Дунк наградил Длинного Дюйма злобным взглядом. «Это моя вина».
«Неужели?» Красная Вдова обвела его взглядом с ног до головы, задержалась на его груди. «Дерево и падающая звезда. Я никогда еще не видела такой эмблемы». Она протянула руку к его тунике и провела двумя пальцами по ветви его вяза. «И она нарисована, а не вышита. Я слышала, что дорнийцы красят свои шелка, но ты слишком велик для дорнийца».
«Не все дорнийцы маленькие, миледи». Дунк чувствовал сквозь шелк туники ее пальцы. Ее руки тоже были покрыты веснушками. Держу пари, что она вся в веснушках. Во рту странным образом пересохло. «Я провел год в Дорне».
«А все дубы в Дорне вырастают такими большими?» спросила она, а ее пальцы прошлись по ветке дерева напротив его сердца.
«Вообще-то подразумевалось, что это вяз, миледи».
«Я запомню». Она медленно опустила свою руку обратно. «Во дворе слишком жарко и пыльно, чтобы вести беседу. Септон, проводите сира Дункана в мою комнату для аудиенций».
«С пребольшим удовольствием, милая сестра».
«Наш гость вероятно испытывает жажду. Вы можете послать за бутылкой вина».
«Можно?» толстяк просиял. «Хорошо, если это доставит вам удовольствие».
«Я присоединюсь к вам, как только переоденусь». Расстегнув пояс и колчан, она передала их своему компаньону. «Я также хочу видеть мейстера Сиррика. Сир Лукас сходите и пригласите его ко мне».
«Я доставлю его немедленно, миледи», откликнулся сир Длинный Дюйм.
Взгляд, который она бросила на своего кастеляна, был холоден. «В этом нет нужды. Я знаю, что вас ждет множество незавершенных дел по замку. Будет достаточно того, что вы пошлете мейстера Сиррика в мои покои».
«Миледи», обратился Дунк. «Мой сквайр остался ожидать у ворот. Нельзя ли ему тоже присоединится к нам?»
«Ваш сквайр?» Когда она улыбалась, то выглядела пятнадцатилетней девочкой, а не женщиной двадцати пяти лет. Прелестной девочкой полной озорства и смеха. «Если это доставит вам удовольствие, то конечно».
«Не пейте вино, сир», шептал Эгг, когда они сидели и ждали септона в комнате для аудиенций. Каменный пол был покрыт свежим душистым тростником, а стены увешаны гобеленами с изображенными на них сценами турниров и битв.
Дунк фыркнул. «Ей незачем меня травить», шепнул он в ответ. «Она принимает меня за изрядную деревенщину с гороховой кашей меж ушей заместо мозгов, понял?»
«Моя добрая сестра обожает гороховую кашу», заявил септон Сефтон, вернувшийся с бутылкой вина, графином воды и тремя кубками. «Да, да, я все слышал. Я ведь толстый, а не глухой». Он наполнил два кубка вином, а в третий налил воды. Третий он дал Эггу, который долго с сомнением разглядывал его, а потом отставил в сторону. Септон не обратил внимания. «Это урожай Бора», сообщил он Дунку. «Оно великолепно, а яд придает ему особую пикантность». Он подмигнул Эггу. «Я редко имел дело с виноградом, зато много слышал». Он вручил Дунку кубок.
Вино было сочное и приятное, но Дунк предусмотрительно пил его маленькими глотками, и только после того, как септон осушил свой кубок более чем на треть, присосался по-настоящему. Эгг, скрестив на груди руки, продолжал игнорировать свою воду.
«Она обожает гороховую кашу», сказал септон, «и ты тоже ей нравишься, сир. Уж я то знаю свою милую сестру. Когда я впервые увидел тебя во дворе, я надеялся, что ты окажешься каким-нибудь поклонником, прибывшим из Королевской Гавани, чтобы просить руки моей госпожи».
Дунк нахмурил брови. «Откуда вы узнали, что я родом из Королевской Гавани, септон?»
«У жителей Королевской Гавани определенное произношение». Септон сделал большой глоток вина, пролив часть мимо рта, сглотнул и с удовлетворением вздохнул. «Я провел там много лет, прислуживая нашему Верховному Септону в Великой Септе Баэлора». Он вздохнул. «Ты бы не узнал город после весны. Пожары обезобразили его облик. Четверть домов сгорела, другая четверть брошена хозяевами. Даже крысы и те сбежали. Это самая странная вещь. Никогда не думал, что увижу город без крыс».
Дунку уже рассказывали об этом. «А вы были там во время Великого Весеннего Поветрия?»
«О, да. Ужасное было время, сир, ужасное. Крепкие мужчины просыпались на рассвете здоровыми, а к наступлению сумерек могли быть уже мертвыми. Множество людей умирало так быстро, что не хватало времени похоронить их. Вместо этого их сваливали кучей в Драконьем Замке, и, когда глубина груды трупов достигла десяти футов, лорд Риверс приказал пиромантам сжечь их. Отблески огня танцевали в окнах, как в былые времена, когда драконы еще были живы и гнездились под сводами Замка. Всю ночь над городом полыхало зарево, темно-зеленое зарево дикого огня. Зеленый цвет до сих пор мучает меня во снах. Говорят, весна в Ланниспорте была ужасна, а в Староместе еще хуже, но Королевская Гавань сократилась на четыре десятых. Она не щадила ни молодого, ни старого, ни богатого, ни бедного, ни благородного, ни простолюдина. Умер наш благочестивый Верховный Септон, собственный глас богов на земле, вместе с третью Праведнейших, и почти все молчаливые сестры. Его Величество Король Даэрон, ласковый Матарис и отважный Валарр, Десница… о, это были ужасные времена. Под конец половина города молилась Неведомому». Он выпил еще. «А где был ты, сир?»
«В Дорне», ответил Дунк.
«Благодарите Матерь за ее милосердие». Великое Весеннее Поветрие не дошло до Дорна, вероятно потому, что дорнийцы закрыли свои границы и порты, как и Аррены из Долины, которых весна тоже пощадила. «Всех этих разговоров о смерти достаточно, чтобы отбить у человека охоту пить вино, но во времена, в которые нам довелось жить, веселью больше неоткуда взяться. Засуха все еще продолжается, несмотря на все наши молитвы. Королевский Лес одна большая бочка с диким огнем, и пожары бушуют там день и ночь. Злой Клинок и сыновья Дэйемона Черного Пламени плетут заговоры в Тироше, кракены Дагона Грейджоя рыскают по закатному морю, подобно волкам, вторгаясь так далеко на юг, что доходят до Простора. Говорят, они захватили половину богатств Прекрасного Острова и еще сотню женщин. Лорд Фарман восстанавливает свои укрепления, хотя мне это напоминает того человека, который напялил пояс целомудрия на свою беременную дочь тогда, когда ее живот был таким же большим как у меня. На Трезубце медленно угасает лорд Бракен, а его старший сын погиб весной. Ему должен наследовать сир Отто. Блэквуды же не будут терпеть Зверя Бракенов в качестве соседа. А это означает войну».
Дунк знал о древней вражде между Блэквудами и Бракенами. «А разве их лорд не заставит соблюдать мир?»
«Увы», сказал септон Сефтон. «Лорд Талли восьмилетний мальчуган, окруженный женщинами. Риверран мало, что сделает, а король Эйерис и того меньше. Пока какой-нибудь мейстер не напишет об этом книгу, вся эта история может пройти мимо его королевского внимания. Не похоже, чтобы лорд Риверс позволил какому-нибудь Бракену встретиться с ним. Вспомни, наш десница рожден наполовину Блэквудом. Если он и поучаствует во всем этом, то только тем, что поможет своим родственникам загнать Зверя в ловушку. Матерь пометила лорда Риверса в день, когда он родился, а Злой Клинок пометил еще раз на Красном Поле».
Дунк знал, что он имеет в виду Кровавого Ворона. Настоящее имя десницы было Бринден Риверс. Его мать была из Блэквудов, а отцом король Эйегон Четвертый.
Толстяк допил свое вино и продолжил болтать. «Что касается Эйериса, то Его Величество уделяет больше внимания старым свиткам и замшелым пророчествам, чем лордам и законам. Он не может даже заставить себя зачать наследника. Королева Элинора ежедневно молится в Великой Септе, умоляя Небесную Матерь осчастливить ее ребенком, но пока она остается девицей. Эйерис никого не допускает в свои покои, говорят, он скорее возьмет в кровать книгу, чем женщину. Спорить нечего, это Кровавый Ворон правит нами с помощью магии и шпионов. И нет никого, кто мог бы противостоять ему. Принц Маэкар дуется в Летнем Замке, пестуя свои обиды на коронованного братца. Принц Раэгаль настолько кроток, насколько помешан, а его дети… в общем, они дети. Друзья и фавориты лорда Риверса заняли все должности, лорды малого совета лижут его руку, а этот новый Великий Мейстер так же погряз в колдовстве, как и он. В Красном Замке стоят гарнизоном Вороньи Клыки, и никто не видит короля без его разрешения».
Дунк напряженно ерзал в своем кресле. Сколько глаз у лорда Кровавого Ворона? Тысяча глаз и еще один. Он надеялся, что у Десницы Короля нет тысячи ушей и еще одного. Кое-что из того, что говорил септон Сефтон, звучало как измена. Он бросил быстрый взгляд на Эгга, чтобы посмотреть, как он принял все это. Мальчик прилагал все силы, чтобы сдержать свой язык.
Септон хлопнул себя по колену. «Моя достойная сестра еще немного задержится. Как у всех благородных леди, первые десять платьев, которые она примерит, не будут соответствовать ее настроению. Выпьешь еще вина?» Не дожидаясь ответа, он наполнил оба кубка.
«Ошибаюсь ли я, но леди», быстро сказал Дунк, опасаясь разговора на старую тему, «она ваша сестра?»
«Все мы дети Семерых, но если не брать этого в расчет… нет, дорогуша. Леди Элисента была сестрой сира Роланда Уфферинга, четвертого мужа леди Роанны усопшего весной. Мой брат был его предшественником, сир Симон Стаунтон, имевший несчастье подавится куриной косточкой. Колдмоут, надо сказать, кишит мстителями. Мужья померли, но их родня осталась, чтобы пить вино моей леди и закусывать ее сластями, просто какое-то нашествие пухлой розовой саранчи облаченной в шелк и бархат». Он вытер рот. «И несмотря на это она должна выйти замуж еще раз, и поскорее».
«Должна?» переспросил Дунк?
«Ее лорд-отец заставит это сделать. Лорд Виман хотел внуков, чтобы продолжить свой род. Когда он занемог, то пытался женить ее на Длинном Дюйме, тогда бы он умер зная, что оставляет ее с сильным мужчиной, который защитит ее, но Роанна отказалась. Месть его светлости проявилась в его завещании. Если она останется незамужней ко второй годовщине смерти отца, то Колдмоут и все земли отойдут к его кузену Венделлу. Вероятно, вы мельком видели его во дворе. Невысокий человек с зобом на шее и склонный к пердежу. Хотя это мало, что значит для меня. Я сам проклят чрезмерным ветропусканием. Как бы там ни было, сир Венделл жаден и скуп, но его леди-жена сестра лорда Рована… и чертовски плодовита, нельзя этого отрицать. Она рожает так же часто, как он пукает. Их сыновья почти такие же дурные, как он сам, а дочери и того хуже, и все они уже начали отсчитывать дни. Лорд Рован утвердил завещание, поэтому у ее светлости время только до следующего новолуния».
«Почему она так долго ждала?», поразился Дунк.
Септон пожал плечами. «По правде говоря, была ощутимая нехватка поклонников. Моя милая сестренка не такая уж страшная, как считается, скоро ты убедишься, а крепкий замок и обширные владения только добавляют ей привлекательности. Ты мог бы подумать, что младшие сыновья и безземельные рыцари вьются вокруг ее милости как мухи. Но ты бы ошибся. Четыре мертвых мужа насторожили их, также есть люди, которые говорят, что она бесплодна… конечно, когда она не слышит, если только они не жаждут полюбоваться вороньей клеткой изнутри. Она выносила и в свой срок родила двоих детей, мальчика и девочку, но ни один не дожил до дня своих именин. Те немногие, кого не отпугнули толки об отравлении и колдовстве, не хотят иметь дело с Длинным Дюймом. Лорд Виман на смертном одре наказал ему защищать свою дочь от недостойных женихов, за каковых он принимает всех. Любой мужчина, намеревающийся добиться ее руки, сперва должен сходить на свидание с его мечом». Он допил свое вино и отставил кубок в сторону. «Это не говорит о том, что никого не было. Клейтон Касвелл и Симон Лейгуд были самыми настойчивыми, хотя, сдается мне, они больше интересуются ее землями, чем ею самой. Был бы я склонен к игре, то поставил свое золото на Герольда Ланнистера. Ему еще предстоит здесь показаться, но, говорят, он золотоволос и остроумен, а росту в нем больше шести футов…»
«… и леди Веббер весьма очарована его письмами». Упомянутая леди стояла в дверях рядом с невзрачным молодым мейстером, обладателем длинного крючковатого носа. «Ты бы проиграл свое пари, милый братец. Герольд никогда не откажется от развлечений Ланниспорта и блеска Кастерли Рока ради какого-то маленького лордства. Он имеет больше влияния, как брат и советник лорда Тибольта, чем когда-либо смог надеяться заиметь в качестве моего мужа. Что касается остальных, то сир Симон хотел бы распродать половину моих земель, чтобы расплатиться со своими долгами, а сир Клейтон дрожит как лист всякий раз, когда сир Лукас удостаивает его встречи. Кроме того, он красивее меня. А вы, септон, обладатель самого большого рта во всем Вестеросе».
«Большому пузу – большое хлебало», отвечал нимало не смутившись септон. «Иначе скоро у меня появится талия».
«Это вы Красная Вдова?» спросил Эгг пораженно. «Я почти такой же высокий как вы!»
«Один мальчик тоже сделал такое замечание не больше полугода назад. Я отправила его на виселицу, чтобы он еще подрос». Когда леди Роанна уселась в высокое кресло на возвышении, она перебросила косу через левое плечо, которая была настолько длинной, что свернулась у нее на коленях, подобно спящему коту. «Сир Дункан, мне не следовало дразнить вас во дворе, когда вы так сильно старались быть любезным. Это только потому, что вы так покраснели от смущения… А там не было девушки, чтобы дразнить вас, в деревне, где вы так здорово вымахали?»
«Деревня называлась Королевской Гаванью». Он не упомянул про Блошиный Конец. «Там были девушки, но…» Дразнилки, которые были в ходу в Блошином Конце, иногда включали в себя отрезанные пальцы.
«Предполагаю, они боялись дразнить вас». Леди Роанна погладила свою косу. «Не сомнений, они были испуганы вашими размерами. Не думайте плохо про леди Эллисенту, умоляю вас. Моя милая сестра простодушное создание, в ней нет зла. Со всей ее набожностью, она не может даже одеться без помощи своих септ».
«В том, что случилось, нет ее вины. Только моя».
«Очень благородно с вашей стороны так говорить. Но я знаю, это был сир Лукас. Он человек с тяжелым юмором, а вы задели его гордость».
«Каким образом?» спросил Дунк озадаченно. «Я не сделал ему ничего плохого».
Она выдала улыбку, заставившую его пожелать, чтобы она была поуродливее. «Я видела, когда вы стояли рядом с ним. Вы были выше на целую ладонь или около того. Давненько сир Лукас не встречал человека, на которого он не смог бы смотреть сверху вниз. Сколько вам лет, сир?»
«Около двадцати, с позволения миледи». Дунку нравилось, как это звучит – двадцать. Хотя скорее всего, он был на год моложе, может на два. Никто не знал точно, и меньше всех он сам. У него должны были быть мать и отец, как у всех, но он никогда не знал их, даже имен, а в Блошином Конце, никому и дела не было, когда и от кого он родился.
«А вы такой же сильный, каким выглядите?»
«А насколько сильным я выгляжу, миледи?».
«О, достаточно сильным, чтобы разозлить сира Лукаса. Он мой кастелян, хотя не я его выбирала. Как и Колдмоут, он наследие моего отца. Вас посвятили в рыцари на поле боя, сир Дункан? Ваша речь наводит на мысль, что вы не благородных кровей, простите мне эти слова».
Я помойных кровей. «Межевой рыцарь, которого звали сир Арлан из Пеннитри, взял меня к себе сквайром, когда я был еще мальчишкой. Он научил меня рыцарству и военному искусству».
«И таким образом он посвятил вас в рыцари?»
Дунк пошаркал своими ногами. На одном из ботинков, как он заметил, почти развязался шнурок. «Еще никто не делал ничего подобного».
«А где сир Арлан сейчас?»
«Он умер». Он поднял свои глаза. Он мог завязать шнурки и попозже. «Я похоронил его на склоне холма».
«Он доблестно пал в бою?»
«Шли дожди, и он подхватил простуду».
«Старые люди болезненны, я знаю. Я выучила это, благодаря моему второму мужу. Мне было тринадцать, когда мы поженились, а ему исполнилось бы пятьдесят пять, доживи он до своего дня рождения. Он полгода уже лежал в земле, когда я подарила ему маленького сына, но Неведомый забрал и его. Септоны сказали, что отец захотел, чтобы он был подле него. А вы как думаете, сир?»
«Ну», сказал Дунк нерешительно, «такое могло быть, миледи».
«Чушь», заявила она, «мальчик был рожден слишком слабым. Он был таким крошечным. У него не было достаточно сил, чтобы сосать грудь. Однако боги даровали его отцу пятьдесят пять лет жизни. Можно было ожидать, что они дадут сыну больше чем три дня».
«Вы правы». Дунк почти ничего не знал о богах. Иногда он ходил в септу и молился Воину, чтобы он придал силы его членам, кроме того он допускал, что Семеро существуют».
«Мне жаль, что ваш сир Арлан умер», сказала она, «а еще больше жаль, что вы нанялись на службу сиру Юстасу. Не все старые люди одинаковы, сир Дункан. Вам же будет лучше, если вы отправитесь домой в Пеннитри».
«У меня нет дома, только место, которому я присягаю моим мечом». Дунк никогда не видел Пеннитри, он не мог даже сказать находиться ли это место в Просторе.
«Тогда присягните здесь. Времена сейчас смутные. Мне нужны рыцари. Вы выглядите так, как будто у вас большой аппетит, сир Дункан. Сколько цыплят вы можете съесть? В Колдмоуте вы могли бы есть лучшее жареное мясо и сладкие фруктовые пирожные. Ваш сквайр тоже выглядит нуждающимся в питании. Он такой тощий, что все его волосы повыпадали. Мы дадим ему комнату, где он будет жить вместе с мальчиками своего возраста. Ему это понравится. Мой мастер над оружием может тренировать его по всем боевым искусствам».
«Я сам тренирую его», ответил Дунк защищаясь.
«А кто еще? Беннис? Старый Осгрей? Курицы?»
Бывали дни, когда Дунк заставлял Эгга гоняться за курами. Это развивает быстроту, подумал он, но он знал, что если скажет это вслух, то она рассмеется. Она сбивала его с толку своим вздернутым носиком и своими веснушками. Ему пришлось напомнить себе, зачем сир Юстас послал его сюда. «Мой меч верен моему лорду», сказал Дунк, «и иначе быть не может».