мом. Прошла неделя, и дождался Костя своей
радости.
Ехать надо было далеко, а Герасим сам без-
лошадный был. Однако, каждый год он у свояка
Никифора Хитрова выговаривал себе на двое
суток лошадь и плетенку-тарантас, а за это
молол Никифору часть его хлеба бесплатно.
Наступил день отъезда.
Как только стало светать, Герасим пришел
с мельницы на село и прошел на двор к Ники-
фору. Костя его уже там дожидался. Запрягли
они Никифорову кобылу и тронулись по утрен-
нему холодку в путь. Всю небольшую поклажу
в ноги на плетенке сложили и тут же и пес
Рябчик калачиком примостился.
Дорога шла между бесконечными сжатыми
и убранными полями. Попадались то русские
деревни, то татарские. Костя с интересом раз-
глядывал невиданные до сих пор места и обо
всем деда Герасима расспрашивал. И казалось
Косте, что нет таких вещей на свете, которых бы
дед Герасим не знал.
Рассказывал Герасим Косте, что едут они
в большое село Каракулино, которое над самой
Камой стоит. Там заедут к старому охотнику,
вместе через реку переправятся и на том берегу
охотиться будут.
— Каракулино — большое село, — объяснял
Косте Герасим, — там народу живут тысячи. Они
там не только крестьянством занимаются, а тоже
еще кули ткут. Фабрика там такая есть. Вот
приедем—увидишь и на Каму-красавицу полю-
буешься.
Косте все в пути интересно было, и пока
плелись они то шагом, то мелкой рысцой, Костя
без умолку с дедом Герасимом разговаривал.
Увидал, что в небе стая журавлей летит и
сейчас давай спрашивать деда. Куда летят, и по-
чему журавлей в их краях только весной и осенью
видно, и почему журавли, когда летят, не в кучу
сбиваются, как вороны, а углом летят и впереди
один журавль всю стаю ведет?
Объяснил Герасим Косте, что журавль — птица
перелетная. Летом через наши края на далекие
болота забирается, а по осени обратно летит на
зимовку, в теплые края, за далекое синее море.
Живут журавли по болотам парами, вроде как
люди — муж с женой. Когда самка яйцо снесет,
так и она, и самец по очереди на яйцах сидят.
Один кормится, а другой детей высиживает.
Очень это смешно Косте показалось; пред-
ставил он себе, как-бы это было, если бы в де-
ревнях петух или гусак на яйцах сидел.
— Ты это, дедушка, не шутишь?—
с недоверием спросил он.
— Какие шутки! Это много раз видано, по-
тому что журавли легко ручными делаются; за
их житьем посмотреть никакой мудрости нет.
Перед отлетом журавли в стаи сбиваются и летят,
вот как и сейчас, треугольником. А летят
они так потому, что им тогда легче крыльями
воздух резать; все равно как и человеку бежать
легче, если перед ним другой человек бежит.
Потом дед Герасим и про гусей Косте рас-
сказал. Объяснил, что гусь тоже птица перелетная,
тоже по озерам и рекам, да на море парами
живет, гнезда на земле устраивает и водяными
растениями кормится. На перелете гуси так же,
как и журавли, держатся, а когда во время перелета
они на землю или на воду для кормежки
спускаются, так караульных около стаи выставляют,
и караульные их о всякой опасности
криком предупреждают.
В таких разговорах почти вся дорога прошла
у деда Герасима с Костей до самого Каракулина.
Проехали они тихим ходом часов шесть и уж
под конец пути стали подниматься в гору, а как
поднялись, так Костя и обомлел.
Никогда он еще таких мест не видал, какие
ему сейчас перед глазами представились.
Дорога шла по верху горы, а внизу, далеко
под ногами, синей полосой протянулась широкая,
широкая река, которая уходила в даль, сколько
глаз видеть мог. Такая была ширина реки, что
на той стороне дома казались маленькими, как
детские игрушки, а людей едва заметно было;
человек из-за реки ростом не больше муравья
представлялся. По реке бежали вверх и вниз
пароходы и некоторые из них тянули за собой
на канате тяжело нагруженные баржи.
Герасим остановился, слез с тарантаса на
землю, чтобы лошади легче было по тяжелой
дороге итти, посмотрел на реку и громко сказал:
— Здравствуй, Кама — родная река!
Костя тоже соскочил на землю, а дед пока-
зал ему на ту сторону реки и стал объяснять:
— Видишь, на том берегу, куда ни глянь, все
стога, стога по лугам раскинулись, на десятки
верст отсюда тянутся по низовому берегу. Вот
посмотри направо, вон там далеко другая река
виднеется и с Камой сливается. Это — Белая
река. По веснам — продолжал Герасим, — как
разольются Кама да Белая, так тот берег, как
море кажется. Куда ни посмотри, всюду вода,
все луга зальет— потому и луга заливными
называются. Потом, как пойдет вода к лету на
убыль, так обсохнут луга, а в низких-то местах
вода так и за лето не пересохнет- а остается
и небольшие озера образует; таких озер между
Камой и Белой девять или десять насчитать
можно.
— Дедушка, а как же там люди живут, —
спросил Костя, — если там все заливает?
— Люди там и не живут, —объяснил Гера-
сим. — Летом туда народ тысячами собирается
на покосы и живет либо в шалашах, либо в па-
латках, либо деревянные бараки сколачивают.
Потом, как подойдет покосам конец, смечут
люди все сено в стога, а к осени да зимой
к берегам свезут и там особыми машинами прес-
суют и по разным губерниям развозят.
— А где же мы там охотиться будем? —
спросил Костя.
— На этих самых озерах; там наша охота
и есть, над этими озерами уже сотни лет из года
в год и утки, и гуси в теплые края пролетают.
У перелетной птицы эти места — как большой
почтовый тракт; а на этих озерах и гусь, и утка
в пути отдыхают и кормятся. У них здесь дневка,
как на походе бывает. Вот на этих озерах мы
и будем с тобой охотиться.
Вскоре впереди на высоком берегу показа-
лось громадное село. Такого большого села Костя
никогда еще в жизни не видал. Все ему не-
обыкновенным и интересным показалось. Долго
ехали они по селу, наконец, у одной избы
остановились. Там деда Герасима приятель Сергей
Федотыч проживал — тоже седой старик, как
и сам Герасим. Обрадовался Федотыч гостям,
самовар поставил, но не долго они в избе про-
были. Хотелось Герасиму скорее за Каму, на ту
сторону переправиться, чтобы спокойно к ве-
черней заре на охоту до озер добраться.
Через какой-нибудь час времени двинулись
охотники дальше в путь. Сергей Федотыч свою
собаку Норку тоже взял. Съехали по крутой
горе на самый берег Камы, остановили лошадь
и стали ждать перевоза.
— А на чем же мы, дедушка, переедем? —
спросил Костя. — Моста ведь нет?
— Нас пароход перевезет, — объяснил ста-
рик, — видишь у берега пароход стоит, а к нему
сзади на канате привязан плот большой — „ паром"
называется. Вот мы на этот плот телегу с лошадью
поставим и сами тоже на плоту переправимся.
Действительно, вскоре въехали они на плот,
который у берега стоял. Кроме них еще телеги
три, четыре на пароме уместились. Пароходный
гудок пронзительно засвистал, и пароход поплыл
через реку.
Косте все казалось, что их течением вниз
по реке несет; но, видит он, однако, что дале-
кий-то берег все к ним приближается, а Кара-
кулино-село словно от них убегает. Мало-помалу
совсем близко к луговой стороне подошли
и осторожно к берегу пристали.
Лошадь сначала замялась, побоялась в воду
ступить, но дед Герасим ее в поводу с парома
свел, и двинулись охотники к озерам по дороге
среди бесконечных стогов.
— Дедушка, — спросил Костя,— а где же мы
ночевать будем? Ведь по ночам теперь на лугу
холодно.
— Мы сейчас прямо к ночлегу и проедем, —
объяснил Герасим, — ночевать будем у старого
знакомца одного, он не русский, а татарин.
И таким ремеслом занимается, которого ты,
Костя, и не видел.
— Каким таким ремеслом, дедушка?
— Он на реке Белой — „бакенщик", в землянке
у самого берега живет. Домов-то здесь
строить нельзя из-за половодья, так вот все
бакенщики себе у берегов землянки роют
и в землянках лето живут. А когда наступает
зима и замерзает река, они свою работу кон-
чают и на зиму по своим селам разъезжаются.
— Да что это за промысел такой — „бакенщик"? —
спросил Костя.
— Бакенщик — это, как бы тебе сказать: это
будет в роде речного караульщика, что ли. Ведь
пароход или баржа по реке бегут, они в воде
глубоко сидят, им и место нужно глубокое,
чтобы на мель не напороться и судна не повредить —
Так вот по судоходным рекам каждый
год глубину промеряют и по глубине русло определяют.
Промерят и поставят в воде на якорях
на цепи громадные эдакие бочки, которые все
лето на одном месте, как поплавок, держатся.
Это — бакены и есть. Днем глубокое русло по
цвету бочек отличают, потому по одну руку
бакены белые, а по другую красные. А как
стемнеет, так на бакенах огни зажигают и тоже
так: на красном бакене — красный огонь, а на
белом — белый. Так вот бакенщики по берегу
живут и за бакенами следят. По вечерам на
лодках ездят — огонь на бакенах зажигают,
а поутру опять ездят—огни гасят. Да вот скоро
до бакенщика Хабибуллы Тагирова доедем, там
все сам увидишь. Вон впереди и Белая река
показалась.
Костя посмотрел и увидел, что недалеко
перед ним показалась лента широкой реки;
не такой широкой, как Кама, но все-таки очень
широкой.
Проехали охотники еще около версты и вы-
ехали к самому берегу.
Действительно, у берега была вырыта зе-
млянка, из которой вышел татарин-бакенщик
и встретил, как старых знакомых, и деда Гера-
сима и Сергея Федотыча.
Зашли все в землянку. Так там чисто, как
в избе устроено. Лавки по стенам стоят; печка
железная поставлена и труба прямо сквозь
земляную крышу выведена.
Пока дед Герасим лошадь к столбу привя-
зывал и доставал из тарантаса, что было с со-
бой закусить, Костя сбежал к реке и стал но-
вые места осматривать. Увидал он, что, дей-
ствительно, то там, то сям по реке неподвижно
стоят в воде на якорях большие белые и крас-
ные бакены и на волнах покачиваются. Посмо-
трел, как сверху пробежал совсем близко от берега
большой пароход, белой краской крашенный. —
Потом заметил Костя, что над рекой пронеслась
стая диких уток, покружилась над водой и села
на реку. Расплылись утки полукругом и стали
все сразу в воду нырять и, как вынырнут, так
все больше и больше к берегу приближаются.
Когда вся стая нырнет головами в воду, так
похоже становится, точно от большой сети по
воде поплавки плавают.
— Дедушка, что это утки делают? — спросил
Костя подошедшего к нему деда Герасима.
— А это нырки-утки называются, — объяснил
Герасим, — видишь, видишь, как они все ближе
к берегу полукругом ныряют. Они рыбой кор-
мятся, и так загоном, как сетью, рыбу к одному
месту собирают. Успеешь еще, Костя, на реку
наглядеться, а теперь пойдем в землянку; поедим
да чаю попьем; нам ведь до утра больше пере-
кусить-то негде будет.
Послушался Костя, хотя ему об еде и думать
не хотелось; одна только мысль в голове: —
„скорей бы, скорей на охоту!"
Наконец, солнце стало спускаться к вечеру.
Дед Герасим и Сергей Федотыч собрались
на охоту.
Втроем с Костей вышли из землянки и сна-
чала пошли все вместе около версты по лугам
между стогами, а потом разделились. Сергей Фе-
дотыч на одно озерко пошел, а дед Герасим
с Костей к другому направились.
Вскоре и озерко перед ними показалось.
Озерко совсем небольшое, сильно камышом за-
росшее, а по берегам кустарник раскинулся.
— Ну. вот и пришли, — сказал Герасим, — это
озерко „Окуневое" называется, хоть сейчас тут
окуней и нет. Давай теперь, Костя, лодку искать.
Хабибулла сказал, что лодка у него с этого края
в камышах спрятана.
Походил дед по кустам; пошарил по камы-
шам и в скорости плоскодонную лодку нашел
и столкнул на воду.
— Садись, Костя, выедем к середине озерка;
там в камышах и устроимся.
Костя не заставил себя просить; вскочил на
нос лодки, а дед Герасим на корме устроился
и стал шестом по дну отталкиваться. Мелкое
совсем озеро было, до дна-то не больше са-
жени.
Лодка двигалась с трудом, шуршала дном
о подводные травы, а шест то и дело в кувшин-
ках и в осоке путался и приходилось его вырывать.
Выехали на середину озера и дед протолкнул
лодку в камыши. Установив лодку, Герасим об-
ломал немного камыши по бокам, так что в роде
окошек себе на озеро устроил. Потом сел и за-
курил трубку.
— Дедушка, а когда же охота?— спросил
Костя.
— Не торопись, малый; все в свое время
придет. — Как начнет солнце за Каму садиться,
так и полетят гуси; сначала только мимо лететь
будут, а потом, как стемнеет, на озеро садиться
начнут.
— А как же ты, дедушка, в темноте стрелять
будешь.?
— Ничего; на воде видно; да и месяц сего-
дня взойдет. Ночь будет светлая.
Оба замолчали. Дед думал про себя свои
старые думы, а Костя ко всему приглядывался
и присматривался.
Откуда-то с реки доносилась песня; изредка
слышны были гудки пароходов; высоко в воз-
духе медленно кружил ястреб...
То там, то сям стали загораться бледные
звезды; низко на небе показался почти еще белый месяц...
Начинало смеркаться.
Вдруг дед Герасим прислушался и насторожился.
Откуда-то, высоко в воздухе послышалось
гоготание гусей.
„Га-га, га-га"—кричали пролетные гуси и
вскоре над озером показалась их первая стая.—
Они летели спокойно, не торопясь, и держали
свой путь наискосок из-за Камы на Белую.
Дед Герасим закинул кверху голову и оба
они, и он и Костя, смотрели на летевших над
ними высоко-высоко гусей.
— Высоко, —сказал Герасим словно про себя
и не тронул ружья.
Опять кругом все стихло.
Вдруг Костя встрепенулся, увидав летевшую
над озером невиданную белую птицу.
— Дедушка, что это?!—спросил он.
— Лебедь,— ответил Герасим и сам
залюбовался на птицу.
Через озеро, мерно взмахивая крыльями,
летел красавец лебедь. Прощальные лучи солнца
освещали его снизу и он казался розовым в эту
вечернюю пору.
Герасим проводил лебедя глазами и сказал
Косте:
— Я лебедей никогда не бью. В этих местах
охотники никогда лебедей не трогают. В других
местах лебедей стреляют, а я еще отродясь ле-
бедя не убил...
Через некоторое время опять послышалось
гоготание гусей.
Небольшая стая плыла в воздухе тоже на
Белую, но летела на этот раз уж не так высоко.
Герасим медленно взял ружье, взвел курки и
стал ждать.
Гуси поравнялись с озером и полетели над
камышами. Герасим долго по ним целился и, на-
конец, выстрелил.
Гуси испуганно загоготали, метнулись в сторону,
сбились на минуту в кучу, но опять
выровнялись, понеслись дальше и все удалялись их
печальные крики: „Га-га, га-га".
— Промазал,— сказал Герасим,—высоко еще.
Между тем, крики гусей становились все чаще
и чаще; гуси летели все в том же направлении,
но некоторые стаи уже не перелетали прямо
через озеро, а описывали в воздухе круг, будто
выбирая место, чтобы спуститься на воду.
.Герасим заметил летевшую наискосок от лодки
стаю. Он выждал времени, когда стая стала сни-
жаться в воздухе и поднял ружье.
Костя не отрываясь смотрел на
приближавшихся птиц.
Герасим уверенно выцелил: грянул выстрел.
Один из гусей словно задержался в воздухе,
потом перевернулся и камнем упал в озеро,
и высоко брызнула вода в том месте, где он
упал.
— Дедушка, поедем, подберем гуся!
— Ни, ни,— ответил Герасим,—мы так всю
охоту испортим. Гусей под утро с Рябчиком
подберем. Озеро маленькое, куда убитый гусь
денется...
Постепенно совершенно стемнело. Высоко
на небе всплыл месяц и залил серебряной по-
лосой и воду, и камыши, и берег.
Костя смотрел на освещенного лунным све-
том Герасима и с волнением следил за охотой.
С другой стороны соседнего с ними озера