- И все же ключи есть, - сказала Устарте. - Во всех легендах говорится о войне между богами. Из этого я делаю вывод, что в Куан-Хадоре произошел раздор и кто-то из них перешел на сторону человечества. Как иначе могли появиться светящиеся мечи? Как иначе люди смогли бы победить? Да, нам не удалось помешать открытию Врат и не удалось пока разыскать оружие, с помощью которого человечество выиграло первую войну. Тем не менее мы должны продолжать.
- Этому миру помочь уже нельзя, Устарте, - возразил Приал. - Мне кажется, оставшуюся силу надо использовать, чтобы открыть проход.
Устарте, поразмыслив, покачала головой.
- Оставшуюся у меня силу я использую для помощи тем, кто будет сражаться с врагом. Спасаться бегством я не стану.
- Но кто же будет сражаться? - спросил Мениас. - Кто выйдет против криаз-норов? Герцог со своими солдатами? Их изрубят на куски или, что еще хуже, возьмут в плен и сделают смешанными. Других вельмож они переманят к себе, пообещав им богатство, продление жизни или высокие посты при Новом Порядке. Люди легко поддаются подкупу.
- Я думаю, что Серый Человек будет сражаться, - сказала Устарте.
- В одиночку? - изумился Мениас. - Мы должны рисковать своей жизнью из-за твоей веры в одного человека?
- Их будет больше одного. Это еще один ключ, общий для всех легенд. Во всех преданиях говорится о возвращении героев. Они умерли, но люди верят, что они вернутся, когда придет нужда. Я думаю, что те, которые в свое время помогли человечеству, сделали былых героев смешанными, чтобы их потомки имели силу сразиться со Злом, если оно вернется.
- При всем уважении к тебе, о Великая, - произнес Корвидал, - это можно назвать лишь надеждой, а не верой. Нет никаких доказательств, которые подтвердили бы эту теорию.
- Это больше чем надежда, Корвидал. Силу смешанных существ мы знаем не понаслышке. Известно нам также, как заботятся наши правители о том, чтобы ни один смешанный не мог иметь потомства. Они не допускают появления существ, способных решать собственную судьбу. Но Древние, я думаю, сделали именно это. Они наделили силой своих человеческих союзников и позволили ей передаваться из поколения в поколение. Мы видим это и теперь, надирские шаманы умеют создавать чудовищ, сливая человека с волком. Священники Истока исцеляют самые тяжкие болезни, а их души способны странствовать, покидая тела. Из просмотренных нами текстов мы знаем, что до пришествия Древних люди такими талантами почти не обладали. Это Древние наделили ими своих избранников. И сказали им, что в грядущем, если Зло вернется, их сила расцветет заново. Отсюда легенды о возвращении королей и героев. И в Сером Человеке я чувствую эту силу.
- Он всего лишь убийца, - презрительно бросил Приал.
- Не только. У него есть благородство духа и мощь, недоступная обыкновенным людям.
- Ты не убедила меня, - покачал головой Приал. - Здесь я на стороне Корвидала. Ты рискуешь нами ради тщетной надежды.
Видя, что все они заодно, Устарте склонила голову и сказала с грустью:
- Я открою проход, чтобы вы могли уйти.
- Но сама останешься? - тихо спросил Корвидал.
- Да.
- Тогда я остаюсь с тобой, о Великая.
Двое других переглянулись, и Приал произнес:
- Я тоже останусь - до прихода криаз-норов. Не хочу отдавать свою жизнь понапрасну.
- А ты, Мениас? - спросила жрица.
Он пожал могучими плечами:
- Где ты, там и я, о Великая.
***
Ю-ю Лиань смачно плюнул в море. Зря он придумал становиться героем. В землекопах он каждую неделю получал несколько монет, которые тратил на еду, выпивку, жилье и женщин. Еды хватало всегда, женщин - никогда, зато выпивки было хоть залейся. Если оглянуться назад, не такая уж эта жизнь и плохая, как ему казалось тогда.
Ю-ю пустил по воде плоский камешек. Тот подскочил один раз, пролетел футов двадцать и скрылся под водой.
Ю-ю вздохнул. Теперь у него есть острый меч, но нет ни денег, ни женщин. Он сидит здесь, под чужим солнцем, и думает, зачем его сюда занесло. Он не собирался покидать свою родину. Хотел просто уйти в горы, что на западе, и там вступить в разбойничью шайку. Потом наткнулся на поле битвы и на мертвого раджни. Он помнил, как впервые увидел меч - тот торчал в земле за кустом и сверкнул на солнце, когда Ю-ю обыскивал труп. Денег при раджни не оказалось, поэтому Ю-ю перенес свое внимание на меч - красивый, блестящий, с причудливой двуручной рукоятью в кожаной оплетке, с серебряным эфесом в виде горного цветка. Ю-ю выдернул его из земли.
После этого он почему-то забыл о первоначальном замысле и решил идти на северо-восток, чтобы посмотреть чужие края. Это было очень странно, и он, сидя под солнцем Карлисского залива, хоть убей не мог вспомнить, с чего ему в голову пришла такая мысль.
Два дня спустя случилось нечто еще более загадочное. Ему встретился купец, который ехал в повозке с двумя хорошенькими дочками и сыном-дурачком. У повозки отвалилось колесо, и все семейство сидело на обочине дороги. Ю-ю в своем новом разбойничьем качестве следовало бы забрать у купца все золото и попользоваться дочками - тут тебе и добыча, и удовольствие. Он это самое и собирался сделать - даже постарался состроить грозную мину, подходя к ним. И сжал рукоять меча, готовясь обнажить его для устрашения своих жертв.
Час спустя он починил повозку и проводил путников до их родной деревни милях в шести к востоку. За это его накормили, обе девчонки чмокнули его в щеку, а жена хозяина дала припасов на дорогу.
"Глуп ты, брат, для разбойника", - сказал он себе, снова пускаясь в путь.
А теперь вот глупость завела его в Кайдор, где всякий чиадзе бросается в глаза, как... как... Ю-ю не мог подобрать иного сравнения, кроме "бородавки на шлюхиной заднице". Сравнение было не слишком лестное, и он старался не думать об этом. Ему бы раньше сообразить, что не может чиадзийский воин промышлять разбоем в стране, где его тут же опознают, куда бы он ни пошел.
В это время на берег вышла молодая белокурая женщина. К изумлению Ю-ю, она стала раздеваться, не обращая на него никакого внимания, а потом, совсем голая, пробежала по песку и бросилась в воду. Вынырнув на поверхность, она длинными легкими взмахами подплыла к месту, где сидел Ю-ю. Там она стала ногами на дно и тряхнула мокрыми волосами.
- А ты почему не купаешься? - крикнула она - Взопрел, поди, в своей волчьей шкуре?
Ю-ю признался, что взопрел. Она засмеялась и поплыла прочь.
Ю-ю со всей возможной быстротой скинул с себя одежду и тоже прыгнул в море. Он плюхнулся животом, и ощущение оказалось не из приятных, но то, что последовало за этим, было еще хуже. Он камнем пошел ко дну. Молотя что есть мочи руками, он сумел высунуть голову наружу и глотнул воздуха, но тут же снова скрылся под водой.
Его охватила паника, но тут кто-то за волосы вытянул его наверх.
- Набери воздуху и удержи его в себе, - распорядилась женщина. Ю-ю повиновался, бултыхаясь рядом с ней. - Воздух в легких держит тебя на плаву.
Ю-ю немного успокоился. Она сказала правду пока он удерживал в груди воздух, он не тонул.
- А теперь ложись на спину, я тебя поддержу. - Она подвела под него руки, и он с благодарностью доверился ей. Взглянув направо, он увидел пару великолепных грудей. Воздух с шумом вырвался из его легких, и он опять ушел под воду. Женщина вытолкнула его обратно, и он некоторое время отплевывался.
- Какой же это дурак лезет в море, не умея плавать?
- Меня зовут Ю-ю Лиань, - сообщил он между двумя глотками воздуха.
- Давай-ка я поучу тебя, Ю-ю Лиань.
И она показала ему несколько основных движений, с помощью которых он мог передвигаться по воде. Солнце пригревало ему спину, вода охлаждала тело. Наконец он под ее руководством доплыл до берега. Женщина пошла к своей одежде, Ю-ю последовал за ней.
Она встала под маленький, стекающий со скалы водопад, чтобы смыть с себя соль. Ю-ю, разинув рот, глазел на ее красоту. Он тоже обмылся пресной водой, потом они вернулись на песок, и женщина села на камень, чтобы обсохнуть.
- Ты приехал с господином Мадзе Чау, - сказала она.
- Да, я его... телохранитель. - От ее наготы у Ю-ю кружилась голова, и он с трудом понимал и без того плохо им усвоенный язык круглоглазых.
- Надеюсь, дерешься ты лучше, чем плаваешь.
- Я великий боец. Я дрался с демонами. Я ничего не боюсь.
- Меня зовут Норда, и я служу во дворце. Мы все слышали о сражении с демонами в тумане. Правда это? Или вы дрались с обыкновенными разбойниками?
- Нет, с демонами, - подтвердил Ю-ю. - Я отрубил одному руку. И она сгорела на солнце. Я это сделал.
- Правда?
- Нет, - вздохнул Ю-ю. - Руку отрубил Кисуму. Но я бы тоже мог.
- Ты мне нравишься, Ю-ю Лиань. - Она с улыбкой встала, оделась и пошла обратно во дворец.
- Ты мне тоже нравишься, - сказал вслед Ю-ю.
Она помахала ему и ушла.
- Ты мне тоже нравишься, - сказал вслед Ю-ю.
Она помахала ему и ушла.
Он посидел еще немного, а потом понял, что проголодался, оделся, заткнул меч за пояс и зашагал вверх.
Жизнь в Кайдоре, пожалуй, тоже могла быть приятной.
Кисуму сидел на балконе их общей комнаты, рисуя скалы и город по ту сторону залива.
- Я превосходно провел время, - сказал ему Ю-ю. - Купался с красивой женщиной. Волосы у нее золотые, а груди как дыни. Очень красивые. Я великий пловец.
- Я видел, - сказал Кисуму. - Но если хочешь стать раджни, ты должен отречься от плотских желаний и сосредоточиться на духовных - лишь тогда душа твоя придет к истинному смирению.
Ю-ю подумал и решил, что Кисуму шутит. Он посмеялся из вежливости, хотя и не понял шутки, и объявил:
- Я голоден.
***
Элфонс, герцог Кайдорский, направил своего серого скакуна вниз по склону к зеленой Эйденской равнине. Позади ехали его адъютанты и личный эскорт из сорока улан. Герцогу минул пятьдесят один год, и долгое путешествие из столицы несколько утомило его. При всей своей силе и крепости он с недавнего времени страдал от болей в суставах - вот и теперь локти, лодыжки и колени опухли и причиняли большие неудобства. Он надеялся, что излечится, сменив сырость и холод столицы на более теплый карлисский климат, но пока что особого облегчения не испытывал. Да и с дыханием временами случались перебои.
Он оглянулся на вереницу из пяти груженых экипажей. В первом сидела его жена с тремя фрейлинами. Пятнадцатилетний сын Ниаллад ехал верхом рядом с "поездом", и его новые доспехи сверкали на солнце. Элфонс вздохнул и послал коня вперед.
Погода благоприятствовала им при переезде через горы, но по мере их спуска на равнину стало слишком жарко. Жара поначалу была приятна после холодного горного ветра, но теперь становилась невыносимой. Пот ручьями стекал по широкому лицу герцога. Он снял свой стальной позолоченный шлем и откинул назад серебряный кольчужный капюшон, обнажив буйную седеющую гриву.
- Необычайная духота, государь. - Высокий худощавый адъютант Ларес, поравнявшись с герцогом, смочил из кожаной фляги полотняный платок и подал Элфонсу. Тот вытер лицо и подернутую сединой бороду, немного освежившись, отстегнул свой тяжелый красный плащ и отдал Ларесу.
Далеко внизу повозки торгового каравана въезжали в лес у длинного озера Сефарис. Настроение герцога омрачилось. Впервые они увидели этот караван утром в виде облака пыли на горизонте, но постепенно нагнали его, и теперь их разделяло не более полумили. Герцог мечтал, подъехав к озеру, снять с себя доспехи и окунуться в холодную воду, но ему вовсе не улыбалось делать это на глазах у двадцати возниц и их семей. Молодой Ларес, как всегда, угадал мысли своего патрона.
- Я мог бы догнать их и приказать следовать дальше, государь, - предложил он.
Это было искушение, но Элфонс не поддался ему. Караванщикам жарко не меньше, чем ему, а озеро принадлежит всем. Герцог и его свита могут просто подождать своей очереди. Погонщики поймут намек и постараются не затягивать свое омовение. Впрочем, и в этом случае герцогскому "поезду" до вечера придется глотать поднятую ими пыль.
Элфонс потрепал своего скакуна по холке.
- Устал ты, Озин, - я ведь уже не так легок, как бывало.
Конь фыркнул и мотнул головой.
Герцог тронул его каблуками и снова двинулся вниз. Одинокое облако ненадолго закрыло солнце, принеся краткое облегчение.
Когда оно ушло, Элфонс ввиду близости озера допил остатки воды из фляги и опять оглянулся на экипажи, медленно и осторожно ползущие под гору. Склон был покрыт осыпью, и колымаги без должной предусмотрительности могли перевернуться и разбиться вдребезги.
Герцогиня, среброголовая Алдания, помахала мужу, и он улыбнулся ей в ответ. Она тоже улыбалась - это делало ее молодой и бесконечно желанной. Двадцать два года они прожили вместе, но он до сих пор удивлялся, что ему удалось ее завоевать. Единственная дочь Ориена, предпоследнего дренайского короля, она бежала из своей страны во время войны с Вагрией. Элфонс, в то время простой рыцарь, встретился с ней в готирской столице Гульготире. При других обстоятельствах любовь между принцессой и рыцарем продолжалась бы недолго, но когда ее брат, король Ниаллад, пал от руки наемного убийцы, а Дренайская империя превратилась в руины, число претендентов на руку Алдании сразу сократилось. А после войны, когда дренаи провозгласили у себя республику, поклонников и вовсе поубавилось. Новый правитель, толстый гигант Карнак, дал понять, что возвращение ее на родину нежелательно. Таким-то образом Элфонс завоевал руку и сердце принцессы, привез ее в Кайдор и был вознагражден двадцатью двумя годами счастья.
Мысли о своей удаче помогли герцогу забыть о палящем зное и боли в суставах. Некоторое время он ехал, погруженный в воспоминания об их совместной жизни. Алдания была всем, чего он мог желать: другом, любовницей и мудрой советчицей в трудные времена. Была лишь одна область, где он мог в чем-то ее упрекнуть: воспитание сына. Только по этому поводу у них случались споры. Она обожала Ниаллада и не желала слышать ни одного слова, направленного против него.
Элфонс тоже любил мальчика, но при этом беспокоился за него. Слишком уж он боязлив. Герцог повернулся в седле, и Ниаллад помахал ему. Элфонс, улыбнувшись, ответил тем же. Эх, вернуть бы прошедшие годы - он удушил бы этого проклятого сказочника. Ниалладу было шесть лет, когда он услышал историю о гибели своего дяди, дренайского короля. С тех пор ему стали сниться кошмары, в которых его преследовал злой Нездешний. Мальчик каждую ночь прибегал в спальню к родителям и забирался в их кровать.
В конце концов Элфонс пригласил дренайского посла, славного человека и отца многочисленного семейства. Тот объяснил Ниалладу, что злодея Нездешнего схватили и отрубили ему голову. Голову эту привезли в Дренай и выставили там в музее вместе с арбалетом страшного убийцы.
На время кошмары у мальчика прекратились, но потом в Кайдор пришло известие о краже арбалета и убийстве правителя Карнака.
Даже теперь, девять лет спустя, Ниалл никуда не выходил без охраны, боялся толпы и старался избегать многолюдных собраний. На государственных церемониях, когда Элфонс требовал его присутствия, он держался поближе к отцу с расширенными от страха глазами и потным лицом. Об этом не принято было говорить, но все это видели.
Элфонс почти уже спустился с холма. Заслонив глаза, он посмотрел на окруженное лесом озеро в четверти мили впереди. Купающихся не было видно. Должно быть, они поехали дальше. Стойкий народ эти торговцы.
А ведь с ними едут женщины и дети - казалось бы, они непременно должны остановиться, чтобы выкупаться. Может быть, смекнули, что за ними едет герцог, и решили не мешать ему? Элфонс надеялся, что причина не в этом.
Ларес снова подъехал к нему и движением руки послал вперед двадцать солдат. Они рысью проскакали мимо, чтобы провести разведку в лесу.
Подобные предосторожности, к сожалению, были необходимы. За последние два года на жизнь герцога покушались трижды. Так уж заведено в Ангостине: человек остается у власти, пока у него хватает на это силы и хитрости. И удачи, добавил про себя Элфонс. Четыре наиболее знатных Дома Кайдора находились в состоянии нестойкого перемирия, но оно то и дело нарушалось спорами и вооруженными стычками. Не далее как в прошлом году князь Панагин из Дома Ришелл вступил в короткую, но кровавую войну с князем Руаллом из Дома Лорас и князем Ариком из Дома Килрайт. Произошло три сражения, не имевших решающего значения, однако Панагин потерял в третьем глаз, а Руалл во втором - двух братьев. А теперь князь Шастар из более мелкого Дома Бакард нарушил свой договор с Панагином и заключил союз с Ариком и Руаллом, что предвещало новую войну. Именно поэтому, как полагал Элфонс, Панагин и подослал к нему убийц. Согласно ангостинскому закону, войска герцога не имели права вмешиваться в споры между Домами. Но если бы герцог вдруг скончался, три тысячи его солдат, возможно, перешли бы к Панагину. Этот человек, при всех своих зверских наклонностях, хороший боец, и люди его уважают. С ними он мог бы выиграть гражданскую войну и сам стать герцогом.
"Рано или поздно мне придется убить Панагина, - подумал Элфонс. - Если выйдет наоборот, мой сын погибнет в тот же самый день". Страх перед подобным исходом стал для Элфонса тяжким бременем. Ниаллад не готов править, а возможно, и никогда не будет готов. Герцог, содрогнувшись от этой мысли, взглянул на небо.
- Дай мне еще пять лет - только пять, - взмолился он вслух, обращаясь к Истоку. Быть может, за это время Ниаллад изменится.
Кавалеристы, раскинувшись веером, въехали в лес, и герцог придержал коня. Через несколько мгновений они развернули лошадей и галопом понеслись обратно. Капитан, молодой Корса, осадил коня перед герцогом.