванную. Пирс немедленно принялся клянчить у нас колбасу.
Чистка по второму разу прошла у Жанны на удивление быстро. Не прошло и пяти минут, как она появилась в кухне, неся золотисто поблескивающий венок.
– Чуть-чуть щеточкой провела, и порядок, – сообщила она.
– Теперь клади на стол, – потребовал Макс.
– Рано, – не согласился я. – В прошлый раз она перед этим еще укололась.
– Ну, ты садист! – накинулась на меня Жанна. – По-твоему, я должна снова палец до крови колоть?
– Да не то чтобы прямо должна, – смутился я. – Но кто знает, вдруг именно это как-то связано…
И я отчетливо вспомнил, как жадно впитал в себя венок яркую капельку крови.
– Что связано? – в упор смотрела на меня Жанна. Глаза ее сейчас просто сверкали от гнева.
– Ну, точно, конечно, не знаю, – замялся я. – Но, по-моему…
– Что, Федя, по-твоему? – жестко оборвала меня Жанна.
– Конечно, я и сам могу уколоться, – не слишком решительно произнес я. – Но, понимаешь, кровь-то у всех разная. Может, венок только на твою так реагирует.
– А, между прочим, я тоже кололся, – спохватился вдруг Макси-Кот. – Слушай, Жанна, давай-ка для чистоты эксперимента и впрямь повторим.
Она с сомнением покосилась на кусачий венок. Идея явно не слишком увлекала ее.
– Ну, и чего мы этим добьемся?
– Будем надеяться, что ничего, – вздохнул я.
– Тогда зачем? – продолжала Жанна.
– Чтобы понять, – вмешался Макс. – Ладно, давай.
Зажмурив глаза, Жанна резко опустила руку на венок и тут же ойкнула.
– Есть, – посмотрела она на палец.
Макси-Кот глаза не закрыл. Хотя, не сомневаюсь, удовольствия эта часть эксперимента ему тоже не доставила.
– Так, – подул он на палец. – Теперь пошли мазаться йодом.
– Стоп, – положил я руку на плечо Максу. – Уколоться вы укололись, но крови на венке нет. Ну-ка, выдави капельку.
Кот, буркнув в мой адрес что-то совсем не лестное, все же послушался.
– Теперь действительно порядок, – наконец я оставил их в покое. – Иди, Жанка, домой, а мы последим.
Жанна в нерешительности замерла у порога кухни. Кажется, ей уже не очень хотелось уходить.
– Давай, давай, скорей вернешься, – поторопил я.
– Может, он еще вообще до твоего прихода не потемнеет, – добавил Макси-Кот. – Процесс, по идее, должен занять какое-то время.
– По идее, он вообще не должен так быстро темнеть, – глухо откликнулась Жанна.
Пирс покидал кухню с еще большей неохотой, чем его хозяйка. Его магнитом притягивала нарезанная колбаса на столе. «По-моему, надо доесть», – всем своим видом показывал песик, но Жанна крикнула:
– А ну, быстро ко мне!
И двортерьер с тяжким вздохом поплелся в коридор.
– Ну, мы тебя ждем, – сказал я Жанне и запер дверь.
Макси-Кот, оставшись на кухне, конечно же, снова принялся жевать.
– Фтранная какая ифтория, – с набитым ртом прошамкал он.
– Мне это не нравится, – честно признался я.
Макси-Кот, дожевав, спросил:
– А как ты, Фома, думаешь, полотенце в процессе потемнения участвовало или нет?
– Неясно, – я пожал плечами. – Во всяком случае, потемнел венок после того, как мы накрыли его полотенцем.
– Выходит, не накроем – не потемнеет? – продолжал размышлять Макс. – Но если мы с тобой сейчас накроем его, то ничего не увидим.
– Выходит, – подтвердил я.
– Ну, и как нам жить дальше? – внимательно смотрел на меня Макс.
– Попробуем не накрывать, – отозвался я.
– Другого выхода, наверное, нет, – согласился он.
Мы сели и принялись, как дураки, глазеть на венок. Наверное, со стороны мы выглядели весьма интересно. Кроме того, вскоре у нас почему-то все заболело, глаза, плечи, спина и даже ноги.
– Нет, – наконец заявил Макси-Кот. – Так дело не пойдет. Моя шея уже не выдерживает. Давай-ка, Фома, следить по очереди. Так сказать, один наблюдает, другой отдыхает.
– Священный принцип, – усмехнулся я. – Солдат спит, а служба идет.
– Кто первый? – осведомился Макси-Кот.
– Судя по тому, что ты спрашиваешь, пальма первенства принадлежит мне? – обреченно проговорил я.
– Ну, если ты так хочешь, – физиономия у Макса сделалась очень хитрой. – Тем более ты тут вроде хозяин.
– Люблю деликатных гостей, – парировал я.
– Насколько я понял, ты согласен? – скороговоркой спросил он.
– Ну, – кивнул я и снова уставился на венок. С ним пока не происходило ничего примечательного. Лежит себе, блестит, и только.
– Ладно, Фома, – хлопнул меня по плечу деликатный старый друг. – Ты тут дежурь, а я пойду к тебе в комнату телик посмотрю. Тем более у тебя там диванчик.
– Через сколько сменяемся? – посмотрел я на него.
– Через полчаса, – отвечал Макс.
– Ладно, – махнул я рукой. – Иди.
– Тогда прощай, – патетически изрек Кот. – Пойду прикоснусь к сокровищнице знаний и информации.
– Прежде чем прикоснешься, притащи мне из большой комнаты кресло, – потребовал я. – А то совсем обнаглел.
– Кресло во время дежурства – это очень плохо, – имел наглость заявить Макси-Кот. – Расслабишься и заснешь.
– Не засну, – принялся убеждать его я. – Тащи.
Макс притащил, после чего удалился уже окончательно. Наблюдать за венком из кресла оказалось куда удобнее, чем с табуретки. Хотя с объектом наблюдения по-прежнему ровным счетом ничего не происходило. Зато я сидел, как человек, на мягком, и если не смотрел телик, то хотя бы слушал вместе с Максом информационную программу «Сегодня». Чем там закончилось, понятия не имею. Как-то так вышло, что я совершенно незаметно для себя вдруг заснул. Не берусь утверждать, но сильно подозреваю, что этот венок меня загипнотизировал. Я ждал и, не отрываясь, наблюдал за ним, а потом вдруг как-то сразу проснулся оттого, что звонили. В дверь.
Сперва мне вообще показалось, будто будильник утром меня в школу будит. Но потом позвонили еще раз. Тут я врубился в действительность и первым делом уставился на венок. Он продолжал блестеть. Слава богу! Значит, я ничего не прохлопал. Тогда вообще можно никому не признаваться, что в сон провалился.
– Эй, Макс! – крикнул я. – Открой дверь! Это Жанна!
Ответа не последовало. До меня из глубины квартиры доносились лишь надрывные вопли телевизора. Теперь там кто-то пел.
– Макс! Иди открывай, скотина! – громче прежнего проорал я. – Мне отойти нельзя! Я дежурю!
В дверь позвонили третий раз. Макси-Кот по-прежнему не реагировал. Пристально глядя на венок, я попятился к кухонной двери.
– Макс!
Опять ни звука, ни шороха. Кроме, конечно, орущего телевизора, но он-то меня совершенно не интересовал. Плюнув на все, я кинулся к двери. За ней действительно оказалась Жанна.
– Почему не открываете? – испуганно спросила она. – Случилось что-нибудь?