«В лесу были светлячки», ответила она. «Может это из-за их маленьких огоньков начался пожар?»
«Не надо больше дразнится, миледи», предупредил ее Дунк. «Неподходящее для этого время. Разрушьте дамбу и дайте сиру Юстасу воду, чтобы он мог восстановить лес. Это справедливо, не так ли?»
«Было бы справедливо, если именно я подожгла лес. Чего я не делала. Я была в Колдмоуте, в безопасной постели». Она посмотрела вниз на воду. «Что там должно помешать нам проехать прямо через ручей? Вы рассеяли ежи среди камней? Спрятали лунников в золе? Скажите, что по-вашему остановит нас?»
«Я». Он стащил свою латную рукавицу. «В Блошином Конце я всегда был больше и сильнее остальных мальчишек, поэтому я постоянно жестоко избивал и грабил их. Старик отучил меня заниматься этим. Это плохо, сказал он, и кроме того, иногда маленькие мальчики имеют больших старших братьев. А сейчас, взгляните на это». Дунк снял с пальца кольцо и протянул его ей. Ей пришлось выпустить свою косу, чтобы взять его.
«Золотое?», спросила она, когда почувствовала вес кольца. «Что это, сир?» Она перевернула его в своей руке. «Печатка. Золото и оникс». Ее зеленые глаза сузились, когда она всмотрелась в печатку. «Где вы это нашли, сир?»
«В башмаке. Завернутое в тряпки и засунутое в носок ботинка».
Пальцы леди Роанны сжались вокруг кольца. Она взглянула на Эгга и сира Юстас. «Вы сильно рискуете, показывая мне это кольцо, сир. Но какое значение оно имеет для нас. Если я прикажу своим людям переправиться…»
«Хорошо», бросил Дунк, «это значило бы, что мне придется драться».
«И умереть».
«Скорее всего», ответил Дунк, «тогда Эгг вернулся бы туда, откуда родом, и рассказал, что здесь произошло».
«Не вернется, если тоже умрет».
«Я не думаю, что вы убьете десятилетнего мальчика», сказал он, надеясь что прав. «Не этого десятилетнего мальчика. Как вы говорили, у вас тут тридцать три человека. А люди говорят. А вон тот жирный особенно говорлив. Неважно насколько глубоко вы нас закопаете, толки не похоронишь. А потом, что ж… наверное укус пятнистого паука может убить льва, но дракон – это зверь особенный».
«Я предпочитаю быть другом дракона». Она надела кольцо на свой палец. Оно было слишком большим даже для ее большого пальца. «Дракон или нет, я должна получить Бенниса Бурого Щита».
«Нет».
«Вы – это семь футов упрямства».
«На дюйм меньше».
Она отдала кольцо обратно. «Я не могу вернутся в Колдмоут с пустыми руками. Скажут, что Красная Вдова потеряла хватку, что она так слаба, что не в силах совершить правосудие и защитить своих людей. Вы не понимаете, сир».
«Я могу понять». Больше чем ты думаешь. «Я помню одного мелкого штормового лорда, который однажды взял сира Арлана на службу, чтобы он помог ему в войне с другим лордом. Когда я спросил, из-за чего они дерутся, старик ответил: «Да, ни из-за ничего, это просто сраное состязание».
Леди Роанна одарила его шокированным взглядом, но не смогла продержаться и мгновения и усмехнулась. «Я выслушала в свое время тысячу пустых любезностей, но вы первый рыцарь, который употребил в моем присутствии слово сраный». Тут ее веснушчатое лицо помрачнело. «По этим сраным состязаниям лорды оценивают силу друг у друга, и горе тому, кто проявит слабость. Женщина должна насрать в два раза больше, если хочет править. А уж если женщине угораздило быть маленькой… Лорд Стакхауз жаждет заполучить мои Холмы Подковы, сир Клиффорд Конклин давно предъявляет права на Лиственное Озеро, эти мрачные Дарвелы живут воровством моего скота… а под собственной крышей у меня сир Длинный Дюйм. Каждый день просыпаясь, я гадаю, не сегодня ли он женится на мне силой». Она с такой силой вцепилась в свою косу, будто она была веревкой, а сама она висела над пропастью. «Он хочет этого, я знаю. Но его сдерживает страх перед моим гневом, Стакхауз, Конклин и Дарвел тоже держатся осторожно, когда дело касается Красной Вдовы. Если кто-нибудь из них хоть на мгновение подумает, что я стала слабой и мягкой…»
Дунк надел кольцо обратно на палец и вытащил дагу.
Глаза вдовы расширились при виде обнаженной стали. «Что вы делаете?» спросила она. «Вы что рехнулись? На вас нацелена дюжина арбалетов».
«Вы ведь хотели кровь за кровь». Он положил дагу себе на щеку. «Вам сказали неправильно. Это не Беннис порезал землекопа, а я». Он надавил лезвием на свое лицо, сделав глубокий порез. Когда он стряхнул с лезвия капли крови, некоторые брызнули ей на лицо. Еще больше веснушек, подумалось ему. «Ну, вот, Красная Вдова вернула свой долг. Щека за щеку».
«Вы совершенно безумны». От дыма у нее слезились глаза, «Будь вы более благородного происхождения, я бы вышла за вас замуж».
«Да, миледи. Если бы свиньи имели крылья, чешую и дышали огнем, они были бы столь же хороши, как и драконы». Дунк вложил нож обратно в ножны. Его лицо начало пульсировать. Кровь стекала по его щеке и капала на латный воротник. Запах заставил Грома захрапеть и ударить по воде копытом. «Выдайте мне человека, который поджег лес».
«Никто ничего не поджигал», ответила она, «но если кто-то из моих людей сделал это, то должно быть, чтобы доставить мне удовольствие. Как же я могу выдать такого человека?» Она оглянулась на свой эскорт. «Было бы лучше, если сир Юстас заберет свои обвинения».
«Скорее свиньи научатся выдыхать огонь, миледи».
«В таком случае, мне придется отстаивать свою невиновность перед лицом богов и людей. Передайте сиру Юстасу, что я требую извинений… иначе испытание поединком. Пусть выбирает». Она повернула лошадь и поехала обратно к своим людям.
Полем битвы предстояло стать речке.
***
Вперед вразвалку вышел септон и начал возносить молитвы, моля Небесного Отца обратить взгляд на этих мужчин и рассудить их по справедливости, упрашивая Воина дать силу тому, чье дело правое и истинное, а у Матери милосердия для лжеца, чтобы он мог быть прощен за свои грехи. Когда молитвы были закончены, он обратился к сиру Юстасу в последний раз. «Сир», сказал он, «я еще раз умоляю вас забрать свои обвинения».
«Нет», отрезал старик, усы у него дрожали.
Жирный септон обратился к леди Роанне. «Милая сестра, если вы сделали эту вещь, признайте вину и предложите доброму сиру Юстасу компенсацию за его лес. Иначе прольется кровь».
«Мой чемпион докажет мою невиновность перед лицом богов и людей».
«Испытание поединком не единственный выход», сказал септон, стоя по пояс в воде. «Я прошу вас обоих, позволить нам пойти в Голденгроув(Золотую Рощу) и вынести спор на суд лорда Рована».
«Никогда», ответил сир Юстас, а Красная Вдова покачала головой.
Сир Лукас Инчфилд с потемневшим от ярости лицом посмотрел на леди Роанну. «Вы выйдете за меня замуж, когда этот шутовской фарс закончится. Как желал этого ваш лорд-отец».
«Мой лорд-отец никогда не знал вас так хорошо, как я», парировала она.
Дунк опустился на одно колено перед Эггом и вложил печатку в руку мальчика; четыре трехголовых драконов, два и два – эмблема Маэкара, Принца Летнего Замка. «Засунь обратно в башмак», велел он, «но, если случится так, что я умру, иди к ближайшему из друзей твоего отца и сделай так, чтобы он доставил тебя в Летний Замок. Не пытайся пройти через весь Простор в одиночку. Смотри у меня, не забудь, а то мой призрак вернется и даст тебе в ухо».
«Да, сир», ответил Эгг, «но скорее всего вы не умрете».
«Чересчур жарко, чтобы умирать». Дунка надел свой шлем, и Эгг помог накрепко закрепить его на латном воротнике. Лицо было липким от крови несмотря на то, что сир Юстас оторвал кусок от своего плаща и приложил к ране, чтобы остановить кровотечение. Он поднялся на ноги и подошел к Грому. Дым почти рассеялся, заметил он, покачиваясь в седле, но небеса еще были темными. Облака, думал он, темные облака. Все небо было затянуто ими. Возможно, это предзнаменование. Но для кого это предзнаменование, для него или меня? Дунк не очень разбирался в знамениях.
На другой стороне речки сир Длинный Дюйм тоже уселся на коня. Его конь был каштанового цвета; роскошное животное, быстрое и сильное, хотя и не такое большое как Гром. Однако недостаток в росте восполнялся броней. Голова и шея лошади были закованы в железо, а круп покрывала кольчужная накидка. Сам Длинный Дюйм носил черные эмалевые латы и серебристую кольчугу. Ониксовый паук злобно припал к вершине его шлема, но на щите была его собственная эмблема: полоса в черно-белую клетку, идущая от верхней левой половины герба до правой нижней, на бледно-сером поле. Дунк наблюдал за тем, как сир Лукас отдал его сквайру. Он не намерен им пользоваться. Он понял почему, когда другой сквайр подал ему боевой топор. Топор был длинным и смертоносным, с окованной железом рукоятью, с тяжеленным обухом, на задней стороне которого устрашающе торчал шип, но это было двуручное оружие. Длинному Дюйму придется положиться на прочность своей брони. Я должен заставить его пожалеть об этом выборе.
Его собственный щит был одет на левую руку, щит, на котором Тансель нарисовала его вяз и падающие звезды. Детская считалка эхом отозвалась в его голове. Дуб и железо, охраняйте меня хорошенько, иначе попаду в ад я быстренько. Он вытянул свой длинный меч из ножен. Было приятно ощущать его тяжесть в руках.
Он ударил шпорами по бочку Грома и бросил своего большого боевого коня в воду. С другой стороны потока сир Лукас проделал тоже самое. Дунк взял вправо, чтобы оставить сира Лукаса с левой стороны, защищенной щитом. Однако сир Лукас не собирался позволять ему такое. Он быстро повернул коня, и они сшиблись в вихре серой стали и зеленых брызг. Сир Лукас ударил своим топором. Дунку пришлось извернуться в своем седле, чтобы принять удар на щит. Удар был такой сильный, что болью отозвался в зубах, а его рука онемела. В ответ он взмахнул своим мечом, рубанув наискосок, и достал другого рыцаря пониже его поднятой руки. Сталь скрежетнула по стали, и все.
Длинный Дюйм пришпорил своего коня, стараясь по кругу обойти Дунка и выйти с незащищенной стороны, но Гром, покусывая другую лошадь, развернулся, чтобы встретить его. Сир Лукас, пристав в стременах, чтобы использовать всю свою силу и вес, наносил один сокрушающий удар за другим. Дунк передвинул свой щит, чтобы отражать сыплющиеся удары. Полусогнувшись за своим дубом, он рубил Инчфилда по рукам, ногам и бокам, но его латы выдержали все удары. Они кружились друг вокруг друга, и вода плескалась у их ног. Длинный Дюйм атаковал, Дунк защищался, выискивая слабости.
Наконец, он увидел. Каждый раз, когда сир Лукас поднимал свой топор для удара, под его рукой появлялась щель. Там была кольчуга, кожа и под ними еще набивка, но не было стальной пластины. Дунк держал щит поднятым, выбирая время для своей атаки. Скоро. Скоро. Топор обрушился вниз, вывернулся и начал подниматься. Сейчас! Он вонзил шпоры в Грома, подъезжая ближе, и ударил мечом, направляя его острие в щель.
Но дыра исчезла столь же быстро, как и появилась. Кончик меча царапнул по подплечнику, а Дунк, растянувшись, едва не выпал из седла. Топор с грохотом обрушился на железный обод его щита, со скрипом скользнул по нему рядом с краем шлема и скользящим ударом задел шею Грома.
Боевой конь закричал и встал на дыбы, его глаза закатились от боли, обнажив белки, а в воздухе разлился острый медный запах крови. Как только Длинный Дюйм начал сближаться, он внезапно лягнул своими железными копытами. Одно угодило сиру Длинному Дюйму прямо в лицо, другое в плечо. Затем тяжелый боевой конь обрушился сверху на его рысака.
Все это уложилось в один удар сердца. Две лошади рухнули сцепившись в клубок, лягая и кусая друг друга, поднимая брызги воды и грязи. Дунк пытался соскочить с седла, но одна нога запуталась в стремени. Он упал лицом вниз, сделав последний отчаянный глоток воздуха, прежде чем вода хлынула в шлем через прорези для глаз. Его нога все еще была запутана, и он почувствовал такой дикий рывок, что усилия Грома чуть не оторвали ему ногу. Внезапно он оказался свободен и вращаясь стал тонуть. Минуту он беспомощно барахтался в воде. Мир окрасился в синие, зеленые и коричневые тона.
***
Вес его доспехов тянул вниз, пока он не ударился плечом о дно речки. Если это низ, то верх в другой стороне. Закованные в сталь руки Дунка заскребли по песку и камням, кое-как он подобрал под себя ноги и поднялся. Шатаясь, истекая грязью, с водой льющейся из прорезей его помятого шлема, но он стоял. Он дышал воздухом.
Разбитый щит все еще висел на левой руке, но ножны были пусты, а меч потерялся. Внутри шлема была кровь напополам с водой. Когда он попробовал переместить вес, лодыжку пронзило болью. Как он заметил, оба коня бились уже стоя на своих ногах. Он повернул голову, щурясь глазом сквозь пелену крови, отыскивая своего врага. Умер, подумал он, он утонул, или Гром раздробил ему череп.
Сир Лукас вырвался из воды прямо перед ним с мечом в руке. Он обрушил на шею Дунка яростный удар, и только крепость латного воротника сохранила ему голову на плечах. У него не было клинка, чтобы сделать ответный выпад, только щит. Он отступил, и Длинный Дюйм бросился следом, крича и размахивая мечом. Вскинутая вверх рука Дунка онемела, приняв удар выше локтя. Порез на бедре заставил его хрюкнуть от боли. Когда он пятился, под ногу подвернулся камень, и он упал на колено, погрузившись в воду по грудь. Он снова вскинул щит, но на этот раз сир Лукас ударил так сильно, что расколол толстый дубовый щит прямо посередине и вбил обломки в лицо Дунка. В ушах зазвенело, а рот наполнился кровью, но откуда-то издалека до него донесся крик Эгга. «Достаньте его, сир, достаньте, достаньте его. Он прямо там!»
Дунк бросился вперед. Сир Лукас дернул меч обратно, чтобы нанести еще один удар. Дунк врезался в него на уровне пояса и сбил с ног. Речка снова накрыла их обоих, но на этот раз Дунк был готов. Одной рукой он обхватил Длинного Дюйма, прижимая ко дну. Из разбитого, искривленного щитка Инчфилда вырвалась струйка пузырьков, но он продолжал бороться. Он нашел на дне речки камень и начал долбить по голове и рукам Дунка. Дунк возился со своей перевязью. Неужели я и дагу потерял? гадал он. Нет, она была там. Его рука сомкнулась вокруг рукояти, он вытянул кинжал и медленно протолкнул сквозь взбаламученную воду, сквозь железные кольца и вареную кожу под руку сира Лукаса Длинного Дюйма, и, когда воткнул полностью, провернул дагу. Сир Лукас дергался и извивался, потом силы оставили его. Дунк оттолкнулся и поплыл. Его грудь горела. Перед лицом мелькнула белая рыба – длинная и стройная. Что это? удивился он. Что это? Что это?
***
Он проснулся не в том замке.
Когда его глаза открылись, он не понял, где находиться. Было благословенно прохладно. Во рту стоял вкус крови, а на глазах была повязка из тяжелой ткани благоухающая какой-то мазью. Пахнет гвоздиками, решил он.
Дунк нащупал лицо и сорвал повязку. Прямо над ним на высоком потолке играл свет факела. По стропилам наверху прохаживались вороны, поглядывая вниз маленькими черными глазками, и каркали на него. По крайней мере, я не ослеп. Он был в башне мейстера. Вдоль стен тянулись полки с травами и снадобьями в глиняных кувшинах и сосудах из зеленого стекла. Рядом длинный стол на козлах был весь заставлен пергаментами, книгами и странными бронзовыми инструментами, и все было заляпано пометом воронов со стропил. Он слышал, как они что-то бормочут друг другу.
Он попытался сесть. Это оказалось большой ошибкой. В голове поплыло, а левая нога закричала в агонии, стоило ему легонько перевести на нее свой вес. Он заметил, что его лодыжка была перевязана льняной тканью, на груди и плечах также были льняные полоски.
«Тихо». Лицо, которое нависло над ним, было молодым и узким, с темными карими глазами по обе стороны крючковатого носа. Дунк узнал это лицо. Владелец его был облачен во все серое, с цепью свободно висящей на шее, цепью мейстера выкованной из множества металлов. Дунк схватил его за запястье. «Где?..».
«В Колдмоуте», ответил мейстер. «Вы были слишком серьезно ранены, чтобы вернуться в Стэндфаст, поэтому леди Роанна приказала нам отнести вас сюда. Выпейте это». Он поднес чашку… чего-то… к губам Дунка. Зелье имело горький вкус, как уксус, но, по крайней мере, перебило вкус крови.
Дунк заставил себя выпить все. После этого он пошевелил пальцами своей правой кисти, затем другой. По крайней мере, кисти у меня еще работают и руки тоже. «Что… что у меня повреждено?»
«Проще сказать, что цело», фыркнул мейстер. «Сломана лодыжка, растянулись связки на колене, сломана ключица, ушибы… верхняя часть туловища почти вся желто-зеленого цвета, а ваша правая рука фиолетово-черная. Подозревал, что есть трещина на черепе, но похоже я ошибся. На лице глубокая рана, сир. Боюсь, останется шрам. О, еще вы утонули к тому времени, когда мы вытащили вас из воды».
«Утонул?» спросил Дунк.
«Я никогда не подозревал, что человек может набрать так много воды, пусть даже и такой большой как вы. Считайте вам повезло, что я родом с Железных Островов. Жрецы Утопленного Бога знают, как утопить человека и как вернуть его назад, а я изучал их верования и обычаи».
Я утонул. Дунк снова попробовал сесть, но сил не хватило. Я утонул в воде, которая даже не доходила до моей шеи. Он засмеялся и застонал от боли. «Сир Лукас?»
«Мертв. А вы сомневались?»
Нет. Дунк сомневался во многих вещах, но не в этом. Он помнил, как внезапно сила покинула члены Длинного Дюйма. «Эгг…», вымолвил он. «Я хочу Эгга…».
«Голод хороший знак», заявил мейстер (Здесь игра слов – Эгг значит яйцо). «Но сейчас тебе нужен сон, а не еда».
Дунк замотал головой и сразу пожалел об этом. «Эгг… он мой сквайр».
«Ах, он. Храбрый парень и сильнее чем выглядит. Он в одиночку тащил вас из речки. И еще помог снять доспехи и ехал с вами в повозке, когда мы везли вас сюда. Он не стал спать и сидел рядом с вашим мечом на коленях, чтобы никто не причинил вам зла. Он не доверял даже мне и настаивал, чтобы я пробовал все, что даю вам. Странный ребенок, но преданный».