– И что с ним сейчас? – В бесцветных глазах Сергея промелькнуло скептическое любопытство.
– Он вышел на свободу, – ответил я. – Может быть, он единственный из десятков невинно осужденных, которому удалось избежать смерти благодаря замене смертного приговора пожизненным заключением.
– Я понимаю, к чему вы клоните, отец Павел, – поморщился словно от зубной боли киллер. – Все, что вы сейчас сказали, верно. Но у меня роковые ошибки исключены: подонки получали то, что заслуживали! А если следовать вашей логике в реалиях сегодняшней России, то нормальному человеку остается лишь покорно ждать, когда на него нападут в темной подворотне наркоманы с ножом, когда в отместку за отказ платить дань бритым уродам у него отберут все деньги, взорвут квартиру и изнасилуют жену, когда какие-нибудь поклонники сатаны для проведения своих жутких ритуалов похитят у него ребенка и перережут ему горло на дьявольском алтаре! И только после этого можно со спокойной душой ждать возмездия, написав заявление в милицию!.. Если, конечно, жив останешься и крыша от переживаний не поедет…
При упоминании о сатанистах и похищении ребенка мое сердце сжалось. Лицо Сергея поплыло перед глазами. Я задержал дыхание и опустил веки.
– Вам плохо, отец Павел? – Мой необычный посетитель подался вперед и крепко схватил меня за локоть.
Но я уже открыл глаза. Ничего страшного, обычное нервное переутомление. Такое уже случалось три года назад, после истории с подземным тайником, гонок по лесу на «уазике» и освобождения заключенного Скопцова из тюрьмы…
– Простите, бога ради, я не хотел причинить вам боль, – виновато проговорил Сергей, отпустив мою руку. – Вы сами настаивали на полной откровенности, так что…
Мой взгляд машинально успел уловить под распахнувшейся на мгновение просторной замшевой курткой Сергея матовый блеск рукоятки пистолета, втиснутого в компактную кобуру. Кажется, это был «браунинг». Но я мог и ошибиться…
– Все в порядке, вы здесь ни при чем, – поспешил успокоить я. – Вот вы сейчас вспомнили сатанистов, их черные мессы и жертвоприношения… Вам приходилось с ними сталкиваться? Или даже… устранять кого-нибудь?
– К сожалению, пока еще наши пути не пересекались, – покачал головой Сергей, и его лицо выразило надменную брезгливость. В том, что православный священник заговорил о сатанистах, он не видел ничего необычного. – Хотя я уверен, если взяться за этих нелюдей всерьез, можно много чего накопать… Иногда глазастые старушки, весь день просиживающие у окна, знают о происходящем в районе гораздо больше, чем участковый со всеми его стукачами. Примерно с полгода назад была у меня информация про одну квартиру, где эти лохматые регулярно собираются, но больше ничего, одни домыслы… Да и некогда мне слухи всякие проверять, отец Павел. Даже касающиеся такой нечисти. Слишком много людей в этом замечательном городе мечтают о встрече со мной! Авторитеты бандитские, к слову сказать, вчера вечером на общем сходняке меня заочно к закланию приговорили… Даже банк, говорят, положили – «лимон» баксов. За меткий выстрел. Ну и дяди в погонах из Большого дома на Литейном тоже не отстают. Спят и видят, как бы особо опасного преступника изловить да звездный дождь на погоны заработать… А я – вот он, чего меня искать? Исповедуюсь в грехах своих тяжких…
– Сдается мне, не на исповедь вы в храм божий пришли, а чтобы выговориться, – сказал я. Желание узнать подробнее о квартире, где происходят сборища сатанистов, прочно сидело в моем сознании. – Нет в ваших словах истинного покаяния, а значит, и в душе нет. Не готовы вы от убивающей вашу душу мести навсегда отказаться. Бог вам судья…
– Наверное, вы правы, батюшка. Я еще не готов, – помолчав немного, угрюмо согласился Сергей. Тряхнул головой, вроде как наваждение или сон дурной с себя сбрасывал. Расправив плечи, совсем по-военному пружинисто поднялся на ноги. – Простите, что отнял у вас столько времени и что говорил о вашем прошлом, не имея на то права. Нет в моей информированности никакого секрета. Случайно услышал о вас через знакомого человека, имеющего допуск к документам ФСБ… И сразу захотел встретиться, сам не знаю зачем… А вот пришел – верите или нет, – легче стало… Спасибо, что выслушали, отец Павел. Вряд ли мы еще когда увидимся. Прощайте.
Он развернулся излишне торопливо и зашагал к выходу.
– Подождите, прошу вас, – остановил его я. – Всего одну минуту.
– В чем дело, батюшка? – обернулся Сергей и, нахмурившись, посмотрел на меня. В считаные секунды его лицо, выражение глаз изменились. Лицо снова стало восковым, холодным, а глаза помертвели и светили из-под надбровных дуг осколками голубого льда. Было видно, что этому человеку уже невмоготу находиться в храме. С некоторыми людьми такое случается…
– Мне нужна ваша помощь. У моих хороших знакомых, семьи молодых журналистов, три дня назад похитили дочь. Ей всего два года. И возникли серьезные подозрения, что похищение организовали сатанисты. Есть показания свидетеля и косвенные улики… За дело, разумеется, взялись милиция и даже люди из спецслужб, но у меня нет уверенности, что им удастся освободить девочку…
– Я понял, отец Павел, – как мне показалось, с облегчением выдохнул Сергей. – Вы хотите, чтобы я дал вам хоть какую-нибудь зацепку. А точнее – адрес квартиры, где происходят сборища?
– Лучше хоть что-то делать, чем сидеть сложа руки и ждать…
– Конечно. Вода камень точит. Квартира эта находится на Васильевском острове. Десятая линия… – Бывший офицер спецназа назвал номер дома и квартиры. – Пятый этаж, последний… Окна выходят во двор, почти всегда зашторены, но, видимо, не очень тщательно. Во всяком случае, одна особо любопытная одинокая дама, регулярно проходящая курс лечения в больнице на Пряжке, неоднократно видела в окно – оно у нее как раз напротив, на другой стороне двора, – как по той квартире шастают странные типы в черных балахонах со свечами. А еще эти ужасные люди будто бы на ее глазах зарезали живого козла, слили кровь в чашу и по очереди пили. И после каждого сборища обязательно занимаются групповым сексом… Всегда по пятницам, после захода солнца.
Бабулька так расчувствовалась, что даже заявление в милицию накатала. Но, учитывая ее историю болезни и страсть к кляузам, в милиции на сигнал благополучно закрыли глаза. Бабульке с редким именем Августина сообщили, что, мол, изложенные в заявлении факты при проверке не подтвердились… Вот такая информация, батюшка. Добавить мне нечего. Кстати, какой сегодня день? Завтра, в субботу, у моего сына свадьба. Значит, сегодня как раз пятница… И солнце, судя по часам, уже упрямо клонится к горизонту.
– Да, вечереет… – тихо пробормотал я.
– Надеюсь, что дочурка ваших знакомых жива и здорова и кое-кто с Литейного не зря ест свой хлеб. А может, байки про сборища в той квартире – просто бред пожилой пациентки психушки. Прощайте, батюшка…
Сергей ушел так стремительно, что я даже не успел поблагодарить его за информацию.
– Храни тебя бог, – только и успел я пробормотать вслед. Мои мысли были уже далеко от храма.
Я зашел в «офис» к отцу Сергию, взглянул на часы и сверился с настольным перекидным календарем. Сегодня была ночь полнолуния. До захода солнца оставалось четыре часа семнадцать минут…
Глава 11
Я не забыл утренней телефонной беседы с капитаном Томанцевым, который мягко, но недвусмысленно посоветовал мне более не мешать следствию и отчаливать обратно на остров. Было бы верхом опрометчивости звонить после этого в милицию и сообщать, как некий киллер, которого усиленно разыскивают и бандиты, и менты, рассказал мне на исповеди о том, что одна пожилая шизофреничка видела принесение в жертву козла и групповой секс в квартире напротив. Сыщик бы просто послал меня подальше, повесил трубку и покрутил пальцем у виска. Мол, у этого попа-отшельника на почве детективной деятельности вообще крыша поехала. Пора вызывать бригаду амбалов в белых халатах, надевать поверх рясы смирительную рубашку и везти в санаторий с решетками на окнах.
В любом случае, рассудил я, информацию стоит проверить. Если в квартире на Васильевском острове действительно обнаружатся сектанты, устраивающие гнусные ритуалы, я смогу воспользоваться ближайшим уличным телефоном и по горячим следам вызвать группу захвата. Для начала нужно провести рекогносцировку на месте, определить, куда выходят окна подозреваемой квартиры, найти подходящую точку и попытаться скрытно понаблюдать за происходящим за шторами. Если, конечно, они и правда задернуты неплотно и если вход в подъезд напротив не прегражден кодовым замком. А может, вообще вся эта история от начала до конца является плодом больного воображения. Короче, в моем распоряжении лишь ничем не подтвержденная наводка случайного человека и немало всевозможных «если», которые могут свести на нет все мои усилия.
Перед тем как покинуть храм, я взял на себя грех немного слукавить – сославшись на желание поснимать на память православные храмы Санкт-Петербурга, попросил у отца Сергия замеченный мной в его комнатке на книжной полке японский фотоаппарат. На пленке, отснятой кем-то из участников паломнической поездки в Пюхтицкий монастырь, оставалось еще пять чистых кадров. Если я стану свидетелем шабаша сектантов, даже не очень четкие фотографии вполне сгодятся в качестве вещественного доказательства капитану Томанцеву или генералу Корначу, если тот все-таки объявится и подключится к розыску…
– Не красотой храмов идешь ты любоваться, неужто я не вижу! – протягивая фотоаппарат, угрюмо произнес проницательный протоиерей. – Ну да господь с тобой, отец Павел. Не из корысти решил ты меня, старика, не посвящать в дела предстоящие. Видно, неймется тебе… Бог в помощь. Иди…
Дом в старой части Васильевского острова, где находилась «нехорошая квартира», оказался, как и многие здешние постройки, облезлой пятиэтажкой с грязно-серыми стенами в разводах, высокими окнами с облупившимися рамами и пропахшим мочой и кошками обшарпанным подъездом. Не воспользовавшись допотопным лифтом в сетчатой шахте, я поднялся по широкой, выбитой ногами лестнице на последний этаж. Двери большинства квартир в подъезде были заколочены; в одной, судя по доносившимся изнутри звукам дрели и следам мела на полу, полным ходом шел ремонт. На третьем, единственном ярко освещенном этаже вместо двух замурованных дверей справа и слева появилась одна в центре, неприступная даже на вид, с вмонтированным в сталь панорамным глазком. Короче, типичная для расселенных старинных коммуналок картина – бывшие барские апартаменты в ожидании новых хозяев.
На верхней площадке я огляделся. Забранная решеткой лестница, ведущая к обитой железом чердачной двери с тяжелым навесным замком. Две ничем не примечательные деревянные двери квартир. Одна, искомая, обита старым дерматином с торчащими из прорех клочьями утеплителя. На косяке каждой двери по три захватанных пальцами звонка, рядом наклеены бумажки с фамилиями жильцов… Свисающая с потолка пыльная лампочка без плафона. Похоже, самые обычные коммуналки, в которых до сих пор живут люди. У стены – стеклянная банка с окурками и смятой пачкой «Беломора»… Поколебавшись, я все-таки прижался ухом поочередно к каждой из дверей. За одной – полная тишина. За обитой дерматином едва слышны приглушенные звуки. Слов не разобрать, но очень смахивает на кухонный скандал. Видно, у старушки действительно богатое воображение…
Постояв немного на площадке, я спустился вниз, решив на всякий случай немного понаблюдать за окнами квартиры из дома напротив. Вышел через черный ход в глухой двор-колодец с выходящей на соседнюю улицу мрачной аркой, нырнул в подъезд и снова окунулся в годами настаивавшуюся вонь. Прикрыл ладонью нос, поднялся наверх почти на ощупь – горела только лампочка между первым и вторым этажами. На тесной площадке между пятым этажом и дверью на чердак я остановился у низкого полукруглого окна. Солнце, которое скрывали дома, судя по стрелкам наручных часов, уже вот-вот должно было скрыться за свинцовой гладью Финского залива. На двор-колодец стремительно опускались короткие летние сумерки.
Я присел на подоконник и попробовал определить, какие окна принадлежат той квартире…
Кажется, вон те четыре, из которых одно кухонное. Два крайних светятся и действительно занавешены тяжелыми шторами. Через крохотную щель между шторами в одном из окон можно рассмотреть… Стоп!
Мне на мгновение показалось, что в тускло освещенной красным ночником комнате промелькнула фигура грузного мужчины. Он размахивал руками, словно делал зарядку или чересчур оживленно с кем-то беседовал. А чуть позже я разглядел… еще одного человека высокого роста.
Шагнув из глубины комнаты в полосу тусклого света, он словно специально остановился прямо напротив меня. Ни его лица, ни фигуры я не разглядел по одной очень объективной причине.
На человеке был длинный черный балахон с накинутым на голову капюшоном!
Я похолодел. Вот вам и байки слабой на голову бабули…
Не слишком надеясь, что с такого большого расстояния практически в темноте фотоаппарат без объектива, заряженный обычной «двухсоткой», способен запечатлеть эту сюрреалистическую фигуру, я все же сделал снимок. И для подстраховки – еще один. В сгустившейся темноте причердачного закутка две фотовспышки показались необычно яркими. И, вне всякого сомнения, они были хорошо заметны с противоположной стороны двора – блики отразились в темных окнах дома напротив.
Практически одновременно со второй вспышкой человек в балахоне вдруг резко обернулся в сторону окна и стремительно задернул шторы, тем самым лишив меня возможности наблюдать за происходящим в квартире. Но и того, что я уже увидел, было вполне достаточно.
Я увидел показавшееся на миг в окне лицо.
Это был длинноволосый мужчина со впалыми щеками и сильно выступающим вперед подбородком. Неужели… Люцифер?! А второй, толстяк… Порос?!
И что теперь делать? Ведь что-то обязательно нужно делать!.. Бежать на улицу, в телефонную будку на углу Малого проспекта, набрать «ноль-два» и убедить милиционеров ворваться в квартиру на том лишь основании, что там бродит человек в темном балахоне? Бред! А если добавить, что этот человек – главный подозреваемый по делу о похищении ребенка?.. Нет, нужно сразу звонить не в Василеостровский райотдел, до которого отсюда рукой подать, а капитану Томанцеву. И услышать его первый вопрос: как я здесь, в потемках, оказался с фотоаппаратом в руках? Значит, придется все-таки рассказывать про пришедшего на исповедь киллера и про наблюдательную даму-хроника, находящуюся под медицинским наблюдением… Кто в это поверит? Кстати о старушке… Она ведь, скорее всего, живет вот в этой квартире, номер десять. В нескольких шагах от окна, возле которого в растерянности топчусь я…
Фотовспышки заметили, это плохо. Тот тип в балахоне понятия не имеет, кто следил за квартирой и был ли у фотоаппарата дальнобойный объектив. Зато точно знает, что его подловили в более чем необычном наряде… Если предположить, что именно он с подельниками похитил Лизочку, то что из этого следует? Он и его толстый дружок наверняка постараются как можно скорее смыться из квартиры и какое-то время в нее даже носа не казать. Никаких оргий и шабашей с закланием козла больше здесь не будет!
Надо немедленно что-то делать, нельзя терять ни секунды. Возможно, они уже спускаются вниз… Нельзя дать им уйти, другого такого шанса одним махом расставить все точки над «i» может уже не представиться. Да и времени бежать и вызывать группу захвата у меня нет. Сейчас бы сотовый телефон, но где его взять?..
Словно в подтверждение моих слов оба тускло светящихся из-за штор окна квартиры напротив погасли…
Запихнув фотоаппарат в невесомую матерчатую сумку, я закинул ее за плечо и бегом бросился вниз. Скатился по ступеням лестницы, пересек двор, разогнав бросившихся врассыпную кучкующихся возле мусорных баков котов, через черный ход ворвался в подъезд, взлетел на площадку первого этажа, остановился возле почтовых ящиков и прислушался. Гулкие удары сердца отдавались в ушах, мешая уловить другие звуки. Кажется, тихо… Вряд ли они успели так быстро сделать ноги. Вполне могли и затаиться, справедливо рассудив, что уж коли за ними следят и даже фотографируют, то внизу может ждать засада. Что ж, подождем. Вечно так продолжаться не может – или эмир помрет, или ишак сдохнет… Если в течение трех-пяти минут сатанюги не предпримут попытки ретироваться, значит, бегство не входит в их планы. Тогда можно бежать к телефону-автомату, коротко, не вдаваясь в детали, доложить капитану Томанцеву обстановку и ждать прибытия ОМОНа…
Где-то на верхних этажах тишину подъезда нарушил отчетливый щелчок замка, а затем послышался чуть слышный скрип осторожно открываемой двери. Ага! Вот и дождался, не успел даже пот со лба утереть… Что ж, придется встретить беглецов в одиночку.
Вспомнив, что во время нашей предыдущей встречи с Люцифером у того при себе был «бульдог», я ощутил, как не только лицо, но и спина покрываются холодным потом. Отступать в любом случае поздно, а сидеть в темном углу, притаившись как мышь, и дать этим нелюдям спокойно скрыться – ну уж нет! Будь что будет… После рукопашной схватки с убийцей Маховским, когда лишь чудо и приобретенные в армии навыки рукопашного боя спасли мне жизнь, я стал регулярно заглядывать в тюремный спортзал. Похоже, не зря.
По лестнице явно спускались двое, шаги быстро приближались, слышался приглушенный шепот. Вот они миновали последний лестничный пролет, на сером фоне окна между этажами появились два силуэта – один массивный, другой тонкий, с ниспадающими на плечи длинными волосами…