Она так и сказала водителю. Дождалась, когда очередной жуткий участок останется позади, и заявила:
– Эй, друг сердечный, а куда это вы так торопитесь? У меня, между прочим, в ближайших планах свадьба, а не похороны.
Водитель, грузный дядька с густыми усами а-ля Тарас Бульба, скосил на Ясю черный цыганский глаз и буркнул:
– Так хорошо бы до заката в замок прибыть, а поезд ваш опоздал. Вот и приходится… Да вы не бойтесь, барышня, я ж местный. Я тут каждую тропочку, каждый кустик знаю. И дорогу как свои пять пальцев…
– Кустики и тропочки – это, конечно, хорошо, – согласилась Яся, – но давайте-ка сбавим скорость. Просто так, для профилактики.
Суженый скептически хмыкнул, но промолчал.
– Так отстанем же, – попытался возразить водитель.
– И что? Вы ж сами минуту назад говорили, будто знаете дорогу как свои пять пальцев.
– Так-то оно так, да вот тут такое дело… – Дядька вдруг замолчал и сосредоточенно засопел.
– Какое дело? – Заскучавшей было Ясе стало интересно. – Что с этой дорогой не так? Почему нам нельзя отставать?
– Да ничего! – водитель мотнул лысой головой. – Туманы здесь часто на закате. А туман на такой дороге – это, сами должны понимать, штука серьезная.
Точно в подтверждение его слов, из леса под колеса машины выползли дымчато-сизые щупальца, зашарили по выщербленному асфальту, лизнули капот.
– Накаркала, – усмехнулся молчавший от самого райцентра суженый и опустил ветровое стекло.
В салон, нарушая стерильность сгенерированного климат-контролем воздуха, тут же ворвались запахи и звуки, непривычные, даже незнакомые не избалованному общением с природой горожанину.
– Начинается! – В голосе водителя послышалось раздражение пополам со страхом.
Неужто туман – это настолько серьезно?!
То, что поведение водителя оправданно, Яся поняла уже через пару минут, когда туман вдруг обрел плоть, облепил машину плотным влажным коконом, заволновался, зашептал.
– Мама дорогая! – Яся перекрестилась и неодобрительно посмотрела на раскрытое окно: – Просто кошмар какой-то.
– Это еще не кошмар. – Водитель мрачнел с каждой секундой. – Это так, цветочки, но вам, хозяин, – он обернулся к Закревскому, – я бы посоветовал окошко задраить. Так, от греха подальше.
– Это еще от какого такого греха? – уточнил суженый, но окно все-таки закрыл.
Водитель долго молчал, а потом, когда Яся уже отчаялась получить вразумительный ответ, заговорил:
– Вы, конечно, люди городские, образованные, на всяких там хот-догах выращенные, можете мне и не поверить.
– Мы поверим, – пообещала Яся, всматриваясь в сизое нечто за окном. – Тут во что угодно поверишь.
– …А у нас здесь все по-простому, – не обращая внимания на ее слова, продолжал бубнить дядька. – Как прадеды наши жили, так и мы живем.
– Ага, прадеды твои на «БМВ» раскатывали! – съязвил суженый.
– Да замолчи ты! – Яся ткнула его локтем в бок. – Интересно же!
Зря она это… ох зря! Закревский-то замолчал, но с такой злостью и силой сжал ее запястье, что впору заорать благим матом от боли. Как же она забыла, что имеет дело не с человеком, а с отморозком!
– Пришел черед волчьих ночей. – Водитель, похоже, их маленькой конфронтации не заметил. – А в это время туман вдвойне опасен.
– И что за волчьи ночи такие? – Стальные тиски на запястье чуть-чуть разжались. – Охотничий сезон же вроде как еще не начался.
– Вот то-то и оно, что начался! – буркнул водитель. – Только не мы на них охотимся, а они на нас. За неделю уже три человека погибло. И это, я вам скажу, еще только цветочки. Лет тридцать назад тут такое творилось! Волки точно остервенели, в деревню среди бела дня заходили, на скот нападали. Да хрен с ним, со скотом! На людей, падлюки серые, кидались. Батяню моего так исполосовали, что в больнице его по кусочкам собирать пришлось. Еще слава богу, что жив остался. Единственный из тех, кто призрачную волчицу видел.
– А что за призрачная волчица? – шепотом спросила Яся.
– Ну, моя панна, кто-то скажет вам, это всего лишь легенда, – дядька бросил быстрый взгляд на Ясю, – но я верю, она существует. Про нее еще моя прабабка слышала, а батяня, как я говорил, волчицу эту видел. У нее шерсть такая особенная, дымчатая, с искрами. И примета есть особая.
– Какая? – Яся поежилась. Народный фольклор – это хорошо и занимательно, но только когда ты сидишь с книжечкой на диване, а вокруг тебя нет никакого тумана.
– Лапы передней у нее нету, и рана никогда не затягивается, так и капает кровь на землю все триста лет.
– Глупости это. – По голосу было слышно, что суженому сказка про призрачную волчицу уже надоела, а раз так, самое время историю развить. Врагам назло.
– И что, она очень злая, эта волчица? – Яся стряхнула с запястья лапу Закревского.
– Злая? – Водитель пожал плечами: – Да кто ж ее разберет, какая она?! Прабабка рассказывала, что она за дело лютует. Что обидели ее люди очень сильно, а волки теперь за обиду ее мстят. У нас в районе каждый год то одного, то двоих задерут. Но это обычное дело, ничего из ряда вон. А вот иногда совсем худо становится. Когда волчьи ночи начинаются…
– Как тридцать лет назад? – уточнила Яся.
– Да. Тогда тьма народу погибла. Человек двадцать, не меньше. Помню, в райцентре специальный отряд из охотников собирали, лес с собаками прочесывали. Вот мой батя среди тех охотников и оказался. Волки их с напарником со всех сторон обложили. Сначала собак порвали, потом напарника загрызли. Батя отстреливался сколько мог, только, говорит, последний патрон для себя оставил, потому как видел, что за лютая смерть ему уготована. – Водитель замолчал, щелкнул зажигалкой, по салону пополз сигаретный дым. – Не возражаете, если я закурю? – спросил запоздало.
– Курите, – разрешила Яся и скосила взгляд на суженого. Закревский сидел с закрытыми глазами и, кажется, дремал. Полено стоеросовое! Тут такая легенда, а он дрыхнет!
– Спасибо, – водитель благодарно кивнул. – Что-то разволновался я. Столько лет прошло, а я батьку как сейчас вижу: лежит на больничной койке не человек, а кусок мяса… Не смог он тогда в себя выстрелить. Страх душу бессмертную загубить сильнее боязни перед волками оказался. А когда на него вся стая бросилась, сразу о том пожалел. Это ж боль какая адова…
Договорить он не успел, с тихим, каким-то бабьим оханьем вывернул руль. Послышался удар, машина дернулась, пошла юзом, слетела на обочину и, зарывшись мордой в густой кустарник, замерла.
– Матерь божья! – выдохнул водитель и тут же выматерился так витиевато и забористо, что, случись это при других обстоятельствах, Яся бы непременно покраснела.
– Что произошло? – Закревский оттолкнул прижатую к нему силой инерции Ясю и потянулся к дверце.
– На месте сиди! – рявкнул дядька, совершенно забыв о субординации. – Куда сейчас без оружия?!
Странно, но Закревский послушался, лишь тихо буркнул что-то себе под нос. Трус!
– Мы кого-то сбили? – спросила Яся, всматриваясь в серую мглу за стеклом.
– Ох грехи мои тяжкие! – Водитель пошарил под сиденьем и извлек на свет божий охотничий обрез. – Сейчас глянем, что там. А вы не выходите пока. Я кликну, если что.
– Чего-то ты, дядя, раскомандовался! – Суженый, похоже, вспомнил, что он тоже мужик, решительно толкнул дверцу и шагнул следом за водителем.
Яся тоже вышла на улицу. А что тут рассиживаться, когда там такое?!
Туман оказался еще гуще, чем виделся из машины. Протяни руку – пальцев не различишь. Не успев сделать и пару шагов, Яся налетела на Закревского. Тот тихо выругался, поймал ее за рукав, притянул к себе, процедил сквозь зубы:
– Тут стой, не шастай.
Не больно-то ей и хотелось шастать. Она же не сумасшедшая, в самом деле. И даже тот факт, что Закревский так и продолжал держать ее за руку, в данной ситуации не казался таким уж отвратительным.
– Да за что же это? – раздался из клубящейся мглы голос водителя. – Капот, зараза, погнул, кровищей все извазюкал…
– Кто? – Яся дернулась было на голос, но Закревский не пустил, сжал руку еще сильнее.
– Что там? – спросил он, осторожно пробираясь в тумане и точно на буксире волоча за собой Ясю.
– А вот, полюбуйтесь!
Оказалось, что водитель совсем рядом, хотя голос слышался будто откуда-то издалека. Выходит, не только обман зрения, но еще и обман слуха. Не успела Яся обдумать этот феномен, как взгляд уперся во что-то бурое, бесформенной кучей лежащее на обочине.
– Волк?! – опередил ее Закревский.
– Это мы его сбили? – испугалась она.
– Нет, он сам на машину бросился, – проворчал дядька и, поудобнее перехватив одной рукой обрез, второй торопливо перекрестился. – Выскочил прямо на капот, падлюка! Краску когтями исцарапал!
– А зачем же он сам на капот? – удивилась Яся, приседая на корточки перед мертвым волком. – У него ведь инстинкт самосохранения должен быть…
– А зачем же он сам на капот? – удивилась Яся, приседая на корточки перед мертвым волком. – У него ведь инстинкт самосохранения должен быть…
– А затем, что волчьи ночи начались. Эти звери теперь только ее слушают, призрачную волчицу. Что она велит, то и делают. Давайте-ка убираться отсюда подобру-поздорову, пока еще чего не вышло.
Словно в ответ на его слова где-то совсем близко раздался протяжный волчий вой.
– Ой, матерь божья, заступница наша, помоги! – Дядька взмахнул обрезом и скомандовал: – Давайте-ка, ребятушки, в машину!
Спорить с ним не хотелось совершенно, волчий вой усиливался, наполняя душу первобытным страхом. Вслед за водителем Яся нырнула в салон и прижалась лицом к стеклу. Рядом плюхнулся суженый, хлопнула дверца, отсекая вой.
– Ну, с божьей помощью! – Водитель швырнул обрез на пассажирское сиденье и завел мотор. – А вы говорите, сказки!
Да, приключение, ничего не скажешь! Как-то не слишком хорошо начинается ее новая жизнь. Яся уже хотела было отвернуться от окна, когда по ту сторону стекла, близко-близко, яркими звездами зажглись два огонька, и из тумана не вышла даже, а выплыла волчица. Дымчато-серая, мерцающая серебряными огоньками шерсть, синие, совсем не волчьи глаза. Волчица смотрела прямо на Ясю, и от взгляда этого, пронзительного, осмысленного, волосы на затылке встали дымом. Яся отпрянула от стекла и завизжала.
Машина дернулась, медленно, точно нехотя, поползла назад, прочь от кустов и лежащего на влажной траве мертвого волка, прочь от синих, неволчьих глаз.
– Давай же, миленькая! – уговаривал водитель. – Ну, не подведи папочку!
Машина не подвела, взревела, дернулась, резво выскочила на дорогу и, вспарывая бампером туман, рванула вперед.
– Чего орешь?! – Суженый зло тряхнул Ясю за плечи. – В ушах уже звенит от твоего визга!
Она орет? До сих пор?…
– Ты ее видел? – Яся провела ладонью по стеклу.
– Кого? – Закревский перестал ее трясти, с брезгливостью вытер ладони о штанины.
– Призрачную волчицу.
– Охренеть! – Он отвернулся к окну и буркнул: – Да ты, похоже, еще большая дура, чем я предполагал. Какая, к черту, волчица?
– Призрачная! Призрачная волчица! – Яся не знала, на что больше обиделась: на «дуру» или на то, что ей не верят. – Полупрозрачная, с серебряными искрами от шерсти и с синими глазами! Она к самой машине подошла и на меня посмотрела.
– С синими, говоришь? – спросил водитель, и голос его Ясе очень не понравился.
– С синими.
– Да, девонька, – носовым платком дядька вытер выступившую на затылке испарину, – плохи твои дела. Уезжай! – Он обернулся и вперил в Ясю горящий фанатичным огнем взгляд: – Послушайся доброго совета, завтра же уезжай!
Ответить Яся ничего не успела, вместо нее заговорил Закревский, в голосе его слышались уже привычные стальные нотки:
– Нет, дядя, это ты послушайся доброго совета: заткнись и следи за дорогой, если не хочешь потерять работу.
Получилось грубо, но в этот момент Яся была суженому даже благодарна…
* * *Туман исчез на подступах к замку резко, точно его обрезали. Вот только что вокруг машины клубилось непроглядное серое облако, и раз – перед глазами синий бархат неба с нереально яркими звездами и черный величественный силуэт, празднично подсвеченный электрическими огоньками, – Рудый замок.
Наверно, их уже ждали, потому что стоило только посигналить, как огромные ворота гостеприимно распахнулись, являя взору просторный внутренний двор, ярко освещенный фонарями.
– Приехали, – сказал водитель, хранивший молчание до самого замка.
– Красиво! – выдохнула Яся в восхищении. – Он как настоящий.
– Что значит как настоящий? – Закревский окинул ее презрительным взглядом. – Он и есть настоящий, ему больше четырех сотен лет.
– Всего-то четыреста! – Менторский тон суженого Ясю обидел. Получалось, она такая безграмотная, что не может отличить настоящий средневековый замок от искусного новодела.
Но суженый ее уже не слышал. Суженый, не озаботившись помочь невесте, выбрался из машины и с лицом в равной мере удивленным и восхищенным рассматривал стены замка.
– Позвольте, моя панна. – Водитель распахнул перед Ясей дверцу и протянул мозолистую ладонь.
– Спасибо! – Яся улыбнулась, и, будто ободренный ее улыбкой, водитель зачастил:
– Я ведь вам правду говорю, уезжайте. Не к добру она вам явилась.
– Почему не к добру? – Во рту вдруг пересохло, и дышать стало тяжело.
– Потому что вы его невеста, – он кивнул в сторону суженого, – а он – Закревский.
– Ну и что? – Она ровным счетом ничего не понимала.
– Проклятый род! – буркнул водитель. – И волчица из-за них, из-за Закревских, лютует. А волчьи ночи знаете когда начинаются?
– Когда?
– Когда один из них собирается жениться.
Вот, значит, какие тут легенды! Яся прикинула, сколько в общей сложности жен было у благодетеля, приплюсовала к этому один брак его сына и два – внука. Статистика получалась впечатляющей. Если верить ей, то волчьи ночи в здешних краях должны случаться куда чаще, чем один раз в тридцать лет. Раз в пятилетку – это как минимум.
– Да, я вас поняла, – она вежливо кивнула. – Я постараюсь быть максимально осторожной.
– Ничего вы не поняли! – водитель сокрушенно покачал головой. – Она вас видела. Теперь вам так просто не уйти. Она не отпустит.
– Да я и не собираюсь никуда уходить. – Сохранять самообладание становилось все труднее. – Но тем не менее спасибо за предупреждение.
– Что ж вы так долго?! – послышался за их спинами знакомый голос. – Я уже начал волноваться, собирался отправлять людей вам навстречу.
К машине спешил старший Закревский, вид у него и в самом деле был встревоженный. Следом, меряя двор широкими шагами, шел высокий статный мужчина. Выглядел незнакомец вполне современно: джинсы, трикотажный свитер, стянутые в конский хвост черные с проседью волосы, но, странное дело, облик его как нельзя лучше гармонировал с вековыми стенами Рудого замка.
– В туман попали. – Суженый пожал руку сначала деду, потом незнакомцу. – Пришлось немного задержаться.
– В туман? – Мужчины удивленно переглянулись.
– Не было никакого тумана, – заявил старший Закревский. – Я же сам только полчаса как приехал.
– Ну, Владислав Дмитриевич, в этих краях всякое случается. – Незнакомец поклонился Ясе и спросил с лукавой улыбкой: – А эта маленькая леди, я так понимаю, и есть наша счастливая невеста.
– Она самая. – Под пристальным взглядом деда суженый обнял Ясю за плечи и притянул к себе: – Прошу любить и жаловать!
– Любить и жаловать – это мы с превеликой радостью! Рудому замку нужна хозяйка. Ярослава, позвольте представиться: Йосип Литош, вольный художник и временный управляющий замком.
– Не скромничайте, дорогой мой Йосип, – перебил его благодетель. – Вы не управляющий, вы добрый ангел этого места и друг семьи.
– Очень рада, – Яся улыбнулась Йосипу, позволила облобызать ручку.
Вот почему он такой эпатажный! Потому что художник, а художники все немного чудные – как же, любимцы муз.
– Так что вас задержало? – Благодетель решил, что с церемониями покончено.
– Волки, ваша милость, – подал голос стоящий поодаль водитель.
Он так и сказал – «ваша милость», и Ясю передернуло от раздражения. Ишь, в замках живут, велят себя «милостью» величать! Гадость какая!
– Что – волки? – в один голос спросили Закревский и Литош.
– Странные тут они! – усмехнулся суженый. – На машины бросаются. Мы одного даже сбили.
– Вот! – Художник взмахнул рукой, обернулся к старшему Закревскому: – А я вам что говорил, Владислав Дмитриевич?! Местные уже давно в панике. Начинаются волчьи ночи.
– Глупости! – поморщился Закревский. – Просто не контролирует тут никто популяцию волков, вот и творится чер-те что. Сразу после свадьбы я этим вопросом займусь, – пообещал он непонятно кому и тут же всполошился: – Да что же это мы стоим во дворе?! Добро пожаловать домой!
Как Ясе ни хотелось, а рассмотреть замок изнутри у нее не получилось. Стоило только переступить порог, как рядом появилась грузная немолодая уже женщина и севшим, совсем не женским голосом попросила госпожу Ярославу следовать за ней. Вот так, оказывается, Яся теперь тоже из этих, из господ…
Чтобы попасть в комнату, пришлось подняться по широкой дубовой лестнице на второй этаж, пройти по гулкой галерее мимо утопающих в полумраке картин. Как успела заметить Яся, на всех картинах были изображены мужчины и женщины, дорого одетые, красивые, надменные – надо полагать, предки суженого. Теперь понятно, откуда у него столько спеси – голос крови. Под изучающими взглядами представителей славного рода Закревских Яся остро почувствовала себя самозванкой. Этих не обманешь, они все знают и, кажется, не одобряют ее появления здесь.