Арик посмеялся над Ванисом, когда тот решил нанять себе охрану. "Он такой же купец, как и ты, Ванис. Думаешь, он рискнет подослать к тебе убийц? Если их схватят и они его выдадут, он лишится всего. Его дворец и все добро, что лежит в его подвалах, достанется нам. Клянусь небом, хорошо бы он на самом деле нанял этих убийц". - "Вам хорошо говорить, Арик. Вы слышали, как он выследил наемников, которые вторглись в его владения? Говорят, их было тридцать человек - и он их всех перебил". - "Чепуха, - осклабился Арик, - их было не больше дюжины, и я не сомневаюсь, что Серый Человек взял с собой больше половины своей стражи. Эти слухи распространяются, чтобы подкрепить его репутацию". - "Слухи, говорите? А то, что он убил Джорну одним ударом в горло, - тоже слухи? А потом убил Пареллиса его собственным мечом? Сам он, насколько я понял, при этом даже не вспотел". - "Двое глупых мальчишек. Боги, любезный, я разделался бы с ними точно так же. Что это тебе вздумалось посылать таких сосунков?" - "Это была ошибка. Я думал, они захватят его врасплох где-нибудь в саду. Кто мог представить, что они попытаются убить его на балу? На глазах у сотни свидетелей?" - "Ладно, все это дело прошлое, - отмахнулся Арик. - Серый Человек сдался без борьбы. Без единого сердитого слова. Ты уже думал, как распорядишься пятнадцатью тысячами Парлы?" - "Тридцатью", - поправил Ванис. - "Исключая мои комиссионные". - "Кое-кто сказал бы, что вы берете слишком высокий процент, друг мой", - перебарывая гнев, заметил Ванис. Арик засмеялся: "Кое-кто мог бы также сказать, что я как верховный судья Карлиса должен был бы расследовать, что толкнуло двух безупречных доселе юношей на подобное деяние. Ты тоже на стороне этих "кое-кого"?" - "Я понял вас. Пятнадцать так пятнадцать".
Эта беседа даже теперь, несколько часов спустя, вызывала дурной привкус во рту.
Ванис допил третью чарку "лентрийского огня", нетвердой походкой прошел через комнату и направился в спальню.
Постель с атласными простынями была приготовлена ко сну. Ванис разделся и тяжело сел на кровать. Голова кружилась. Он откинулся на подушки и зевнул.
Тогда к его кровати подошла тень и сказала тихо:
- Твои племянники тебя заждались.
***
Три часа спустя, когда уже рассвело, слуга принес Ванису свежий хлеб и мягкий сыр. Не услышав ответа на свой осторожный стук, слуга постучался громче. Опять ничего. Подумав, что хозяин еще спит, слуга вернулся на кухню и через полчаса попробовал еще раз. Дверь оставалась запертой, изнутри не доносилось ни звука.
Слуга доложил об этом дворецкому, тот отпер дверь запасным ключом.
Купец Ванис лежал на залитых кровью простынях с перерезанным горлом, зажав в правой руке маленький кривой нож.
Через час на место происшествия прибыл верховный судья князь Арик вместе с чернобородым магом Элдикаром Ма-нушаном, двумя офицерами городской стражи и молодым лекарем. Своему маленькому пажу, одетому в черный бархатный камзольчик, маг велел подождать за дверью.
- Это зрелище не для детей - сказал он. Мальчик, кивнув, прислонился к стенке.
- Все довольно ясно, - сказал лекарь, отходя от тела. - Он перерезал себе горло и умер почти мгновенно. Нож, как вы сами видите, очень острый. Единственный надрез рассек яремную жилу.
- Вам не кажется странным, что он перед этим разделся? - спросил Эддикар, указывая на кучу одежды около кровати.
- Что же тут странного? - возразил Арик. - Он собирался лечь спать.
- Он собирался умереть. И знал, что его найдут мертвым. Скажем прямо, господа: красавцем Ваниса назвать никак нельзя. Он лыс и чудовищно толст - одним словом, уродлив. И вот он раздевается, ложится на белые атласные простыни и устраивает все так, чтобы его нашли в самом непотребном виде. Он мог бы и не снимать с себя одежду. Теперь что касается самой раны. Это очень кровавый, болезненный способ самоубийства, требующий большого мужества. С тем же успехом можно было вскрыть жилы на запястье.
- Да-да, - сказал лекарь. - Все это весьма интересно. Однако перед нами мертвый человек в запертой изнутри комнате, и он держит в руке орудие собственной смерти. Мы никогда не узнаем, что происходило в тот миг у него в голове. Как я слышал, он всего несколько дней назад потерял любимых племянников и, должно быть, обезумел от горя.
Элдикар Манушан рассмеялся, и это прозвучало кощунственно рядом с окровавленным трупом.
- Обезумел? Да, иначе не скажешь. Сначала он из страха быть убитым окружает свой дом караульщиками и сторожевыми псами, а затем, обеспечив собственную безопасность, режет себе глотку. В здравом уме такого не сделаешь.
- Вы полагаете, что это убийство, сударь? - ледяным тоном осведомился лекарь.
Маг подошел к окну и посмотрел в сад.
- Если это убийство, молодой человек, то убил его некто, сумевший пройти незамеченным мимо стражи и злобных собак, взобраться на стену, совершить злодеяние и уйти опять-таки незамеченным.
- Вот именно, - ответил лекарь. - Я пришлю повозку за телом, князь, и напишу донесение.
С этими словами он поклонился Арику, кивнул Элдикару и вышел. Арик, взглянув на грузную тушу мертвого Ваниса, отдал распоряжение офицерам:
- Допросите слуг и стражу. Выясните, что они видели или слышали, пусть даже ночью они не придали этому никакого значения.
Офицеры отдали ему честь и тоже вышли. Элдикар отошел от окна и плотно закрыл дверь спальни.
- Хотите узнать, что случилось на самом деле? - спросил он вполголоса.
- Он покончил с собой, - прошептал в ответ Арик. - Никто не смог бы проникнуть к нему.
- Вот мы его и спросим.
Элдикар, подойдя к постели, опустил ладонь на лоб мертвеца.
- Услышь меня, - произнес он шепотом. - Вернись на время из Пустоты и войди в свою непригодную более оболочку. Вернись в мир боли. Вернись в мир света.
Раздутое тело внезапно содрогнулось, и из горла вырвался клокочущий звук. Мертвец затрясся. Элдикар запустил пальцы ему в рот и вытащил оттуда скатанный в шарик пергамент. Свистящее дыхание вырвалось из легких Ваниса, в ране на горле запузырилась оставшаяся кровь.
- Говори, - приказал Элдикар Манушан.
- Серый... Человек... - прохрипел мертвец и обмяк, дергая руками и ногами.
Элдикар дважды хлопнул в ладоши.
- Вернись в Пустоту, - повелел он, и тело снова застыло.
Маг, взглянув на пепельно-серого князя Арика, расправил на ночном столике мокрый комок пергамента, вынутый изо рта мертвеца.
- Что это? - прошептал Арик, прижимая к носу надушенный платок.
- Видимо, долговая расписка, которую Серый Человек обещал ему не предъявлять. Все обязательства Ваниса черным по белому. - Элдикар снова засмеялся - Можно сказать, что Ваниса перед смертью заставили проглотить собственные слова.
- Что же мне, арестовать его?
- Не будьте глупцом. Я же говорил, что игра еще не окончена. Какие у вас против него улики? Хотите сослаться на показания мертвеца? Нет, я не хочу этого. Грядут великие события, Арик, близится рассвет нового века. Дело закрыто. Как сказал лекарь, Ванис лишил себя жизни в припадке горя.
- Но как он умудрился? Стража, собаки...
- Что вам известно об этом человеке?
- Очень мало. Он приехал сюда с юга несколько лет назад. Ведет дела со всеми торговыми странами: Готиром, Чиадзе, Дренаем, Вентрией. Владеет огромным торговым флотом.
- И никто не знает, откуда он взялся?
- В точности - никто. Лалития пользуется его расположением, но он, по ее словам, никогда не говорит с ней о прошлом. Она думает, что он был солдатом, но не знает, в какой армии он служил; кроме того, он, по-видимому, хорошо знает все страны, с которыми связан делами.
- Жена, дети?
- Никого. Он как-то говорил Лалитии о некой женщине, которая умерла, но он спит с Лалитией больше года, а она так ничего полезного и не выведала.
- Боюсь тогда, что это так и останется тайной, - сказал маг. - Еще несколько дней - и Серый Человек исчезнет из этого мира, а с ним многие, многие другие.
***
Перед самым рассветом светловолосый человек в красной рубашке с вышитой на ней змеей, эмблемой купца Ваниса, подплыл на лодке к берегу у дворца Нездешнего. На мелком месте гребец вылез, вытащил лодку на берег и стал подниматься на утес через садовые террасы. У самого флигеля Серого Человека он снял с себя черную шапочку вместе со светлыми волосами. Войдя, Нездешний спрятал парик в потайной ящик у задней стенки глубокого шкафа и разделся. Красную рубашку он скатал в комок, кинул на сухие поленья в камине, взял с полки кресало и зажег огонь.
Настроение у него было мрачное, и гнет вины непонятно почему тяготил его. Ванис заслуживал смерти. Он был лгун, мошенник, чуть было не стал убийцей и послал на смерть двух невинных юношей. В любом просвещенном обществе его предали бы суду и казнили, говорил себе Нездешний.
Откуда же тогда это чувство вины? Этот вопрос не давал ему покоя.
Настроение у него было мрачное, и гнет вины непонятно почему тяготил его. Ванис заслуживал смерти. Он был лгун, мошенник, чуть было не стал убийцей и послал на смерть двух невинных юношей. В любом просвещенном обществе его предали бы суду и казнили, говорил себе Нездешний.
Откуда же тогда это чувство вины? Этот вопрос не давал ему покоя.
Может, это потому, что все прошло так легко? Пройдя в маленькую кухню, Нездешний налил себе воды и жадно напился. Да, это было легко. Прижимистый, как всегда, Ванис нанимал охрану задешево, поручив это одному из своих слуг. Командира не было, и караульщиков набирали в тавернах и в гавани. Когда стемнело, Нездешний под видом часового влез на стену и прошел к большому дубу футах в двадцати от дома. Там он устроился у всех на виду, наставив арбалет на стену. Охранники поочередно проходили под ним, поглядывая вверх и помахивая ему рукой. Псаря с собаками наняли отдельно, и он, чтобы его псы не кидались на часовых, прошелся по саду и дал собакам обнюхать всех людей в красных рубашках. Нездешний во время его обхода слез вниз, поболтал с ним и погладил собак. Они обнюхали его сапоги и впредь не обращали на него внимания.
Дальше все и вовсе было проще простого. Он просидел на дереве до глубокой ночи, а потом пролез в окно и спрятался за бархатными занавесками хозяйской кровати.
Он убил Ваниса быстро, не причинив ему страданий. Один взмах ножа - и конец. Ванис, не успев издать ни звука, повалился на постель, заливая кровью атласные простыни. В качестве последнего штриха Нездешний затолкал ему в глотку скомканную долговую расписку. Потом вышел на балкон, дождался, когда пройдут часовые, и спустился в сад.
Перебравшись через ограду, он прошел по пустынным ночным улицам Карлиса, сел в лодку, которую оставил в гавани, и переплыл через залив.
Чувство вины начало его грызть еще в лодке. Поначалу он не узнал это чувство и принял за ту неудовлетворенность жизнью богатого человека, от которой страдал уже много месяцев. Но это было нечто гораздо большее.
Да, Ванис заслуживал смерти, но Нездешний, убив его, вернулся, хоть и ненадолго, к той жизни, которая некогда вызывала у него стыд и презрение к себе, во времена, когда он был наемным убийцей. Он понял, почему вина гложет его. То, что он сделал, напомнило ему о невинном, безоружном человеке, чья смерть от руки Нездешнего привела к жестокой войне и гибели многих тысяч людей.
Он пытался втолковать себе, что не может быть никакого сравнения между дренайским королем и жирным купцом, подсылающим убийц к своему кредитору.
Выйдя голым на золотой утренний свет, Нездешний перешел через террасу к маленькому водопаду и встал в мелкий прудок под ним со слабой надеждой, что струи смоют с него горечь воспоминаний. Прошлое никто не в силах изменить. Будь это возможно, он вернулся бы на свой хуторок и спас Тану с детьми от наемников. В кошмарных снах он постоянно видел ее привязанной к кровати, с зияющей раной на животе. В жизни она была уже мертва, когда он нашел ее, но в снах была жива, кричала, звала на помощь. Ее кровь была повсюду - на полу, стенах и потолке, словно в комнате шел красный дождь. "Спаси меня!" - кричала она. А он возился с окровавленными веревками, неспособный распутать узлы, и каждый раз просыпался дрожа, обливаясь потом.
Вода падала сверху, холодная и освежающая, смывая с рук засохшую кровь.
Он вышел из-под водопада и сел на глыбу белого мрамора, обсыхая на солнце. Человек всегда найдет какое-то оправдание своим действиям, придаст достойный смысл собственной глупости и низости. Но когда-нибудь его душа предстанет перед судом, и ей придется держать ответ за все, что он совершил.
Что он скажет тогда? Какие оправдания подберет?
Это правда, что, если бы семью Дакейраса не убили, он никогда не стал бы Нездешним. А не стань он Нездешним, он не лишил бы жизни дренайского короля - и тогда, возможно, кровопролитной войны с Вагрией не произошло бы. Сотни городов и деревень остались бы целы, а десятки тысяч людей - живы.
Сидя на солнце, он чувствовал смесь вины и горя. Сейчас ему с трудом верилось, что когда-то он был дренайским офицером и любил славную женщину, которая хотела от жизни только одного: скромного дома, где они могли бы вырастить детей. Он плохо помнил этого молодого человека, его мысли и мечты. Одно бесспорно: молодой Дакейрас никогда не стал бы рядиться в чужую одежду, чтобы зарезать безоружного человека в его собственной постели.
При этой мысли Нездешний вздрогнул.
Несколько лет назад он в который раз отправился в путь, в далекий Кайдор, чтобы зажить припеваючи, в богатстве и роскоши.
Теперь он снова превратился в наемного убийцу - не по необходимости, а из ложной гордости.
Да, мысль была не из приятных.
Быть может, когда он через десять дней взойдет на корабль и отправится за океан, для него начнется наконец жизнь, где не будет насилия и смерти. Он найдет новый мир, где нет людей, страну высоких гор и чистых ручьев.
"Там я наконец обрету покой", - решил он.
"Ты всегда будешь Нездешним, душегуб. Такова уж твоя натура", - произнес насмешливый голос где-то глубоко внутри.
Он уже много раз пытался изменить свою жизнь. Он позволил себе привязаться к другой женщине, Даниаль, и помог ей вырастить двух девочек-сироток, Мириэль и Криллу. После Вагрийской войны он построил хижину высоко в горах, снова зажил как Дакейрас, мирный обыватель и семьянин. И был почти доволен жизнью. Когда Даниаль погибла, упав с лошади, он продолжал растить девочек один. Со временем Крилла вышла замуж и уехала в далекие края.
Вскоре после этого в горы явилась шайка головорезов. Дакейрас не мог понять, зачем Карнак, тогдашний правитель Дреная, подсылает к нему убийц. Лишь потом он узнал, что сын Карнака спьяну стал невольной причиной смерти Криллы. В ужасе от мысли, что Нездешний станет мстить, Карнак решил принять против него свои меры и отправил наемников убить его.
Потерпев неудачу, они погибли сами, и времена смерти и крови вернулись вновь.
Впоследствии Нездешний перебрался в далекий готирский город Намиб и еще раз попытался начать новую жизнь, но к нему снова явились убийцы. Он завел их в лес за городом и убил троих, а четвертого взял живым и заключил с ним сделку. Карнак посулил много золота за голову Нездешнего, к которой требовалось приложить знаменитый двукрылый арбалет. Один из убитых немного походил на Нездешнего. Тот отрезал ему голову и отдал оставшемуся в живых наемнику свой арбалет.
"Это сделает тебя богатым. Ну что, по рукам?" - "По рукам". - Наемник вернулся в Дренай и получил награду, а череп и арбалет были выставлены в Мраморном Музее.
***
Жрица Устарте смотрела в окно на Серого Человека, сидящего у водопада. Даже сверху ей было видно, как он подавлен. Она обернулась. Трое бритоголовых помощников молча ждали, сидя у стола. В их мыслях царило смятение, их чувства не вызывали сомнений. Приал боялся больше всех, поскольку обладал самым сильным воображением. Он вспоминал клетку и огненные бичи, и сердце у него бешено колотилось.
Могучий угрюмый Мениас тоже испытывал страх, но у него это уравновешивалось досадой и гневом. Он ненавидел хозяев всем своим существом и мечтал о том дне, когда сможет растерзать их в клочья. Он не хотел уходить и уговаривал всех остаться и принять бой.
Корвидал был спокойнее всех, потому что желал одного: быть рядом с Устарте. Жрица знала о его любви и черпала в ней великую радость, хотя и не могла ответить ему взаимностью. Любовь освобождала Корвидала от ненависти, сковывающей Мениаса. Простая очевидность того, что любовь способна победить ненависть, вселяла в Устарте надежду.
- Так что же - уходим? - спросил золотоглазый Приал.
- Нет еще.
- Но нам больше нечего здесь делать, - сказал Мениас, самый крепкий и низкорослый из всех троих. - Надо возвращаться, найти тех, кто еще жив, и продолжать борьбу.
Устарте подошла к столу, шурша своими тяжелыми шелками. Стройный темноглазый Корвидал встал и придвинул ей стул. Благодарно улыбнувшись ему, она села. Как сказать Мениасу, что живых больше нет, что она почувствовала их смерть даже здесь, за Вратами?
- Я не могу бросить этих людей на произвол судьбы.
Некоторое время они сидели молча, затем Приал произнес:
- Врата открываются. Убийц из тумана уже видели здесь. Скоро за ними последуют криаз-норы. Жалкое оружие этого мира не остановит их. Я не хочу видеть грядущие ужасы, Устарте.
- Однако жители этого мира победили их три тысячи лет назад.
- Тогда их оружие было мощнее, - пробасил Мениас. Устарте чувствовала его досаду и гнев.
- Откуда же у них взялись знания, чтобы изготовить такое оружие? - спросила она. - И где оно теперь?
- Как знать? - вставил Корвидал. - Легенды говорят о богах, демонах и героях. Истории тех времен в этом мире не сохранилось - только сказки.