– Не уловил, – сознался Актемар. – Но я готов тебя выслушать и поспорить, если буду в своем уверен, или согласиться, если ты меня сумеешь убедить.
– Ты сам только что говорил о Радуеве и Басаеве. Да, это были хвастуны и болтуны. Тем не менее в предприимчивости и отваге им отказать было трудно. И если уж стоило бы передавать препараты для испытаний, то передавать стоило им, потому что они бы не остановились ни перед чем и продемонстрировали бы не просто испытательные эпизоды, а эпизоды массового применения психотропного или психотронного оружия. И враги России пошли бы на такой шаг с удовольствием…
– Это и есть твой довод? То есть именно здесь ты видишь противоречие моих выкладок? – не понял Дошлукаев.
– Конечно…
– Тогда твои доводы менее состоятельны, чем мои. Представь себе ситуацию, когда, предположим, те же американцы…
– Почему именно американцы? – резко перебил подполковник. – Что вы с Семиверстовым на американцах замкнулись?
– Потому что они самая продвинутая страна в разработке таких видов вооружения. Когда-то впереди был Советский Союз. Американцы сами признавали, что отстают от Союза на четверть века. Но во времена развала страны, насколько я знаю, не просто перезакрывали все лаборатории, но даже собственные наработки в виде обмена информацией передали американцам. Откровенное предательство, и кто-то из правителей набил себе на этом карман. Но я все равно не делаю на американцев упор. Я просто допускаю, как допускаю эту же ситуацию и с любой другой страной. Но пока мой язык легче произносит это. Американцы… Как будто чувствует… Но это все пустяки.
– Ладно, пусть будут гипотетические американцы.
– Пусть. Мне так легче размышлять. Итак, предположим, что те же самые американцы массовым порядком поставляют в тогда еще активно воюющую Ичкерию психотропные препараты. Именно массовым порядком, чтобы обеспечить масштабное применение, имеющее большой резонанс и способное вызвать панику среди населения России, потому что против такого вида оружия пока практически не существует защиты. Неужели ты думаешь, что Радуев или Басаев удержали бы свой болтливый язык и не похвастались тем, что их поддерживает Америка? Это был бы их мощный козырь, который противнику нечем было бы крыть. И стали бы сначала угрожать. Потом, естественно, применили бы. И какие могли бы быть последствия?
– Серьезные, – согласился Джабраил.
– Да это вызвало бы такой международный конфликт, который мог бы привести к ядерному противостоянию! А Россия, при всем развале своей экономики, все равно осталась мощной ядерной державой. Кстати, у России остался бы единственный вариант защиты от Ичкерии – ядерная атака… Хотя бы пара атомных боеголовок оперативного назначения. И чем бы это кончилось для нашего народа?..
– Это уже из другой оперы… Не будем отвлекаться.
– Да я уже все объяснил… Не пошли бы ни американцы, ни кто другой на то, чтобы дать такое оружие в руки Радуеву или Басаеву. А сейчас ситуация иная, внешне стабильная, хотя неизвестно, какой она может стать в дальнейшем. И сделали хитрый ход. Они умышленно создают у нынешнего режима иллюзию обладания мощной силой. И сами при этом остаются в стороне. Они передали в лабораторию профессора Мажитова готовые разработки с уже апробированными препаратами. И передали своих людей, которые эти препараты испытывали. В данном случае речь идет о Темирбеке Хасбулатове и о других, кто раньше на них работал. И возникает вопрос: чем мы с тобой занимаемся?
– Чем? – излишне напряженно спросил Джабраил.
– Я – террорист, ты – пособник террориста? Или же ты – офицер ФСБ, раскрывающий международный заговор, а я только твой помощник? Лично меня такой вариант интерпретации событий вполне устроил бы…
Джабраил ничего не ответил, задумчиво глядя перед собой…
Но его раздумья прервал телефонный звонок. Определитель внятно назвал номер.
– Это сообщение о группе строителей из Ингушетии… Но ты предложил интересную интерпретацию, и я думаю, что полковника Язидова вовсе необязательно убивать. Его можно просто допросить… Давай подумаем вместе.
– Когда ты только спать будешь? – проворчал Актемар. – Завтра на дежурстве уснешь во время доклада.
– Я двужильный, – устало, едва ли веря сам себе, сказал Джабраил.
Глава третья
Дойти до ворот своего дома, где уже остановилась машина приходского священника, полковник Семиверстов опять не успел, хотя и торопился.
Сначала застыл, громко потягивая носом, потом ринулся в гущу кустов, проламывая молодые побеги грудью, Ньюфистофель. Поведение для этой спокойной и миролюбивой собаки не совсем стандартное и потому не могло остаться без внимания хозяина.
– Куд-да! Стоять!.. – прозвучала резкая, почти боевая команда.
Пес, хотя и не был охотничьей собакой, замер с поднятой передней лапой в почти охотничьей стойке, вглядываясь в гущу. Из горла лились тяжелые и густые нотки рычания.
– Это я, товарищ полковник. Бегом бегу, – раздался голос Хронического Убийцы, а потом из кустов высунулась и его лысая голова.
– Хорошо бегаешь, я тебя не слышал, – сказал Семиверстов.
– Звонил полковник Мочилов, – капитан с ходу протянул трубку спутникового телефона. – Приказал передать вам для связи. Перезвоните ему…
– Трубка личная? – спросил Сергей Палыч.
– Нет. Служебная. Деньги на счет положат с минуты на минуту. Там мало осталось. Но пока можете звонить. Полковник ждет…
– Добро, – согласился Семиверстов.
– Я пошел. К вам там священник приехал…
– Я в курсе. Я сам его приглашал чайку попить.
– Тогда у меня все. Если понадоблюсь, можете вызвать через «маяк». Позвоните Мочилову. Он ждет.
Хронический Убийца глянул вопросительно на Ньюфистофеля, словно спрашивая разрешения удалиться. Пес посматривал внимательно, но без агрессии, и только после этого капитан повернулся и быстро скрылся в тех же кустах.
А Семиверстов, не выходя из кустов, набрал номер полковника Мочилова.
– Юрий Петрович, трубку мне передали…
– Хорошо. Теперь связь есть. Мой аппарат прослушать невозможно, твой новый номер они не знают… Можем общаться.
– Они – это кто?
– Не могу знать, товарищ полковник. Спутниковые радары на поисковых волнах маркировку, к сожалению, не ставят. Короче говоря, так, Сергей Палыч. Я дал приказ передать негласно трубку Актемару. Через агентуру… Местный человек… Номер тебе сообщат, ему сообщат номер твоей спутниковой трубки. Первоначально думал и подполковнику Артаганову трубку доставить. Но мы подключили его существующую трубку на прослушивание и обнаружили странные вещи, которые нас смущают. И потому появилось сомнение. В связи с этим человек, который передаст трубку Дошлукаеву, предупредит, что Джабраил Артаганов о ней знать не должен.
– Значит, Джабраил…
– Ничего не могу утверждать категорично. Но одно скажу – он явно ведет какую-то сложную игру и непонятно на кого работает. По крайней мере, не на ФСБ. Ну, с ним будем разбираться… А Актемара предупредят, что трубка от тебя. Будешь звонить, скажи, чтобы ждал вестей от тебя. Ударение сделай на слове «жди». Трубку доставят, скорее всего, завтра к обеду. Завтра утром и позвони.
– Я с ним сегодня еще буду разговаривать…
– Ты разучился, Сергей Палыч, слушать старших – если не по званию, то хотя бы по должности. Сегодня ты просто так поговори, предупреди о прослушивании. А завтра предупреди… Не забудь про ударение на слова «жди». Скажешь сегодня, завтра он может про ударение забыть. А завтра будет помнить. Если что-то с нашей стороны будет не так, я дам отбой…
– Юрий Петрович… – задумчиво сказал Семиверстов. – Я вообще-то уже нахожусь не на службе. Ты хотя бы согласие мое на вовлечение в работу спросил.
Юрий Петрович несколько секунд соображал, потом ответил не совсем твердо:
– Поскольку ты ко мне обратился, а не я к тебе, мне показалось, что ты сам решил участвовать в операции… Я ошибся?
– Я старый служака и от службы не отказываюсь, раз уж все началось. Но первоначально все еще думал, стоит ли мне связываться с капитаном Шингаровым. Потому и позвонил тебе.
– Не стоит связываться. Могу тебе сказать даже более конкретно: и с нами связываться, может быть, не стоит, потому что завершение этой истории может вызвать большой скандал, хотя для тебя, человека вне должности, он и не слишком большой. Но мы все рискуем погонами. И еще скажу… Я час назад имел основательную беседу с генералом Астаховым из антитеррористического управлении «Альфа». Они, хотя тоже представляют ФСБ, никакого отношения к управлению научных программ не имеют, правда, знают о существовании такого управления. Так вот, генерал сказал мне, что они самостоятельно на это же дело вышли, и обозначил ситуацию так. Некая неизвестная нам держава передала или продала, а возможно, под видом похищенной документации попросту подсунула лаборатории Мажитова материалы по результатам своих многолетних разработок. Возможно, это было даже официальное мероприятие, с условием отчетности в испытаниях и в использовании. Возможно, человек, выдающий себя за информатора-продавца документов – это, как ты понимаешь, был Индарби Дошлукаев, – передал и данные на людей, которые проводили испытания на жителях России. Заставить их работать на другую систему было несложно. Сам профессор Мажитов, помимо полученных научных данных, имел и свои наработки. И одна из них эту неизвестную и такую щедрую державу весьма и весьма интересует. За этой разработкой Мажитова идет настоящая охота. По крайней мере, мы знаем, что интерес проявляет и «Моссад», и МИ-6. Это все помимо той самой державы. Если учесть, где работал Индарби Дошлукаев, то становится ясным, что мы имеем дело с Соединенными Штатами, с их лабораторией в Лос-Аламосе. Самое скверное, мы имеем только приблизительное понятие о том, чего Мажитов добился. Но результат у него был…
– Что за результат?
– «Альфа» получила данные из Службы внешней разведки. Но они основаны на слухах. И согласно этим слухам Мажитов создал психотропный препарат, вызывающий у индивидуума такую болезнь, как синдром Аспергера.
– Красиво называется, – заметил Семиверстов, – но мне ничего не говорит…
– Это психическое заболевание, может быть, достаточно безвредное на начальной стадии, но дающее человеку право на инвалидность. Скажем, ребенок, ученик школы при возникновении такого заболевания начинает, как семечки, щелкать самые сложные математические задачи, но неспособен при этом выучить простую грамматику родного языка. Или все наоборот – учит язык, но не понимает математики. При синдроме Аспергера в более тяжелой форме человеческий мозг, который у обычного человека работает на семь-пятнадцать процентов своих возможностей, загружается почти полностью. Но при этом способен решать только одну предельно узкую задачу, и ни на что больше не годится. То есть синдром Аспергера штампует малограмотных гениев. Или, говоря иначе, зомби, которым ставится конкретная узкая задача, и они выполняют ее, ни на что не обращая внимания. Это необязательно террорист-смертник, хотя для кого-то такое направление очень важно. Но не думаю, что ради создания смертников стоило тратить столько сил, когда можно было бы обойтись несколькими десятками регулярных инъекций наркотиков. И Мажитов преследовал иную цель. По большому счету, включение мозга хакера даже не на стопроцентную, а хотя бы на половинную природную мощность может дать любой бандитской группировке миллиардные прибыли, а любой разведке мира – неограниченный доступ к любым интересующим ее данным. Болезнь эта в мире принимает все больший размах, уже перестает быть редкой, и ее старательно изучают. Беда заключалась в том, что ранее невозможно было предсказать, в какую сторону повернется мышление больного. А Мажитов научился это делать. То есть он создал препарат, создающий гениальных зомби, непригодных для нормальной жизни, но выполняющих задачи, которые по плечу только мощнейшему суперкомпьютеру. Грубо говоря, он брал человеческий материал, уже имеющий ярко выраженную зацикленность на каком-то деле, и при помощи препарата доводил человека до возникновения у того синдрома Аспергера.
– Серьезная вещь… Я где-то слышал, что такие изыскания велись еще при Сталине.
– И при Гитлере. Велись, но безрезультатно. «Альфу», как и нас, не может не волновать факт обладания нашим возможным противником оружием психотропного и психотронного действия, хотя пока разговор идет только о психотропном. И не только о препарате Мажитова, но и о других, которые испытывались на гражданах России пока еще только пробным порядком. Если есть у противника, должно быть и у нас. Хотя бы для того, чтобы суметь выработать защиту. И при этом желательно не допустить утечку за границу материалов по тем разработкам, что Мажитов вел самостоятельно. Их, кажется, несколько… Понимаешь, что может произойти в случае применения против нас этого оружия в то время, когда сами мы им не располагаем?
– Неприятности.
– Вот-вот. Неприятности крупные… И мы ищем возможность этих неприятностей избежать. Можем мы при этом рассчитывать на отставного полковника спецназа военной разведки, который всю свою предыдущую жизнь посвятил именно задачам, которые мы сейчас стремимся решить?
– Думаю, что можете. Если мне что-то будет активно не нравиться, я предупрежу о своем желании выйти из дела. И постараюсь сделать это с наименьшими потерями для вас.
– Значит, будем работать. Ты обещал вечером позвонить Актемару Дошлукаеву. Позвони. Наверняка будешь разговаривать и с Джабраилом. Осторожно с ним. Вида не подавай и постарайся не обидеть, потому что, кроме подозрений, на него мы ничего не имеем. Так, несколько странных фраз, которые пока нельзя оставлять без внимания.
– Сделаю. И Тамиле тоже скоро звонить буду. Меня уже доставал капитан Шингаров…
– Я в курсе. Мы тебя слушаем.
– Ладно. Сейчас у меня гость подъехал. Местный приходской священник. Как только уедет, начну звонить по всем адресам.
– До связи.
– До связи.
* * *Священник всегда с уважением отзывался о чаепитии у отставного полковника Семиверстова. Тот действительно чай заваривать умел, и это не мог не оценить всякий, кто пьет не только водку. Между делом Сергей Палыч в подробностях пересказал отцу Василию все, что поведал ему капитан Шингаров, добавив дополнительно кое-что из того, что сам знал о психотронном и психотропном оружии еще со времен своей службы, но, естественно, ни словом не обмолвился о том, что он уже случайно добрался до самого виновника происшествия – Актемара Баштаровича Дошлукаева. Это даже священнику знать было ни к чему, потому что тот, кто не знает лишнего, лучше спит и дольше живет. И без того рассказ отставного полковника мог любого нормального человека лишить спокойного сна, потому что каждый мог бы оказаться на месте жертв создаваемого в чеченской лаборатории оружия. Но о предложении капитана выйти на связь с обладателем материалов из сгоревшей лаборатории и тем самым подставить друга, снова взявшего в руки оружие, сказать все же было необходимо.
После рассказа священник долго молчал, рассеянно глядя в стол перед собой, словно в незатейливом узоре клеенки читал неведомые письмена, и даже про остывающий китайский зеленый чай забыл, хотя сам Сергей Палыч не забывал про него даже во время своего достаточно длительного монолога.
– Главный мой вопрос, отец Василий, на первый взгляд совсем простой и с предсказуемым ответом; тем не менее он очень важен и требует ответа, скорее всего, развернутого. Это для меня самого очень важно, потому что есть у меня некоторые соображения, которые хорошо бы в жизнь воплотить, только не знаю вот, правильно ли я поступлю. Но дополнительные вопросы я задам позже. Итак, меня интересует отношение церкви к такого рода оружию, – спросил Семиверстов.
– Развернутый ответ… Если бы мое мнение могло хоть что-то изменить… – вздохнул священник. Тем не менее продемонстрировал умение говорить пространно, переплетая жизнь церковную и мирскую в единое целое, потому что в действительности все так и бывает. – Церковь, по большому счету, должна быть против любого вида оружия. – Отец Василий как запустил в середине рассказа отставного полковника пальцы в свою не слишком длинную, но не по возрасту обильно украшенную сединой бороду, так и теребил ее до сих пор, не переставая. И сам выглядел при этом слегка растерянным. – Это по большому, повторяю, счету, по заповедям Христовым… Но мы все, если разобраться, до сих пор живем не по Новому, а по Ветхому Завету, помня только: «око за око, зуб за зуб», а про щеку, которую следует подставить, знать ничего не хотим. И потому традиционные виды оружия есть, были и будут, и с этим человечеству при нынешнем уровне развития сознания и слабой вере бороться невозможно. Да, церковь в идеале должна быть против любого оружия. А знаменитая фраза про добро, которое должно быть с кулаками, церковью рассматривается по-разному, в зависимости от взглядов священнослужителей, у которых об этом спрашивают. И разрешиться окончательным и однозначным суждением эта фраза, думаю, никогда не сможет. Даже внутри церкви… Одни будут одобрять ее, другие – порицать. Я вот считаю, что без кулаков добро бесполезно и беззащитно, оно само уже не сможет добро другим давать, когда его просто к земле прижмут. Святой преподобный Сергий Радонежский, в жизни известный своим смирением, благословил князя Дмитрия Донского на Куликовскую битву. Он дал ему «кулаки»… То есть величайший русский святой сам против смирения выступил. А разве можно спорить против того, что это спасло православие? Но это частный пример. А в целом мы ежедневно видим примеры другие и убеждаемся постоянно, что в миру человеческом правит, к сожалению, зло. Мир человеческий без Бога желает жить, желает себя самого, такого любимого и ненаглядного, богоподобным видеть, а это уже желание Сатаны, вложенное в человека Змием. Потому зло и сильнее. А все оттого, что человечество несовершенно, и чем дальше, тем более от совершенства отдаляется. Я, наверное, буду говорить прописные истины, если скажу про жадность. Человечество в первую очередь жадностью обуреваемо. Будь это жадность к деньгам, к водке, к удовольствиям, к знаниям, к власти… Отчего Ева откусила от плода яблони? Только от жадности. Ей показалось мало того, что Господь даровал ей, и захотелось большего. От этого все и пошло. И все мы грешим этим, все хотим больше, лучше, сильнее… Лучше дом, лучше машину – мирянину, лучше приход, лучше церковь – священнику… А начальная жадность, особенно если она бывает удовлетворена, пробуждает новую, более сильную. И более сильная уже не просто просит, она жестко требует удовлетворения своей прихоти. Отсюда и соблазн появляется – взять, то есть яблоко с яблони сорвать… И рука Евы в каждом человеке живет, из каждого тянется… Но не все ведь можно просто так взять, что-то и не дадут, что-то уже и хозяина имеет. А чтобы взять против желания хозяина, требуется оружие… Чтобы защитить то, что отдать не желаешь, тоже оружие требуется. У кого оружие сильнее будет, тот и будет богаче. От жадности, по большому счету, даже ядерное оружие создали…